Золотая птица

      По приезде в Корею Тэхёна накрывает неведомое до этого облегчение. Знакомый ковёр с длинным ворсом под ногами. Привкус пыли и одиночества, который успел скопиться эфемерным облаком в пентхаусе. Приятный звук пиликанья за спиной, оповещающий о закрытии дверей.       Как будто он рад вернуться в свою клетку.        — Слушай, — Чонгук едва не скидывает пиджак на пол, но Тэхён вещь подхватывает, автоматом натягивая на вешалку. — Мне нужно сейчас поработать, но атмосфера здесь… — оборачивается на Кима. — Сам понимаешь, не располагает. Воздух затхлый, помещение не проветривали, стоит пропылесосить, налетела пыль. Поручаю на сегодняшний вечер это тебе. Наведёшь лёгкий «марафет»? Не обязательно во всём доме, можно только у меня в кабинете, а завтра вызовешь клининг. Сегодня не хочу сталкиваться с другими людьми.       Тэхён поджимает губы, и брови его медленно сползают к переносице. В эту секунду он испытывает столько противоречивых эмоций. Из-за того, что он испытал огромный стресс во Франции, в незнакомой обстановке, с событиями, исход которых совершенно неизвестен, он, как абсолютно нездоровый человек, радуется знакомым вещам, радуется возвращению к работе и своему привычному заточению в четырёх стенах.       Очень предсказуемо.        — Через десять минут я подготовлю список вещей, которые мне потребуются для обеспечения Вашего комфорта, — чеканит, убирая за Чонгуком обувь на специальный стеллаж.       Тэхён смотрит Чон-ниму в спину, облизывая пересохшие губы. Тот скупил ему половину магазина, пожертвовав своими деньгами, чтобы одеть его по своему вкусу. Владельцы редко растрачивают свои деньги на золотых птиц, предпочитая просто отдавать поручение на покупку такой-то вещи. Тогда в ход идёт накопленный за всё время капитал рабов.       К слову, обычной перевозной вешалки на колёсиках теперь не хватит для одежды, потому что Чонгук щедро потратился. Видно, не жадный, когда дело касается его эстетического комфорта. Но, стоит признать, одежда удобная, не пошлая, словно у мальчиков в эскорте, а делового стиля. Есть более свободного, но вряд ли удастся её поносить.       Увы и ах, но Тэхён дома практически всегда ходит в форме, походя на какого-нибудь дворецкого или камердинера. Если его, конечно, не просят выглядеть так, словно он — профессиональная проститутка с трассы. Тогда это уже другой вопрос.       К слову, о прислуге…        — Чонгук, — Ким внезапно окликает, и к нему поворачиваются с немым вопросом в глазах. — В Вашей библиотеке… — заминается, почувствовав сожаление о взыгравшей вдруг смелости. — В Вашей библиотеке есть книги из закрытых архивов? — вскидывает взгляд, приходя к выводу, что терять уже нечего.       Ну, разве что голову, а так, в принципе, за душой ничего не стоит.        — А что ты хочешь узнать? — Чон-ним тянет уголок губ вверх в насмешливой улыбке. Видно, понимает, к чему и зачем задан вопрос. — Хочешь узнать, как рабство развивалось, да?       Как уже упоминалось, золотой рынок доступен только определённому слою общества, у которого денег побольше, чем у обычных людей, получающих среднюю зарплату. Ни в одном учебнике истории, ни в одной книге нельзя найти информацию о золотых птицах, о том, что рабство до сих пор не утратило своих корней и о том, что существуют предприятия по продаже людей, которые организуют аукционы.       Даже если где-то периодически мелькает такая информация, она не кажется существенной. Не кажется правдивой, ибо выглядит, как художественный вымысел. Все толстосумы водятся только с такими же толстосумами, и далее к нижним слоям информация не доходит.       И не только по этой причине. Договор ведь заключается с обеих сторон — что со стороны раба, что со стороны владельца. Если первый «обещает», что будет «служить» второму верой и правдой, то второй уже даёт гарантию о нераспространении конфедициальной информации.       За этим, знаете ли, тоже стоит или жизнь, или огромный денежный штраф, который не выплатить даже будучи на отработках в специальных тюрьмах. Бизнес — дело грязное, в нём много подводных камней, и все корпорации действуют только для своего обогащения, абсолютно игнорируя какие-то там жалкие правила «морали», какие обычный человек старается поддерживать, пытаясь стать высшим существом на фоне животных.       Животные ведь живут на инстинктах, а человек, видите ли, инстинктами не оперирует. Считается, что у него их нет, ибо даже те, которые есть, он умеет подавлять. Но это другой, более обширный вопрос, в который нужно углубляться.       Как и в историю возникновения рабства.        — Ценю твою смелость, — отвечает в итоге Чонгук, заправив руки в карманы брюк. Упирается языком в щёку. По жестикуляции понятно — чувствует себя лидером ситуации. Тэхёну это не нравится, но он смалчивает о своём недовольстве, посматривая исподлобья на чужую напыщенность.       Чонгук иногда ведёт себя, как представитель класса «индюк обыкновенный». Иначе: фанфарон.        — Знаешь, — Чон-ним задумывается. — Поищи, — пожимает плечами. — Мне рассказывать всю эту историческую мутотень лень, а ты, возможно, найдёшь то, что тебя интересует. Рабам не запрещено знать о том, как золотая система вступила в силу. По правилам, конечно, это не должно вам разглашаться, так как вы можете стать свободными, но, знаешь…       Тэхён уже догадывается, что Чонгук скажет.        — Не встречал ещё человека, который обладал бы нужной для тебя суммой бабла, чтобы даровать свободу.       Как карточный домик сыпятся тихо надежды. Пусть они шелестят негромко, но Тэхён вздыхает, окончательно осознавая для себя, что нужно действовать по-другому.       Нет, его план, конечно, чисто в теории был абсолютно верен, но больше он жил, основываясь на апории.       В конце концов, находится один интересный вывод: Чонгук человек. Он не сможет убить его за малейшую оплошность — это тяжёлая ноша и груз на плечах на всю жизнь. Исходя из этого, можно предположить, что оступиться не так страшно. Главное знать, на каких плитах можно стоять, а на какие лучше не ступать, чтобы не получить пулю в череп.       Правда, Тэхён думает об этом, пока находится в ремиссии. Как только появится какая-то ситуация-триггер, всё уплывёт из-под контроля.       Думается, Чонгуку тоже не так-то просто будет вынести кровяной всплеск при попадании пули в чужой череп.       Часто случается, что люди теряют сознание при виде крови. Это происходит из-за вазовагальной реакции, которая была развита в ходе эволюции. Она вызывает замедление сердечного ритма и понижение кровяного давления. В результате мозг получает меньше кислорода, и случается обморок.       Более простыми словами можно сказать, что мозг при виде большого количества крови начинает думать, что ты умираешь, потому что ему кажется, что чужая кровь — это твоя кровь, а потому выключает тело. Активизируется блуждающий нерв, провоцирующий подобную реакцию.       Убийство — это ведь очень травматичное событие (если человек — не психопат с ограниченным спектром чувств), а, значит, иногда, совсем немного, можно предаваться риску. Что Ким и делает, отвечая:        — К сожалению, свобода — это бесценный дар, который нельзя купить ни за какие деньги. Раньше мне казалось, что будь у меня несметное количество богатств, я почувствую эту самую… Свободу, — смачно выплёвывает слово, словно утратил веру в его существование. — Но каждый раз убеждаюсь, что свобода — нечто большее, чем подпись в документах. Ни в клетке, ни за её пределами, я не свободен.        — Почему же?        — Пленник и на свободе пленник. Мышление не перекроить, а кандалы, созданные недрами травмированного мозга, не разрушить. Свобода ведь это… способность чувствовать то, что хочешь, и говорить то, что думаешь. А я этому не научен ни в клетке, ни за её пределами.       Чонгук бросает взгляд на свои наручные часы, но отнюдь не для того, чтобы посмотреть на время. По его позвоночнику пробежали мурашки от того взгляда, которым его одарили: столь глубоким, всезнающим и тёмным.       Ким, замечая в чужом поведении заминку, переключается:        — Предполагаю, что в Вашей библиотеке я нужного мне материала не найду, но спасибо за ответ, — отдаёт лёгкий поклон. — Когда-нибудь я упаду к Вашим ногам, но произойдёт это не сегодня, — подмигивает с лёгкой улыбкой, удаляясь из гостиной неспешным шагом.       Чонгук усмехается, качнув головой, подумав о том, что Тэхён тот ещё сорванец. Ишь, чего удумал — флиртовать с ним! Явно знает, чем брать и как очаровывать. Змея.       А ведь и правда. Тэхён так похож на змея-искусителя — холодный и скользкий. Тихий и гибкий. Он неуловим. Кажется безопасным, но разок отвернёшься — и ты уже в объятиях смерти от удушия.       Что может быть любопытнее опасной золотой птички под боком? Только такой же опасный владелец этой золотой птички. Как говорят — игра стоит свеч.

* * * * * *

      Чонгук постукивает ручкой по столу, напевая себе под нос незатейливую мелодию, которую играл оркестр на званом ужине. Он часто посещает праздные мероприятия, получая на них приглашения, и знакомится там с новыми людьми, стараясь привлечь их внимание к себе.       Благодаря этому он обзавёлся связью с директором компании по текстилю, и теперь у него есть привилегия получать в подарок хорошие ткани на значимые даты. Чем плохо, верно?       Чонгук внезапно выпадает из своих мыслей, перестав стучать ручкой. Текстиль. В голове сразу всплывают образы Тэхёна в новых одеждах и костюмах. Мысли о нём шумят в слегка навязчивой манере. Оно и понятно — Ким поддевает его струны души, словно играет на них ту музыку, которая вздумается: кокетничает, проявляет ласку и внимание, но сам к интимным действиям не склоняет, обходясь игривыми намёками, которые мурашками по рукам отзываются в теле.       Чонгук бывает уязвим, когда дело касается красивых и умных людей, а по Киму ясно, что тот не глуп. Про красоту и говорить нечего — это одна из причин, по которой его купили. Роскошь — вот его слабая точка, бей не хочу.       Из недавних моментов очень запомнился тот, в котором Тэхён, уже ближе к вечеру, проявил вольность, надев на себя пижаму, чтобы присесть на постель и предложить совершенно бессовестно кормёжку фруктами:       «Дверь негромко открывается, и Чонгук отрывает голову от бумаг, которыми обложился даже будучи уже в банном халате после джакузи. В комнату заходит Тэхён — в простецкой пижаме синего цвета. Рубашка, свободно прилегающая к телу, расстёгнута на две пуговицы, ноги — босы, а волосы слегка в художественном беспорядке.       Приходится выгнуть от удивления брови, ведь не каждый день можно увидеть Кима в чём-то, что не является официальным.        — Простите, что поздно, Чонгук, — слетает обращение по имени. Естественно, не первый раз, но сейчас это звучит приторно-сладко, что становится не по себе. Чонгук в этот момент осознаёт, что живёт под одной крышей с человеком, который максимально непредсказуем даже несмотря на чистую репутацию на рынке. — Вы отказались от фруктов, но я осмелюсь настоять на их приёме — хорошее питание и Ваше благополучие превыше всего.        — А, м… — растерянно. Чон-ним складывает листы в папку, пока не придумав, что ответить. Ким тем временем присел на край кровати, в руках — поднос с фруктами и десертом. Всё в точности так, как ему нравится.        — Вы же не против, я присяду? — в вопросе чувствуется некий напор, но реакции снова никакой не следует. Почему? А какая реакция должна быть, когда человек уже сидит на постели? — Нехорошо переутомляться, Вам нужен отдых. Да и акклиматизация после перелёта, знаете, дело такое.        — Да, ты… — Чонгук слегка щурится из-за того, что глаза к вечеру устали от перенапряжения и слезятся даже от света вечерней лампы. — Ты, определённо, прав. Так неожиданно, что ты… — показывает рукой на пижаму.       Тэхён оглядывает себя наигранно-удивлённо.        — В самом деле, что ж это я. Простите, похоже, утомился за день и забыл о дресс-коде.        — Всё… — Чонгук хмурит брови, слегка отсаживаясь от Тэхёна. Ему не нравится, когда проявляется некий напор в чужих действиях. — Нормально, — кивает не особо уверенно. — Ты застал меня врасплох, — признаётся, глянув на поднос.        — Больше не буду, — Тэхён усмехается, ставя поднос на тумбу. — Если Вы устали, могу Вас покормить и сделать массаж.        — Звучит заманчиво.        — Я Вас сбил с толку? Извините, я просто хотел сделать Вам приятно.       Чон-ним выдыхает удивлённо, но на языке вертится сладкий привкус после этих слов, а на лице расползается слабая улыбка. Почему-то, это балует внутренне эго.       Змей. Точно змей».       Чонгук протирает глаза, кинув ручку к краю стола. Перед глазами застыла картина, в которой Тэхён протягивает к нему руки, а на мини-шампур с каким-то глупым сердечком нанизан кусок ананаса. Сок капает на чужую ладонь, и в это время во рту удивительным образом растекается тропический вкус.       В этом была какая-то пошлость, определённо, но Ким не сделал совершенно ничего из того, что могло бы натолкнуть на такую мысль. Даже сок ананаса с ладони он не слизывал, как какой-нибудь высококлассный соблазнитель, а протёр культурно салфеткой, продолжив кормить.       Это смутило. Но было приятно, оттого неловко вспоминать сейчас.       Ну на каком нормальном человеке не скажется проявление заботы к своей персоне? Зависит от человека, но Чонгук как раз из тех, кто становится от всякого проявления внимания к себе лужей. В детстве любви не уделили, так вот теперь любое её проявление в сердце колется.       Опасно. Наверное, Тэхёну не стоит знать о его безалаберной влюбчивости.       Влюблённость заставляет на многое закрывать глаза, а это, как правило, ничем хорошим не заканчивается. Как минимум одним вынужденным убийством.       Чон-ним зарывается пальцами в свои волосы, почувствовав, как покраснел. Ночью люди, во-первых, более открытые, во-вторых, когда они уставшие, они с большей долей вероятности на любую просьбу или авантюру скажут «да», потому что сопротивляться не будет сил. Оттого результат: он позволил Тэхёну кормить себя фруктами.       Что может быть более абсурдным?       И, главное, после его ждал массаж. А ещё позже — секс. Из него как будто разом высосали все соки, ударили по тайным желаниям и кинкам, оставив теперь наедине с этими порочными мыслями. Тэхён словно знал, в какой момент можно будет его подловить, чтобы добиться своего.       Для чего он это делает? Хочет обольстить, чтобы быть фаворитом и снизить риск быть убитым? Этого добивается? А казался таким послушным, таким смиренным, словно утратил веру во что бы то ни было. Обманывал и морочил голову, чтобы потом вот так совершенно бессовестно перейти к открытым манипуляциям?       Как некрасиво с его стороны дёргать за нужные ниточки. Но оттого Ким становится только интереснее.       Что, с одной стороны, плохо, с другой… С другой Чонгук понимает, что любит такие игры в кошки-мышки. Это весело. Никогда не знаешь, кто проиграет.       Хотя, казалось, они договорились о том, что Тэхён будет ему верен. Разве это было бы ему самому не выгодно? Он вполне мог бы предоставить своей золотой птице разного рода послабления и поблажки. «Раздвинуть рамки», как и обговаривалось до этого.       Но, похоже, по его правилам не очень-то хотят играть. Вот так сюрприз.       Чон-ним потягивается, почувствовав, как возбудился. Почему-то представился очередной прекрасный секс, наполненный страстью и желанием с обеих сторон. Тэхён редко проявляет себя жаждущим, чаще он просто выполняет поручения. Но его ценность в постели из-за безразличия не падает.       Он хорош не своими умениями, не техниками ублажения, не покладистостью (хотя и ими тоже), а красивым телом, осторожными повадками и приятными глубокими стонами, которые и будоражат все внутренности, взывая контроль испариться дымкой, а вожделению взять над разумом главенство.       Когда говорят «хорош в постели», обычно подразумевают то, что человек попал в самое яблочко по предпочтениям, а также был обходительным и внимательным — не обделил лаской, запихнув эгоизм куда подальше. Всё остальное про: «отличная выдержка, большой член, прекрасное знание тела партнёра» — чушь. Да, такие мелкие детали играют роль, но не основную.       Если человек умеет возбуждать просто своим присутствием в постели, то он при любом раскладе покажется умелым и хорошим партнёром. А на это влияет ещё пара факторов. Например: влечение, влюблённость, предпочтения.       Собрав всё воедино можно будет ловить крышесносные оргазмы и с последним девственником. Вот как Чонгук с Тэхёном — вроде последний и не особо вовлечен в процесс, а голова во время секса с ним только спермой и забита. Магия, не иначе.       «Чонгук выгибает спину и слегка смеётся из-за того, что затекла поясница. Просит передохнуть и сменить позу, но Тэхён, внезапно для него, только сильнее надавливает ладонью на спину, заставляя прогнуться и оттопырить ягодицы.       Стоит справедливости ради сказать, подтянутые из-за регулярных тренировок в зале.        — Извините, я Вами любуюсь. Побудете так ещё немного?       В животе скручивается болезненное удовольствие. Сука такая. Паршивец. Дрянь. Чонгук сжимает в руках простынь и произносит:        — Заткнись. Запрещаю произносить ещё хоть слово. Специально ведь это делаешь, да?        — И, всё-таки, Ваша форма выше всяких похвал — возбуждает. Извините».       Тэхён делает это намеренно — и дураку понятно, но до чего сладко он подходит к обольщению. И сопротивляться особо не хочется. Радует, что в любой момент можно пригрозить и поумерить чужой пыл, так не кстати возросший. Осмелел — плохо. Нужно приручить заново.       Главное, чтобы с этим не возникло проблем.

* * * * * *

      Тэхён бездумно кидает дротики в мишень. У него болят мышцы лица. Сегодня он так долго неестественно улыбался (да здравствует приглашение на очередной аукцион уже в качестве «гостя», а не участника), что, кажется, у него переклинило все нервы. Как же сложно поддерживать заинтересованный образ. Особенно в Чонгуке, с которым приходится находиться практически всё своё свободное время.       Нет, безусловно, мистера Чона приятно слушать, увлекательно, но не всегда и не во всём, как и любого человека. Сложно следовать насильственным путём инструкциям в своей же голове, но, кажется, они работают по той простой причине, что Чон-ним всё чаще просит уединения, чаще нежно ласкает его и признаётся в том, как ему приятно проводить время вместе.       Чаще что-то требует.       Как стало понятно, долго Ким на флирте не протянул, сдувшись примерно через неделю своих активных действий, что оказало более приятный, но неожиданный эффект. Чонгук сам начал флиртовать с ним.       Хотя, возможно, у него в голове тоже зреют какие-то планы по обеспечению себе безопасности: влюбить в себя, например. Вот смешно получится, если они впадут в созависимость или оба втемяшатся по самое не хочу друг в друга.       Финита ля комедия.       Тэхён вздыхает, и дротик выпадает у него из рук. Задумался маленько. Да, Чонгуку и правда нравятся вольности, некая строптивость, но послушание он расценивает, как уважение. Отчего именно так, интересно? Из-за контролирующего отца, которого страшно было ослушаться? Всё возможно.       В пояснице неприятно кольнуло. Ким потирает ладонью копчик, вспоминая, в какой неудобной позе в прошлый раз пришлось стоять. Чонгуку очень по душе его фигура, а потому ему нравится наблюдать за прогибом в позвоночнике и разворотом плеч.       Чем сильнее задираешь задницу, тем сильнее вероятность того, что будут долбиться о копчик и доставлять этим болезненный дискомфорт. Хотя, он не сравнится с анальной дисфункцией (недостаточностью анального сфинктера), которую приходилось лечить будучи у других хозяев из-за регулярности анального секса и издевательств в виде толстых и длинных силиконовых игрушек, которые пихались внутрь.       Чонгук, к счастью, так над его телом не измывается, периодически предлагая ограничиться фроттажем или минетом. Так сказать, максимально объективно смотрит на сексуальные возможности мужского тела. Он правда лучше многих владельцев, но признаётся это через тошноту в горле и с перекошенным выражением лица.       Как он ласково трогает его. Как заставляет верить в то, что не доставит боли, как убеждает в том, что ему можно верить. И ведь ни разу не подводил! Это отвратительно. Это ужасно.       Тэхён обнимает себя в защитном жесте, скатываясь по стенке на пол. Так он пытается справиться с тревожностью, которая накрыла его при мысли, что его пытаются приучить к мысли о том, что секс может быть безопасным. Его словно подвергают дрессировке, как домашнего зверька, и это худшее чувство, которое Киму только доводилось испытывать.       Сейчас он не жалеет себя. Он просто применяет техники, которые советовал ему врач, чтобы справляться с проявлениями расстройства. Паранойя часто сопровождается другими отклонениями, в его случае — тревожностью, потому нужно уметь бороться с этим в одиночку. Он умеет это делать.       Пока находится в ремиссии или под действием таблеток, естественно.       Чонгук, очевидно, просто с ним играет, желая свести с ума. Насколько проще, когда откидываются все формальности и показывается истинное лицо человека. А адекватность — истинное лицо Чон-нима, или очередной мираж?       Здесь Тэхён уже не может судить, потому что перекос идёт явно к тому, что всё это подстава. Паранойя — не просто название в медицинской карте, но ещё и верный «товарищ», нашёптывающий больной бред.       Оттого не верится ни в чужую добродушность, ни в чужую безопасность, и так противно, когда мягкие касания к коже расползаются рябью мурашек, вызывая дрожь — неизведанную и непривычную. Отвратительную. Как сладость, начинка в которой — цианид. Вроде и вкусно, а исход один — смерть.       В спину раздаются вибрации от стука в дверь. Ким, глубоко вдыхая, отпускает свои мысли в вольное плавание, и встаёт, открывая дверь. Чонгук мог бы и не стучаться, но, чем он бесит — он старается вести себя «человечно».       И вот сиди, да гадай, действительно он такой, или только притворяется.        — Хватит батониться, мне нужна компания на вечер, — с порога.       Тэхён хлопает глазами, но вид тут же становится равнодушным. Устал за сегодня и даже не может выдавить из себя привычную притворную улыбку.        — Стоит ли мне заказать бомбочки для ванн, мыльные розовые лепестки или резиновых уточек?       Чонгук, по-детски улыбнувшись, хихикает.        — Было бы круто.       Тэхён внезапно почувствовал мигрень. Вечер в компании Чонгука и джакузи звучит, как наказание за все грехи этого мира.        — Всё сразу? — уточняет Ким.        — Как хочешь.       Дёрнулся глаз. Сколько раз ещё Тэхёну придётся сказать, что он ненавидит, когда его оставляют без конкретики, заставляя выбирать что-то самостоятельно? Ему столько раз прилетало за это от прошлых хозяев, причём достаточно изощрённо, что как-то желание своевольничать автоматически стало отпадать.       Да, пускай он своевольничал последнюю неделю, активно флиртовал и всячески проявлял непослушание, его за это ждал нервный срыв и истерика, потому что через себя он переступал каждую секунду своего существования.       Но Чонгуку знать об этом необязательно.        — Тогда потом не жалуйтесь, — холодно отрезает Ким, захлопывая дверь перед чужим лицом. Он откровенно устал, и не всегда может контролировать своё поведение. Как сейчас.       Главное не откусить Чон-ниму в этом дурацком джакузи член от злости, которая скопилась в нём за весь день: сначала банкет, общение с другими птицами, с богачами, потом обязанности по дому, после — утоление чужих потребностей. Теперь ещё и посиделки в джакузи, которые подразумевают бокал вина, десерт, поцелуи и секс.       Тэхён мрачнеет. Надо себя настроить, успокоиться, продышаться и приступить к работе. Батонится он, как же. Хрен там плавал.       В джакузи они идут уже ближе к десяти вечера, что считается для Чонгука поздним, но, поскольку завтра у него выходной, он позволяет себе сегодня расслабиться и побултыхаться в сонном состоянии со своим рабом под боком. Одному, видите ли, скучно.        — Пичужка ты глупенькая, — Чонгук подплывает к Тэхёну, оперевшись о руку, локоть которой поставил на бортик. Водные блики бегают по их лицам графическими полосами, мерцая от белой подсветки. — Совсем неприязнь скрывать не умеешь. Так бешу тебя?        — Нет, — Ким бултыхает несильно ногами, ибо сидит на краю, не желая спускаться в тёплую воду с пузырьками. — Вовсе нет, — повторяет остранённо, словив релакс на звуках воды и видах её всплесков.        — Врёшь?        — Нет.        — Ты пообещал быть мне верным, поэтому поверю, — усмехается от фарса. — Ты вот мне симпатизируешь. Красивый такой. Холодный. Скользкий. Змейка. Ты же змейка, да?       Ким прочистил горло, почувствовав, как к нему подкатила тошнота. Он с детства не любит уменьшительно-ласкательные, потому что отец разбрасывался ими направо и налево, пытаясь потом… Надругаться над детским телом. Тэхёна передёргивает при жутком воспоминании.       Вот, казалось бы, всё в прошлом, но иногда картины из него такие яркие, что становится жутко. Видно, травма насилия так и не проработана.        — Для Вас — кто угодно.        — Ну и славно. Иди ко мне, — Чонгук подзывает к себе в воду, и Тэхён не противится, аккуратно спускаясь вниз. На удивление, к нему не пристают, просто облокачиваясь спиной о бортик. Смотрят в потолок.       Комната красиво обустроена. Помимо подсветки на чёрном потолке есть маленькие фонарики, которые напоминают россыпь звёзд. Интересное дизайнерское решение, но совсем неинтересное для Тэхёна. Сейчас ему больше интересно лечь спать. Да и сеанс через час, ещё его нужно будет пережить.        — Так мне нравится искать в тебе знакомые образы. Ты такой закрытый, непредсказуемый и интересный. Правда. Я понимаю, зачем ты флиртуешь со мной и играешься, но даже так, знаешь, от этого не становится менее интересно. Просто занимательно, до чего же ты в итоге дойдёшь? И в чём конкретно твоя цель?       Тэхён бы сейчас сказал, что именно в данный момент его цель Чонгука прикончить, чтобы пойти спать. А из глобальных это, конечно… Привилегии. Управление. Доминантность.       Будь Чон-ним у него на крючке, он смог бы управлять им, как марионеткой, и тогда не пришлось бы переживать о своей безопасности, о том, что делать и как. Он мог бы проявлять себя настоящего без страха быть выкинутым или убитым.       Не это ли кусочек свободы?       Если он не будет Чонгуку нравиться, он будет банально ему не нужен, и тогда его подберёт какой-нибудь сумасшедший. А лучше ведь овладеть разумом нормального человека, чем страдать от рук патологического извращенца, который смеху ради запихнет тебе в член пару иголок.        — Ты для меня, как картины Рене Магритт — вроде понятные, но в них столько незнакомых образов, которые мозг пытается понять и найти в них что-то, что видел до этого. Ты — это как загадка, которую хочется разгадать. Здорово, правда?       Ким вздыхает.        — Может быть.        — Не могу выбрать между пташкой и змейкой. Может, если я лучше тебя узнаю, то окончательно определюсь, кто ты для меня? — Чонгук усмехается, одним взмахом руки убирая со лба мокрые пряди. — С тобой приятно проводить время.        — Рад слышать, — довольно безразлично, но Чонгук улыбается, прищуриваясь. После тыкает пальцем в чужую щёку, так совсем по-детски глупо.       Точно уж гипертимный тип, который иногда забывает о том, что такое личные границы.        — Ты как хуманизация мерехлюндии — грустный и печальный до ужаса. Всё не так плохо, Тэхён, разве нет?       В ответ молчание.       «Для кого как», — думается Киму. Он и сам ещё не понял, плохо ему или нет, но жизни бы хотелось другой. Как минимум потому, что есть, с чем сравнивать. Да и он никогда не станет обычным человеком, который сможет завести семью, детей, вступить в настоящий брак и позволить себе мечтать о свободе выражения. Но это уже из разряда философии, а он в ней плох.        — Пора спать, Чонгук, — мягко произносит Тэхён, укладывая руки на чужие плечи. Заглядывает в глаза, из последних сил прибегая к ласковости и елейности. — Завтра Ваш выходной день должен быть насыщенным, а сбитый режим заставит Вас чувствовать себя уставшим.        — Что ж, ты, как обычно, прав. Чувствую иногда себя рядом с тобой каким-то глупым малышом. Слишком уж ты строг.        — С Вами я максимально снисходительный.        — Боюсь представить, какой ты настоящий.       Тэхён хмыкает. Как будто он знает, какой он «настоящий». Может, завладей он мыслями Чонгука, это узнается.        — У Вас на вечер ещё фрукты и меренговый рулет с малиной.        — Не тирамису?        — Иногда нужно пробовать что-то новое.        — Чья бы корова мычала.