Семейные ценности

Мигель никогда не хотел возвращаться в тот момент, когда ему придётся вспоминать, что он — отец. Всё ещё отец. Даже с учётом того, что его дочь мертва. Питер Бенджамин Паркер постоянно оставляет у него свою дочь Мэй-Мэй, когда уж совсем устаёт. Оставляет скорее не намеренно, а чтобы Мигель О’Хара снова вспомнил. О дочери и что ещё существует счастье. Мигель не считает Бенджамина уж очень глупым, однако этот человек — несносная версия постаревшего Человека-Паука и она (версия), постоянно нуждается в присмотре. Паркер 616-B. Мигель постоянно (постоянно) пытается найти в таком непримечательном мужчине такую великую смелость — завести ребёнка. Своего, родного, живого. Мигель не понимает, как это получилось и почему именно он вынужден терпеть это вновь. Вынужден терпеть ощущение пустоты, когда он держит на руках ребёнка 616-B и изо всех сил старается не поцеловать девочку в мягкую щёку. Поэтому Мигель старается даже не смотреть на дочь 616-B. Так легче. Но девочка-то не понимает. Она лазает по нему, касается ручками его губ, лица, скул и так громко и заразительно смеётся, что Мигель не смеет сдерживаться. Если никто его не видит, он тихо посмеивается в кулак от того, что девочка строит непростительно забавные гримасы. — Хорошая девочка, — говорит он хрипло, садясь на холодный металлический пол и наблюдая за тем, как маленькая Человек-Паук бродит из стороны в сторону, оглядываясь и улыбаясь всем, кто её видел. Этот ребёнок унаследовал возможность быть супергероем, но вместе с новыми возможностями над ней нависает ответственность. Мигель не пытается объяснить маленькой девочке это, но вместе общается с ней. По привычке зовёт её «красавица» и «моя девочка», по привычке (забывшись) дарит ей мягкие невесомые поцелуи в щёчку и мягкие игрушки. Мигель оправдывает эти акты сентиментальности своей травмой, но в то же осознаёт, что это — неправильно. Он не должен красть у Бенджамина его дочь. Потому что Паркер — хороший отец. Да, он немного неуклюжий, но люди, давайте признаем, что подобная формулировка подходит почти всем родителям, которые завели первенца. Первый ребёнок это новая ответственность и новые страхи, это первые шаги и первые ошибки в воспитании. Это нормально. За подобное Мигель не осуждает, наоборот — ценит. Однако даже имея возможность окунуться в воспоминания, Мигель каждый раз отчитывает Бенджамина за его привязанность к дочери. — Почему она снова здесь?! — Орёт Мигель, но кричит не слишком громко — Мэй-Мэй не любит громкие звуки и боится их, — почему ты тащишь ребёнка на такую работу?! — Но Мэй-Мэй так нравится с тобой! — Пожимает плечами Бенджамин, — постоянно говорит, что у тебя смешные зубы, — 616-B знает. Определённо, мужчина хотя бы догадывается о том, что Мигель не позволит ему не принести Мэй-Мэй. После каждодневного препирательства, Мигель отправляется к мониторам — следить за аномалиями, а молодой папаша оставляет на него свою дочь. Опять. Снова. Вновь. Как вам угодно. Может лишь в такие моменты Мигель ощущает размер своего горя в полной мере. Маленькая рыжая девочка громко смеющаяся, трогающая всевозможные безопасные штуки, которые О’Хара предлагает Мэй-Мэй заместо кнопок. Плюшевые, синтетические, гремящие, визжащие, бесшумные, мешающие. Всевозможные игрушки, он бы отдал ей вселенную. Несколько, если ей будет мало одной мультивселенной. Лишь бы слышать её смех, непроизвольный, заражающий, успокаивающий. — Паркер? — Мигель откидывается на кресле, смотря на мужчину в довольно странном для Человека-Паука прикиде. — Да? — Тот чуть отходит от плиты и удивлённо пялится на Мигеля. — Напомни, почему я здесь? — Мигель был рад быть здесь. Но чтоб поддерживать имидж, обязан был задать этот вопрос. Чтоб Бенджамин не прознал или не подтвердил косвенные догадки. — Майлз с Хоби тусуется, а ты от нечего делать решил помочь мне с Мэй-Мэй, — 616-B после рождения дочери стал более проницательным и собранным. Даже если не обращать внимания на далеко не модную одежду, он был крут. Его не смущала нужда менять пелёнки дочери, хотя многие мужчины очень скептично настроены на счёт этого дела. Он был очень рад завести ребёнка, и это было заметно. Являясь супергероем, он всё свободное время посвящал дочери и был очень добрым. Действительно добрым, не приторно-добрым, не обманчиво-добрым. Он просто был таким, без особой причины. Ещё Бенджамин был на удивление хорошим собеседником. Мигель не заметил, как его обычные не-меж-пространственные-часы показали отметку в восемь часов вечера. Они говорили обо всём и ни о чём одновременно, их беседа была похожа на непротоптанную лесную тропинку — каждый пытался пробраться через дебри, не зная даже основ кемпинга. Мэй-Мэй же была в восторге, каждые десять минут она подбегала то к одному, то к другому мужчине и что-то эмоционально рассказывала. Каждый из мужчин внимательно её слушал, делая вдумчивое лицо и стараясь погрузиться в рассказ дочери. — Интересно, о чём она нам рассказывает, — усмехнулся Мигель, наблюдая за тем, как рыжеволосая девочка висит вниз головой. Казалось, что О’Хара полностью сосредоточен на сборке кубика рубика, однако мужчина был очень насторожен и готов в любой момент поймать не удержавшегося ребёнка. Благо, Мэй-Мэй висела вниз головой и пускала пузыри из слюней. — Кто ж её разберёт, — усмехнулся Бенджамин, было слышно, как шипят на обмазанной маслом сковороде макароны и как 616-B что-то тихо насвистывает себе под нос. — Мне жаль, — Мигель, всё это время кормящий Мэй-Мэй картофельным пюре, непонимающе уставился на Бенджамина. Он так и застыл с ложкой около лица девочки, ждущей новой порции еды. — Ты о чём? — Мигель знает о чём говорит 616-B, но этот вопрос должен обличить ошибку Бенджамина и заставить его замолчать. — Не представляю, как ты любил её, — Паркер не смотрел на Мигеля, они ужинали за столом для троих как обычная семья и в такой обстановке разговор на эту тему казался более чем нормальным. — Бенджамин, — обычно Мигель называет кого-то по имени, чтобы заставить замолчать. — Мэй-Мэй ты очень нравишься, она такая счастливая рядом с тобой, — усмехается Паркер, поглаживая вытянутый подбородок. Мигель прищуривается — ему не очень понятен смысл сказанных слов. Для Чего Питер Бенджамин Паркер говорит Мигелю о любви собственной дочери к нему — Мигелю О’Харе? — И что? К чему ты клонишь? — Мигель готов услышать любой ответ, он так и видел перед глазами, как Питер берёт Мэй-Мэй на руки и запрещает Мигелю не то чтобы нянчиться с девочкой — а даже улыбаться ей. (Хотя оба мужчины знают, что Мэй-Мэй расстраивается, если ей не улыбаются в ответ). — Ты бы мог проводить с ней время, когда захочешь, вот к чему я клоню, — Питер положил к себе в рот немного спагетти, накрученных на вилку и, чуть погодя, запил яблочным соком. — А, — Мигель оцепенел. Бенджамин не считал, что для того чтобы сказать эту фразу ему нужно смотреть в глаза Мигелю, для 616-B сказать подобное даже не взглянув на собеседника — нормально. Он не сказал что-то необычное или не признался Мигелю в любви, он всего лишь предложил Мигелю приходить чаще и нянчиться с Мэй-Мэй, может, он даже разрешит Мигелю сводить девочку в Зоопарк или ещё куда. Но для Мигеля эти слова значили значительно больше, чем мог подумать Паркер. Для О’Хары подобнее слова были дороже страстного признания в любви. Мигель заставил себя пошевелиться и наконец положить ложку пюре в рот ожидающей Мэй-Мэй. Девочка радостно захлопала ладошками по пластиковому столику, который прилагался к её детскому стулу. — Ага, вот и я о том же, ты же любишь детей, сможешь отдыхать чаще, может, даже морщины сгладятся, — усмехнулся Бенджамин. — А то я знаю нашего Майлза — этот мальчишка просто ураган с цветами, а уж вместе с Хоби… Они уже больше чем ураган — целая взорвавшаяся звезда! — Воскликнул Питер, раскинув руки в стороны, всё ещё держа вилку со спадающей с неё макарониной. Мигель не сразу понял, что громко засмеялся, держа в руках пластиковую ложечку с ещё одной порцией для Мэй-Мэй. — Боже, Бен, ты просто гений, — прохрипел мужчина сквозь смех, — да он с Хоби скорее взрыв сверхновой звезды! Но твоё сравнение тоже сойдёт, — Мигель улыбаясь положил ложку в рот Мэй-Мэй. — Эти парни с ума меня сведут — с Мэй-Мэй мне кажется проще возиться, чем с этим дураками! — Питер хихикнул, невольно заглядевшись на Мигеля. — Точно, Мэй-Мэй хотя бы любит в ответ, а эти… панки-цветы, вот что с них взять! — Мигель вытер лицо девочки салфеткой, всё ещё улыбаясь. — Да, мы идём в парк, — Мигель в повседневной одежде выглядит весьма непривычно благо, ни один из Людей-Пауков его не увидит. Из телефона в его руке послышался уставший голос и мужчина утвердительно кивнул: — Да, я помню про её аллергию, — минутная заминка и мужской голос из трубки сказал её что-то, — нет, мы точно вернёмся после пяти, отдыхай спокойно и не звони больше — дай провести с дочерью время. — Не дождавшись ответа, Мигель сбросил звонок, лишь после завершения разговора, О’Хара понял, что сказал. Он из прошлого начал бы судорожно набирать номер Бена, но он из настоящего спокойно положил телефон в розовую сумочку с единорогом и, протянул Мэй-Мэй руку. Девочка радостно ухватилась за его руку и, заставляя Мигеля чуть ли не бежать, прыжками пошла вперёд. О’Хара ещё не совсем поменялся. Он всё ещё старается не показывать эмоций и не улыбаться без необходимости. Но надо признать, что Бен был прав на счёт морщин — правда разгладились, Мэй-Мэй не любит, когда хмурятся.