Прошлое

Раны заживали тяжело, несмотря на то, что в теле этом было сильное Золотое ядро. Наверняка причиной тому была посмертная клятва, принесённая Вэй Чанцзэ. Несомненно, муж хотел отомстить за жену, да только и сам не удержался на пороге смерти. Что же, теперь ему, занявшему тело, предстояло выполнить волю отца и отыскать убийц матери. Но пока что главным было другое обещание. Оставаться в гостевом дворе вместе с Вэй Ином, не имея возможности ходить на Ночную охоту и тем зарабатывать на жизнь, он не мог, остатки сбережений растаяли бы чересчур быстро. Потому они на следующий день распрощались с хозяином, собрали вещи и отправились на прогулку по городу. Обрывочные воспоминания Вэй Чанцзэ мешались с его собственными. Оба они знали Илин — но по-разному, потому пришлось немало побродить по улицам, прежде чем они вышли к самой окраине. Здесь заселён был один только дом — и тот в начале маленького переулка, а остальные таращились в пустоту окнами, будто высматривали покинувших их хозяев. От переулка начиналась дорога к Луаньцзан, и он даже сейчас ощутил тягучее притяжение места, что должно было стать его могилой, но помогло выковать его самое сильное оружие. Конечно, подниматься на гору, да ещё и с ребёнком, он не собирался. Соседкой оказалась согбенная старушка, с трудом растившая зелень на продажу в скромном садике. Она подслеповато щурилась, пока он расспрашивал, можно ли остаться в лачуге по соседству. — Эти дома никому не нужны, — наконец проговорила она, тяжело вздохнув. — Проклятая гора тут слишком близко, целыми семьями люди начинали болеть из-за тёмной энергии. Кто помоложе да поумнее — те поскорее перебрались с окраины куда подальше. А мне уж нечего терять. Зачем тебе, такому молодому, оставаться здесь? Да ещё и с сыном! Вон какой кроха, что ж ты хочешь его погубить?.. — Я заклинатель, — ответил он. — Справляться с тёмной ци умею, потому нам ничего не будет грозить. Если можно занять пустой дом, нам подойдёт и такой. Сейчас мы не можем отправиться в странствие. Старушка покивала, размышляя будто бы о чём-то своём, но добавила: — Тогда устраивайтесь рядом, может, хоть так будет кому похоронить меня по всем правилам, может, хоть кто-то станет жечь за мою бедную душу бумажные деньги. Одиночество её было так похоже на его собственное, то самое — чёрное и безнадёжное, которое окутало и душило его на Луаньцзан, пока он не вырвался с флейтой и печатью, не отправился вершить месть, разрушая себя самого. Он вытащил бумагу для талисманов и тушь, быстрыми росчерками начертал иероглифы и подал старушке. — Это талисман, защищающий от тёмной ци, бабушка, — сказал он. — Оставьте его в доме, и сразу станет легче. Это — в благодарность за разговор. Старушка всё ещё удивлённо смотрела им вслед, когда они зашагали к соседнему домику. *** Пришлось хорошенько прибраться, а потом — ещё и усмирить накопившуюся в покинутых стенах энергию обиды, в чём помогла всё та же крохотная дицзы. Отняв её от губ, он даже подумал, что пора дать ей подходящее имя, да только какое?.. — Раньше играла только мама, — вдруг сказал Вэй Ин. Сначала он помогал с уборкой по мере своих сил, а теперь отдыхал, сидя на покосившемся крыльце. Взгляд его был внимательным, смышлёным, будто на самом деле он уже разобрался, в чём его обманули. — Почему она не взяла дицзы с собой?.. — Потому что нам она послужит лучше, — приблизившись, он ласково погладил Вэй Ина по голове. — И чтобы мы не забывали о маме. — Разве можно забыть? — Вэй Ин вздохнул, но его лицо омрачилось только на миг. Он улыбнулся и добавил: — Раньше па совсем не умел играть, — и снова с хитростью уставился на него, будто требуя ответа. Сердце забилось суматошно, затрепыхалось. Неужели Вэй Ин — такой кроха, у которого и меридианы только начали формироваться, — уже может понять, что перед ним в теле совсем не та же самая душа? Неужели он сам был настолько одарённым, на самом деле одарённым?.. Разве он думал когда-нибудь, насколько отличался от прочих? Нет, кажется, ему всего лишь приятно было соперничать с Цзян Чэном! — Пришлось научиться, — ответил он, хотя голос прозвучал надломлено. Вэй Ин чуть сощурился. — Па говорил, что музыкальное искусство второстепенно для заклинателей, смеялся, что свободные заклинатели не обязаны изучать так много, как наследники кланов, — и он чуть подался вперёд. — Почему па теперь играет?.. Он растерялся. Дух Вэй Чанцзэ не поделился с ним подобными воспоминаниями. Откуда же ему было знать, как пренебрежительно он относился к музыкальным техникам? И как теперь ответить чересчур прозорливому ребёнку? Снова солгать? Но можно ли взрастить доверие на лжи?.. Вэй Ин поймал его руку и сжал пальцы, посмотрел снизу вверх. Не было похоже, что расспрос окончен. — Что с тобой случилось? — спросил Вэй Ин совсем другим тоном. — И с мамой?.. Слёзы сами собой потекли по щекам. Он подхватил Вэй Ина на руки, пусть раны сразу заныли, прижал к себе крепко, как когда-то на Луаньцзан держал А-Юаня. Слов не находилось, только горечь потери струилась солёными каплями. Вместе с Цансэ, с Вэй Чанцзэ, который оставил ему тело, оплакивал он и тех, кто в этом мире и времени всё ещё был жив и лишь в его собственной изорванной и истерзанной памяти оказался мёртв. Только осознание это утешения вовсе не приносило. Вэй Ин утешающе погладил его по лицу. Прикосновение маленькой ладошки было отрезвляюще нежным. — Значит, на Небесную гору подняться можно лишь призраку? — спросил Вэй Ин шёпотом. — Мама не очень расстроится, если мы сделаем табличку для неё?.. — Думаю, она поймёт, — кивнул он в ответ. — Сделаем табличку и поставим благовония. Вэй Ин опять улыбнулся. И в тот миг стало ясно, что именно он сам утратил из-за горестей, смоловших его, как жернова мельницы зерно. Он забыл, как улыбаться, даже если смотришь горю в лицо. *** Первые дни он неспешно приводил в порядок дом, ожидая, когда вернутся силы. Вечерами, когда Вэй Ин уже засыпал, рисовал талисманы, чтобы после продать на рынке. За простыми действиями он отвлекался от кружения горестных мыслей. Оглядываясь на прошлое, не существующее ещё прошлое, он всё яснее понимал, что, когда ребёнком попал в семью Цзян, невольно повлиял и на Цзян Чэна, и на Цзян Яньли. Стал костью в горле для Юй Цзыюань, заставил зависть прорасти в сердце названого брата, отнял у него часть любви сестры. В том не было его вины — и всё же была. Потому теперь, глядя на спящего Вэй Ина, уютно устроившегося под старым одеялом, он принимал всю ответственность. Ему не стоит искать возможности покинуть этот мир поскорее, освободить душу. Нет, он должен остаться при Вэй Ине так долго, как сможет, вырастить его, научить всему… И может быть, отправить на обучение в Облачные глубины. Была середина ночи, когда он впервые задумался об этом. В Облачных глубинах он встретил Лань Ванцзи, и встреча эта сильно изменила его. Можно было бы не признавать, отрекаться, но он трезво смотрел на вещи — Лань Ванцзи потряс его до глубины души своей праведностью и послушанием. Так хотелось заставить его посмотреть вокруг! Правила сковывали его, не давали как следует развернуться острому уму, не позволяли раскрыться. Но даже эти незримые цепи не смогли помешать Лань Ванцзи оказаться лучшим среди поколения заклинателей, получить титул Ханьгуан-цзюнь. …Несомненно, и этому Вэй Ину следует повстречать Лань Ванцзи. Только нужно научить его не задирать того, кто может стать другом, объяснить, что правила клана Лань требуют почтительного отношения и уважения. Сможет ли он сам себя растить в должной строгости? Был ли он таким беспечным потому, что Цзян Фэнмянь стремился не наказывать его, слишком скорбя о потерянных друзьях?.. Прошлое походило на плохо затянувшуюся рану, с которой он постепенно снимал корочку спёкшейся крови. Вспомнив Ванцзи, он вспомнил и пожары, объявшие Пристань Лотоса, и знак Вэней, гордо вознёсшийся вместо символа Юньмэн Цзян. В сердце болью шевельнулась вина — может, госпожа Юй права была, когда сказала, что это он навлёк беду?.. Но раз он сейчас здесь, и Вэй Ин ещё мал, не получится ли у него предотвратить подобные страшные вещи?.. *** Утром он сам выстругал поминальную табличку, вырезал на ней имя Цансэ и замер, рассматривая светлые бороздки, не заполненные пока ещё тушью. Он всю ночь не сомкнул глаз, погружённый в размышления, и теперь мысли ворочались вяло, замирали, а тело ломило от усталости. — Па? — раздалось позади. Оказалось, Вэй Ин проснулся. — Завтрак?.. У них оставался с вечера варёный рис и немного овощей. Чтобы разжиться мясом, следовало идти на охоту или отправляться на рынок и торговать талисманами. Хорошо, что сам он совсем не хотел есть. — Умывайся, — сказал он, — а я пока приготовлю тебе поесть. Вэй Ин покачал головой строго. — Па тоже должен. Мама велела присматривать. У него перехватило дыхание. Запутавшийся в разрозненных обрывках воспоминаний, чувствующий тяжесть вины на плечах, он совсем не думал, что когда-то был вот таким. Что такой была его суть — доброта, внимательность, справедливость. Не это ли он видел сейчас в непосредственном малыше, так спокойно заключившем, что им нужно поесть вместе?.. Он не посмел отказаться. *** Чем больше он размышлял о прошлом, которого здесь всё ещё не случилось, тем чаще приходил к мысли, что жажда власти, обуявшая Вэнь Жоханя и толкнувшая его огнём и мечом покорять остальные кланы, пришла к нему от тёмного железа. Но если бы Верховный заклинатель не собрал свою печать, возможно, и аппетит его оставался бы умеренным. Не сойди он с ума, и сыновья бы его выросли достойными людьми?.. Возможно ли опередить его, отобрать сам шанс появления подобного страшного артефакта, столь губительного, так искажающего душу? И если это возможно, то сколько у него времени, куда отправиться сначала?.. Эти мысли не давали покоя. Он осознал, что сам собой в голове начал складываться план. Исполнять его, конечно, будет непросто, потому что с ним рядом ребёнок, с ним рядом Вэй Ин, который ни за что не должен попасть в семью Цзян, не должен стать причиной раздора, укором для Цзян Чэна, болью для Юй Цзыюань.