***
От дикого визжащего вопля мир словно сходит с ума. Стекла дрожат, лампочки мигают, а тени мечутся по стенам, как бешеные. Сквозь эту вакханалию едва различимы голоса: — Че за херня?!.. — Великий Господь!.. — Срань Вселенская!.. — Рег! Рег! Рег, тише!.. — ТВА-АРЬ! НЕНАВИЖУ! НЕНАВИЖУ!.. — Все в центр, — Стивен с трудом поднимается с пола. В глазах двоится, виски пульсируют. Он резко взмахивает рукой и громко приказывает: — Все в центр комнаты! «Тени. Нужно увести их от теней». Его слушаются на удивление споро. Первым в центр пихают ошалевшего Паркера, за ним — бледного как смерть Коннорса и отчаянно матерящегося Диллона. Марко прикрывает доктора, Октавиус — мальчишку. Озборн выходит вперед, и Стивен с изумлением понимает, что он не напуган. Максимум — изумлен. — Рег, — говорит мужчина. А когда это не помогает, кричит: — РЕГ! Рег, прошу, давай поговорим! — Чаровник сраный! Манда лопушиная! — Какого хера, Стрэндж! — кричит чертов электрик, тараща глаза. — Че за херь ты сделал?! — Закрой рот, — рявкает Стрэндж. Свет мигает, тени бесятся. — Он вас провел, как сопливых детей. — Че за… — Рег, — а это уже Октавиус. Белый, как мел, со щупальцами, шипящими, как встревоженные змеи, доктор неплохо держится. Голос почти не дрожит. — Рег, ты мог бы… перестать мучить лампочки? У нас глаза болят. — Что вообще происходит? — выдыхает мальчишка-Паук, и у Стрэнджа лопается терпение. — Пора платить по счетам, мистер Паркер, — ледяным тоном говорит чародей, и плащ позади него вздымается. — Раз уж решились помогать сомнительным субъектам, будьте готовы расхлебывать последствия. Это существо — демон. В лучшем случае. В худшем, заклинатель или проводник демонов в этот мир. Не так ли, Рег?! — кричит он прямо в потолок. — Если это, конечно, твое настоящее имя. Ну! Какую еще изощренную ложь ты выдашь?! Каким еще секретам тебя научили твои дражайшие наста…?! С ближайшей полки ему в лоб летит большущая тарелка, Стивен еле успевает увернуться. Потом ему на ногу чуть не падает диван, он еле успевает отскочить. А потом на него валится абажур от люстры, Леви еле успевает его прикрыть. Минутная растерянность восполняется приливом сил — Стивен наколдовывает щит и окружает им себя и всех остальных людей в комнате. Он все еще герой в конце концов. Коннорс прочищает горло. — Не думаю, — тихо замечает он, — что ваша дипломатическая метода эффективна… в данных условиях. — Ага, зли его, чаровник, зли, — глухо ворчит Марко. — Чтоб он точно нас всех порешал. — Никого я не собираюсь… решать! Лампочки перестают мигать, тени успокаиваются. Стивен оглядывается. Никого. Голос как будто идет ото всюду. — Выходи, — резко приказывает он. — Ни за что, — Существо звучит уже не так зловеще, но все так же нечеловечески. — Я сказал, выходи! — На хер иди! — Рег, — снова вмешивается Озборн. Он улыбается. Немного нервно, как кажется Стивену. — Дорогой, что происходит? Этот идиот тебя чем-то обидел? — Обидел?! Да он меня за яйца схватил! И крутанул как следует! — Прошу прощения, — это последнее, что Стивен ожидает услышать. — Что я сделал?! — То самое, тварь! — верещит Существо. — Как это еще, блять, назвать?! «Discessum daemonium», четвертая центурия, тринадцатый стих. С залогом и цезурой! Чертов Крамер, старый гандон! После такого я тебе вот что скажу, козлячья бородка: «Vade et concumbere cum te ipso»! Озборн, Октавиус, Коннорс и — к гигантскому удивлению Стрэнджа — Паркер фыркают. Диллон и Марко тупо хлопают глазами. — Мальчик, скажи, где этот дядя тебя трогал, — нежно улыбается Озборн. — Мы дадим ему по роже. — Нигде я его не трогал! — почти кричит Стрэндж, чувствуя, что неумолимо краснеет. — Точнее, трогал, но это было необходимо для… Это было заклятье изгнания! — И кто из нас теперь лжец, Стивен? — зло выплевывает Существо, и тени изгибают темные горбы. — Ты не просто хотел меня изгнать. Ты хотел меня запереть в карманном измерении, нанизать на клеть, как на шпажку, и проковырять все мозги! — Ты — демон! — восклицает Стрэндж. — Ты практикуешь вуду и ведовство! Не смей отрицать, я видел пентаграмму! — Я знаю. Тишина. Гробовая. В кои-то веки. Стивен чувствует колоссальный прилив удовольствия, когда замечает на лицах всей злодейской братии растерянность и страх. Наконец-то. — Ты признаешь, что проводил черномагический ритуал? — ясным голосом спрашивает чародей. — Да. — Что вызывал демонов? — Нет. «Да чтоб тебя!» Стрэндж нарочито глубоко вздыхает. — Мы еще можем договориться, — мягко обещает он. — Я могу отпустить тебя восвояси и даже пальцем не трону. Нужно только… — Брешешь, Стивен, как пес, — хмыкает Существо. — Гав-гав, а толку — ноль. Тебе нужно больше доверять людям. — Ты не человек, — рубит Стрэндж. — А они — вполне себе, — парирует Существо. — Самые что ни на есть человеческие человеки. Однако к ним ты относишься, как и ко мне. Нет, даже хуже! Тебе есть хоть какое-то дело до моей персоны. На них ты чхать хотел. — Сейчас речь не о них, — Стивен выходит за пределы щита. Кем бы ни были эти злодеи, ни их, ни Паркера он тронуть не позволит. Как и загубить всю проделанную работу — зря, что ли, помогал? — Покажись! — Не хочу, — бурчит Существо. — Значит, я прав, — Стивен победно вскидывает руку. — Ты — демон! Молчание. Тихое-тихое. Злое-злое. Хихиканье. Шарканье, шорох. Тишина, дыхание, тишина… Хихиканье. Невеселое. Очень, очень невеселое. — Зрелище выйдет неприятное, — Существо — «серьезно?» — мнется. — Мы потерпим, — холодно отвечает Стрэндж. — Не бойся, Рег, — говорит Озборн. И добавляет полушутя: — Ты же знаешь, мы тебя любым полюбим. «Как трогательно». Стивен поджимает губы. Он не оборачивается и не смотрит на других злодеев и, тем не менее, уверен — они согласны. И более того, абсолютно искренне. Как же он устал. Как же все его… Существо какое-то время молчит. — И я вас люблю, — странным голосом шепчет Ре… Оно. Еще немного молчит. Хихикает. — Ох, детишки, готовьтесь к кошмарам! Малыш Рег ждет вас на изломе ночи! Бу-у-у! Стивен замечает его не сразу. Он смотрит туда, где разлиты грязно-желтые пятна света (лампочки все еще светят тускло). И только когда глаз случайно натыкается на черную дыру на фоне белесой стены… О господи. «Боже великий. Силы небесные». Стивен застывает, как соляной столб. Забыто и кольцо, и обжигающий Глаз Агомотто. Он видит его. И от этого вида едва сдерживает крик.8. «Молот демонов»
4 июля 2023 г. в 23:12
В хранилищах Санктум Санкторума холодно и сухо. И нет совершенно ничего полезного! Ни артефактов, ни посохов, ни снадобий — так что рассчитывать придется только на свои силы.
Снова вереница стеллажей в библиотеке, снова пыльный стол в кабинете и мутное изображение на дне хрустального шара. Для пришельцев ночь спокойная и безоблачная, для верховного чародей — мглистая и зловещая. Искать и заучивать подходящие магические формулы приходится налету, времени совсем немного (всего-то полночи). «Оно не видело меня. Не должно было видеть».
Ложь. Сладкая, туманящая мозг иллюзия — слабая попытка достичь внутреннего равновесия. Открытый балкон, большая пентаграмма, громкий речитатив — все это, как мишень, как тряпка матадора, как блуждающий огонек в центре глубокой трясины. «Все Оно прекрасно знает». А потому он просто обязан быть настороже. Ноющие пальцы лихорадочно листают одну потрепанную книгу за другой.
Под слабым утренним солнцем Стрэндж, вытирая слезящиеся от пыли глаза, в последний раз перечитывает абзац в рассохшемся манускрипте. Этот талмуд единственная сохранившаяся копия не менее древнего документа по оккультным наукам. «Malleo daemoniorum» предвзятый, но весьма полезный источник. Старый монах пишет тяжеловесно, но обстоятельно. Более современные пособия по борьбе с нечистью считают его «эффективным и незаменимым подспорьем для любого демонолога». Любого, кто хочет изничтожить зло.
Часы в главном зале Санктума отбивают девять пополудни. Каждый удар бьет прицельно в ноющие виски. Пора возвращаться в квартиру. «Главное, вести себя естественно». У него нет права на ошибку, единственный выигрышный вариант — действовать быстро, но аккуратно; необходимо подобрать удачный момент.
Руки мелко дрожат, и Стивен выпивает укрепляющий отвар, кисло-горький, склизкий и противный. Глаз жжет, сердце стучит громко. Сунув еще одну маленькую книженцию во внутренний карман одеяний (она напитана энергией света, как губка водой), Стивен открывает портал. И медленно ступает на вражескую территорию. Его снова выплевывает на лестничную клетку и ему снова приходится выждать несколько долгих мгновений, прежде чем его пускают внутрь.
Все это время его грызет раздраженное недоумение — как он мог быть так глуп и слеп? «Меня усыпили его чары. И мне не хотелось ссоры с мальчишкой-Пауком. Я не виноват». Не в полной мере. Теперь его взгляд как прежде остер, и он подмечает то, что раньше напрочь игнорировал. По углам комнат клубятся тени, в густом воздухе витает горько-сладкий душок вереска и полыни. Свет приглушенный, грязно-желтый, довлеющий. Глаз Агомотто снова начинает беспокойно гудеть.
Они сидят за столом. С ними Паркер. И Оно тоже — спиной ко входу. «Сейчас». Стрэндж делает шаг в их сторону.
И застывает, напарываясь на острый взгляд цвета олова.
— О, доброе утро, сэр! — восклицает Оно с премилейшей улыбкой. — Мы вас потеряли. Засыпали — вы были здесь, просыпаемся — вас тут нет. Магия!
Шесть пар глаз обращаются к нему. Злобных, ледяных, настороженных. «Они просто люди, — напоминает себе Стрэндж. — Опустившиеся, конченые, но люди. С ними нужно разобраться отдельно. Как с людьми». Чуточку позже. Нападать сейчас слишком опасно: Оно смотрит на него в упор.
Приходится выдавливать из себя улыбку.
— Решил прогуляться, — ровно говорит Стивен. — Этой ночью мне… приснился не слишком приятный сон.
— Ужас, — оно изламывает брови в притворном сочувствии. — Что же вам снилось?
— Всякая чушь, — не менее притворно отмахивается Стивен. — Темные ритуалы, кровавые жертвы, голоса в голове…
Глаза напротив сверкают, горят. Глаза сбоку наблюдают за ним, не мигая. Кажется, пришельцы завтракали: на застеленном скатертью столе стоят заварочный чайник, цветастые кружки, тарелки с едой. Пахнет жирным беконом, яичным желтком, перцем с солью, смородиной и лавандой. Живот урчит, Стивена подташнивает.
Паркер садится к нему в пол-оборота.
— Чаю, сэр? — тон подчеркнуто вежливый.
— Благодарю, Питер, — отвечает Стивен и качает головой.
— А вам бы не помешало, — заявляет Оно. Улыбка дразнит. «Ну же, шепни мне что-нибудь прямо в мозг! Давай!» — Знаете, я могу сделать одну микстурку — спать будете, как младенец! А на утро проснетесь бодрым и свежим. Что думаете?
«Думаю, что отравы я от тебя уже наглотался».
— Не хочу вас затруднять, — небрежно, даже грубовато — очень естественно — говорит Стрэндж, но пришелец уже зажегся.
— Какая там трудность, сэр, что вы! Для меня только в радость делать вам хорошо! — тело сводит знакомая дрожь, и Стивен упрямо сжимает челюсти. — Решено! Я варю вам «Усыпляющее» — и не приму отказа! Сон, знаете ли, важнейшая часть нашей жизни. Во сне…
Оно встает. И поворачивается к нему спиной. «Omnis draco maledicte et omnis legio diabolica…» Строчка ложится на строчку. Слово цепляет слово, как крючок цепляет крючок. Стивен старательно вычищает из сознания все ненужные мысли, все лишние образы. Остаются только заклинание и клеть — единственные орудия, которые ему нужны. Заклинание выжжет силы демона и выкурит его из физической оболочки, а клеть захватит и скует в небольшом метафизическом плане, лишив свободы воли и разума.
Заодно он сможет выяснить, что это за существо, какова его суть и сущность.
— …мы видим то, что ни за что не захотели бы увидеть вживую, — продолжает Существо, но его голос звучит глухо, как через толщу мутной воды, — и это хорошо. Там мы предельно честны, а это иногда очень полезно. Ну, знаете, говорить себе правду, а не…
Существо не успевает договорить, не успевает уйти далеко. Стивен нагоняет его за пару шагов, выдыхает последний слог заклинания. И хватает за руку (своей — горячей, влажной и чуть светящейся от накопленной силы), надеясь заодно выбить дух из тела.
Но моментально получает в темечко и отправляется на пол под оглушительный воющий вопль. Мир вспыхивает звездами, из глаз брызгают слезы, ладонь обжигает колючая боль, а где-то наверху кто-то пронзительным, громовым, абсолютно нечеловеческим голосом орет:
— НЕЛЬЗЯ! ТВАРЬ! НЕНАВИЖУ! НЕНАВИЖУ-У-У!..