Послушный, как ветер, надежный, как тень

      После нескольких часов непрерывного использования магии у Стивена ломит кости и ноют виски. Растирая дрожащие ладони, он выходит из импровизированной операционной и плотно закрывает дверь. Поверх очищающих и консервирующих накладывает чары тишины. Пациенту нужен покой…       «Октавиусу! Скажи, Октавиусу!» Октавиусу нужен покой. Он проспит еще пару-тройку часов. И Стрэндж, как он надеялся, вместе с ним.       На негнущихся ногах Стивен идет в гостиную. Полночь, огни города переливаются в панорамном окне. В ванной — импровизированная сушилка, висит куча мокрых вещей разной степени ветхости. «Для тех, у кого своих нет». В кухне на столах расставлены миски, противни, тарелки, кружки. Суп и картофельное пюре с курицей давно остыли, но Стрэндж не решается их разогреть — ни в микроволновке, ни магией — ест холодными.       Все спят под гулкое бормотание телевизора.       Паркер пускает слюни на подлокотник, вытянув вперед длиннющие ноги. Диллон с Марко храпят на диване, привалившись друг к другу. Озборн сопит, уронив голову на грудь, монотонно покачиваясь, как змея в трансе. Коннорс шипит во сне, свернувшись калачиком под батареей. «Мэй с Хэппи наверху». Стрэнджу почему-то становится неловко.       И — резко — не по себе. Он еще раз оглядывается и хмурится. «Где он?»       Пройдясь немного по первому этажу, Стрэндж натыкается на дверь в дальнем углу гостиной, та приоткрыта и ведет на небольшой балкон. От нее тянет прохладой и свежестью — ранняя осень. Из-за нее слышится мерный шум города и… пение? Стивен прислушивается. Нет, не совсем. Скорее тихое гудение нескольких нот, мелодичный нестройный гул.       Стрэндж подкрадывается поближе и заглядывает в прореху меж косяком и дверью.       Скрючившись в уголке, Рег напевает себе что-то под нос. Тонкие пальцы порхают над какими-то баночками: переливают, бросают, смешивают. Пахнет жженым деревом, пыльной травой и… сырым мясом? Только тут Стрэндж замечает пару наплечных мешочков, горку ингредиентов, небольшой котелок, а под ним — огонь.       Синий огонь.       — Что ты делаешь? — негромко шипит он, высунув голову наружу.       — Варю зелья, — спокойно шепчет Рег, даже не вздрогнув. — Заходи. И дверь закрой. Пожалуйста.       — Какие зелья? — Стивен делает, как попросили. Потому что хочет! А не потому что!.. — Ты дом спалишь!       — Всякие, — отвечает Рег, как во сне — он полностью поглощен своим делом. — Им надо. И надо много. О, кстати! Отто же нужны медикаменты? И Курту понадобятся, да-да. Накидаешь список лекарств? Укрепляющих, успокаивающих, обезболивающих? Пожалуйста!       — Прекрати! — рычит Стивен. Хочется схватить паршивца за шкирку и хорошенько встряхнуть, но вид огня под крохотным котелком останавливает — вдруг что заденет и тогда… От котелка пахнет мятой и ромашкой. — Я и без этого могу помочь!       — Да, можешь, — хмыкает Рег, черпачком с тоненькой длинной ручкой переливая горячую прозрачную жидкость в пузырек с бледно-синей густой жижей. — Немного повозмущавшись, чуток поломавшись и капельку попыжившись. Казалось бы, мелочь, но в них — сама суть. Самый дьявол. Нет у нас времени на ваших дьяволов, Стивен. Пусть перекурят… Так что там со списком?       С ним невозможно спорить. Даже когда ты зол. Стрэндж сначала недоумевает, но потом, поразмышляв, соглашается — лекарства нужны. Другой вопрос, что вряд ли их продадут без рецепта. «Продадут, — говорит Рег беззаботно. И протягивает ему какую-то склянку. — Держи. Выпей это и ложись. Ты бледный как смерть… Пожалуйста».       Надо же, на этот раз без чар, без принуждения. Они не обсуждают недавний… инцидент. Стивен не напоминает, Рег не извиняется. Но сам факт оставляет неприятный осадок.       Стивен укладывается в плаще, как в гамаке (Леви заботливо укутывает его, как живое одеяло). Сперва он хочет уснуть без всяких зелий. Недоверие жжет, как Глаз Агамотто. Но… ладно, он только понюхает… так, из научного интереса… Пахнет медом, хлебной крошкой, ромашкой, ликером… мамиными цветочными духами, пылью старой подушки в бледно-синих разводах, новеньким лаком на деревянной спинке его детской кровати. Вкус сладкий и свежий, после него на языке — смесь соли и перца. Веки смыкаются, голова тяжелеет. Темнота глубокая и теплая.       Пробуждение глухое и неприятное. Прохладные пальцы остужают виски.       — Стивен, Стивен, — что за манера, все время называть его по имени? — Стивен, вставай. Утро. Они просыпаются.       — Сколько, — хрипит Стрэндж, — который…       — Пять часов, — отвечает Рег. Лицо блестит, волосы у корней влажные, дыхание отдает клубничным экстрактом — уже умылся, почистил зубы. — Ты проспал три, больше нет времени. Прости.       В груди екает. «Прости… прости… прости…» Слово греет, льстит, нежит. Со сна особенно трудно сопротивляться. Стивен кое-как встает. Его мутит.       — Что ты мне дал? — ворчит беззлобно. Греет…       — Ты просто не выспался, — хмыкает Рег. — И не ел нормально. Нет времени. Иди, Отто ждет. Ой-ой-ой, не надо, Керт, не спеши!..       Стивен замечает ошметки на полу, что-то вроде шелухи. «Чешуя». И только потом видит полуголого мужчину. Светлые волосы пучками торчат во все стороны, молочно-белое тело с «островками» темной зелени дрожит даже около батареи. Мужчина жмется к ней — и падает. С одной рукой тяжело держать равновесие. Рег аккуратно подходит к нему. Выдерживает паузу. И лезет за спину. Немного возится и…       Миг — вскрик — хвост. В тонкокостной руке он моментально рассыпается.       — Как ты? — спрашивает Рег, заглядывая в глаза. — Голова кружится? Тошнит?       — Нет, — хрипит Курт Коннорс. Озирается по сторонам, часто моргает. — Нормально. Все хорошо.       — Хрена с два, — резко выдает Диллон, выходя из тени. Он поразительно серьезен. — Он стонал во сне. У него судороги.       — Принеси ведерко, Макс, — просит Рег, поднимая полуящера на ноги. — Флинт. Флинт! Побудь с Кертисом, пожалуйста.       Возникнув из ниоткуда (прямо с пола), Песочник подхватывает его ношу и отводит — относит — на диван. Усаживает, помедлив, накрывает пледом. Выражение лица разобрать трудно. Ящер сжимается, натягивает плед, обхватывает себя руками… рукой. Понимает это. Смотрит на обрубок.       Моргает. Быстро, часто.       Стивен встает (плащ моментально обхватывает плечи) и идет в ванну. Умыться, выпить воды — и к пациенту. Нет времени на дьяволов, Рег прав.       — Давно очнулись? — вместо приветствия спрашивает он. Звучит нервно. Ему… немного совестно. — Воды? Еды?       В ответ — красный замученный взгляд. Забавно, будучи простым человеком, Стрэндж считался великолепным врачом, но став великим магом, оказался довольно посредственным лекарем. Не хватало опыта, не было практики. Октавиус всю ночь проспал стоя, но от этого пробуждение не стало менее болезненным. Накинув парочку простеньких чар, Стивен обещает, что скоро ему вколют обезболивающее. Спрашивает, нет ли аллергии на что-нибудь из лекарственных средств.       Октавиус качает головой. Крупно вздрагивает. Морщится, зажмурившись. Стивен слышит, как кого-то в гостиной выворачивает. А спустя несколько мгновений как кто-то кричит:       — Я сказал, все хорошо!       Вопль, грохот, рычание. Срабатывает условный рефлекс — ноги сами собой несут к источнику шума. Не будь он таким уставшим, еще бы и щиты наколдовал.       А смысл? Единственный пострадавший — стеклянный кофейный столик: в него бросили что-то темное, твердое, увесистое. Мэй и Хэппи на лестнице; она — на последней ступеньке, закрывает лицо руками, он — свешивается через перила, недоуменно хмурится. Марко отчаянно пытается слиться со стеной, Диллон сидит в кресле, мрачно глядя в окно.       Коннорс тяжело, с хрипами дышит, стоя на коленях на диване. Грудь — ходуном, глаза влажные, подбородок дрожит. Когтистая рука стискивает подлокотник, оставляя царапины.       — А вот столик точно ни при чем, — медленно говорит Рег, опуская вскинутые руки. Видимо, пытался эту штуку — «что это?» — у ящера отобрать — и отскочил, когда он ее кинул. — Зачем портить чужое?       — Простите, — шепчет Коннорс. Смотрит на подлокотник. Моргает. Смотрит на хозяина («с хозяйкой?..»). Затравленно. — Я-я не хотел… Это…       — Да ладно, — устало отмахивается Хэппи. — Я уже смирился, что ремонт псу под хвост.       — Ящерице, — хмыкает Диллон, встает и берет ведерко. Брезгливо морщится. — Пойду-ка вылью.       — Спасибо, Макс, — с чувством говорит Рег и хватает Коннорса за локоть. Поглаживает, тянет к себе. — Приляг, Курт. Приляг, полежи, вот так.       — Рука, — выдает тот слабо. — Моя рука… Опять…       — Что с ним? — спрашивает Флинт негромко. Почти застенчиво. — Нужно что-то?       — Сыворотка, которую он себе вколол, токсична, — объясняет Рег, подсовывая подушку под белобрысую макушку. — Лихорадка пройдет, как она вся выйдет. А для этого нужен… О, пацан! Проснулся! Ты вовремя.       — Что?.. Где?.. — Питер выглядит так, как Стивен себя чувствует — сонным, разбитым, потерянным. — А что я?..       — Сейчас Стивен… О! Вот он как раз! — Рег подскакивает к нему, хватает за руку и подводит к Пауку. — Сейчас Стивен тебе накидает список. Ты прошвырнешься по аптекам и купишь все, что он напишет.       — О. Ладно, — парень хмурится, морщит нос. — А-а зачем?       — Надо, — Рег сует Стивену кусок бумаги в руки и ручку. — Быстренько, окей?.. Так вот. На, возьми.       — Что это? — небольшой амулет неправильной формы — непонятный символ, вырезанный ножиком и обожженный огнем. Паркер чуть поворачивает кисть, и амулет загорается зеленым. — Вау!       — Зачарования должно хватить на весь день, — бормочет Рег, пританцовывая и нетерпеливо поглядывая на Стрэнджа.       Безмолвный диалог. Ну пиши ты быстрее, ну! «Я стараюсь, стараюсь!»       — Вот, надевай, — Питер надевает. — Хорошо. Попроси… у Флинта что-нибудь. Что-нибудь простое.       — Эм, — Паркер смущенно мнется. Флинт смотрит на него. — П-пожалуйста, дайте вашу руку.       Секунда — и песчаная рука в его руке. Осыпается, рассыпается прямо на пол. Марко моргает — и резко ее одергивает.       — Вау! — снова выпаливает Паркер.       — Придешь в аптеку, — Рег забирает у Стивена листок и сует ему, — наденешь амулет, попросишь лекарство. Если его нет, вежливо извинишься и уйдешь. Не забудь снять амулет! Понял?       — Ага.       — Повтори.       — Прихожу в аптеку, надеваю амулет, прошу лекарство. Если его нет, извиняюсь и ухожу. — Рег щурится. — Снимаю амулет!       — Вежливо, — добавляет Рег довольно. — Извиняйся вежливо. Умка! Вперед!       — Пусть сначала чайку выпьет, — вмешивается Мэй. Обхватывает племянника за плечи и ведет в кухню. — Кто-нибудь еще будет? Капельку чая, а, мальчики? Никто не против?       Не против никто.