Волчья ягода

У некоторых драконов нет крыльев, и они летают просто так. (с) Борхес, "Книга вымышленных существ"

Доверяй себе. Поначалу это так же сложно, как пройти по мосту из конского волоса. Доверяй своему инстинкту и своей зоркости. Если тебе кажется, что ты не увидишь, не услышишь и не успеешь, остановись. Лови чуткими ноздрями, и то, что ты поймаешь - правда. Выдохни медленно, отпуская то, что привязывает тебя к земле. Не сначала, позже, ты сможешь увидеть, услышать и догнать. Ибо ты - часть самого воздуха, часть самого инстинкта, часть самой погони. Не может облако расстаться с небом, не может берег покинуть реку, так и ты не можешь не быть частью стремления своего. ** Джаред привалился к голубой обшарпанной стене и закрыл глаза. Он только что вышел из кафе, и куда идти дальше, понимал не вполне. Необходимо было сосредоточиться и составить план действий, но ему казалось, что все идеи уже исчерпали себя. Дом Берни, куда он отправился с самого начала, оказался наглухо заперт, свет в окнах не горел, и, сколько Джаред ни прислушивался, никаких звуков изнутри он не уловил. На двери магазина, где работала Сьюзи, висела потертая табличка "Закрыто". Даже хозяина гостиницы, вопреки обыкновению, на месте не наблюдалось, как будто он бросил все дела и сбежал из города. Вчера Джареду пришлось провести с находившимся без сознания Дженсеном наедине всего с полчаса, как Билл и обещал - он за считанные минуты добрался до города и достал вертолет. Вертолет приземлился на поляне недалеко от места происшествия - каким-то образом Билл сумел точно объяснить, где именно нужно было садиться в бескрайних однородных лесных просторах. По всей видимости, он ориентировался здесь безупречно. Пилот, хмурый рыжеволосый детина, не стал ни о чем спрашивать Джареда. Вероятно, Билл уже по дороге посвятил его во все необходимые детали. К этому моменту Джаред успел перебинтовать бок Дженсена лоскутами своей рубашки, не слишком туго, чтобы он мог дышать, но достаточно крепко, чтобы остановить кровь, слава богу, пригодилась практика несчастных случаев "в поле" во время долгих экспедиций. Место выстрела оказалось, все же, довольно неудачным (или, наоборот, удачным, если бы Джаред все еще преследовал свои изначальные цели) - не смертельное само по себе, такое ранение могло привести к существенной кровопотере. Втроем они осторожно загрузили бесчувственное, но уже разгоревшееся нездоровым жаром тело в кабину, и вертолет тут же взмыл к небесам. По дороге к городу Джаред не перебросился со своими спутниками и словом, главным образом потому, что ничего все равно не было бы слышно, специальных наушников на Джареда не хватило, и ветер нещадно терзал его барабанные перепонки. Он сидел молча, постоянно ловя себя на том, что слишком пристально смотрит то на пилота, пытаясь определить, из какого тот сделан теста, то на Билла. На живого, невредимого Билла, из-за которого он чуть было не угробил... как бы это сказать получше? живое существо. Об этом предстояло еще поговорить. Более чем обстоятельно. А заодно вытрясти из мерзавца всю душу за проделки с исчезновением без вести. Похороны ведь даже состоялись, черт возьми. Пусть и без гроба и без тела, но жене Билла хотелось тогда совершения обряда, казалось важным поставить точку. Джаред слышал об этом психологическом эффекте - люди внутренне понимали и принимали смерть близких только после некой церемонии. Когда он не смотрел ни на Билла, ни на пилота, он смотрел на Дженсена. Дженсен валялся в отключке, но Джареду казалось, что цвет постепенно возвращается к его чертам. Но смотреть на Дженсена было мучительно, и Джаред, в конце концов, отводил взгляд. Долетев, они опустились на главную площадь, где Джареда жестами высадили. Вертолет снова поднялся и исчез в неопределенном южном направлении - намек был ясен. По-видимому, никто не спешил делиться с охотником на безвинных жертв информацией о волчьих местах обитания. Билл, правда, одарил его извиняющимся взглядом напоследок и что-то крикнул, но Джаред не расслышал, что именно. Оставшись посреди города один, он пошел прямиком в местный паб, где, не вступая ни в какие разговоры, напился до сизых чертиков. В ход пошло вожделенное еще с леса виски, желтоватое, мутное и отвратительное - Джаред редко пил крепкие напитки, и виски точно не входило в список его любимых развлечений. Но голос разума оказался на этот раз бессилен, да и о развлечениях речи не шло. Как он попал в гостиницу, кто открыл ему там дверь и что, вообще, происходило после пятого стакана, он, безо всякого кокетства, не помнил напрочь. Хозяин гостиницы - Джаред все никак не мог запомнить, как его зовут - в ответ на его утренние расспросы отрезал, что ничем помочь ему не может, потому что спал и не видел, как он возвращался, но что он должен ему за эту ночь двадцать баксов. Кошелька Джаред, по крайней мере, не утратил. Приняв душ и выпив половину запасов городской воды, он отправился на поиски Билла, Дженсена, Берни - кого угодно, кто смог бы ему объяснить, что произошло вчера, а заодно - год и два года назад. Любопытство сменилось странным глухим чувством внутри. Его влекла за собой смутная тревога. Кроме всего прочего, ему не терпелось выяснить, как чувствует себя Дженсен. Волки пользуются услугами врачей?.. Ветеринаров?... он дернул головой, отгоняя глупые мысли, и горячо понадеялся, что они прибегли на этот раз к помощи настоящей медицины, хотя, памятуя об увиденном им в хибаре Берни, на это рассчитывать особенно не стоило. Но Джарад никого не не нашел. Город будто вымер. К полудню голод погнал его в кафе, где Адриана - хотя бы она никуда не делась, хотя толку от нее было не добиться - осчастливила его чуть подгоревшими блинчиками с клубникой и кофе. День был пасмурным, серым, настроение застряло на отметке "дальше только кома". Он давно не чувствовал себя таким потерянным. И давно не чувствовал себя таким дураком. Три месяца он провел, читая бесконечное количество статей и газетных заметок, рисуя маршруты на картах и пытаясь одновременно учить наречие местного индейского племени и историю времен заселения этих мест британцами. Невероятные факты, странные совпадения - и он почти поверил в то, чему противоречил любой здравый смысл. В конечном итоге все выстроилось на парадоксах. Не могли в две тысячи пятом те девочки выйти из леса сами по себе. И не мог в две тысячи седьмом волк, пойманный для мичиганского зоопарка, отпереть замок своей клетки изнутри и сбежать из запертого же сарая. Постоянно не совпадающие данные о переписи населения, несколько сомнительных отчетов полиции и пожарных о несчастных случаях. В газетных заметках к ним каким-нибудь образом постоянно приплетались то собаки, то волки, то медведи - необычные медведи, белой масти. О "белых" черных медведях в научном мире знали единицы, а слово, которым их называли местные индейцы, вообще не было известно во внешнем мире. Почему-то из этого делалась большая тайна. А в этих заметках они попадались то и дело, то их кто-то видел, то они кому-то снились - да, в конце концов в попытках досконально изучить вопрос он дошел до чтения даже самой желтой прессы. И, наконец - исчезновения. В этих канадских лесах пропадали без вести люди, совсем не имевшие склонности к рискованным путешествиям в одиночку. Тысячи, миллионы мелочей, каждая из которых в отдельностью казалась газетной уткой, случайным совпадением, шуткой или природным катаклизмом. Но вместе они складывались в одну общую картину с названием, перечеркивающим все, что Джаред знал о логике современного мира людей. Когда он в первый раз произнес это слово, вылепив его губами в тишине своего заваленного бумагами кабинета, в три часа холодной майской ночи, то показался самому себе смешным и нелепым. Оборотни. Леса, населенные вервольфами, и, возможно, не только ими. Разумные существа, отдельная цивилизация. Вид млекопитающих, способных превращаться - перекидываться? - из подобия человека в волка и обратно, и, как Джаред думал, ревностно охраняющих свои тайны и свою территорию. Убивающие тех, кто подходит к разгадкам слишком близко. По всей видимости... да что тут говорить - он напортачил в своих теориях самым кардинальным образом. Судя по тому, что он увидел вчера, оборотни вовсе не были отдельными от людей существами, или, по крайней мере, не обязательно рождались таковыми, если только Билл и Джек всю жизнь не скрывали своих длинных зубов, в чем Джаред сильно сомневался. Оборотнем можно было стать. Перечеркнутая логика перечеркивалась вторично. И это уже не лезло ни в какие ворота. И отчаянно будоражило кровь, на каком-то неподвластном ему уровне. Беспокоило и смущало. Здесь было больше, чем простое непонимание, простое удивление рядового американца, увидевшего сверкающую тарелку в небесах (не то, что ему было с чем сравнивать, но он был уверен, что отреагировал бы иначе). В любом случае, чтобы разобраться в происходящем, необходимо было найти кого-то, кто мог бы ему в этом помочь. Хотя бы Берни, хотя бы даже Софию. Предстояло еще выяснить, почему она была столь уверена в том, что Дженсен - средоточие зла. Пусть Джаред и неверно истолковал ее слова, но ненависти по отношению к волку ей было определенно не занимать, а ведь он был из ее племени, ее видом... что заставило ее проникнуться такой злобой к нему? - Долго ты тут будешь стенку подпирать? - любезно осведомилась Адриана, высунувшись из двери. Она улыбалась, и сердиться на нее не хотелось. - Думаю, куда пойти, - честно ответил он. - Что произошло с вчерашним уверенным в себе историком? - она скрестила руки на груди, - ненадолго тебя хватило. Он посмотрел на нее. Все в ее позе говорило о расслабленности, золотые кудри, синие глаза и деревенская свежесть лица были последним, что ассоциировалось бы с событиями прошлого дня, с волками, с пропажей людей, с кровавыми следами на листьях. Но вчерашний разговор с ней был странным, и он решил рискнуть. - Адриана. Ты ведь живешь тут всю жизнь. Она неопределенно повела головой в сторону, соглашаясь. - И ты явно в курсе местных дел. Ты не знаешь никого, кто... кто часто ходит к Берни? Можно сказать, что есть некоторое... общество людей, компания, которая к нему заглядывает? - Адриана молчала. - Или, может быть, ты знаешь Софию? Или... - Я похожа на справочник? - она отмерла и пригладила волосы, разметавшиеся от ветра, - лучше скажи, где тебя носило вчера. Нашел какое-то кафе получше? - Ты прекрасно знаешь, что кроме вас тут только Кентукийский Цыпленок да Бургеркинг. - Вот и задаю вопрос, - она по-прежнему глядела поверх его головы, изучая облака, и казалась самым легкомысленным на свете существом. Пожалуй, слишком легкомысленным. Один раз Джаред уже ошибся с ней. - Я был в лесу, - ответил Джаред, внимательно глядя на нее, - вляпался кое в какую историю. - С лесниками? - С волками. Ее взгляд уперся в него и ничего легкомысленного на этот раз он в нем не увидел. На мгновение ему показалось, что она видит его насквозь, со всеми его сосудами и внутренностями. - Вот как. Не пострадал? - Я - нет, - ее глаза чуть заметно сузились, и он добавил искренне, - к сожалению, все вышло не слишком образцово-показательно. Она отлепилась от косяка: - Пойдем. Познакомлю тебя кое с кем. Терять ему было нечего, и он, не колеблясь, согласился. Она повела его в направлении скалистой части городка. Она была очень высокой, и, хотя Джаред все равно был выше, в ногу с ней он попал не сразу - она делала какие-то особенно длинные шаги. Ее животная грация в свете прошлых событий не оставила особенного простора для воображения, и Джаред инстинктивно сунул руку в карман. Никакого оружия с собой у него, впрочем, не было. Да и в любом случае, он уже достаточно настрелялся за эти дни. Они несколько раз свернули, петляя по холмистым улочкам, пока не остановились у голубого домика, ничем снаружи не приметного. Адриана постучала в свежевыкрашенную дверь. Около двери стояли горшки с геранями и астрами, небольшое крылечко было тщательно подметено - можно было подумать, что тут живет какая-нибудь опрятная старушка. Адриана толкнула дверь, не дожидаясь, пока ей откроют - по-видимому, стук был условным. - Данни, - сказала она негромко, хотя в прихожей никого не было, - я не одна. - Что ты говоришь. Проходите, - раздался голос из глубины дома. Чуткий слух, отметил Джаред и осторожно огляделся. В случае чего можно будет выскочить из окна, тут совсем невысоко, и... - Идем, что ты встал, - потянула его Адриана. Внутри дом оказался мало похож на то, что представлял собой снаружи. Половину помещения, в которое его провела Адриана, занимал... топчан? диван?.. ложе, мысленно решил Джаред. Низкое сооружение на крепких массивных ножках, сплошь заваленное подушками и покрывалами. Расцветка их заставляла заподозрить в хозяине комплекта арабского шейха или цыганского барона. Посередине, однако, находился не шейх и не барон - там разлеглась рыжеволосая женщина в темно-зеленом халате, вольготной позой своей больше всего напоминающая льва, отдыхающего полуденных днем после удачной охоты в кругу своего прайда. Взгляд Джареда, однако, прикипел вовсе не к ее симпатичному лицу и даже не к вырезу ее халата, а к двум волчатам, кусающим друг друга за уши у ее ног, и притихшим при появлении незнакомца. Две пары блестящих темных глаз уставились на Джареда в ответ - настороженно, но без страха. - Вот и он, во плоти, - протянула рыжеволосая, - Джаред Падалеки. Он закусил губу. Спрашивать, откуда она знала его фамилию, не хотелось - вряд ли бы ему понравился ответ. Адриана развязала передник, аккуратно повесила его на крючок на двери, сняла ботинки и села подле рыжеволосой. Та, не отрывая взгляда от Джареда, чуть переместила локоть, и Адриана, словно следуя знаку, тут же улеглась рядом с ней, подперев рукой голову точно так же, как хозяйка. - Ты охотник? - Нет, - ответил Джаред, неловко переступив с ноги на ногу, - я не охотник. Я... ошибшийся археолог. Она изучала его взглядом. - Из ружья ты стрелять горазд, однако. - Если бы я знал то, что знаю сейчас - этого бы не произошло. Рыжеволосая молча продолжала разглядывать его. - Мой друг исчез, - Джаред не знал, почему он оправдывается, но чувствовал инстинктивную необходимость отвести от себя всю тяжесть вины, восстановить справедливость, - точнее, два моих друга исчезли. - Друга? Коллеги. - Коллеги, - покорно повторил он. - Их семьи считают, что они умерли. Их друзья ходили на их похороны. Все давно перестали искать их. - Кроме тебя. - Я их нашел. - Может быть просто ты - тот, кому позволили найти, - она перевернулась на спину и уставилась в потолок. Волчата вернулись к предыдущему своему занятию - один из них наскочил на другого и принялся трепать его загривок. Нижний вяло отбивался, выжидая удобный случай, - не думал об этом с такой точки зрения? Джаред нахмурился и открыл было рот, как боковая дверь с треском распахнулась. В комнату ввалился белый с подпалинами волк, на ходу перекидываясь - у него это получилось гораздо быстрее, чем давеча у Дженсена, хотя мурашки неправильности, сменяющиеся облегчением, все равно успели пробежать по джаредовой спине - и превращаясь в невысокого голого темноволосого мужчину. Не обращая внимания на отпрянувшего к стене Джареда, он одним движением напялил валяющиеся на кресле широкие цветные штаны и совершенно по-собачьи растянулся за спиной у рыжеволосой, зарываясь носом в ее затылок. По-видимому, это был отец семейства, хотя его подчеркнутое добродушие по контрасту с властным спокойствием рыжеволосой смотрелось необычно. Наличие на их кровати Адрианы не помогало пониманию положения. - Миша, - шикнула Адриана. Она приподнялась и теперь глядела на новоприбывшего с отчетливым недовольством. - Что? - Ты видишь, что мы не одни? - Вижу, иначе не озаботился бы штанами. - Миша выглянул из-за плеча рыжеволосой и по очереди перевел взгляд на каждого из присутствующих, улыбаясь, - как дети? Как провели день, дамы? Ты кто такой? - вопросы задавались пулеметом, точно по анкете, словно на самом деле Мише было не столь важно получить ответы, как понаблюдать за смешившей его реакцией окружающих. Выглядел он при этом, правда, не ехидно - наоборот, достаточно кротко. Только синие глаза светились хитростью. - Я... Дверь вторично хрястнула об стену, и в комнату ввалился еще один волк. Этот был больше Миши раза в полтора и совершенно черен. Джаред сделал еще шаг назад и прижался лопатками к стене - ему не хотелось демонстрировать слабость, но когда попадаешь в логово зверей, способных перегрызть тебе глотку за две секунды, особенно не похрабришься. Сердце его колотилось бешено, и он надеялся только, что они этого не слышат. Замерев, волк потянул носом воздух и уселся на пол, тоже став похожим на собаку, только на очень большую. Уши его подрагивали, язык вывалился наружу. - Том, - безнадежным тоном попросила Адриана, - перекинься хотя бы. Волк склонил голову набок, точно прицениваясь к Джареду. Тот судорожно сглотнул. Такого большого волка он точно никогда раньше не видел. Рыжеволосая продолжала смотреть в потолок, точно вокруг вообще ничего не происходило. Несколько секунд прошли в гробовом молчании. Волк все осматривал Джареда. - Том. Джаред не видел, как шевельнулись губы рыжеволосой, но был уверен, что команда исходила именно от нее. В том, что это была именно команда, сомневаться тоже не приходилось. Воздух в очередной раз сгустился, и на месте новоприбывшего оказался еще один темноволосый мужчина. В таком виде он не выглядел агрессивно, но и радушием не лучился. Оглядев Джареда напоследок еще раз, он встал, оказавшись выше него, и, не спеша, принялся натягивать висящие до этого в углу на вешалке брюки и рубашку. Его одежда была тщательно выглажена и села на его тело безукоризненно ровными линиями. Окончив туалет и засучив рукава, он аккуратно опустился в полу-сидячую позу рядом с Мишей, бедром чуть толкая его в сторону. Миша подвинулся, устраиваясь поудобнее. Глазам Джареда явилось совершенно абсурдное зрелище, и память услужливо подсунула картинку с кучей собак, греющихся друг о друга в подземке. Валяющиеся на ложе, однако, смотрелись весьма гармонично, и было непонятно, знают ли они, вообще, о том, что нормальные взрослые люди не имеют обыкновения лежать вповалку на общей кровати, встречая гостей. Том положил голову на сгиб локтя Миши, тот почесал его за ухом, и Джаред решил, что ответ на этот вопрос, в принципе, очевиден. ** Не ищи равновесия в мудрости, тут с огнем не найдешь, только с часами в руке. Попробуй найти его на бревне, том, что над пропастью. Первый конец его попран твоими ступнями и уже не любопытен, но второй - не поймешь, существует ли, пока не доберешься. В нем кроется отгадка, ты будешь знать это, когда начнешь путь, босым по сучковатому, каждая трещинка будет петь тебе, каждый жук щекоткой напоминать о вехах пути твоего. Пока будешь идти, отгадка будет раскрываться, как ларчик, все сильнее, и когда в середине ты глянешь вниз и вспомнишь, что забыл, как бояться, тогда засветится она ярко, и поймешь ты, что отгадка - в тебе самом, а равновесие - не более, чем крылья. ** - Что бы ты хотел узнать у нас, Джаред? - спросила Данииль. - Ты ведь явно мучаешься тонной вопросов. Джареду был предложен стул, который одиноко и нелепо смотрелся напротив ложа. Он оперся рукой о его спинку, но садиться не стал. Миша сходил куда-то и притащил кофейник и чашки, после чего все, кроме Джареда, принялись поглощать кофе, на вид совсем слабый, но от этого не менее ароматный. Миша сунул чашку и ему, но Джареду было не до угощений. - Я подстрелил... я вчера ранил одного из вас. Вы воспринимаете это... явно... спокойно. Вы враждуете с ним? С Дженсеном? - Я спокоен, потому что так велела Данииль, - сказал Том бесстрастно. Такая причина могла бы показаться унизительной, но тон и весь вид Тома не оставляли сомнений в том, что чувства собственного достоинства ему не занимать и что оно нисколько таким поворотом событий не задето. Тут было другое. Что - Джаред понимал не вполне. - Я спокоен, потому что спиногрызы меня вчера замучили пробежками по лесу, - сообщил Миша, - и я мечтаю только о массаже ног и теплой ванне. Кровавую бойню запишу на послезавтра, как минимум. Ты когда-нибудь пробовал играть в салки на выживание? Один из волчат тявкнул и перевалился через Данииль в попытках дотянуться зубами до его уха. Он легко перехватил его и зажал небольшую голову под мышкой. Волчонок запищал и смешно уперся в его плечо задними лапами, стараясь выдраться из захвата. Миша держал его крепко. В его движениях сквозила многолетняя привычка. - Вопрос продуманностью не отличается, - Джаред перевел взгляд на хозяйку дома, - очевидно, что вчерашнее - результат ошибки, и что ты лично ничего против Дженсена не имел. Чести это тебе не делает никакой, но говорить тут не о чем. Пресловутой кровавой бойни не будет. - Его рана... - Заживет за несколько дней. На нас быстро заживает, как тебе, должно быть, известно из легенд. - Почему вы мне рассказываете это? Чем я заслужил особое внимание? Адриана, зевнув, щелкнула зубами. - Я привела тебя, потому что ты уже вляпался по самые уши, и просто так все равно бы не уехал, - сказала она, - я решила, что в тайны мы поиграем в другой раз - поздно махать кулаками после драки, волков ты уже видел,теперь проще объяснить тебе азы, чем ждать, что ты снова потянешься за ружьем. Ведь тогда придется объявлять охоту, а это никому не нужно. - Рискованное решение для Проверяющего, - пробормотал Миша, - и только часть... - В отсутствии настоящего Разведчика... - Адриана оскалила зубы, но Миша миролюбиво махнул рукой: - Чада нет - не будем устраивать разборок. Привела и ладно. Данни решать. Волчонок, выбравшийся благодаря неосторожному движению Миши из захвата, торжествующе укусил Мишу за нос и тут же, смешно подтягивая попу, не успевающую за длинными ногами, помчался на пол к своему второму товарищу, который нашел в углу безголовую мягкую игрушку и уже минут пять как трепал ее. Миша вздохнул и погрозил ему вдогонку кулаком. - Где он, кстати говоря? Чад? - спросила Данииль. - Вербует кадры, - глумливо ответил Миша, потирая пострадавший нос. - С кем? - Джаред сначала не понял, кто это спросил, потому что Том даже не шелохнулся. Очевидно, это была какая-то волчья особенность - говорить, не шевелясь. Но губы Тома были сжаты в тонкую полоску, выдававшую внутреннее неспокойствие. - С дочкой продавца из Мейплз. - Сьюзи? Да у нее же мозгов... - удивилась Адриана. - Чад не фанат айкью-тестирований. На секунду Джареду показалось, что Том сейчас сметет всех с кровати и начнется что-то страшное. Почему он так подумал, он не знал, просто почувствовал, как шевелятся волоски у него на загривке, и как помимо его воли фокусируется все его внимание на Томе - куда отпрыгивать, если что. Но Том, спустя пару мучительных секунд, выдохнул и отвернулся. - Пойди пробегись, - сказала Данииль. - Я... - Том. Том кивнул и, сняв рубашку и брюки, выпрыгнул в окно, на ходу перекидываясь в свою волчью форму. Джаред непроизвольно поежился, уже в который раз. Это ощущение начинало ему надоедать. - Чаду бы свой мозг для начала вправить, - сказал Миша в наступившей тишине, - безо всякого айкью-тестирования. - Молчал бы уж, - яростно обернулась к нему Адриана, - самому ведь понадобилось протрепаться! - А что мне было, врать? - изумился Миша. - Есть разница между враньем и умением держать язык за... - Умолкните, - осадила их Данииль. Они тут же стихли и пристыженно уставились на нее, - мы не одни. - Но он... - начал было Миша, однако Данииль бросила на него короткий взгляд, и он снова замолчал. - По здравому размышлению, идите-ка тоже пробегитесь. - А спиногрызы? - С собой. Все выметайтесь. Дайте мне поговорить с гостем. - Пойдемте, дети, - Миша сгреб завопивших волчат подмышки и потащил их к двери. Адриана помедлила было: - Данни... - Марш, марш. Все на улицу. Адриана вышла, прикрыв за собой дверь. Он остался один с буравящей его взглядом, но улыбающейся Данииль. - Перестань ломать стул и садись нормально, - сказала она, - хорошенько подумай, о чем именно ты хочешь меня спросить. Не все вопросы стоят потраченного на них воздуха. О чем спросить ее? О природе оборотней? Об их истории, появлении, войнах, целях? О Билле и Джеке? О старом Берни и злой Софии? Вопросов было много, но настойчиво крутился почему-то только один. ** - Дженсен... - задумчиво протянула Данниль, и ее улыбка несколько потускнела. Джаред, пользуясь паузой, разглядывал ее. Встреть он ее в прошлом, сугубо человеческом мире, то, скорее всего, подумал бы, что она фотомодель или какая-нибудь романтическо-комедийная актриса. Она была красивая и вся какая-то глянцевая, особенно когда вот так валялась и улыбалась - у нее не было ни морщинок, ни синевы под глазами, ни усталого прищура, волосы блестели, как в рекламе, а тело, казалось, передвигалось лишь из солярия до спортзала и обратно. Однако стоило ей совершить пару резких движений или внимательно посмотреть на какого-нибудь зарывающегося члена семьи - стаи? - становилось очевидно, что от бессмысленного лица с обложек в ней нет ничего. Тогда явственно в ней сквозил волк, и не просто волк - вожак, и нельзя была сказать даже, почему - выражение ли глаз выдавало ее, цепкий ли взгляд, который, казалось, ощупывает тебя, взвешивая, чего ты стоишь и не зря ли встал сегодня утром с кровати - или, может быть, сила, кроющаяся в ее некрупных мышцах, грация движений хищника. В отличии от прочих, она сама ничем не напоминала собаку - все в ней было волчье. Он не мог понять, нравится она ему или нет. От нее было странное ощущение. - Это не та история, которую я стала бы рассказывать первому встречному, надеюсь, ты это понимаешь. -Джаред понимал не слишком - с его точки зрения, именно таковым он и являлся, но спорить не стал. - Когда человек вырастает, у него становится меньше друзей, - продолжала она, - ты замечал? Да и те, что остаются, связаны с ним уже не так крепко, как раньше. В детстве друг - это настолько важно, что ребенку часто трудно представить, как можно с ним расстаться. - Дети меняют товарищей, - заметил Джаред, когда она сделала паузу, - родители перетаскивают их из школы в школу, да и соседи переезжают постоянно и забирают детей с собой. - Верно, - согласилась она, - это вопрос не протяженности, а моментности. В каждый конкретный момент вашей дружбы важнее этого общения и близости ничего нет. Но расставание ты перенесешь, как и многое другое - адаптивная психика в помощь. Дети действительно меняют друзей, обычно по воле внешних обстоятельств. Другое дело, что сиюминутное ощущение близости совсем другое в детстве - это ощущение постоянства, зафиксированное в одном моменте. И бывает, что кто-то один, или даже пара близких у тебя все-таки остаются надолго - если тебе повезло не переезжать слишком часто. В отдельных счастливых случаях дружба доживает до подросткового возраста и переживает его. - Мне в этом смысле, скорее, не повезло. У меня было много друзей, но они слишком быстро сменялись. Никто не зацепился с детства. Данииль помолчала немного, глядя на Джареда с улыбкой. Потом встала и подошла к нему. - Ты не возражаешь? - Нет, - ответил Джаред, вставая автоматически, прежде, чем понять, о чем его спрашивают. Данииль привстала на цыпочки, подтянула к себе и понюхала его шею. Сначала с одной стороны, потом с другой. Джаред замер, не понимая, как ему реагировать. Данииль улеглась обратно. Ее поза была теперь другой - не такой расслабленной, как до того, хотя и отчетливой враждебности в ней не наблюдалось. - Есть смысл удивляться вслух? - Едва ли, - сказала она и снова улыбнулась, словно извиняясь. - По крайней мере, не сейчас. - Ты говорила про друзей, - напомнил Джаред, - хотя я не слишком понимаю, какая связь здесь с Дженсеном. - Мы выросли бок о бок. - Я думал, что вы все росли вместе, - удивился Джаред, - такой маленький город... - Мы оба с ним не из этих мест. Мы родились гораздо севернее. Зимой тут жарковато в наших шкурах - они рассчитаны на более суровые морозы. - Но вы не в одной стае теперь? - Если бы ты был волком, ты бы чувствовал такие вещи без объяснений. - Ну так укуси меня, - нетерпеливо мотнул головой Джаред, - но будет проще, наверное, если ты все-таки снизойдешь до уровня презренного человечишки. - Укуси? - она удивленно уставилась на него, - ты же не веришь глупым мифам об укусе вервольфа? - Думаешь, я счастливый обладатель "Ликантропии для чайников"? Сведения мне черпать практически неоткуда. То, что я узнал о волках, привело меня сюда, но на этом ресурс кончился. - Искусай я тебя хоть с ног до головы, это ни к чему не приведет, - терпеливо сказала Данииль, - этим нельзя заразить. Волком можно только родиться. Джаред фыркнул: - Конечно. Билл и Джек никогда раньше не заморачивались, просыпаясь в шерсти по утрам. А потом почему-то призадумались. И сразу в канадский лес наутек. Не надо делать из меня дурака. Что произошло в следующую секунду, Джаред понял не вполне. Очнулся он уже на полу, на спине, моргая и пытаясь вернуть вышибленный воздух в легкие. Оскалившаяся Данииль прижимала его лапами к паркету и в волчьих глазах ее читался вызов, который, впрочем, быстро сменилась на простое раздражение. Джаред подумал, что надо бы подставить ей горло, показать, что сдается - по-волчьи, мысль пришла из ниоткуда и почему-то заставила себя выслушать - но заставить себя откинуть голову он не смог. Данииль еще несколько секунд глядела ему в глаза, склонившись, а потом сняла с него лапы и уселась на пол меж его ногами. - Э... я что-то не то сказал? - спросил он, приподымаясь. Воздух задрожал вокруг волчицы, и она выгнулась, перекидываясь обратно в человека. Джаред машинально пригладил волосы, морщась - снова мурашки. Либо он привыкнет к ним, либо вылезет из собственной кожи в один прекрасный момент. Голая Данииль с недовольством глядела на остатки шелкового халата, порвавшегося от ее межвидовых упражнений и молчала. Джаред сел, стараясь смотреть только на ее лицо. - Так что я... - Ничего, - отрезала Данииль. - По сути вопроса - отвечаю. Волком действительно необязательно родиться от волчицы, я имела в виду не это. Но никакие укусы не помогут, если тут, вообще, можно говорить о помощи. Нет, - прервала она его, видя, что он собирается еще что-то спросить, - мы об этом говорить не будем, - в ее голосе зазвенели командные нотки, и Джаред невольно напрягся, - ты все еще хочешь узнать о Дженсене? - Пожалуйста, продолжай. - Дженсен был моим братом. Не кровным, но нас выкормила одна и та же женщина. Мы росли, как волчата одного помета. Джаред затаил дыхание. Данииль, видимо, не шутила, когда сказала, что не делится этой историей направо и налево. Но дело было не только в этом. Начни она рассказывать о том, какой вид салата Дженсен предпочитает или в скольких штатах он побывал, он все равно бы слушал, навострив уши. И то, что она сидела перед ним сейчас обнаженной, совсем не так волновало его, как истории из жизни человека, которого он и видел-то всего раз, и в свете весьма неприятных обстоятельств. Сопутствующее этому внутреннее ощущение казалось ему забытым давно и всплывшим несколько некстати. - В нашей стае было не так уж много волков, но все из очень древнего рода. А мы с Дженсеном были сиротами, и никто не знал, откуда мы взялись. Над нами тряслись, как над сокровищем, потому что в прочих семьях давно уже рождалось очень мало волчат, и многие из родившихся были слабыми или больными - вероятно, из-за давней традиции кровосмешения. А из нас растили надежду. - Надежду на что? - Ну... на возрождение рода. - Вы должны были родить сотню волчат? - Разумеется, нет. В волчьих стаях многое завязано на ритуалах. Они должны были стать символом. Новый вожак и его подруга, новая линия потомства, свежая сильная кровь. Если бы они были из какой-то определенной семьи, даже не самой плохой, никто все равно бы и не посмотрел на них с такой точки зрения - но они были подкидышами. У волков это редко бывает. - Точнее, так, - подумав, добавила Данииль, - у волков в природе, у настоящих волков, этого вовсе не бывает, волчата всегда остаются в стае, за ними в той или иной степени присматривают все. Джаред вспомнил, как беззаботно играли двое маленьких на кровати, и как привычно возился с ними Миша. - Но если волчата рождаются, например, больными, то волчица их не кормит, поскольку она сразу знает о болезни, чувствует ее. Мы, конечно, не так жестоки в смысле природных обычаев. У нас хватает сугубо человеческих сторон... ведь и у обычных людей могут быть и сироты, и брошенные младенцы, и что угодно еще. Однако, несмотря на все это, среди оборотней здоровые волчата-подкидыши, все же, абсурд. Волки старых традиций воспринимают такое, как весть с небес. Магическое знамение. - А вдруг вы на самом деле всего лишь... - Я рассказываю тебе о том, что было, а не о том, что могло бы быть. - Данииль подобрала ноги и рассказывала, задумчиво глядя в пустоту перед собой. Они росли в странных условиях, в каких редко растят волчат, и уж тем более не растят детей. Чуть ли не с рождения им толковали о том, кем они должны стать и какие надежды на них возложены. Дженсена начали учить тактическим приемам вожака в драке и правильному поведению в стае, когда он едва умел ходить. Данииль в это же время учили, что значит быть мудрой подругой главы стаи, как родить и вырастить как можно больше детей, как руководить стаей, когда вожак занят другими делами, как вести себя в битве и как помогать членам стаи в мирное время. Они должны были стать альфа-парой, где Дженсен был бы главным, а Данииль - второстепенным партнером. - Дженсен не похож на... - Джаред запнулся. Откуда ему было знать, на что был похож и не похож Дженсен? Он явно не был слабаком и нытиком, и волчья форма у него была вполне впечатляющая. Но он совсем не виделся Джареду предводителем стаи. - На вожака? А я похожа на генеральскую жену? - Ты похожа на генерала. - О чем и речь, - вздохнула Данииль, - судьба знатно посмеялась над нами, - она помолчала немного, - история подходит к концу. Одним прекрасным апрелем мы оба с Дженсеном достигли волчьего совершеннолетия. Все надежды, возложенные на нас, рухнули, что называется, в одночасье. Только никто этого не пожелал признавать. Джаред молчал, ожидая продолжения. Данииль смотрела куда-то в пространство. Пауза затягивалась. - Я так понимаю, вожаком Дженсен не был. - Нет. - Не стал им или не захотел становиться? - У волков с этим все довольно четко, Джаред. Невозможно притвориться тем, кем ты не являешься. Может быть, если ты... - она снова замолчала. - Он не смог быть вожаком? - Он не был вожаком. Как сказать... - она задумалась, - черт, словами это очень сложно. Он не соответствовал тому, кто может стать вожаком. Этого не было в его, ну скажем, крови. - Но в твоей было, - не надо было даже спрашивать. - Неслыханное святотатство, - кивнула Данииль, - вожак-женщина - на Севере это непредставимо. Мы должны были стать альфа-парой, но никак не альфой-женщиной и... - Данииль повела плечом, - тебе наша терминология ни о чем не скажет. - Вы сбежали? Данииль фыркнула. - Нам было девятнадцать лет. Мы ничего не знали в жизни, кроме порядков этой стаи. Порядков диких, не похожих ни на порядки людей, ни на порядки волков. Волки ведь никогда не идут против природы. Но наши родители - пусть не родные, но единственные, которых мы знали - и вся прочая община - они диктовали все условия игры. Разумеется. - И что произошло? Данииль поморщилась. - Произошла волчья свадьба, - сказала она коротко. Джаред открыл рот. Закрыл его. - Вы... - Женаты? Да, в определенном смысле. Джаред почувствовал вдруг, как ему становится не по себе. Он встал и подошел окну. Ставни с трудом, но поддались, и свежий воздух немного успокоил его разгоряченную кожу. - Мы не были несовместимой парой. Во мне текла кровь вожака, а он инстинктивно занимал роль советчика и обеспечивающего поддержку и охрану, роль бета-волка, хотя даже это не совсем соответствовало его природе. Но мы не были... настоящей парой. Скорее всего, будь они даже оба вожаками, полетели бы клочки по закоулочкам - они не сочетались так, как от них того хотела стая, даже просто по чертам характера, не касающимся волчьих законов. Но хотя они не очень-то подходили друг другу, мони ладили. И их головы были настолько задурены, что мы с трудом осознавали разницу. Джаред вернулся обратно и вновь сел на стул. Данииль продолжала говорить. В начале своего рассказа она была безмятежна, как будто дела прошлого давно перестали волновать ее, но сейчас голос ее звенел. Через год после свадьбы Дженсен должен был занять место вожака. Конечно, добавила Данииль, он стал бы всего лишь демонстрационной фигурой, никто не доверил бы настоящих полномочий двадцатилетнему юнцу, который, к тому же, был очевидно не способен справиться со своими обязанностями. Но у Старших здравый смысл давно куда-то сместился, и они не допускали даже мысли об ином сценарии. Дженсен должен был стать этакой королевой английской, без полномочий, но с огромной ответственностью и статусом... все было решено. Он усердно готовился, она помогала ему. В какой-то момент неизбежное понимание ужаса их положения все-таки пришло к ним, и они осознали, что все идет куда-то совсем не туда, что неспроста они постоянно чувствуем себя не на своем месте. Но поделать ничего уже не могли - церемония коронации - если говорить человеческим языком - была на носу, им постоянно твердили о том, что они должны и чего не должны ни в коем случае. - И никто не помог бы нам, никто и не помогал, пока не появился Джо. Она сделала паузу, окинув взглядом Джареда, который не спускал с нее глаз. Чувствуя затянувшуюся паузу, он безмолвно попросил ее продолжить рассказ, и она вновь вернулась к своей истории. Джо был индейцем из племени Медвежий След. Он частенько приходил в их стаю, приносил лекарства, приторговывал амулетами, помогал лечить тех, кто не мог сам восстановиться по какой-либо причине. Он возился с Дженсеном и Данииль, еще когда они были детьми, и они привыкли к нему, относились так, как относились бы к родному дяде. За неделю до церемонии его вызвала их приемная мать. - Проверить, что со мной не так, почему до сих пор, - Данииль отвела взгляд на секунду, - почему нет волчат. Мы решили поделиться с ним. Не потому, что надеялись на что-то - мы тогда, вообще, никому и ничему уже не доверяли. ** - Джен, - Данииль, стоявшая посреди комнаты в одном ботинке и в полунадетых штанах, сдвинула брови, - там кто-то идет. - Я не... пока не чувствую, - Дженсен привстал с кровати, стараясь напрячь обоняние. Чутье у Данни всегда было гораздо лучше, и это было еще одним поводом для неудовольствия у Старших, так что он инстинктивно старался не заострять на этом внимания. Прошло еще минут пять, прежде чем раздался короткий стук. - Джо, - с облегчением сказала Данииль, - это Джо. - Дженсен кивнул, он уже тоже это понял. - Входи, - крикнула она. - Данииль, - индеец был, как всегда, обут в мягкие бесшумные мокасины. Немудрено, что она совсем не слышала, как он шел, только чувствовала его запах. Он смотрел на нее, приподняв загораживающую вход оленью шкуру, - будущая королева. - Отвали. Ты же знаешь, мне удобнее так, - она натянула до конца штаны и принялась застегивать пуговицы своей простой рубашки. - Осталось только нарядить Дженсена в платье, и получится чудесный символ Новой Стаи. Даннииль засмеялась. Дженсен улегся обратно и отвернулся к стенке. У него отчаянно болела голова. - Я вас ненавижу, знали бы вы, как. Джо осторожно прошел вглубь освещенной свечами комнаты и уселся на низкий топчан. Кроме этого топчана и кровати в норе почти ничего не было, отчего она казалась необжитой. Все волки Старой Стаи мало проводили времени в помещениях, но от этого места веяло особенной прохладой отношения. - Данииль, мне нужно осмотреть тебя. - Я... - начала она, но, осекшись, махнула рукой. - Мне обязательно присутствовать? - спросил Дженсен. - хотя, Данни, если ты хочешь, я останусь. Данииль села на кровать подле него и обхватила голову руками. Из ее хвоста выбились рыжие пряди. Взъерошенная, неаккуратная и задерганная почти до невроза. Прекрасно. - Как же мне все это осточертело. Дженсен нащупал ее руку и сжал. Джо, кашлянув, поднялся и отошел к дальней стенке, словно его близость могла помешать им. В полутьме черные его глаза светились по-кошачьи, но от всего его смуглого облика веяло ненавязчивым умиротворением, знакомым им с детства. - Поговорим? - кашлянув, спросил он, когда пауза слишком затянулась ** - Он единственный не был заинтересован в делах стаи, - понял Джаред, - поэтому у вас не было риска. Данииль кивнула. Джо выслушал их внимательно. И его мудрости хватило, чтобы сказать им: бегите. Пусть стая закрывает глаза на ваше несоответствие статусу, враги такой слабости не упустят, и Дженсен не проживет и года, а из Данииль с ее замашками выйдет посмешище или, того хуже, изгой. - Он сказал, что я душу в себе потенциал прирожденного лидера, и что я никогда не буду счастлива на других ролях. Сказал, что сколько видел волков, такого абсурда еще не встречал, - Данииль улыбнулась, - и потом поведал нам о краях, где не зазорно быть женщиной-вожаком. Мы слушали его, только что рты не разинув, конечно. - И вы сбежали? Данииль слезла с кровати, подошла к спинке кресла и сняла с него нечто, оказавшееся другим халатом, тоже шелковым, но темно-синим. Очевидно, ее любовь к женственным вещам возродилась с какого-то момента. Может быть, когда ее собственная природа, перестав быть бунтом, стала действительностью. - Мы остались. - Как... почему? - После нашей беседы он все-таки осмотрел меня. Я была на третьей неделе беременности. ** Джаред ушел от Данииль совсем поздно. По дороге его посетила шальная мысль зайти в бар, но он откинул ее - так недолго и в пьянчугу превратиться, этот сумасшедший городишко с легкостью доведет его до такого своими ежедневными открытиями. Вместо этого он зашел в гостиницу, одел куртку потеплее, и, сунув руки глубоко в карманы, отправился в лес. Мысли об опасности подобных ночных прогулок на природе совершенно не преследовали его. Голова была забита тем, о чем рассказывала ему Данииль. Дженсен и Данииль остались в стае еще на полгода. Церемонию удалось перенести, Джо помог им, настояв на том, что, поскольку Данииль якобы плохо переносит беременность, Дженсен не может немедленно взять на себя все обязанности вожака стаи. Старшие были вне себя, потому что, по их мнению, жена вожака не могла перетягивать на себя всеобщее внимание и отвлекать мужа от по-настоящему важных дел, но Джо напомнил им, что главной их бедой давно уже стало вырождение Старой Стаи, и что они не могут позволить себе риска потерять новых волчат, а тем более - детей символа Новой Стаи. В конце концов его мнение было с неохотой принято, и Данииль с Дженсеном оставили на некоторое время в покое. Данииль изображала тошноту и головные боли, но на деле чувствовала себя прекрасно. Дни их с Дженсеном были посвящены, в основном, чтению. Джо приносил им книги и в какой-то момент даже умудрился раздобыть где-то старенький ноутбук, который они по ночам заряжали от единственного электрогенератора, стоявшего в подвале вожака Старой Стаи. Тот по здоровью не мог жить в норах - землянках, в которых жили все остальные члены стаи - и обитал в лесничем домике, брошенном более столетия назад. Они познавали вселенную, закрытую от них более чем на двадцать лет. Если раньше они имели хотя бы некое туманное представление о том, что где-то за Лесом существует мир людей, машин, самолетов и электроники, который, как им всегда объясняли, был им не нужен и чужд, то о существовании других стай, живущих по кардинально отличающимся от их стаи принципам, они не знали вообще ничего. Они осознали в полной мере, насколько им не повезло с собственной стаей - а ведь они даже не родились здесь и не были ее частью. Перед ними могла бы быть открыта совсем иная жизнь, мир открытых дорог, мир, где их бы принимали такими, какие они есть, где их природа считалась бы естественной. Но они были связаны со всех сторон, как марионетки, запутанные в своих ниточках намертво. От Дженсена ожидали великих свершений на посту вожака, Данииль, чей живот круглел с каждым днем, должна была всю жизнь быть его послушной женой. По Данииль новые знания ударили сильно, и она ходила большую часть времени, точно в воду опущенная, но это было ничто по сравнению с тем, насколько они ударили по Дженсену. И так скрытный и тихий по натуре, он совершенно замкнулся. Данииль не понимала, что с ним происходит, инстинктивно чувствовала, что ему нужно помочь, пыталась оказать ему поддержку, но не умела найти нужных слов. С собой она еще могла справиться, ее волевая и прагматичная натура помогала ей, но как и что сделать для Дженсена, она не понимала. Он отчуждался от нее все сильнее, хотя никогда сам не пытался инициировать ссору или даже спор. Он был предупредителен и даже в чем-то нежен с ней, но они окончательно потеряли свою внутреннюю связь. Это было горько, и вместе с тем казалось неизбежностью. Так они провели конец осени, а потом и зиму. В марте была названа новая дата коронации. Близкие сочли, что беременность Данииль достигла той стадии, где волнения не будут для нее опасны, и Старшие заявили, что далее медлить ни к чему. Тогда Данииль и приняла, наконец, окончательное решение. ** Дженсен замер в дверях и окинул комнату недоуменным взглядом: - Данни? - Мы уходим, - коротко сообщила она. На кровати стояли две большие спортивные сумки, набитые вещами, и она застегивала одну из них. Данииль была раздета догола, небольшой для ее срока, но ощутимый живот мешал ей, и Дженсен поспешил ей на помощь, не раздумывая: - Сядь, - попросил он, помогая ей справиться с молнией. Но выпрямившаяся Данииль даже не посмотрела не него, распуская волосы и чертыхаясь, когда за них больно зацепилась резинка. - Церемония завтра, - зачем-то сказал он. Нутром он чувствовал, что слова уже не сыграют роли. - Джо приготовил повозку. Мы уходим через полчаса. В этой сумке - мои вещи, в той - твои. Ты волен сам решать за себя, но... - Ты считаешь, что мне нужно... - они оба скривились. Баланс между ними был исковеркан до безобразия, разбитое весло, сломанная конечность. Его уже невозможно было починить, только не так, не здесь. - Я не могу за тебя ничего решать, - тихо сказала Данииль, - хоть я, может, и... но я не могу. Что бы нутро не говорило мне. - А я должен решить за тебя, - ответил Дженсен медленно, - меня-то как раз не тянет, но я должен. Вообще-то. Вообще-то я должен велеть тебе остаться. - Мы оба знаем, что этого не произойдет, - оскалилась Данииль, говорившая до этого спокойно. Дженсен инстинктивно оскалился в ответ, и Данииль почувствовала, как тянет ее перекинуться, как поднимается несуществующая шерсть на загривке. Она не стала противиться этому чувству. Дженсен не преминул последовать ее примеру, бросаясь вперед и замирая в полу-прыжке. "Тебе нельзя, в твоем состоянии..." "Чушь". Она переступила с лапы на лапу, проверяя, как перемещается вес ее тяжелого живота. Так было легче стоять, книги не ошибались. "Они просто не хотели рисковать, поэтому врали нам и про это. В очередной раз". - Вы готовы? - вошедший Джо осекся, увидев двух напряженных волков. - Вы что, с ума посходили? Дженсен! - серый волк повернул к нему голову, - перекидывайся обратно, я не могу разговаривать с тобой, - произнес Джо. Спокойствие возымело действие - Дженсен послушался его. - Самый ничтожный вожак за всю историю, - пробормотал он, садясь на пол уже в человечьем обличье. "Что ты несешь?" - взвилась Данииль. Джо предостерегающе посмотрел на нее. - Каждый второй норовит сказать мне, что я должен и чего не должен делать, - продолжал Дженсен, - и плевать, считают меня при этом будущим вожаком или наоборот. Давай, Дженсен, сейчас иди вот сюда, Дженсен, а сейчас вот так ползи на брюхе, Дженсен. Как меня это... - Эй, - мягко позвал индеец, - у тебя есть шанс. Сейчас. - От себя не убежишь, - Дженсен сник. Повисла тяжелая пауза, Данииль и Дженсен не смотрели друг на друга. - Повозка стоит снаружи, - сказал, наконец, Джо. - Вам обоим лучше быть в волчьей форме, иначе вы с трудом туда поместитесь. У нас нет времени на ссоры. Данииль? Волчица поднялась и решительно зашагала к выходу. У дверного проема она замерла, не поворачиваясь. - Ты знаешь, что я тебя не брошу, - в тоне так и оставшегося сидеть на полу Дженсена сквозило бессилие. - Тем более, что ты... но как мы будем жить? И к тому же - они все равно найдут нас. Данни. Данни... Та не обернулась, и Дженсен, тяжело вздохнув, перекинулся и последовал наружу за своей женой. ** В какой-то момент пошел дождь и Джаред вымок до нитки. Он долго блуждал по лесу, вдыхая свежие земляные запахи, путаясь в корнях деревьев и спотыкаясь о кусты черники, и, в конце концов, выбрел на тропинку, которая привела его к дому Берни. Следовало пройти мимо и отправиться прямиком в гостиницу, где его ждали теплые вещи и постель, но в грязных окнах горел свет, и Джаред, неожиданно для самого себя, решил постучаться. К его удивлению, дверь почти сразу распахнулась. Берни, одетый все в ту же засаленную куртку, окинул его взглядом. - Наделал дел? - спросил он вместо приветствия. Джаред склонил голову. - Проходи, - ворчливо сказал Берни и посторонился, пропуская его в дом, - снимай ботинки, мне тут лужи не нужны. - Даже куболитр луж вряд ли мог сильно испортить здешнюю обстановку, но Джаред послушался, стаскивая свои видавшие виды армейские сапоги с ног. Вместо кухни Берни указал ему в противоположном направлении, и, они, пройдя по незнакомому еще Джареду темному коридорчику, в котором ему пришлось склониться, чтобы не пропахать затылком потолок, вышли в небольшую гостиную. Тут было много уютнее, чем на кухне, мягкие кресла казались удобными, а шкуры на стенах - не особенно пыльными. В углу блестела глазами голова здоровенного оленя, а в камине пылал огонь. Но Джаред ничего этого не заметил, потому что на низком диване напротив двери сидел Дженсен. Тот, очевидно, тоже не ожидал подобной встречи, поскольку незамедлительно поднялся на ноги и с оханьем схватился за бок. На нем не было верхней одежды, кроме штанов, впрочем, Джаред его никогда в рубашке и не видел, так что странным ему это не показалось. Через его бок и плечо были перекинуты ленты туго завязанного бинта. На бинте темнело пятно засохшей крови. - Сиди, - велел Берни. - Тебе нельзя резко дергаться. - Джим! - резко начал было Дженсен, - хотя, с другой стороны, - он сел обратно на диван, замолк и уставился на Джареда. - Джим? - переспросил Джаред. Ему, наверное, следовало уйти. Причем немедленно. - Нельзя двести лет жить под одним и тем же именем, - отозвался Берни, который распрямил плечи и сейчас уже не казался таким старым. Джаред не дал бы ему и шестидесяти. - Вечер откровений просто, - пробормотал он, - у всех полетели фильтры. Так я, чего доброго, начну считать, что огнестрельное оружие - ключ ко всем тайнам мироздания. - Смешно, - сухо заметил Дженсен. - Садись, - кивнул на кресло Берни - Джим? - и стаскивай одежду, просушишь над камином. Джаред стянул куртку и рубашку, помедлил немного с джинсами - но учитывая все произошедшее и увиденное сегодня, это было уже попросту нелепо - и стащил и их тоже. Оставшись в трусах, он повесил вещи на решетку перед огнем и вернулся к указанному Джимом креслу. - Я, пожалуй, пойду, - сказал Дженсен, глядя на Джареда с откровенным недоверием и удивлением. Тот тут же пожалел о том, что разделся - наверняка это выглядело крайне нелепо. Что-то у него с головой сегодня не в порядке, определенно. - Посиди еще несколько минут. Мазь должна впитаться, - Джим ушел куда-то вглубь дома, оставляя их в комнате одних. Напряжение зримо нарастало, и Джаред выпалил первое, что пришло ему в голову: - Почему ты ночевал в гостинице? Дженсен моргнул: - Что? - Ты же живешь тут, в городе. Зачем тебе было ночевать в гостинице? Дженсен склонил голову набок. Он сидел, уперев руки в широко расставленные колени, и в его позе не было расслабленности. Было похоже, что в любой момент он может сорваться и исчезнуть. - Ты следил за мной? Хотя правильно, как иначе... - Я увидел, что в гостинице над моим именем стояло имя некого Дж. Экклза. Сказал хозяину, что отыскиваю приятеля. Он указал мне тропу, по которой ты обычно уходишь в лес - гулять, как он пояснил. - В следующий раз отмечусь Дж. Николсоном. Для верности. - Откуда ты... - Дженсен внимательно смотрел на него, и Джаред осекся. - Послушай, я хочу извиниться перед тобой. Следовало бы с этого начать. Дженсен продолжал смотреть на него, не мигая, и Джаред совсем уже было собрался встать, чтобы одеться и уйти. - Душ. - Что? - Я периодически ночую в гостинице, чтобы принять душ, постирать одежду. Поспать на нормальной кровати. - А... - А живу в лесу. Откровенность за откровенность. С чего была пальба? Джаред подтянул под себя одну голую ногу и уселся поудобнее. Раз уж они разговаривают, стоны по поводу затекших конечностей точно не будут в тему. Дженсен продолжал рассматривать его, мигая меньше положенного. - Билл Уильямс и Джек Донован - мои коллеги. Я приехал в этот город, чтобы отыскать причину их исчезновения. Твое имя было последним, на чей адрес Билл выслал письмо. "Надо поговорить. Я скоро буду". - Почему родственники Билла не остановили тебя? - Почему родственники... вы в курсе тут вообще, что Билл и Джек считаются пропавшими без вести? - Я... мы мало контактов имеем с внешним миром. - Но полиция ведь искала их, наверняка здесь устраивали допросы и вели следствие? - Честно сказать, не имею понятия. Но если все велось через наш участок, то Джеффри в курсе местных дел, он бы устроил все. - Я все равно не понимаю, - Джаред помотал головой, - ты говоришь и говоришь, но я не могу сложить два и два. Родственники похоронили Билла и Джека. Похоронили, с церемонией, молитвой, застольем... - Этого не может быть, - Дженсен резко сменил позу и скорчился от боли, - вот дьявол. Этого не может быть - они оба высылали письма родственникам. - Письма? Какие еще письма? Что в них было? - Я не знаю и представить не могу. Думаю, такое трудно объяснить. Но письма были. Джаред в волнении вскочил на ноги и чуть не столкнулся с Джимом, который вносил в комнату поднос с дымящимися стаканами. - Выпейте оба. Дженсен, тебе лекарство. А ты бери вино. Я подогрел его. Перемены в его поведении были слишком разительны. - С чего такая забота? - Джаред не спешил брать стакан, - там цианид? - Немного гвоздики и мяты, - пожал плечами Джим, - всегда готовлю такое от простуды. Не хочешь, не пей. - Три дня назад ты готов был убить меня просто за то, что я постучался в дверь. - Земля слухами полнится, - туманно ответил Джим, - а ты, раз уж пришел, веди себя как гость, мистер святая инквизиция. Джаред, проглотив ответ, взял зачем-то оба стакана с подноса и, преодолев разделяющее их расстояние, протянул один из них Дженсену. Тот автоматически поднял руку и, поглядев на него снизу, забрал питье. На мгновение у Джареда перехватило дыхание. - Я... - произнес он севшим голосом и замолчал. Дженсен уже пил, не обращая на него внимания, а Джаред почему-то все никак не мог отмереть и вернуться к креслу. Из ступора его вывел кашель Джима. Он молча сел на место. - Я не знаю, что случилось с письмами, - сказал Дженсен, отставляя пустой стакан в сторону, - что ты туда намешал, Джим? Вербены, что ли? Ненавижу эту дрянь. Так вот - я не знаю, что случилось с письмами, но это, конечно, несколько меняет дело. По крайней мере, наш лесной инцидент перестает напоминать выходку полоумного маньяка. Джаред кивнул, потому что говорить так и не получалось. - Я скажу Биллу и Джеку, чтобы зашли проведать тебя. Ты ведь остановился в гостинице? - Джаред снова кивнул, - Билл и так собирался к тебе заглянуть. Что касается меня, извинения приняты. Думаю, мы вряд ли увидимся еще, так что можешь не переживать на мой счет, кровавой мести не будет. Джим, - обратился он к мешающему поленья хозяину, - я пойду. Мазь впиталась, лекарство меня согреет. Спасибо, ты меня очень выручил. Привет Софии, - добавил он со смешком, поднимаясь. - Очень смешно, - отозвался Джим, - сам и передавай. - В другой жизни. Дженсен вышел через дверь, не перекидываясь, но Джаред не сомневался в том, что пределы двора покинет уже не человек, а волк, здоровенный зверь с серой шкурой в подпалинах - волк, которого он теперь чувствовал, что узнает в любом обличье. Что тут произошло, черт возьми? - Тебе бы перекинуться да пробежаться, - сочувственно сказал ему Джим. - Но, может быть, виски? ** - В детстве у меня была огромная родинка на пояснице, - Билл задумчиво жевал травинку, глядя в окно. Кофе он не тронул, и чашка теперь остывала перед ним, - все удивлялись, потому что у родителей была совершенно гладкая кожа. Боялись, что она разовьется в рак или во что-нибудь такое. Но она не росла и не менялась, просто большая круглая родинка. Как луна, сказали бы романтически настроенные девицы пубертатного возраста. Потом родинка исчезла. А вот сны никуда не делись. Джаред слушал, стараясь ничего не упустить. - Сны были всегда разными, но как будто об одном и том же. Как сериал с продолжением. Где в конце не хочется прерываться, ждешь, что же будет дальше, тянущее такое чувство. - Тебе снилось, что ты был волком? - Мне снилось, что я бегу по лесу, взбегаю на скалы, вижу все по-другому, слышу все по-другому. Кем я при этом был - я понятия не имел. Во сне это было неважно, просто казалось, что все, наконец-то, стало правильно. Понимаешь? - Только отчасти. - Как если ходишь по огромной парковке, забыв, где бросил машину. И потом вдруг находишь. Только в сто раз сильнее. Или как если... ну, не знаю. Очень сильно влюбляешься, и узнаешь, что взаимно. Только без второго человека. - Звучит... - Да, да. Я в курсе. - Я стараюсь себе это представить. Не знаю, получается ли. - У Джека было по-другому, кстати. Ему ничего не снилось, и лунных родинок у него не было. Зато у него были видения. - Галлюцинации? - Вроде того. Похожие на мои сны, только днем, внезапно, как болезнь - и куда более агрессивные. Он все время сражался там, у него всегда вокруг были соперники. - Еще кофе, Джаред? - спросила Адриана. Она незаметно подошла и стояла теперь около них с кофейником в руках. Кроме них, посетителей в кафе больше не было. - Да, пожалуйста. Билл? - Я не пью больше кофе, - сказал Билл, - вкус кажется слишком резким, да и чувствительность к запахом он притупляет. Принеси мне воды, Адди, если можно. - А раньше, бывало... - впрочем, глядя на нынешнего Билла, Джаред с трудом вспоминал то, каким он был прежде. Этот Билл был все так же внешне сдержан, но в движениях его было больше уверенности, а из глаз исчезли мелькавшие там раньше беспокойство и внимательная осторожность. Морщины на лбу разгладились, хотя кожа на лице казалась более загрубевшей и загоревшей. Прежний Билл отчаянно гнался за сроками статей, готов был обхитрить вышестоящие инстанции с финансированием, если выдавалась возможность, не рисковал лишний раз своей шкурой в поле, но был отличным партнером, если все-таки участвовал в поездке. Джаред не мог сказать, что очень близко знал его, хотя много путешествовал и работал с ним - о глубинном внутреннем мире Билла всегда было сложно судить, он был очень замкнутым человеком. Сейчас ощущение захлопнутого назло всему миру ящика исчезло, Билл лучился спокойствием. Помимо всего прочего,он был в отличной физической форме, не носил очков и сидел так, словно все вокруг принадлежало ему, не прилагая к этому ни малейших усилий. - Ты - вожак, - догадался Джаред. - Верно. - Поэтому ты не в стае Данииль. - Два вожака редко хорошо уживаются вместе. Только когда они пара. - Джаред хотел было задать вопрос, но, наткнувшись на предупреждающий взгляд Билла, передумал. - А Джек? Он в твоей стае? - Да. Джек - бета. Разведчик и телохранитель. Дженсен думает, что именно поэтому он все время дрался в своих видениях. Смех, конечно, тогда это был. Он ведь весил под сто пятьдесят килограмм и в жизни никому даже пощечины не дал. - А Дженсен? - Что - Дженсен? - Он в твоей стае? Билл засмеялся. - Если бы. Дженсен - то, что люди называют "волк-одиночка". Он сам по себе. - Но он общается с вами. - А что мы, дикие волки, должны загрызать всех неподчинившихся? Конечно, мы дружим. Если общение с Дженсеном можно назвать дружбой. Он действительно - сам по себе. Его и не видно большую часть года. Живет в лесу, и не близко отсюда. Приходит иногда по мелочи, ну или тогда, когда чувствует необходимость связаться с кем-то... новым. - В смысле? - Джареду немедленно представилось бог знает что. - Я имею в виду то, что произошло со мной и с Джеком. Дженсен вызвал нас сюда, написал нам письма. - Откуда он узнал?.. - Понятия не имею. Он никогда не рвался это обсуждать. - И что произошло... когда вы приехали? - Об этом не говорят, Джаред, - мягко сказал Билл. - Билл, - не выдержал Джаред, - ты же ученый. Исследователь, так же, как и я. Ты понимаешь, что я не могу просто так оставить эту тему в покое. Это как получить, ну не знаю, шифр для лекарства от рака и не смочь вытребовать ключ. - Это совсем другое. Пользы человечеству это никакой не принесет. Не смешивай понятия. - Тогда - что? Это слишком личное? - Это слишком личное. Могу сказать только, что это касается только самого тебя, и это очень внутренний процесс. Почти... как бы сказать? Психологический. Никаких укусов, никакой обязательной полной луны, никаких правил. Джаред помолчал, переваривая информацию. - Мечтаешь затащить меня в лабораторию? - Есть немного. - Джаред. Поверь мне. Я ведь, правда, автор сотни публикаций, я полжизни провел в научных исследованиях. Тут нечего ловить. Это не про то. - Хорошо тебе говорить, - раздраженно ответил Джаред. Он чувствовал себя обманутым. - Сердиться - твое право. Но тут не на что сердиться. - Чем-то они с Данииль были удивительно похожи, но Билл был много спокойнее. Данииль бы уже давно оскалила на него зубы. Ей ужасно не нравилось, когда он ее перебивал или просто говорил что-то невпопад. - Ты хочешь еще что-нибудь спросить? Не касающееся превращения. Джаред превозмог обиду, стараясь взять себя в руки, как взрослый человек. - Как распределены роли в стае? - Важно понимать, что никакого абсолюта здесь нет. - И все же? - Попробую раскидать. Приблизительно. Стая могла состоять из любого числа волков, но обычно в ней было не больше двадцати-тридцати волков, а бывало и совсем мало. Во главе, естественно, находился вожак, хотя строй был вовсе не обязательно тиранический. Все, как и всегда, добавил Билл, зависело от места, времени и конкретных волков. Так или иначе, вожак был координатором и ответственным за то, что со стаей происходит в целом. Он принимал решения, его слушались, он был этаким мозговым центром. Его парой мог быть, например, второй вожак. В таком случае второй занимал скорее роль советчика, хотя слушались в стае обоих. Вожака называли альфой. Помимо него в стае мог быть еще Разведчик, Проверяющий, Охотники, Воспитатели и Миротворец. Разведчик много времени проводил вне стаи, заботился о том, чтобы поддерживать границы и наблюдал за тем, что может стае угрожать. На него же возлагалась обязанность защищать альфу и самых слабых членов стаи, поэтому иногда его еще называли Телохранителем. Или бетой. - Адриана? - Нет, у Данииль в стае нет Разведчика, поэтому его обязанности частично исполняют все по очереди. Адриана - Проверяющий. Если Разведчик - это госбезопасность и министерство внешних дел, то Проверяющий занимается делами внутренними. Бета-волком был тот, кто следил за порядком в стае, помимо альфы, и следил куда агрессивнее, чем альфа. Бета распределял роли, следил за поведением и иерархией и контролировал, как каждый выполняет свои обязанности. В животной волчьей стае такой волк мог загрызть слабого или непослушного. Если он мешал общему делу. - Мне Адриана показалась слишком мягкой для этого. Кроме того, она же все время в кафе? - Во-первых, как я тебе уже говорил, абсолюта тут никакого нет. Все люди разные, все оборотни тоже разные. Во-вторых, не суди по обложке. Адриана ведь производит веселое и легкомысленное впечатление поначалу, и ей все все легко выбалтывают. Это, как ты понимаешь, очень полезное свойство. - Казалось бы, такие качества подходят для госбезопасности больше, чем для министерства внутренних дел. - Я мультизадачна, - Адриана поставила перед Биллом стакан воды. Джаред слегка поежился: - Еще у волков отличный слух? - И нюх. И зрение тоже ничего. - Я не хотел тебя обсуждать, прости, - чистосердечно извинился Джаред. Адриана пожала плечами: - Любой волк разобрался бы в местных порядках за пару глотков воздуха. Ты такой возможности лишен. После того, как она ушла, Джаред спросил Билла: - Если Адриана - Проверяющий, то кто у них Охотник? Том? А Миша - Воспитатель? - Ты быстро схватываешь. - Кто тогда Чад? На Охотника он не тянет. Чад был тем членом стаи, с которым Джаред познакомился буквально только что. Утром в гостинице сидеть одному стало невыносимо, и Джаред успел до встречи с Биллом зайти к Данниль, где застал незнакомого волка. Ловелас Чад, уже упоминавшийся в разговорах ранее, и вызвавший в свое время такую бурю эмоций у Тома, оказался светлокожим блондином лет двадцати пяти, который оглядел его с одобрением и начал с того, что осведомился у Данииль, уж не собирается ли она "с этим верзилой фигачить новых щенков", за что тут же и получил. Все они то ли куда-то торопились, то ли были страшно заняты, и Джареду был мягко дано понять, что он сейчас не к месту. Пришлось ему понуро плестись обратно. - Чад - Миротворец. Омега. - И что он делает? Разрешает конфликты? По-моему, он скорее мастер их создавать. - Ты снова пытаешься все загнать в слишком узкие рамки. - Я пытаюсь использовать логику. Ты даешь мне схему, я ее применяю. Что не так? - Меньше математизируй. - Хорошо. Объясни мне тогда, как правильно. Что делает Чад? - Чад умеет разряжать атмосферу, умеет переключить внимание на себя. Умеет вовремя нелепо пошутить. Его поведение может быть таким глупым или бредовым, что все прочие сразу чувствуют себя взрослее. И бросают ругаться и драться. Джаред помотал было головой, но заметил смешинки, заплясавшие в глазах у Билла. - Ты мне голову дуришь. - В какой-то мере. Джаред помолчал немного, болтая в остывшем кофе ложечкой. - А... - Дженсен - тоже омега. - Что? Нет, такого быть не может. Он нисколько не похож на... Чада. - А я нисколько не похож на тебя, хотя мы оба историки. Снова те же грабли, Джаред. Обозначить понятие - еще не значит определить всю суть. На земле есть великое множество разных историков. Врачей. Женщин. Стариков. Транссексуалов. Китайцев. Разных вожаков. Разных омег. У настоящих, животных волков тоже всякие омеги бывают. Некоторые из них - самые слабые, нарочито беспомощные, на которых срывают злость. А некоторые, наоборот, проворные и хитрые, знают, как обдурить головы окружающим и заставить прекратить драться, нисколько не пострадав в процессе. - И какой тогда Дженсен? - Какой Дженсен? Веснушчатый. Высокий. Упрямый. Прочее уж ты сам смотри. Я не психоаналитик, Джаред. К тому же Дженсен - не член моей стаи. - А можно поменять роль? Стать кем-то другим? - Нет ничего невозможного. Может ли женщина выполнять мужскую работу? Может. Если это, например, руководство фирмой или дипломатическая миссия. Если это таскание кирпичей, то она, просто в силу физиологии, будет выполнять ее хуже и вряд ли будет чувствовать себя на своем месте. Так что все зависит от конкретики перехода. Каждому свое. - Что значит "на своем месте"? Такого волка будут осуждать? - Нормальные стаи руководствуются не писаными правилами, а внутренними ощущениями. Как правило, ты отлично чувствуешь, какая роль - твоя. Даже не принимая во внимания сложение, запах и прочие природные факторы. - Как правило? - Исключения, конечно, есть. Как и везде. - Спасибо, Билл, - искренне сказал Джаред. - Ты столько всего мне рассказал, в кои-то веки у меня нет ощущения, что голова от происходящего хаоса набита ватой. - Самое малое, что я мог сделать. Ты тоже постарался, приехал - молодец, в конце концов к лучшему, что так вышло, хотя бок Дженсена вряд ли со мной тут согласиться. Теперь мы сможем все исправить, вновь выслать письма. Без тебя мы бы никогда не узнали даже о такой необходимости. Джареду захотелось спросить, вспоминает ли Билл о своем прошлом. И почему он порвал с женой и со всеми остальными так решительно. И не лучше ли, при таком раскладе, женам считать, что их мужья действительно погибли. Но он не стал этого делать. ** Ведя пальцами над костром, задумайся, игра ли? ** Проходят дни. Джареду давно пора уезжать, но он не уезжает. Оно пожирает его изнутри. Он никогда не предполагал, что такое ощущение возможно, что это - не плод фантазий авторов дешевых романов, не преувеличение фильмов, не фигура речи. Ощущение сидит у него в самой сердцевине и медленно обсасывает его нервные окончания, пытая. "Я знать его не знаю, - уговаривает сам себя Джаред. - Я с ним, можно сказать, не знаком. Это бред". Он привык контролировать свое тело и свой разум. Привык добиваться того, чего нужно добиться, и закрывать глаза на то, чего добиться нельзя. Всегда умел абстрагироваться. Когда его первая школьная любовь, Мэгги, сказала ему, что ей нравится Стив Ченнинг из класса мисс Маллиган, он стиснул зубы, стерпел первые минуты боли, а назавтра и не вспомнил о том, что раньше ходил с ней в школу каждый день. А выйдя из дома, автоматически зашагал другой дорогой. Когда его не взяли в Стенфорд, он провел в одиночестве один вечер, а на другой день уже вовсю веселился на деньрожденной вечеринке у своей девушки. И не притворялся - он действительно умел отключать в себе ненужные страдания и недостижимые желания. Через два дня пришло утвердительное письмо из Беркли, так что судьба, видимо, одобряла такую линию поведения. Когда канадскую поездку в последний момент не смог профинансировать его родной институт, он не стал звонить боссу, который его подвел, не подав вовремя бумаги, не стал швырять стулья об стены - он сел, спокойно просчитал все варианты и за три дня сумел добиться участия в приостановленном гранте Билла Уильямса. Джаред не был образцом спокойствия и эталоном выдержки, но он умел нести ответственность как за свои действия, так и за свои желания. Они не мучили его, а он не злоупотреблял ими. Это был обоюдовыгодный долгосрочный контракт. И именно он внезапно полетел ко всем чертям. В каком-то примитивном смысле это напоминало ему подростковый период. Никакие собственные усилия не помогали, Джаред выл, закусывая кулак и в очередной раз тратя простыни. Жажды это не утоляло, и непонятно было, что лучше - не начинать или не останавливаться. Кожа зудела, жар растекался по венам и шумел в ушах. После он шел в ванную и стоял под ледяной водой, упираясь ладонями в кафель и бессмысленно глядя перед собой. Этого не могло происходить. Слишком естественным и неестественным одновременно ему оно казалось. Противоречия раздирали его на части. Тело бесчинствовало и бушевало, требуя ответа: что происходит? Подсознание шептало: все нормально. Разум вопил: немедленно прекратить. Он выходил из душа, и ему на какое-то время физически становилось легче. Организм давал ему передышку, и на передний план выползала эмоциональная тоска. Дженсен вставал перед ним, как живой, воображаемый взгляд выхватывал волнующий разворот плеч, каемку веснушек на переносице, стоящую торчком челку, мягкие волоски на затылке, темное марево ресниц. Дженсен в его фантазии то сидел, откинувшись на спинку дивана, раскинув колени и руки, то стрелой несся сквозь лес, пригибаясь и перекидываясь в волка текучим сильным движением, то спал (бред, бред! - Джаред ведь никогда этого не видел!), подвернув локоть под голову и смешно уткнувшись в него носом. Потом он просыпался, протирал глаза неуверенным движением, поворачивал голову и смотрел прямо на Джареда, и усмехался чуть-чуть, и тут становилось совсем больно, потому что - неправда, а в кончиках пальцах начинало колоть, от невозможности дотронуться. Возвращалось физическое, и круг замыкался. ** Между корнями дерева образовалась небольшая проталина, и поэтому казалось, что на склоне уже темнеет вход в пещеру. Это было подходящее место для норы, и Дженсен, понюхав воздух, принялся рыть. Он делал это методично, переходя с место на место, копая лапами влажную землю, помогая себе иногда и зубами, когда приходилось вытаскивать особо упрямые ветки. В почве было много корней, но он огибал их, так что все входы оказались словно бы завешаны китовыми усами. Разинутые гостеприимные пасти. Получалась одна большая нора и несколько маленьких. Он рыл больше часа и, наконец, выдохся. Оглядев свою работу, он улегся и прижал морду к земле, отфыркиваясь то и дело от муравьев, которые пытались проложить себе дорогу прямо по его носу. В лесу было тихо. Он слышал, как шуршит в ветвях сосны беличье семейство и как в гнезде перещелкиваются клювами птенцы грозы всех мелких грызунов леса - беркута. В конце концов Дженсена сморил сон, и он закрыл глаза.