Прошлое

Вэй Ина он не оставлял дома в одиночестве. Может, потому, что у них всё же одна душа была на двоих, возможно, оттого, что в памяти смутными призраками возникали события прошлого, но он боялся потерять мальчишку из виду. Чудилось, что непременно случится нечто ужасное, стоит только отвернуться или отлучиться куда-то. Гораздо надёжнее было держать Вэй Ина за руку или смотреть на то, как тот добросовестно подметает двор или занимается с деревянным мечом, разучивая первые движения. Они не разлучались надолго. Впервые наведаться на рынок им пришлось довольно скоро, даже раны ещё не успели достаточно зажить. Сбережения таяли, как снег под яркими лучами солнца, оттого он сделал целую пачку простых талисманов, оберегающих от тёмной ци, чтобы сначала продать их, а потом уже пополнить запасы. Рынок Илина, куда они пришли в час, когда торговля была уже в самом разгаре, сразу очаровал Вэй Ина. Он с любопытством оглядывался и часто изумлённо улыбался, то заставляя вместе с ним порассматривать ткани, то удивляясь сладостям, то замирая перед прилавками, полными игрушек. Видеть это было и радостно, и больно. Снова каждый миг будоражил воспоминания, слышался лай собак и ругань торговцев, словно находило наваждение. Невольно он сравнивал это с криками сотен душ с Луаньцзан, что так же настойчиво звенели в ушах, когда он сам — истерзанный и полумёртвый — оказался в чёрном тумане. Только на этот раз никто не отгонял Вэй Ина, все были милы с ним, со всех сторон слышалось: — Ах, какой чудесный малыш! Посмотрите, как он улыбается. — Настоящий помощник отцу. — Какой замечательный!.. Вэй Ин смущался внимания, но не прятался за его спиной, вежливо кланялся и благодарил, пока они проходили по рядам в поисках подходящего места. Нетрудно было догадаться, что торговцы хотели вниманием к ребёнку расположить к себе отца, чтобы тот купил хоть какой-то товар. Вот только тратить пока было нечего. Наконец обнаружился свободный уголок, где они не помешали бы другим. Перевернув старую пустую корзину, которую они взяли с собой, чтобы на обратном пути сложить туда покупки, он разложил талисманы на её широком дне и оглядел спешащих мимо людей, задумавшись, как лучше зазвать их к себе. Вэй Ин тут же сел прямо за корзиной на землю, словно маленький торговец, и сложил руки на коленях. Он выглядел так забавно, что не мог не привлечь к себе внимания. — Эй, малыш, — склонилась к Вэй Ину миловидная девушка, не заметив, замершего в тени старшего заклинателя, — что это за талисманы? — Они помогут защититься от тёмной ци, — бойко ответил Вэй Ин. — Па нарисовал их специально для того, чтобы помочь тем, кто боится тьмы Луаньцзан. Он ничему такому не учил Вэй Ина, потому удивился не меньше девушки, но не стал вмешиваться. Та же подняла один из листков и присмотрелась к начертанным иероглифам. Не похоже, что она действительно хоть в чём-то разбиралась, но лицо её на миг стало очень серьёзным. — Говоришь, малыш, это может помочь? И сколько же ты просишь? Он увидел в ней затаённый страх, который девушка старательно прятала за улыбкой. Невольно пришлось задуматься, насколько на самом деле люди Илина боятся подступающей к городским постройкам темноты. Что же искали тут Вэй Чанцзэ и Цансэ Саньжэнь? — А как дорого оценит труд моего па эта красавица? — отозвался тем временем вопросом на вопрос Вэй Ин. Девушка звонко рассмеялась, немедленно вытащив из кошелька кусочек серебра. Она ушла, всё ещё любуясь талисманом, и Вэй Ин тут же протянул первый заработок, сияя улыбкой. — Смотри, па! — Молодец, — похвалил он, погладив Вэй Ина по волосам и чуть задев алую ленту. — Хочешь ягод в сахаре?.. — не то чтобы он собирался баловать ребёнка, но… — Нет, — неожиданно ответил Вэй Ин. — Не стоит тратиться на пустяки, — интонации выдавали, что это — чужие слова. Да только чьи? Неужели Вэй Чанцзэ говорил так? Или это говорила Цансэ?.. Расспрашивать было бы странно, так что он только кивнул и похвалил: — Серьёзный подход к делу не подведёт. Мысли же сразу понеслись вскачь. Вспомнилось, как он удивлялся вкусам самых простых блюд, что попробовал, попав в Пристань Лотоса. Он тогда не отказывался ни от каких угощений. Сколько же потребовалось боли, холода и горя, чтобы отношение к сладостям переменилось?.. Или тут дело в чём-то ещё? — Господин заклинатель? — послышался ещё один голос. — А эти талисманы действительно смогут сберечь?.. — перед ними застыл старичок, годы жизни склонили его к земле, как старое дерево. — Смогут, — поручился он. — Никакое создание инь не проникнет в дом, защищённый талисманом. — А от плохих людей нет у тебя такого же? — старичок вдруг заговорил тише и весь подался вперёд. — Нет у тебя талисмана, чтобы воины Вэнь обходили стороной наши дома? Оставалось только качнуть головой. Старичок помялся ещё, а после купил пару талисманов. Вэй Ин долго смотрел ему вслед, пока вдруг не потянул его за рукав. — Па, разве воины Вэнь не принадлежат великому клану? Разве великие кланы не защищают людей?.. — Непростые вопросы, — откликнулся он. — Дело заклинателя — оберегать невинных и сражаться с тьмой без сожалений в сердце. Таков путь меча, — и опять обрушились воспоминания, прошлое напоминало едва затянувшуюся рану, с которой он то и дело сцарапывал корочку. На этот раз вспомнилось, как в столь же синее, как сейчас над Илином, небо воспарил белый фонарь с рисунком кролика, как странно посмотрел на него Лань Ванцзи. И опять пронзительно заболело сердце. Разве не пытался он всеми силами сдержать данную клятву? Отчего же путь оказался усеян мертвецами, почему среди мёртвых оказалось так много близких и дорогих ему людей? — Па? — голос Вэй Ина разрушил удушающую скорбь, заставил вернуться, снова повторить про себя — ничто из тех событий пока не случилось. Вот только у кого же узнать, действительно ли воины Вэнь притесняют людей? У кого спросить, не эти ли мечи оставили смертельные раны Цансэ?.. *** Как он и предполагал, простые люди разобрали все до единого талисманы. Может, они и не слишком верили незнакомому заклинателю с малолетним сыном, но всё же боялись подступающей тьмы и оттого рады были получить хоть какую-то надежду на защиту. Столько испуганных лиц, людей, отводящих взгляды, что поневоле захотелось разобраться, узнать, что же вызывает страх, помочь совладать с ним, но он всё ещё был ранен и прекрасно помнил, что Луаньцзан не покорится ему, если при нём не будет тёмного железа, из которого получится сделать печать. И как раз об этом он задумался, когда вместе с Вэй Ином держал путь домой. Один из осколков печати — он так ясно вспомнил это — хранился в самом сердце Танцующей богини. И разве не из-за того, что Вэнь Жохань забрал его, пострадал Вэнь Нин, лишившись половины души?.. Он посмотрел на Вэй Ина и нахмурился, пытаясь прикинуть, когда же это случилось. Выходило, что до того момента время ещё есть. Тёмный осколок должен был сейчас оставаться на месте! Вот с чего следует начать, добраться до того городка, что совсем рядом с горой, напоминающей очертаниями сидящего будду! Вот только для такого путешествия не слишком ли мал Вэй Ин?.. Оставить его?.. А не получится ли так, что он снова окажется один, повторит судьбу, станет приёмышем в клане Цзян, если не сгинет на улицах? Если снова одно за другим произойдут эти события, не пойдёт ли и дальше всё по тому же пути? Не станут ли тщетными усилия?.. Насколько вообще он, заброшенный в чужое тело, способен повлиять на цепь времени, как сильно может изменить всё вокруг?.. Отчаяние придавило каменной плитой. Что может жалкий человечек?.. Разве способен он остановить нечто столь огромное?.. «Разве не учили тебя, Вэй Усянь, — обратился он к себе, — что девиз твой — достичь невозможного? Разве не эти слова ты сам себе выжигал прямо на сердце? Так отчего же теперь ты сдаёшься, ничего не сделав?» Рядом с ним шёл Вэй Ин, оглядывался вокруг, улыбался золотым солнечным лучам, выслеживал взглядом стрекоз, кланялся проходящим мимо людям, ожидая от них ответной улыбки. И стоило только посмотреть на него, как в душе поднималась целая буря. Он не мог позволить этому ребёнку страдать. Не мог оставить без отца и матери Цзян Яньли и Цзян Чэна. Не мог допустить, чтобы огонь поглотил Облачные глубины. Достичь невозможного — только так, верно? *** Когда уже сгустилась темнота, солнце скрылось за горизонтом и слабый ветер принёс запах влаги, обещая среди ночи ливень, он вышел на крыльцо и вытащил дицзы. — Ты будешь теперь Сяоси, — сказал он ей. Наречённый инструмент молчал в его руках. Оставалось нанести на него надлежащие иероглифы. — Уповать на малое — единственное, что я могу сейчас. Он поднёс флейту к губам и заиграл мелодию, которая, казалось, родилась сама собой в его сердце. Пробираясь от ноты к ноте, он вдруг понял, что не придумал её сейчас, а лишь вспомнил, и стоило осознать это — слёзы потекли по щекам. Когда-то в несбывшемся здесь пока ещё будущем или в прошлом, которое осталось в нём горькой полынью, это напевал ему Лань Ванцзи. Тогда они были рядом, друзья по оружию. В ту ночь они сразили Черепаху-губительницу. И эта музыка так тревожила, так воодушевляла, что он не мог найти в себе сил и оборвать её. Когда же мелодия кончилась, к дому подошла старушка-соседка. — Славно играешь, — сказала она. — На миг показалось, что можно позабыть обо всех сожалениях… — и тут она протянула ему деревянную миску, наполненную крупными плодами мушмулы. — Старое дерево за моим домом полно плодов, а твой талисман подарил мне спокойный сон. Возьми в благодарность. Он глубоко поклонился, принимая неожиданный дар. Мушмула, янтарём поблёскивающая в сумерках, тоже напоминала о прошлом. «Может, наступит день, когда этот Вэй Ин предложит мушмулу тому Лань Ванцзи, что сейчас такой же ребёнок? — спросил он себя. — А если так, что же, Лань Ванцзи и ему откажет?» Прошлое это или будущее?.. На Илин опустилась ночь.