For the Forgotten Ones

Приказав Хоррору и Дасту обучать Инка и отвечать на любые его "глупые вопросы", Найтмер ушел. Его уход заставил Инка занервничать, но его новый босс пока не бросил его обратно в пустой мир, так что он все еще должен был быть полезен. Как только Найтмер скрылся за дверью, Киллер схватил Инка за ворот его новой футболки и приставил нож к его горлу. Инк не стал подавлять свой страх, поскольку это сделало бы его полезным Найтмеру. – Не издавай ни звука, – прошипел Киллер. Инк держал рот на замке и не издавал никаких звуков. Ухмылка Киллера стала шире: – Давай проясним одну вещь: ты не член нашей Банды. Ты никто и ничто. Ты наш слуга. Наш раб. Ты не один из нас, и если ты нас разозлишь, то станешь источником ОП. Понял? Инк кивнул. Шею кольнуло, но он не возражал. Уж лучше быть источником ОП, чем вернуться в белизну его покинутого мира. Что угодно было лучше. Надо будет не забыть найти Киллера, если Найтмер решит, что он больше ни на что не годен. За спиной Инка шевельнулся воздух, и он услышал чье-то тихое дыхание. Большая рука протянулась мимо Инка и Хоррор коснулся центра груди Киллера. С точки зрения Инка казалось, что Хоррор просто коснулся Киллера. Этого легкого тычка оказалось достаточно, чтобы сбить Киллера с ног. Он врезался в стену и сполз к ее основанию, громко ругаясь. Немного багровой крови стекало по черепу в том месте, где он ударился о камень. – Босс сказал – никаких драк, – негромко проговорил Хоррор. Даст издал улюлюкающий смешок. Киллер метнул в него нож. Тот увернулся, но нож, пролетая мимо его головы, задел его щеку и вонзился в стену позади него. Хоррор нахмурился. Киллер усмехнулся в ответ: – Босс сказал не драться с Инком. Хоррор поворчал, но уступил. Его ладонь покоилась на черепе Инка. Инк почувствовал что-то липкое там, где нож Киллера задел его и коснулся шеи. На кончиках его пальцев осталось липкое вещество. Прежде чем он смог рассмотреть это, Хоррор несколько раз похлопал его по голове, как уже делал раньше, а затем одной рукой обхватил Инка за талию. Инк замер, когда его оторвали от пола и прижали к боку Хоррора. Более крупный скелет вышел, почесывая свободной рукой дыру в своем черепе. Прежде чем дверь за ними закрылась, Инк взглянул на порез на щеке Даста и снова посмотрел на кровь на кончиках своих пальцев. Кровь Даста была красной. Кровь Киллера была красной. Кровь Инка была черной. Что бы это значило? Всегда ли она была черной? Инк не был уверен. У него и раньше шла кровь там, в белой пустоте, но там не было цветов, и его кровь походила на черный графит, порошкообразная и блеклая. Теперь она выглядела более жидкой. Как чернила или черная краска. Инк очнулся от своих мыслей, когда Хоррор поставил его на пол. Они находились в новой комнате с длинными столами вдоль стен… нет, это были кухонные стойки. Вдоль стен стояли кухонные стойки. Та, что с решеткой наверху, была плитой. Эта комната называлась кухней. Инк почувствовал некоторую гордость от того, что знает эти слова, но подавил ее. Была ли гордость негативным чувством? – Босс сказал, что ты будешь помогать мне готовить, – прогрохотал Хоррор. – Не волнуйся. Несмотря на то, что говорят слухи, я не ем ни монстров, ни людей. Инк никогда раньше не готовил. А также никогда не видел еды. И никогда не ел. Он знал, что такое еда, но не более того. Он понятия не имел, что то, о чем говорил Хоррор, могло быть возможным вариантом, но теперь, узнав, он не мог сдержать облегчения, что Хоррор не считает его или других существ едой. Он нервно оглянулся на дверной проем, но Найтмер, похоже, не собирался прямо сейчас выбрасывать его обратно. Может быть, облегчение считается негативным чувством? Хоррор снова потрепал его по черепу и улыбнулся своей широкой кривой улыбкой: – Ты знаешь, что такое спагетти? Инк покачал головой. Хоррор терпеливо провел его по этапам приготовления "спагетти и соуса для пасты". В основном это включало вскрытие упаковок и нагревание воды и соуса на плите. Инку потребовалось несколько попыток, чтобы разжечь плиту только потому, что он потратил большую часть времени, восхищаясь гладкой текстурой поверхности ручки. Он почти коснулся вспыхнувшего пламени, но Хоррор отвел его руки в сторону: – Не делай этого. Будет больно. Инк сомневался, что это будет так же больно, как его попытка уничтожить собственную душу, но все равно добавил это в список того, что нужно запомнить. Всякий раз, когда Инк делал что-то правильно, Хоррор похлопывал его по черепу и бормотал похвалу. Инк старался не вздрагивать от каждого прикосновения, слова и нового впечатления. Было так много звуков, таких как шипение пламени или тихие хлопки кипящей воды. Было так много запахов: паста, соус, мускусная нотка куртки Хоррора. Это было почти слишком после долгого одиночества в белизне. Хоррор дал ему попробовать лапшу и немного соуса, чтобы проверить на готовность. Она была слишком горячей и обожгла ему язык, но заплакал Инк вовсе не поэтому. Он был так счастлив испытать это, даже если было больно. К сожалению, Хоррор, похоже, понял, что плачет он не от боли. Он взял полотенце и вытер им его слезы. – Послушай, Инк, – пробормотал Хоррор. – Я не знаю, откуда ты взялся, но Босс не выгонит тебя только за то, что ты что-то чувствуешь. Тебе не обязательно все время быть расстроенным. Босс не будет возражать, если ты иногда будешь счастлив. Просто старайся сдерживаться, когда он рядом… – Он нахмурился, как будто ему только что пришла в голову какая-то мысль. – Странно, что на тебя не сильно влияет его аура. Инк понятия не имел, о какой ауре он говорит, но все равно кивнул. Ужин был подан. Найтмера не было. Член Банды по имени "Кросс", с которым Инк еще не встречался, тоже отсутствовал. Даст почесывал повязку, наложенную на щеку, возражая пустому месту, что "нет, он все равно не может есть спагетти". Хоррор положил спагетти на тарелку Инка и сел рядом с ним. Киллер выглядел еще злее, чем раньше, когда увидел содержимое своей тарелки. Он играл с одним из своих ножей, улыбаясь Инку во все зубы, пока Хоррор коротко не сказал ему, чтобы он не тратил еду впустую. Какое-то время Инк наблюдал, как другие используют вилки, подцепляя ими еду, затем сосредоточился на своей тарелке. Он неловко взял вилку, обхватив ее всей ладонью, и ткнул в макароны. Они соскользнули с вилки. Киллер, заметив это, рассмеялся. Инк устроился поудобнее и попытался снова, но вновь безуспешно. На него упала тень, и он поднял глаза на Хоррора. Хоррор взял его тарелку. Прежде чем Инк успел как-то отреагировать, кроме как просто вздрогнуть, Хоррор достал нож и разрезал спагетти на мелкие кусочки. Он вернул тарелку и похлопал Инка по черепу: – Надо было что-то сказать. Нет смысла мучиться. Инк уставился на него. Он не был уверен, что делать, поэтому снова опустил взгляд в свою тарелку. – Неужели тебе нечего сказать Хоррору? – насмехался над ним Киллер. Означало ли это, что теперь ему можно говорить? Инк лихорадочно перебирал свои воспоминания, пытаясь понять, что имел в виду Киллер. Он думал о действиях Хоррора во время их совместной готовки. – Хорошая работа? Даст разразился таким смехом, что согнулся пополам и чуть не уткнулся лицом в спагетти. Инк восхитился его реакцией. Даст отреагировал на то, что сказал Инк. Он услышал, что сказал Инк и отреагировал на это. Трудно было не радоваться этому замечательному опыту. – Вау. Ты действительно глуп, – сухо сказал Киллер. Что ж, это облегчало задачу не быть счастливым. У Инка защипало в глазницах. Он пытался найти утешение в том, что Найтмер почувствует его страдания. Он мог быть немного полезен. – Все в порядке, Инк, – громко, но твердо сказал Хоррор. Он холодно смотрел на Даста, пока тот не подавил смех, затем перевел взгляд на Киллера. Киллеру, похоже, было все равно. – Когда кто-то помогает, говори "спасибо". – Спасибо, – как попугай повторил Инк. – Как ты можешь этого не знать? – спросил Даст. – Ты что, под камнем рос? Раз уж он спросил, Инк нервно поправил его: – На самом деле в пустом белом пространстве. – Да-да, – протянул Киллер. – Все мы выросли в Сноудине. Инк не понял. – Нет, белая пустота – это все, что там было. У моего мира не было ни имени, ни… – Ага. Бедный ты, – было ясно, что Киллер его не слушал. Отметив про себя их незаинтересованность, Инк сделал вывод, что его вселенная, вероятно, не была такой уж особенной. Ему стало плохо от мысли, что существуют и другие пустые, белые, заброшенные миры. Он поспешил вернуться к своим спагетти. Инк осторожно зачерпнул немного пасты и положил ее в рот. Было очень трудно не расплакаться от радости, когда на него нахлынуло множество вкусовых ощущений. Впервые за все время своего существования Инк ел. Он сидел за столом в доме… э-э, замке с другими монстрами, которые реагировали на него и признавали его существование. Это превосходило любые его ожидания. Инк уже давно отказался от надежды вести нормальную жизнь, но вот он здесь. Он сидел в доме, точнее в замке. Он сидел в замке, в мире, наполненном травой, небом и ветром. Он сидел за столом с другими монстрами, которые смотрели на него, испытывали эмоции и реагировали на происходящее. Он ел спагетти. Спагетти были такими замечательными, что он чуть не заплакал снова. Неудивительно, что многие Папирусы любили спагетти. …Откуда Инк знал, что многие Папирусы любят спагетти? Что вообще такое эти "Папирусы"? Даст посмотрел на пустое место у своего плеча: – Ты прав, Папирус, – он снова повернулся к Инку: – Есть еще вопросы, мелкий? Инк проверил пустое место за плечом Даста. Ему показалось, что он видит… что-то. Он поморгал и проявился контур. Он был странным и мерцающим, почти как контур, состоящий из кодов. …Коды? Что такое коды? Найтмер сказал, что Инк может задавать вопросы. Киллер велел Инку молчать. Но Даст просто спросил, есть ли у него вопросы. Инк чуть не спросил о кодах, но как только он подумал об этом, его душу пробрал холод, который, как он знал, почувствовал бы и Найтмер. Он задрожал и отложил этот вопрос, чтобы сосредоточиться на более безопасном вопросе (почему спрашивать о кодах было небезопасно?): – Кто такой Папирус? Хоррор перестал накручивать пасту на вилку: – У тебя нет?.. – Великий Папирус – будущий Королевский Страж! – Даст гордо выпятил грудь и ткнул большим пальцем в пустое место за своим плечом. – А еще он мой крутой младший брат. Инк взглянул на контур из кодов и заговорил с ним: – Привет, Папирус. Ему показалось, что он услышал шепот. Киллер застонал, закатив глаза: – Не поощряй его. Хоррор ткнул его в череп. Не настолько сильно, чтобы сбить с ног, но достаточно, чтобы заставить его вздрогнуть. – Повежливей. – Ты не в той компании, чтобы рассчитывать на вежливость, приятель, – усмехнулся Киллер. Его холодные глазницы сфокусировались на Инке. Инк не ответил. Киллер уже донес до него свою мысль. Инк запомнил это. Он не был членом Банды Найтмера. У других были души и эмоции, они реагировали на Инка, но им было наплевать на него. Это было бы одинокое существование, но все еще лучше, чем белая пустота, лишенная теперь даже набросков. Найтмер уничтожил их всех. Они не испытывали эмоций, поэтому были бесполезны для него. Поэтому они были выброшены. Но Найтмер видел потенциал в Инке, несмотря на его отказ запугивать и уничтожать АВ. Об этом он тоже должен помнить. Пока он был полезен, он мог оставаться здесь. Если он перестанет быть полезным, его выбросят обратно в пустую белизну, которая теперь была полностью лишена всего остального. Такова была его новая судьба. Инк надеялся, что пройдет хотя бы немного времени, прежде чем его снова бросят. Инк заставил себя посмотреть на Даста. Ему было неловко, поэтому он смотрел как бы сквозь Даста на коды Папируса, надеясь, что тот не заметит. – Найтмер упоминал о магии… Выражение любопытства на лице Даста сменилось на что-то куда более кислое и раздраженное. – Пожалуйста, скажи мне, что ты знаешь, что такое магия. Инк кивнул, прежде чем успел осознать это. Но, поразмыслив, он понял, что и впрямь знает, что такое магия. Это было еще одним облегчением. – Я не знаю, какая у меня магия. – Есть только один способ это выяснить, – промурлыкал Киллер. Хоррор отвесил ему подзатыльник. Это сильно отличалось от того, как мягко он обращался с Инком. – Нет. – Я не причиню ему вреда, – заявил Киллер. Даже Инк мог сказать, что это ложь. Очевидно, ужин готовили, когда становилось "поздно", а "поздно" означало, что скоро придет время спать. Даст провел Инка в другую комнату, похожую на ту, что Найтмер показывал ему раньше. Даст странно посмотрел на Инка, когда тот спросил, что это такое, но объяснил, что это называется "спальня" и она предназначена для сна. Инку хотелось исследовать комнату, которую ему предоставили, но если она предназначалась для сна, то он не хотел испытывать судьбу, отказываясь спать в ней. Он никогда раньше не спал. Его создатель бросил его еще до того, как он обрел способность спать. Если бы Инк мог заснуть, это было бы неплохим отдыхом от бесконечной белизны и апатии его мира. Инк забрался в кровать и лег поверх одеял, но он не знал, как уснуть. Предполагалось, что он должен был лежать на кровати, пока не потеряет сознание? Инк попытался это сделать, но было очень холодно. Он встал и забрался под одеяло. Стало гораздо теплее. Долгое время он в страхе смотрел в потолок. Что, если он как-то умудрился уснуть в пустой белизне, и все это было нереально? Что, если, проснувшись, он снова окажется там, потому что никогда и не выходил? Что, если его спасение было реальным, но Найтмер все-таки решит бросить и его тоже? Инк напомнил себе, что пока он полезен Найтмеру, он может оставаться здесь. Утешения, что принесла эта мысль, было достаточно, чтобы он расслабился. Постепенно каждая часть его тела, казалось, отяжелела, а глазницы закрылись. Впервые в жизни Инк заснул.

***

Ровно через восемь секунд после того, как Инк лег спать, Найтмер почувствовал приближение своих подчиненных. Их ауры излучали самые разные негативные эмоции. Даст был встревожен, Хоррор расстроен, а Киллер, как и следовало ожидать, зол. Найтмер вздохнул и неохотно отложил книгу, которую читал, в сторону, усаживаясь за свой стол. Он сцепил руки вместе над книгой и позволил своим щупальцам дернуться, выдавая свое раздражение, когда дверь с грохотом распахнулась. Киллер вихрем подлетел к его столу и хлопнул ладонями по столешнице, отчего несколько бумаг, взметнувшись, разлетелись по полу. Хорошо, что Найтмер пометил страницу в своей книге, иначе он мог бы разозлиться еще больше. Один взрыв его негативной ауры заставил бы их разбежаться. Он свернул ее и подтянул поближе к себе, сдерживая, как гадюку, готовую нанести удар. – О чем, черт возьми, ты думаешь, подбирая всякий мусор? – требовательно спросил Киллер. Найтмер холодно смотрел на него, позволяя своей ауре, сместившись, обвиться вокруг подчиненного. Он безошибочно уловил тот момент, когда Киллер вспомнил, кто здесь главный. Детское раздражение отпустило его, и он отступил на шаг. Найтмер сохранял бесстрастное выражение лица. Честно говоря, шанс наткнуться на Инка был исчезающе мал. Всплеск негатива, который он излучал, привлек Найтмера, как мотылька на пламя, и он оказался в пустой, заброшенной Альтернативной Вселенной, которая, вероятно, находилась где-то в Анти-пустоте. Отправляться в Анти-пустоту всегда было рискованно – там мог скрываться Эррор, но если там было еще что-то живое, Найтмер хотел это увидеть. Найтмера привлекло туда чистое любопытство, не больше. Это неожиданное любопытство подарило ему столь же неожиданную возможность. Найтмер даже не успел толком осознать увиденное, прежде чем бросился вперед в попытке помешать Инку уничтожить его душу. Схватить его за руки было инстинктом, но, по правде говоря, это должно было стать смертным приговором. Очень немногие могли пережить прикосновение Найтмера, особенно при таком количестве негатива в АВ вокруг них. Весь этот негатив исходил от одной одинокой души, которая так отчаянно пыталась вырваться на свободу, что решила уничтожить себя, чтобы добиться этого. Было почти иронично, что душа, которая так отчаянно хотела умереть, смогла пережить прикосновение Найтмера. Инк был аномалией. Он был никем и ничем, и все же он мог прикоснуться к Найтмеру. Именно любопытство привлекло Найтмера к нему, и именно любопытство заставило Хранителя Негатива забрать его с собой. Отказ Инка помогать терроризировать Мультивселенную, как ни странно, стал еще одной проверкой в его пользу. Если бы Найтмеру нужен был еще один Киллер, он бы пошел и отыскал его. Нет, Инк был уникален. Что-то в нем было особенным. Найтмер хотел знать, что именно. Найтмер откинулся на спинку кресла. Его щупальца двигались и мелькали позади него в обманчиво успокаивающем гипнотическом танце. Он видел, как огоньки глаз Киллера метнулись в их сторону, пока тот не заставил себя отвести взгляд. – Я не знал, что должен отчитываться перед тобой, Киллер. Киллер зарычал на него, как обиженный пес. Найтмер почти улыбнулся при виде этого проявления капризного разочарования. Он не сделал этого, потому что знал, почему Киллер грыз удила в стремлении превратить их новобранца в пыль. Найтмер был не в настроении разбираться в психике Киллера, поэтому он ограничился предупреждающим взглядом. Даст переводил взгляд между ними, нервно теребя рваный красный шарф у себя на шее: – Кросс обрадуется, что он больше не новичок. – Это чернильное пятно не один из нас, – прошипел Киллер. – Он – проклятое Звездами ничтожество первого уровня. – У него будет своя задача, – голос Найтмера стал жестче. – И он не станет источником ОП. Ты не причинишь ему вреда. Случайно или как-то иначе. – Да, Босс, – процедил Киллер сквозь оскаленные зубы. – Ты знаешь, как он может прикасаться к тебе, Босс? – выпалил Даст. – Никто из нас не может, не потеряв при этом кучу ОЗ, и то при условии, что ты… э-э, ослаблен. – Даст тогда чуть не распылился, – пробормотал Хоррор. Найтмер скривился. Он предупреждал своих последователей не пытаться прикоснуться к нему еще тогда, когда только набирал их. Когда бой с Дримом в тошнотворно позитивной АВ закончился неудачно, Даст попытался вытащить Найтмера через портал во время их отступления. Даст умер бы, если бы в тот день у Хоррора не было под рукой магического ирискового пирога. – Я не знаю, как Инк это делает, но я намерен это выяснить. Даст, испытай его магию как можно лучше, не причиняя ему вреда, – приказал Найтмер. – Я хочу знать, на что он способен. – Мы с Папирусом сделаем все возможное, Босс. Он хорошо относится к Папсу, так что я не против, – отсалютовал Даст. Найтмер не стал уточнять, что у Даста всего лишь галлюцинация брата, которого тот убил. Если Даст будет относиться к Инку дружелюбно, в его атаках будет меньше враждебных намерений, и новичку легче будет пережить их. Любое сражение было рискованным без знания характеристик Инка. Это была еще одна его странность. Обычно скрытая статистика была только у ауткодов, хранителей и других могущественных сущностей вроде Кора. Инк не мог быть просто брошенным Сансом. Нет, он должен был стать чем-то большим. Чем-то могущественным. Найтмер узнает, чем именно.

***

Легкое прикосновение вернуло Инка в сознание. Его глазницы открылись, хотя он не помнил, как закрывал их. Возвышающийся над ним Хоррор еще раз погладил его по голове: – Вставай. Пора готовить завтрак. Инк не знал, что такое "завтрак", но сразу же поднялся. Хоррор оценил его внешний вид и усмехнулся. Смех был низким и грохочущим, таким же, как его голос. – Ты не должен спать в этой одежде. Пользуйся пижамой. Он похлопал по ткани, висящей на спинке стула рядом с кроватью. Инк почувствовал, как его лицо вспыхнуло. Здоровый глаз Хоррора расширился: – Радуга?.. Инк посмотрел в зеркало и пришел в восторг, увидев у себя на лице россыпь разноцветных веснушек в радужном румянце. К его большому разочарованию, румянец исчез, пока он пытался рассмотреть его. Инк потянулся за пижамой, но Хоррор остановил его: – Теперь уже поздно. Пойдем. Они вернулись на кухню и приготовили завтрак. Еда для завтрака отличалась от еды для ужина. Инк постарался запомнить, в чем разница. Вот только Хоррор готовил гораздо лучше него. Инк не был уверен, насколько он действительно помогает ему. Это его тревожило. Ему нужно было быть полезным и найти цель. Завтрак был таким же замечательным, как и ужин. Инк не поднимал головы и старался сдержать свое счастье. Как только их тарелки опустели, Даст схватил его за руку и стащил со стула: – Сегодня мы начинаем уроки, мелкий. Первое, чему ты научишься, это сражаться. – Я не… – Инк попытался остаться на месте, но Даст продолжал тянуть и в итоге сбил его с ног. Приложив некоторые усилия, ему удалось встать на ноги. – Я не собираюсь сражаться. – "Я не собираюсь сражаться", – передразнил Киллер. – Вот умора. – Да-да. Уверен, что не собираешься, мелкий, – тон Даста был не таким уничижительным, как у Киллера, но все равно задевал. – Честно говоря, мы все понимаем, что то, когда Киллер нападет на тебя – лишь вопрос времени. Ты должен знать что-то о сражениях, или ты умрешь. Инк нервно взглянул на Киллера, на лице которого медленно расплывалась злобная улыбка. В голове Инка промелькнул образ кошки, разрывающей мышь, и он вздрогнул. Он оглянулся, но Хоррор собирал посуду и не спешил присоединиться к ним. Киллер заметил его движение и сдержанно рассмеялся. В отличие от смеха Хоррора, от этого звука у Инка по позвоночнику побежали мурашки. Вновь бросив взгляд на Хоррора, Киллер понизил голос: – Позволь мне кое-что прояснить для тебя, поскольку ты слишком туп, чтобы понять это самостоятельно. Хоррор "заботится" о тебе только потому, что так приказал Босс. Как только Босс прикажет подвесить тебя и пытать, он сделает это с улыбкой на лице. С твоей стороны было бы разумно помнить об этом. Инк ощутил знакомое чувство отчаяния. (Это было хорошо – от него была какая-то польза). Зря он надеялся, что Хоррору не все равно. То, что Инк был счастлив быть рядом с другими, не означало, что и Хоррор рад был застрять с глупым бесполезным ничтожеством, который не мог стать даже источником ОП. Возможно, они едва терпели его, но, по крайней мере, признавали его и реагировали на него. Инк будет дорожить этой роскошью и добротой Хоррора, какой бы вынужденной она ни была, пока может. У Инка уже было столько всего, чего ему не довелось испытать раньше. Он решил не рассчитывать на что-то большее. Киллера устраивало любое страдание, отражавшееся на лице Инка. Он должен быть благодарен Киллеру за то, что тот помогает ему выражать негативные эмоции. На самом деле он просто чувствовал себя несчастным. Даст привел Инка в просторную комнату. Это было практически пустое помещение, за исключением нескольких обугленных и изрезанных матерчатых штуковин в форме монстров. Стены, пол и потолок были покрыты выбоинами и подпалинами. Вдоль одной из стен выстроились круглые красные мишени. На одной из них были брызги какого-то темно-красно-коричневого вещества. Даст подошел к одной из матерчатых штуковин и ударил по ней. Она покачнулась, и Инк увидел, как в воздухе рядом с ней замелькали красные цифры. – Знаешь, что это такое? Инк покачал головой. – Конечно, нет, – пробормотал Даст. – Это тренировочный манекен. Ты бьешь по нему и смотришь, какой урон ты можешь нанести. Так что давай посмотрим. Атакуй манекен. Инк не шевелился. Он неуверенно смотрел на манекен. Даст жестом указал на него: – Ударь манекен. Отшлепай его. Пни его. Как угодно. Инк должен был подчиниться приказу, но по-прежнему не двигался. – Пошли мне терпения, Папс, – пробормотал Даст. – Это всего лишь чучело. В нем даже нет души. Если бы она была, Киллер уже убил бы ее. – Еще как убил бы, – радостно подтвердил Киллер. Холодные огоньки его глаз были прикованы к лицу Инка. – Ударь манекен. Я хочу увидеть, какой урон ты можешь нанести. Инк неохотно подошел к манекену и неуверенно посмотрел на него. Он понимал, что уже находится в невыгодном положении по отношению к этим членам Банды Найтмера, но не мог заставить себя сражаться. Или даже притвориться, чтобы успокоить их. Он не хотел причинять никакого вреда. Зачем ему это нужно? Манекен ничего не сделал. Манекен не просил такой судьбы, чтобы существовать лишь для того, чтобы его толкали и били. Это, должно быть, грустное, одинокое существование, если к нему прикасаются только чтобы ударить. Инк обнял манекен. – Вот так! Задуши… Погоди, – у Даста отвисла челюсть. – Э-э. Нет. Ты не должен… – он осекся со смущенным вздохом. Киллер прикрыл свои черные глазницы: – Босс, несомненно, знал, что делает, выбирая его. Это просто позор. Я не могу этого вынести. Прежде чем Инк успел отреагировать, Киллер схватил его за шею и потащил к открытой площадке на другой стороне тренировочного зала. – У тебя есть два варианта, – прорычал Киллер. – Или ты сражаешься с манекеном, или со мной. Он швырнул Инка на пол. Пол не был твердым, как каменные полы в других частях замка, но приземление все равно отдалось толчком в запястьях. Инк поднял глаза и тут же отпрянул назад. Нож Киллера рассек воздух в том месте, где только что была его голова. Инк вскочил на ноги, но вынужден был броситься в сторону, когда Киллер замахнулся на него. Он был так близко, что нож разрезал его футболку. Издевательский смех Киллера эхом звучал в голове Инка, а душа его бешено колотилась. Он увернулся от очередного режущего удара, затем еще одного и еще. Он знал, что Киллер просто играет с ним и может легко достать его, если захочет. Его непрекращающийся смех доказывал это. – Мы здесь, чтобы драться, а не брать уроки танцев, сопляк! Ударом ноги он сбил Инка с ног, и тот упал на землю. Киллер набросился на него и приставил нож к горлу Инка. – Если бы ты не был зачем-то нужен Боссу, я бы взял то жалкое количество ОП, которое ты можешь дать, – прошипел Киллер. – К несчастью для тебя, он думает, что ты чего-то стоишь, поэтому ты должен выжить. Но ты не выживешь, если не будешь сражаться. Вся Банда Найтмера – убийцы, включая твоего нового друга Хоррора. Он не будет тебя защищать. И однажды один из нас может сорваться. Уже во второй раз нож Киллера вонзился в шею Инка. Перед грудью Киллера возникло синее свечение. Даст резко взмахнул рукой и Киллера подбросило вверх. Он врезался в потолок, потом в стену, а затем сполз на пол. Инк прослушал длинный список слов, которые он определил как ругательства. – О, отличная идея, Папс! Киллер может научить Инка сквернословить, – сказал Даст. Его веселые слова не соответствовали раздраженному выражению лица. Подскочив к Киллеру, он пнул его по ноге. – Ты мог убить его! – Он глуп и наивен. Ему нужно узнать, как все устроено, – прорычал Киллер. – Убей или будешь убит. Даст закатил глаза. Грудь Киллера перестала светиться синим. Даст заметил заинтересованное выражение лица Инка: – Это была синяя атака, которая воздействует на душу. Это один из видов магии. Ты хотя бы это знаешь? Вопрос прозвучал саркастически, но Инк этого не знал. Прежде чем он успел заговорить, Киллер поднялся на ноги и подошел к нему. У него не было ножа, поэтому Инк остался на месте, смотря на него огромными глазницами. Киллер с усмешкой посмотрел на него: – Должен признать, ты продержался дольше, чем я думал. Сансы умеют уклоняться, но никто не может уклоняться вечно. Ты будешь сражаться и убивать или умрешь. Мультивселенная не добра. Она не милосердна. Она жестока. Временные линии Геноцида превосходят другие по количеству на сотни тысяч. Временные линии Геноцида. Эта фраза вызвала ужас в душе Инка, а информация о пути Геноцида заполнила его сознание. Его пустой, безнадежный белый мир был ужасен, но мысль о том, что кто-то намеренно убивает и уничтожает всех на своем пути, звучала не менее ужасно. Насколько понял Инк, временной линией Даста и Киллера был как раз Геноцид. Хоррор же был выходцем из Нейтральной временной линии, которая все равно пошла по ужасно неправильному пути. Инк не понимал, как он узнал это, просто посмотрев на них. Он знал только, что отказывается причинять боль или убивать, независимо от того, насколько это усложнит ему жизнь. – Я никому не причиню вреда, – прошептал Инк. Улыбка Киллера была столь же мерзкой, сколь и холодной: – Тогда Мультивселенная разотрет тебя в пыль.

***

Что-то было ужасно неправильно. Дрим не мог объяснить чувство ужаса, охватившее его душу и сжимавшее ее до тех пор, пока он окончательно не уверился в том, что она вот-вот разорвется. Оно возникло ниоткуда и так внезапно, что на мгновение он подумал, что это просто приступ паники. Но это было не так. Он знал, каково это, и сейчас что-то было иначе. Этот страх был более тихим и подспудным ужасом, который медленно вонзал в него свои когти. Что-то было ужасно неправильно. Более неправильно, чем обычно. Мультивселенная не была приятным или безопасным местом. Когда некоторые ауткоды и обитатели АВ осознали существование других миров, было неизбежно, что угрозы, охватившие всю Мультивселенную, восстанут и попытаются посеять хаос. Среди этих угроз был и родной брат Дрима – Найтмер. Сам Дрим вступил в бой, чтобы противостоять своему близнецу, но, к сожалению, никто не стремился помочь ему, чтобы остановить множество других угроз, стремившихся завоевать, исказить или уничтожить. В результате Дрим, которому суждено было стать Хранителем Позитива, оказался одним из немногих, кто пытался защитить не только одну определенную АВ, но и Мультивселенную в целом. Дримтейл исчез уже давно, но даже если бы он все еще существовал, Дрим не мог представить, что стал бы сидеть сложа руки, когда столько других миров подвергаются опасности. Он был одним из немногих, кому было не все равно. Underswap!Санс, более известный как "Блу", был достаточно отзывчив, чтобы покинуть свой мир ради защиты других, переехав в Омега-таймлайн вместе со своим братом и позволяя Дриму спать на своем диване всякий раз, когда он был уверен, что Найтмер не попытается выследить его там. Core!Фриск делал все возможное, чтобы купировать угрозы до того, как они станут проблемой, но он был занят Омега-таймлайном, который недавно снова пришлось расширять, поскольку в него переселилось еще больше людей. Core!Фриск был мощной силой в Мультивселенной, но и он был не в состоянии по-настоящему защитить ее. Кроме Дрима, Блу и изредка помогающих им других случайных Сансов, Папирусов, Фрисков, Чары, Гастеров или Андайн, никто больше, казалось, не был заинтересован в защите Мультивселенной в целом. Кроме Блу, никто не остался рядом, чтобы продолжать бороться за безопасность Мультивселенной. Они помогали, когда их АВ или АВ кого-то из их знакомых подвергалась угрозе, но быстро возвращались в свой собственный мир и наслаждались там покоем, пока бесчисленное множество других миров продолжало пылать. Дрим не винил никого из них. Он также не мог ненавидеть их за бездействие. Борьба с Найтмером и его Бандой была ужасным бременем, взвалить на себя которое был способен отнюдь не каждый. Зачастую аура Дрима была недостаточно сильна, чтобы защитить его союзников от ауры Найтмера. Дрим не осуждал их, но был разочарован тем, что никто больше не стремится остановить угрозы уровня Мультивселенной, несмотря на то, что они имели такой статус совсем не зря. Только Блу оставался рядом с Дримом. Когда Найтмер напал на Андерсвап, Блу бросился в бой, чтобы помочь Дриму, и поклялся защищать Мультивселенную вместе с ним. Он назвал их двоих Звездными Сансами и заявил, что они вернут в Мультивселенную надежду, которой та почти лишилась. А еще он назвал Дрима своим другом. Последнее поддерживало Дрима больше, чем он готов был признать вслух. Блу был кандидатом в Королевские Стражи, добрым, верным и светлым. Без него Дрим давно бы погиб. Даже когда он оказался в ловушке в самой мрачной из АВ, аура Блу давала ему силы, чтобы оставаться на ногах. Даже когда он был так близок к отчаянию, что уже не мог защищать жителей АВ, которые все чаще обвиняли его в бездействии, Дрим все еще находил в себе силы бороться ради Блу. Бороться с Найтмером становилось все труднее. С каждым боем Дрим чувствовал, что Найтмер становится все сильнее. С каждым боем Дрим чувствовал, как слабеет он сам. А потом были "сражения" с Эррором. От одной только мысли о Разрушителе душу Дрима пронзал ледяной холод страха. Называть их встречи "сражениями" было откровенной ложью. Все, что могли сделать Дрим и Кор – это установить как можно больше щитов вокруг АВ, на которую нацелился Эррор, и перевести как можно больше монстров в Омега-таймлайн, прежде чем Эррор уничтожал мир. Любой мир, который Эррор выбирал своей целью, был обречен. Никто не мог противостоять ему. Они могли замедлить его, но не могли остановить. Даже Дрим и Найтмер были вынуждены бежать от Разрушителя всякий раз, когда он появлялся. Блу однажды сказал, что Эррор больше стихия, нежели монстр, с чем Дриму оставалось только согласиться. Иногда Эррор был почти в здравом уме, хотя считать его "здравым" в принципе можно было лишь с большой натяжкой. "Нормальным" для Эррора было разговаривать с воздухом, шипеть на пустое небо и смотреть, как его нити рвут души в клочья с жутко безмятежным выражением лица. Однако, как и говорил Блу, зачастую Эррор больше походил на некую силу природы, чем на монстра. В такие моменты Эррор не разговаривал. Он завывал и кричал, словно испытывал физическую агонию, разрывая все, до чего мог дотянуться. Его мучительные, почти звериные вопли были наполнены такой болью и яростью, что многие, кто слышал их, падали в обморок или присоединялись к нему в его мучительном безумии. Во многих АВ образ Смерти – это не Жнец, а Эррор. Некоторые из самых мрачных АВ даже пытались приносить в жертву Разрушителю кого-то из своих жителей, как будто он был злобным божеством, которое можно умиротворить поклонением. Эррора невозможно было умиротворить. Он не щадил и не останавливался. Он разрывал и уничтожал любую АВ, в которой появлялся, выслеживал и истреблял ее жителей, пока мир не рушился окончательно. Порой, когда Эррор кричал, бушуя, и слезы, смешиваясь с кровью, что текла из его глазниц, окрашивались в красно-фиолетовый цвет, в его криках прослеживалась некая закономерность. Звуки, что он издавал, были слишком похожи на рев животного, чтобы называться словами, но с помощью Сая и технологий нескольких Гастеров ученые Кора смогли записать вопли Разрушителя и перевести их. Эррор не просто кричал. Он повторял искаженную мантру безумия снова и снова, и снова, и снова. "Найти Защитника Создателя. Найти Защитника Создателя. Найти Защитника Создателя. Найти Защитника Создателя. Н-найти Защитника Создателя. Найти Защитника Создателя". Когда-то давно ходили слухи, что должен существовать Защитник или Создатель, который сможет противостоять разрушениям Эррора. Рассказывали, что Наблюдатели, видя ужасы, охватившие Мультивселенную, создадут сущность, которая будет охранять саму Мультивселенную, защищая ее от вреда. Какое-то время эти истории давали надежду на то, что однажды появится Защитник, Создатель, который сможет исправить ущерб, нанесенный их миру. Но никто не пришел. Теперь же любое упоминание об этой истории вызывало лишь смех. Не было ни Защитника, ни Создателя. Баланс в Мультивселенной был настолько перекошен в сторону Негатива и Разрушения, что многие боялись, что этого уже никогда не исправить. И дальше будет только хуже. Весы были сломаны. Однажды весь механизм разлетится вдребезги и все и вся перестанет существовать. Дрим пытался рассказать об этом Найтмеру. Он объяснял, что само существование находится под угрозой, предлагал союзы и перемирия, но его мольбы всегда оставались без ответа. Брат Дрима умер сотни лет назад, когда съел то черное яблоко, но Найтмер все еще оставался Хранителем Негатива. Он должен был понимать, что если Мультивселенная погибнет, то Негатива больше не будет. Он должен был чувствовать, что Негатива уже так много, что в некоторых мирах он становился токсичным, убивая оставшихся там местных жителей. Но Найтмер не слушал, ему было все равно. Он делал вид, будто вообще не слышит мольбы Дрима. (Иногда, съежившись в пустом переулке какой-нибудь АВ, в котором он в данный момент прятался, Дрим позволял себе надеяться, что его брат на самом деле просто не мог его слышать. Что Найтмеру будет не все равно, если он все же услышит предупреждения Дрима. Он позволял себе надеяться, что что-то удерживает Найтмера в неведении о том, какой вред он наносит, и это не собственная воля его брата заставляет его идти по пути к полному уничтожению всего сущего.) Что-то было ужасно неправильно, но в последнее время это стало практически нормой. Временные линии Геноцида, Порчи и Уничтожения появлялись чаще, чем любые другие. Каждый день погибало все больше альтернативных вселенных. Мультивселенная была разрушена. Мультивселенная умирала. Не было ни Защитника, ни Создателя, чтобы спасти ее.