Золотая птица

      В доме тихо. Слышно шлёпанье босых ног по полу и скрип деревянного покрытия. Слышно тихий стук дождя о стекло панорамных окон. Слышно каждый шорох, что нарушает идеальное молчание пентхауса.       Киму здесь не по себе. Вся обстановка в доме очень тяжёлая для него. Она морально давит, заставляя напрягаться лишний раз от своих мыслей. Их, правда, сегодня не так много, но, тем не менее, легче его жизнь они не делают.       Иногда он слышит, как Чонгук двигается по дому, кажется, совсем забыв про его присутствие. Живёт в своём мире, ходит неторопливо из комнаты в комнату, ни о чём не просит, да и занимается своими делами, не обращая на Тэхёна никакого внимания.       Оказывается, без поручений сидеть ещё страшнее, чем эти поручения выслушивать или выполнять. Чувство неизвестности, неопределённости и непонятной ненужности берёт его в тиски, вдавливая в мозг тревожные мысли.       Ким — параноик, и никак пока не может утихомирить навязчивый рой негативных мыслей. Ему упорно кажется, что Чонгук хочет его прикончить, и молчание с его стороны он не может принимать с благодарностью. Ему банально страшно.       Дыхательная практика уже перестала помогать, а свои переживания он запивает третьим стаканом воды, трясущимися руками держась за него, как за ограду от паранойи.       Свои обязанности он с Чонгуком обсудил. Секс, если понадобится, готовка домашней еды без изыска, уборка и вызов клининга, когда нужно, времяпрепровождение с ним и массаж по вечерам. Привнесение уюта и развеивание одиночества, если то возможно.       Ким не уверен, что ему удастся скрасить жизнь Чона, его никогда не просили уделять время всяким задушевным разговорам или обсуждению чего-то личного, но нет предела совершенству.       Да, нет предела совершенствования себя, как удобного раба. Есть куда расти.       Зачем?       Тэхён сам не знает.       Ему болезненно кажется, что стань он «идеальным» — добьётся того, чего хочется. Эта мысль не раз подкреплялась практикой. Он был удобен — получал наследство. Он был красив — его любили в постели и проявляли особенно ласковое отношение.       Нужно ли оно было Тэхёну, правда, вопрос, очевидно, риторический. Что люби его, что нет, сам себя он накажет мысленно в десять раз хуже, чем накажут его другие в реальности, а потому секс — явно не награда за успехи в «работе».       Нужно чем-то занять себя, подумать, например, о том, как Чонгука можно убить. Этот человек развода не даст, Ким в душу ему глядит и видит в глазах затаившихся на дне болота непреклонных чертей; слишком долго его ждал, слишком долго его хотел, чтобы так просто отказываться от того, кого получил.       Тэхён перебирает в голове возможные варианты. Таблетки от аритмии? Плохой вариант. Чтобы добиться нужного эффекта, их нужно штук шесть скормить здоровому человеку, а как он это сделает? Чонгук явно не из глупых, и если ему золотая птица начнёт совать что-то из препаратов, да ещё и в таких дозировках, он явно заподозрит что-то неладное.       Чон-ним вообще, как Ким заметил, отличается излишней сообразительностью и адекватностью. Это плохо, потому что с такими ему ещё взаимодействовать не приходилось. Никогда не знаешь, что у здорового человека на уме. Больного хотя бы можно понять.       Чонгук же непредсказуем. Куда повернёт его мышление? Вот и Тэхён не знает. Если человек, сошедший с ума — уже сошёл с ума, то здоровому это только предстоит, что отнюдь не утешает.       Но если не накручивать себя, то мистер Чон вполне себе неплох. Ким готов это признать. Он хорошо сложен, внешне привлекателен, разговаривает спокойно и уверенно, делает всё слегка нерасторопно, но расчётливо. Загляденье, которого Тэхён боится, предпочитая избегать.       Знает он этих «идеальных».       Ещё у Чонгука в буфете расставлена лучшая посуда: фарфоровые тарелки, вручную расписанные для какого-то графа в восемнадцатом веке, и несколько бокалов для воды, вина и дижестивов.       Здесь вообще много французского антиквариата.       Тэхён для себя подметил, что у этих винных бокалов есть существенный минус — они вмещают в себя не более трёх унций, что для заядлых алкоголиков является проблемой. Если говорить серьёзно, то в случае, если мистер Чон планирует звать гостей, такие бокалы банально будут неудобны.       Можно было бы поинтересоваться, не против ли Чонгук коллекции бургундских кубков, которая впечатлила бы ирландскую команду по регби, но Ким рисковать не станет. Юмор — не его конёк.       Что вообще в этой жизни его конёк?       Тэхён кидает дротик в мишень для дартса, попадая в самый край центральной точки. Мазнул. Неприятно. Даст ли Чонгук разрешение заниматься стрельбой из лука? Хотелось бы возобновить занятия этим хобби.       Но ещё больше хотелось бы развода и свободы, хотя кто ему это даст.       Ким выходит из своей комнаты, пока что ещё пустой и необжитой, прикрывая дверь. Шагает в гостиную, забирая со стола благовония, которые заказал для Чонгука. Раз тот хотел уюта, он ему его обеспечит. К тому же он не может сразу же совершить покушение на его жизнь. Сначала надо втереться в доверие.       Если и подмешивать что-то в еду, то вне камер. Вне камер — это в ванной комнате, но будет само по себе странным брать еду в ванную, а потом нести Чону в кабинет. А в спальне камера есть?... У многих она там отсутствует, и это является хорошей возможностью для убийства.       Тэхён ловит себя на мысли, что, возможно, является параноиком, потому что сам часто отчаянно думает о том, как кого-то убить. Но его мотив хотя бы ясен, а у других… Хотя сама мысль о том, что он способен на серьёзных щах рассуждать, как лишить кого-то жизни, уже пугает. Возможно, это ещё какое-то отклонение.       За окном накрапывает дождь. Тэхён останавливает свой взгляд на тёмных каплях, съезжающих вниз по стеклу, и хмурится, забыв о том, что хотел сделать.       На самом деле ничего такого серьёзного он делать не хотел, всего лишь отнести в кабинет Чонгука благовония, но эта мысль улетучилась так же быстро, как и появилась. Тэхён просто замер посреди гостиной напротив окна, задумавшись.       Он хотел добиться от Чонгука развода, чтобы его мог выкупить другой человек, взяв к себе под крыло. Но добиться развода практически невозможно, потому что в таком случае деньги за выкуп улетают зря. Сам выкуп делается с расчётом на получение владений и прав на них, но права на эти владения предоставляются только после брака.       Глупость? Ещё какая. Риск? Ещё какой. Кого-то это останавливает? Нет.       Тэхён выпрямляет спину. Выражение его лица сложно описать, оно просто негативно безразлично к происходящему. Он продолжает движение по дому скорым шагом, пока не достигает нужной двери, снова резко задумавшись, прежде чем постучать.       Его кулак замирает у деревянной поверхности, а сам он уходит глубоко в себя, пытаясь понять, нужно ли будет сейчас улыбнуться или можно остаться с нейтральной эмоцией на лице. В доме царит удивительная тишина.       Такая, что можно услышать, как Чонгук переворачивает листы бумаги в неизвестных Тэхёну поисках. Шуршит ручкой, иногда постукивает ею по столу. Отхлёбывает кофе, который ему принесли десять минут назад, прокашливается. Звонит кому-то по телефону, выходя из-за стола.       Тэхён абсолютно пустым взглядом сверлит дверь, становясь обостренным чувством восприятия: реагирует на любой звук, хотя внешне остаётся словно под гипнозом, рассуждая о своём. О своём — это о Чонгуке и, возможно, о том, что он сейчас слышит не то, что ему следует слышать.        — Мы должны замять этот инцидент, — отодвигает штору. Тэхён так ярко визуализирует каждое движение в своей голове, что ему, кажется, не нужно быть прямым свидетелем чужого поведения — он перескажет его по звукам. — В следующий раз я не буду платить за адвокатов. Если он продолжит проявлять свой подростковый максимализм... — Чонгук делает паузу, — и ставить мою репутацию под удар. Я найду ему замену. Делай с ним, что хочешь, занимайся его воспитанием, как считаешь нужным, хоть убей его — я найду ещё много решений проблемы.       Тэхён всё же стучит в дверь.        — Входи, — разрешает Чон-ним, хотя по его голосу слышно, что он чем-то очень недоволен.       На лицо Кима налепливается слабая вежливая улыбка:        — Принёс благовония, чтобы создать атмосферу, в которой приятно работать.       Чонгук смягчается в лице.        — Спасибо, — вот так просто благодарит, возвращаясь на своё место.       У Тэхёна аж вытягивается, казалось бы, окаменевшее за столько лет жизни лицо. Нет, банальное «спасибо» — это не что-то из ряда вон выходящее, просто… Просто он слишком себя накрутил, уже практически уверовав в то, что Чонгук — бесчувственный жестокий сухарь, который будет безжалостно трахать его каждую ночь во все дыры. Мозг включительно.       Наверное, стоит перестать думать.       Тем не менее, Тэхён возвращается к мыслям о том, что от Чонгука он хотел развода. Посетила его данная идея в порыве эмоций, но если смотреть на ситуацию рационально, то он скорее сдохнет, чем разведётся.       Убить Чонгука? Даже звучит смешно. Тэхён не какой-то профессиональный киллер, который заметает за собой все следы, он просто раб, который… Который мечется в надежде обрести свободу. Так глупо.       И правда, как птица в клетке, которой не суждено когда-либо расправить в свободном полёте крылья.       Ким вздыхает, забыв про сползшую с лица улыбку. Чонгук даже не обращает на него внимания, хотя в какой-то момент поднимает взгляд, стукнув задумчиво ручкой по столу.        — Тэхён, — зовёт по имени, склонив голову к плечу. В ответ лишь вздрагивают, поворачиваясь неторопливо. Отвыкли, когда зовут в открытую по имени. Обычно всё из сторонних разговоров, мол, Тэхён то, Тэхён сё. — Расскажешь мне про Бэкхёна, своего четвёртого владельца, подробнее? Самое грязное, что знаешь о нём?       Ким задумывается, приложив указательный палец к губе. Вопрос такого рода не новый.        — У него было разбито сердце.       Чонгук поднимает в удивлении брови. Не это он хотел услышать. Но Тэхён продолжил:        — Он был влюблён в актрису театра, а когда та отказала ему, он принялся мстить. Сошёл с ума будто: искал похожих девушек и насиловал их у себя в комнате, — Тэхён ничего не чувствует, когда рассказывает это. Его и самого не раз насиловали, так что сочувствие эгоистично больше хочется проявить к себе, чем к этим девушкам. — Довольно изощрённо. Я часто приносил кнуты или наручники во время процесса, иногда он просил меня наблюдать за происходящем со стороны, чтобы я в подробностях пересказывал ему, насколько он был жесток, и как этим девушкам было плохо. Он получал удовольствие от услышанного и на какое-то время успокаивался, теша себя мыслью, что отомстил.        — М-да, — многозначно промолвил Чонгук. — Давай про родственников. Не люблю тему насилия.       Тэхён почти выгнул скептично бровь. Он смерил Чонгука анализирующим взглядом, замолчав на какое-то время. Глубоко вдохнул. Прикрыл глаза. И проговорил на выдохе мысленно то, что он всегда говорит себе в таких ситуациях: «Твоё недоверие — расстройство. Тебе не давали поводов не верить. Не давали».        — О родственниках мало знаю, слышал только о двоюродном племяннике, который выцарапал на его дорогой машине картинку гениталий.       Чонгук улыбнулся уголком губ.        — Хорошо, спасибо. Никакой полезной информации ты мне не дал, но спасибо.       Тэхён слабо кивнул, направившись к выходу из кабинета. Взглянул на задумавшегося Чонгука последний раз и пошёл в гостиную, по пути снова зависнув на каплях дождя, бьющих в окно.       Такое странное ощущение… Навевает воспоминания.

* * * * * *

      Чонгук задумчиво дует губы, продавливая ручкой лицо на фотографии. Размышляет о том, что чужой человек в доме — для него привычное явление. Тэхён — не первое его приобретение и, может быть, не последнее.       Ведёт Ким себя настороженно, и это сильно заметно по его поведению. Озирается по сторонам, ходит едва не на цыпочках и выжидает приказов, мягко интересуясь, не нужно ли чего-нибудь. Чонгука радует эта скромная покладистость. У Кима удивительно хорошая репутация, но зёрна сомнения всё же в душе по этому поводу имеются.       Не всё, что представляют хорошим, таковым является.       А так, Чонгуку просто приятно подмечать для себя незначительные мелочи вроде родинки на чужом носу или щеки, испачканной татуировкой. Чёрное пятно в виде рисунка разлетающихся по коже перьев действительно не выглядит привлекательно и больше ассоциируется с криминальным миром.       Тэхён выглядит острым. Во всём, что делает. Когда он говорит, у него обостряются черты лица, а голос звучит сухо и безжизненно, словно его давным-давно убили, но после вернули к жизни, заставив отбывать срок на этой бренной земле. Когда он занят делами, движения его резкие, дёрганые. Острые. Об него можно порезаться, просто взглянув. Цепкий пассивный взгляд колючих глаз, по-лисьи прищуренных в недоверии, сомкнутые плотно в тонкую полоску губы и выдавленная через силу улыбка — безнадёжная и депрессивная.       Нездоровая худоба. Тоже острая. Ассоциирующаяся с больницами бледность суховатой кожи и грустно зализанные в причёске волосы, болтающиеся вокруг лица так, для вида.       Татуировка, идущая от шеи до щеки, только словно подчёркивает всю эту неприятную угловатость и щетинистость. Но Чонгуку нравится. Насколько бы Тэхён не выглядел безжизненно, в нём есть зерно природной красоты: в тех же прищуренных утомлённых глазах тёплого кофейного цвета, в той же худобе (на деле — стройности) и «ровности».       Чонгук подметил, что Тэхён неизменно с прямой осанкой, не то напряжённой, не то привычной ему с детства.       Фигура у него и впрямь замечательная. Стройный силуэт, передвигающийся призраком по дому, невольно притягивает взгляд. Чонгуку хотелось бы рассмотреть более подробно все детали на чужом теле, желательно в постели, в приватной обстановке, будучи обнажёнными.       Поистине мужская и величественная фигура. Широкая спина, которую Чонгук регулярно видит у себя перед носом, узкий таз и длинные ноги. Любая уважающая себя дама хоть раз бы призналась себе в том, что Ким — привлекательный мужчина, несколько отстранённый, но интересный своим таинственным шармом «вечного пленника». На нём словно выгравировано каллиграфическим почерком: «Дорогой товар». К сожалению, именно, что товар.       Но всё ещё не менее привлекательный.       Прошлая золотая птица Чонгука была девушкой. Однажды она предприняла попытку его отравить, но плану воплотиться было не суждено. Возможно, у неё бы и получилось, если бы в доме не было камер. У Чонгука оформлена страховка в организации, которая отслеживает подозрительные действия со стороны рабов, мониторя их поведение по видеонаблюдению. Такие организации отвечают за снижение рисков в сторону «хозяев». Также именно они и обеспечивают золотым птицам психологическую помощь, сотрудничая с частными клиниками.       Не каждому рабу разрешено готовить своим владельцам. Обычно доверие возникает к тем, кто не запятнал свою репутацию за десять лет пребывания на золотом рынке. И то — редко. Несмотря на то, что Чонгук в Тэхёне совершенно не уверен, единственное, в чём он убеждён — травить его не станут. Ким не настолько глупый, чтобы так в наглую пытаться убить своего владельца и снизить на себя спрос. К тому же вариться в этих кругах почти пятнадцать лет, чтобы так несуразно оступиться…       Если Тэхён и убьёт его, то явно более оригинальным способом.       Чонгук задумчиво чешет подбородок, вставая из-за стола. Направляется в чужую комнату с желанием кое о чём поговорить. У двери же он слышит странный, регулярный глухой стук в стенку, не понимая, откуда он возник. Выгибает бровь, но ради приличия стучится, хотя спокойно мог того не делать.       Странный звук стихает. Спустя пару мгновений Тэхён открывает дверь.        — Я хочу видеть тебя сегодня у себя в спальне.       Просто и понятно.        — Что-то дополнительно? Атрибуты, одежда? Твои предпочтения? — словно прочитывает вопросы с бумажки, звуча при этом негромко и безразлично. Чонгук приподнимает уголок губ в улыбке, но более грустной, нежели какой-то другой.        — Ничего не нужно. Делай, как пожелаешь, не хочу указывать тебе даже в таких мелочах. Пускай у тебя хотя бы будет видимость выбора.       Черты чужого лица грубеют. Чонгук замечает эту смену настроения, стоя на пороге чужой комнаты. Так забавно, в плохом смысле. Осознание, что он может делать с Кимом всё, что пожелает. Даже убить его, как сделал с девушкой, что пыталась его отравить.       Не то чтобы он желал это делать, так вышло.        — Не делайте мне одолжений, это моя работа, — проговаривает Тэхён неторопливо, даже не замечая, как обращение на «ты» снова перетекло в «выканье». Признаёт, что никаких вольностей себе позволить не может. — Я чувствую себя спокойнее, когда имею чёткое представление того, что от меня нужно, — сознаётся в своих чувствах, и Чонгук кивает, всматриваясь в чужое лицо более тщательно.        — Скажи, ты правда просто принял свою судьбу и не пытаешься бороться, поэтому у тебя такая чистая репутация, или ты…       Тэхён натягивает на лицо улыбку.        — Не желаете вечером массаж, Чон-ним?       Чонгук усмехается.        — Ясно. Жду в спальне в девять. Хочу фрукты и уходовые процедуры. Может быть, поболтать или посмотреть фильм.        — В сексе предпочитаете быть в доминирующей или в пассивной позиции? — Тэхён достаёт из кармана пиджака свой блокнот с ручкой, делая пометки на сегодняшний вечер, чтобы ненароком не забыть.        — Ты даже разговариваешь не как человек. Такой безжизненный. Странно, но мне нравится. Я жестокий, если ищу в живом человеке удобства?        — Можете себе позволить, — уклончиво отвечает Ким, не давая прямого ответа на вопрос.       Конечно, с моральной точки зрения это жестоко. И Чонгука как будто бы даже гложет совесть, но Тэхён никоим образом не выдаёт своих чувств, просто озвучивая, что ему проще выполнять поручения, нежели самому креативить и проявлять инициативу.       Полное подчинение и принятие своей жизни.       В этом есть что-то печальное и тоскливое, но Чонгук слишком ленив для философских раздумий. Если можно, он делает. Если можно, он покупает. Если позволяют, он использует. Всё просто.        — На аукционе ты был более ярким, пошлым, привлекательным, — подмечает Чонгук, но без каких-либо претензий. — Мне нравятся у тебя оба эти настроения, но такой безразличный ты нравишься мне больше. Как будто не приходится чувствовать на себе вины за то, что ты — мой раб. И да, в сексе по настроению, — вспоминает про вопрос, — но мне интересно посмотреть, какой ты, когда сверху.       Тэхён вежливо улыбается.