Счастье.

Владимир стоял у, покрытого морозным узором окна. Как только дверь перед сёстрами отворилась, он в несколько шагов пересёк комнату, глядя с выражением необычайной приветливости и нежности. Причём от Татьяны не скрылось, что первый свой взгляд юноша бросил на Ольгу, и больше старался не смотреть на неё так пристально. Ленский помог слабой ещё Татьяне опуститься в приготовленное кресло и сам сел напротив. Ольга опустилась на кушетку рядом с сестрой и заботливо накинула ей на ноги плед, стараясь хоть чем-нибудь занять свои руки, только бы не смотреть на гостя. - Как вы чувствуете себя? - заботливо спросил Владимир таким тоном, что никто не смог бы упрекнуть его в неискренности. С беспокойством, словно о младшей сестре он подался вперёд и наверное обхватил бы худые руки Татьяны в свои, если бы это позволяли правила приличия. - Уже лучше, благодарю вас. - улыбнулась девушка. Он задал ещё несколько вопросов и затих, нервно сжимая и разжимая пальцы. И Татьяна наконец решилась. - Владимир, вы наш друг и я всегда считала вас другом. Так будьте же честны со мной. Я вас прошу, расскажите мне всё. Всё что случилось с вами и... Что тогда произошло на дуэли? Никто ничего и не знает толком. Или знают, да не говорят мне. От волнения она ещё больше побледнела и немного завалилась на бок, словно вот вот должна была потерять сознание. Ольга заботливо подхватила сестру, помогая ей сесть прямо. А Владимир, испугавшись расстроить Татьяну, поспешил всё рассказать. - Да-да, конечно. Я расскажу. Только прошу, не говорите вашей матушке, что я вам всё рассказал. Она же меня на порог не пустит. Сёстры поспешили заверить Владимира, что никто не узнает об этом разговоре. А Татьяна про себя по-доброму усмехнулась немного мальчишескому испугу Ленского, словно бы он боялся её матушки, как строгого учителя. Владимир был самым чутким, добрым и нежным человеком, которого она только знала, но в тоже время немного витающим в облаках и порой рассеянным. - В тот день. - Ленский перевёл дыхание, - В тот день, честно признаюсь, я был совершенно не в себе. Всё было словно во сне и я мало что понимал. Знал только, что должен сделать. - Вам не было страшно? - Нет. Нет. - он помедлил, словно сам только что это осознал, - Когда Евгений приехал, он сильно опоздал, был весь встревожен и сразу же попросил меня о разговоре. Сейчас вспоминаю и думаю, что был близок к тому, чтобы ему отказать. Но он был сам на себя не похож. Вы знаете прекрасно, как он всегда собран и холоден, а тогда был бледен и возбуждён. Евгений отвёл меня и там просил прощения. - Он?.. - выдохнула Татьяна, сжимая в руке ладонь сестры. - Я сам так поразился. Никогда бы не подумал, что он способен переступить через свою гордость. - Ну что же дальше было? Рассказывайте! - Боюсь, мне нечего вам больше сказать. Только что между нами возник совершенно бессмысленный и глупый конфликт. И я, я так ошибся. - Владимир погрустнел, слоано безмолвно извинялся за свою горячность и поспешность, - И я посмел усомниться в саоём друге. Позволил себе плохо думать о нём! Он хотя и горд, но справедлив и благороден. Он лучший из всех, кого я знаю. Кадется, Владимир ещё никому не говорил всего, что было у него в сердце. Он носил это в себе, обдумывал, лелеял и вот наконец выплеснул сожаление, вину и восторг и ещё много других тончайших граней чувств. Их было так много, что не возможно было уместиться в груди поэта. И только теперь, когда он наконец открылся близким с самого детства подругам, ему полегчало. - Почему же он уехал? И, неужели он совсем не спрашивал обо мне. - решилась Татьяна задать мучивший её вопрос и слегка покраснела. - Он приходил, несколько раз приходил. - неожиданно воскликнула Ольга, будто ни минуты не хотела, чтобы Татьяна в этом засомневалась. - Всё верно. - послав Ольге благодарный взгляд подтвердил Владимир, - Он каждый день спрашивал о вас. А о причине его отъезда можно лишь догадываться. Это было так внезапно. Но он пишет мне, сейчас он в Праге. - Как далеко. И не планирует возвращаться? - Об этом, - Ленский горько вздохнул, - ничего. - Ничего. - прошептала Татьяна и это короткое, полное безнадёжности слово придавило её хрупкие плечи, - Ничего. Владимир вскоре покинул их. Перед уходом он тепло попрощался и обещал скоро зайти. - До сих пор поверить не могу, что они могли так поссориться. - почти шёпотом произнесла Ольга, как только они остались одни, - Слава Богу всё разрешилось. Татьяна подняла усталую голову. - Ольга, вы двое едва ли парой слов перемолвились. Что между вами? Не хватит ли смущения? Вам бы следовало больше быть вместе, как раньше, помнишь? Особенно теперь, после того, как всё разрешилось. Ольга опустила глаза в пол и нервно затеребила тонкими пальцами край манжета. То краснела, то бледнела, до крови кусая губы. - Сядь, рядом. - попросила Татьяна и пересела на кушетку, Ольга, до этого стоявшая у окна, охотно прильнула к старшей сестре. Обе девушки почувствовали горько-сладкое чувство в животе и в груди. Так давно они не сидели вместе вот так, когда Татьяна действительно становилась старшей сестрой и заботливо говорила с младшей. Ольга была всегда веселее и подвижнее сестры, а когда ей разрешили появляться на балах, совсем потеряла голову. Всё больше она отдавалась праздным мыслям, и заботам о своём женихе, о платьях и ещё о многом, и всё чаще благодушно отмахивалась от откровений с сестрой. Татьяна не обижалась, но всякий раз чувствовала, как самый близкий её человек отдаляется, становится чужим, и поделать ничего не могла. Временами, когда Ольге не спалось и она лежала и думала обо всём на свете, на неё вдруг находило непреодолимое желание забраться к Татьяне под одеяло, обнять её и говорить до самого утра. Но в тот же миг, Ольга вспоминала, как сегодня утром рассмеялась над советом сестры и укол вины и стыда пронзал её сердце. И она не решалась встать с постели, а долго лежала потом, глотая злые, бессильные слёзы, потому что просто не могла позволить себе обратиться к сестре. Так и засыпала. А на утро забывала всё. Татьяна закутала Ольгу в плед и приготовилась слушать. - Таня, - тихо заговорила Ольга, - как я могу говорить с ним? Как я могу оставаться с ним наедине? Мне от одной мысли об этом страшно становится. Никогда я не стану его женой. Ведь это же... - тут голос её задрожал, - это же я, Таня, виновата во всём. Никто не говорит этого, а это я, я виновата. Ни Онегин, ни Ленский, только я. Ольга не смогла больше сдерживаться и разрыдалась, пряча лицо на платье сестры. Татьяна ничего ещё не говорила, сперва желая понять во всех подробностях, что чувствует её сестра, и только после этого давать советы. - Это же всё из-за меня. Это я такая ветренная, глупая, жалкая. Мне очень стыдно, Таня! - плакала она, - Мне ведь, мне... так льстило, что Онегин танцует со мной. И я всё смеялась с ним и слушала, что он говорил. И совсем, совсем забыла про Владимира. Мне казалось, что в моём веселье нет ничего дурного. А я так ошиблась. Я была бессердечной, бесстыдной и глупой. И я так наплевательски отнеслась к его чувствам. К самым светлым чувствам, Таня! Я сейчас понимаю это. Никто меня так любить не будет никогда, как он. И я всё испортила, из-за меня он решился на дуэль. А если бы? Если бы его убили? Или Онегина? Ты представь, какой это ужас? Девушка зашлась в надрывном приступе плача. Татьяна задумчиво поглаживала её по волосам, обдумывая услышанное. Когда Ольга немного успокоилась, Татьяна заговорила. - А Владимир? Он говорил тебе что-нибудь? Я не верю, чтобы он... - О, никогда! Ты ведь знаешь, какой он прекрасный человек. Он бы никогда не сказал мне плохого. Такой он добрый. Но я всё понимаю. Я не достойна его любви. Я теперь такая грязная, Таня! Такая грязная. И всегда была такой. - Ну, что ты. Что за глупости? - Татьяна посмотрела прямо в заплаканное лицо сестры, - Ты никогда, никогда не была плохой. И никто не посмеет так думать. Пусть, ты совершила оплошность, но это так понятно. Оля, ты моя младшая сестра, и я знаю тебя лучше всех. Ты очень взбалмошная и упёртая и вспыльчивая, но не злая. И для меня ты такая маленькая. Это можно, ошибаться. Самое главное, простить себя самой, понимаешь? И Владимир, я уверенна, он любит тебя по прежнему, если не больше. Он видит, как ты расстроена, как ты раскаялась. Не нужно лишать себя счастья. В небольшой комнате, на маленькой кушетке, свернувшись вместе под одним пледом они ещё долго сидели и говорили, обо всём на свете и плакали и смеялись и не могли наговориться. И было так легко и спокойно, как после грозы.

***

Через неделю доктор, пусть и с большой неохотой разрешил Татьяне понемногу выходить на улицу. Девушка так обрадоваоась, что никак не могла дождаться утра, чтобы выйти на прогулку. Весь вечер старая няня причитала, выбирая самый тёплый наряд для любимицы, а Татьяна легко улыбаясь, сидела у окна и читала, но то и дело она подходила к доброй старушке и целовала её. На следующее утро во дворе сестёр ждал Владимир. Он согласился сопровождать их. Окружающая природа ещё только только начала пробуждаться от долгого сна. От солнца и тепла снег подтаивал, за ночь застывая ледяной корочкой. На крышах росли огромные сосульки, которые то и дело приходилось сбивать длинными палками. А чёрные деревья в солнечные дни все сверкали от крохотных ледяных капелек на ветках. Татьяна вдохнула влажный весенний воздух и улыбнулась, поправив меховую шапочку. Ольга, подхватив сестру под руку пошла по протоптанной тропке вдоль рощи. Тропинку эту чаще использовали крестьяне, чтобы без саней, сокращать путь и не ходить по длинной дороге. Этим путём можно было свободно пройти от имения Лариных до самых ближних соседей. Именно по этой дороге Татьяна и побежала в ту ночь к Онегину, зная, что точно не собьётся с пути. В этот раз она уже не бежала, а медленно прогуливалась, глядя с детской нежностью вокруг. Татьяна словно спрашивала у деревьев, птиц, неба и земли: "Помните ли вы меня? Не забыли ли вы вашу подругу, что так часто делила с вами одиночество?" - Осторожнее. - улыбнулся Владимир, придерживая Татьяну за локоть, когда она, в очередной раз заглядевшись на облака, чуть не поскользнулась. - Скоро тут будет совсем не пройти. - грустно вздохнула Ольга, - Когда снег растает и будет одна грязь. Зато потом, в мае. Вот тут, помните? Тут росла земляника. Голос Ольги от волнения дрожал и хотя обращалась она вроде бы к обоим спутникам, на Владимира она боялась смотреть по прежнему. И старалась время от времени говорить хоть что-нибудь, только бы не идти в тишине. Наконец, молодые люди подошли к развилке. Направо - дорога вдоль леса и озера к имению самого Ленского. Налево - гораздо ближе, имение Онегина. Ольга и Владимир, как-то не сговариваясь, оба повернули на право и Татьяне пришлось идти за ними. Хотя внутри всё так и рвалось пойти другой дорогой, но она не могла это желание объяснить даже себе самой, как бы смогла она объяснить это Ольге и Владимиру? Минут через двадцать впереди засеребрилось неровной подтаявшей гладью озеро. Солнечный свет ярко отражался от его влажной поверхности, от чего на него было больно смотреть. Но Ольгу это не испугало, она скорым шагом подошла ближе и найденной соломинкой начала царапать хрупкий лёд, под которым уже виднелись вода и пузыри. Она пошла вдоль берега, оставляя Татьяну и Ленского позади. - Владимир. - тихо позвала Таьяна. Он обернулся, едва оторвавшись от гибкой фигурки Ольги, шедшей по хрустящему снегу, - Вы знаете, я очень люблю Ольгу. Поэтому, как её старшая сестра, я думаю, нам стоит с вами поговорить. - Конечно. - Ленский удивлённо вскинул красивые брови, - В чём дело? - Вы честный, хороший человек, и я хорошо вас знаю. Я знаю, вы не будете лукавить или недоговаривать, поэтому и я не буду юлить. Скажите мне, что вы чувствуете к моей сестре и что вы намерены делать дальше? Владимир отвернулся, сильно покраснев. Он надеялся, что Татьяна этого не заметит, но невозможно было не увидеть яркий румянец, вспыхнувший на его белом чистом лице. - Татьяна,... это очень странный разговор. О таком не говорят. Но всё же. Я. Я люблю Ольгу. - его слова прозвучали без пафоса, так просто, но также очень твёрдо и так спокойно, словно другого ответа даже быть никогда не могло, - Но это совсем не имеет значения. Я люблю вашу сестру, и уже давно она была моей невестой, но после той дуэли... Простите, думаю теперь это невозможно. - Почему? - Потому что она этого не хочет. - Она не хочет? Как? - Татьяна думала услышать слова о наивности и ветренности её сестры, но никак не это. - Да, в этом нет сомнений. После той дуэли, Ольга совсем изменилась. Она такая отстранённая, холодная и не раз давала понять, что я ей... - он горько вздохнул, отворачиваясь, - более неинтересен. Но я не виню её, я не могу её винить. Но не любить я её тоже не могу. - последние слова Владимир произнёс совсем не слышно, так, что только лёгкое облачко пара выдало их. - Нет же, нет. - зашептала Татьяна, дрожа от облегчения и от ужаса, что правда могла так и не выйти наружу, - Вы оба друг друга не поняли. Владимир, - она тронула его за руку, привлекая внимание, и глядя прямо ему в глаза проговорила, - Ольга любит вас. Но она винит в случившемся себя и ей страшно и стыдно подойти к вам. - Ольга. - Ленский произнёс ее имя как молитву, - Но как же она. Ангел... Татьяна нервно засмеялась, вся дрожа от облегчения и побежала вслед за сестрой, едва не падая и задыхаясь, но со счастливой улыбкой на губах. Ещё долго молодые люди люди гуляли вдоль кромки воды, а проголодавшись повернули обратно. Около развилки Татьяна вдруг остановилась, задумчиво покусывая сухие губы, потом сказала: - Вот что, я хочу ещё здесь прогуляться. - Ты не устала? - спросила Ольга, - Ну, если хочешь, то давай недолго. - Нет, нет, я одна хочу. Вы идите домой, а я догоню. - В одиночку, что вы это удумали? И так уже задержались. К тому же, если мы придем без вас, представьте, что с нами матушка ваша сделает. И Владимир попытался увести Татьяну, но та неожиданно ловко вывернулась и ответила. - А вы до дома не идите. Пройдите половину пути и поворачивайте назад. Вот здесь прямо и встретимся. И я буду быстро. Ну, давайте давайте. И не дожидаясь ответа, Татьяна быстро быстро зашагала в сторону имения Евгения.