For the Forgotten Ones

Когда жгучее присутствие Воспламененного Дрима угасло, Инк наконец-то смог вздохнуть. Чистая неправильность Порчи отступила настолько, что он смог почувствовать коды, плавающие вокруг него, и инстинктивно ухватился за все разбитые части, сохраняя все, до чего мог дотянуться. Его щит сослужил ему хорошую службу, защитив его там, где Бруми не смог, и он быстро помог Дриму исцелиться. А вот ближайшим к нему Испорченным глюкам пришлось несладко: их разнесло на части разноцветным взрывом. Эррор был практически невредим, за исключением пары подпалин на рукавах. Он без колебаний бросился на Испорченного, пытаясь добраться сквозь тени и глюки до тела Найтмера. Инк быстро вылечил Эррора, продолжая следить одновременно за Испорченным Найтмером, глюками Порчи и новым участником их схватки. – И теперь ты решил появиться? – не сдержавшись, сухо спросил он. – Мы все скоро умрем, йоу, – сказал Фреш. Он переместил свой вес, уравновесив биту на плече. – У меня больше нет выбора. Прикольная… кисточка. Бруми зарычал на него и перечислил несколько способов, которыми он с радостью разорвет паразита на куски, если тот хотя бы подумает прикоснуться к Инку. Бруми знал бы, если бы Фреш подумал об этом. Бруми. Знал бы. Он выпустил плеть красной краски, уничтожив ею несколько глюков, просто чтобы подчеркнуть свою позицию. Очки Фреша сказали "УПС", и он отскочил подальше от Бруми. Инк был несколько озадачен враждебностью Бруми, пока не вспомнил об инциденте с похищением и подавил вздох: «Не убивай Фреша, пожалуйста». Бруми задумался над этой досадной загадкой. С одной стороны, убийство Фреша устранило бы потенциальную угрозу, которую он представлял. С другой стороны, это огорчило бы Инка. Хмммммммммммммммммммм… У Бруми появилась новая идея. «И мучить его тоже не надо, – вмешался Инк, прежде чем он успел опробовать свою "новую идею". – Да, соединение двух параллельных порталов и отправка его через них в бесконечном цикле тоже считается». Бруми разочарованно зашипел. Фреш сделал большой шаг в сторону, еще больше увеличивая расстояние между собой и кровожадной кистью: – Очень прикольная кисточка. И, похоже, кусачая. – У него нет зубов, – терпеливо объяснил Инк. – Зато есть глаза. На рукоятке Бруми образовалось множество глаз, которые осуждающе уставились на Фреша. Все они были разного цвета, но у всех были щелевидные зрачки, как у хищников. Зубов у него действительно не было (а конечности он считал пустой тратой времени, ведь его щетиной можно было хватать предметы), но он был бы не прочь просто посмотреть, сможет ли его щетина проломить череп. – Оставь его в покое, Бруми, – сказал Инк вслух специально для Фреша, прежде чем вернуться к сути дела. – Ты все это время наблюдал? – В основном. Я стараюсь держаться подальше от Омега-таймлайна. Но я видел вечеринку в Зефиртопе, – Фреш бросил выразительный взгляд на наручник на правой лодыжке Инка. – Что это за новая побрякушка? – Это бомба, – ровным тоном сказал Инк. Слова на линзах Фреша превратились в "ФУУУ": – Не круто. У них не было в запасе, когда меня поймали. – Рад за тебя, – пробормотал Инк с легким оттенком сарказма. Он осознал, что сказал Фреш и замер. – Ты был… – Нет уж, – поспешно перебил Фреш, а его очки переключились на "НЕА". – Я еще не готов встретиться со своими демонами. – …Хорошо. «Бруми, напомни мне позже разыскать его и узнать, знает ли он, где находится Х!Гастер». – Поможешь отвлечь Испорченного? Ухмылка Фреша была слишком острой, чтобы ее можно было счесть дружелюбной: – Лады. Если будет плохо, я уйду. Они оба знали, что если будет "плохо", то Мультивселенной, вероятно, крышка. Инк готов был принять любую помощь. – Спасибо за помощь. Фреш бросил на него недоуменный взгляд. Инк проигнорировал это и еще мгновение колебался. Если раньше Бруми раздражало присутствие Фреша, то сейчас он был спокоен. Он понимал, что Инк боится использовать его силу и свою собственную. Но с Испорченным невозможно было договориться. Его едва можно было сдержать. Его нужно было остановить, пока он не причинил еще большего вреда другим. Включая Найтмера. Инк молча схватил Бруми. Тот шепотом рассказал ему о своих цветах для боя. Черный – для создания портала, который пригодится, если собственная магия Инка снова окажется заблокированной. Коричневый – для защиты, просто потому, что Инку нравится коричневый, да? Фиолетовый – для повышения стойкости союзников. Голубой – для безвредного связывания. Синий – для нанесения урона движущимся целям. Зеленый – к сожалению, только для собственной регенерации Бруми. Желтый – для точных выстрелов на расстоянии. Оранжевый – урон неподвижным целям. Красный – исключительно едкие брызги, способные расплавить плоть и кости… и Порчу. Это были краски, которыми владели некоторые версии Инка, подаренные Дудл-сфере Теми Кто Наблюдает. Это была сила, которой обладал Бруми Инка, созданный из тех же самых красок в самой Дудл-сфере. Инк был не готов к такой магии. (Он не хотел этого.) Даже близко не готов. Но выбор был невелик. Инк как мог подавлял свою тревогу. «Не используй красный на Испорченном. В смысле, на Испорченном Найтмере. Босс тоже пострадает». Бруми согласился на его условия. Да, немного неохотно, но согласился. Инк крепко сжал кисть, отметив, как легка она в его руках, и закрутил ее над головой. Ворс Бруми взвился в воздух, подкрепленный магией и кодами Инка, и синяя краска волнами полилась наружу. Попавшие под нее Испорченные глюки получили такой урон, что рассыпались от одного удара. Цепи Инка пронеслись по синей волне, используя ее для захвата новых движущихся целей на пути к Эррору и Испорченному. Фреш уже вмешался и сеял хаос. Среди разноцветных взрывов и клубов дыма Инк мог разглядеть напряженное лицо Эррора. Оставалось надеяться, что Эррор сохранит концентрацию и не набросится на Фреша из чистого раздражения. С помощью Бруми и благодаря поражению Воспламененного Дрима, Инк смог пробить завесу Порчи и наконец-то отследить остальных. Даст, Киллер, Хоррор, Ред, Эдж и Гено направлялись к ним, пробиваясь сквозь Испорченные глюки. Блу все еще обнимал и успокаивал Дрима, стоя на коленях на парящем Бластере. Кросс держался поодаль, уединившись на противоположном конце города. Инк не мог найти ни Калора, ни его коды. Помня о присутствии Испорченного, он не позволял себе задумываться о причинах, сосредоточившись на тех, кому мог помочь. Так много было раненых. Так много погибло от когтей и зубов Испорченных глюков. Тело Инка двигалось на автопилоте, а Бруми выпустил дугу краски, защищая его, пока его внимание было разделено между здесь и повсюду. Инк чувствовал, как разбиваются души и рушатся коды, потянулся к ним своей зеленой магией и удержал. Воздух вокруг Инка засиял кодами, в нем появились строки данных. Они светились нежно-зеленым светом исцеляющей магии, окутывая всех, до кого он мог дотянуться, в том числе Хоррора и Даста. Он двинулся дальше, ища Кросса, и почувствовал, как тот напрягся, где бы он ни прятался. Как и в случае с Эррором и Horrortale!Ториэль, желание Хоррора и Даста, чтобы им помогли, прозвучало в их кодах, и они приняли целительную магию Инка. Их присутствие прояснилось, словно очистившись от теней. Кросс оказался более стойким, он цеплялся за Испорченные коды, его ненависть к самому себе боролась с зеленой магией. Инк не собирался позволять ему продолжать так сильно вредить себе. Он отбросил самобичевание Кросса и добрался до того, что мог исцелить и защитить, освободив от Порчи. Глубинное влияние Х!Гастера в его душе осталось, но с этим Инк уже ничего не мог поделать. Инк вовремя переориентировался и увидел, как Эррор врезался в землю рядом с ним. Он бросился к нему и набросил на Испорченного цепи вместе со вспышкой голубого цвета. Краска сомкнулась вокруг Испорченного, словно путы, и Инк подкрепил их новыми цепями, переплетая их, как сеть. Затем он заколебался. Бруми не колебался. Он закрутился в руках Инка и обрызгал Испорченного оранжевой краской. Не в силах сдвинуться с места, Испорченный зарычал и получил еще несколько ударов. Инк вздрогнул вместе с ним. Эррор потрясенно уставился на оранжевую краску и перевел раздраженный взгляд на Инка: – Ты что, издеваешься? Почему ты этого не делал? Решимость Инка пошатнулась. По мере того, как Эррор осыпал его язвительными обвинениями, гнев и печаль бурлили в его груди, такие сильные и непреодолимые, что казалось, будто его душа разрывается на части. Ему хотелось закричать Эррору, что он ненавидит это. Он ненавидел, что может причинить вред с помощью Бруми. Ему нравились цвета Бруми, он знал, на какие виды программирования и исправления они способны, но он презирал то, что они могут быть оружием. Его оружием. Глюки были вирусами, которые нужно было исправить и рассеять, но внутри Испорченного был Найтмер. Инк без тени сомнения знал, что если бы он захотел, то смог бы использовать Бруми, чтобы полностью уничтожить и Найтмера, и Испорченного. Все, что для этого потребовалось бы – заключить Испорченного в сферу с едкой краской, разъедающей его тени, пока не останется ничего. Многие сказали бы, что это более логичный вариант, чем пытаться добраться до Найтмера с помощью слов и Циана. У Инка наконец-то появилась та магия, которой хотела научить его Банда, когда Найтмер только завербовал его. С Бруми он мог использовать различные цвета и атакующие приемы. С Бруми он мог наносить урон. С Бруми он мог причинять боль. У него была сила, с помощью которой он мог избивать своих врагов до полусмерти и с легкостью обрывать их жизни. Инк по-прежнему отказывался это делать. Он сражался, чтобы защитить, но не хотел причинять вред. И уж точно он не хотел убивать. Даже по "уважительной" причине. Найтмеру нужна была помощь, а не насилие. Почему другие не могли этого понять? Инк смотрел, как Испорченный вырывает оранжевый цвет из своих щупалец, и его зрение затуманилось, а дыхание стало резким. «Я не хочу никого ранить». К его удивлению, Бруми всплыл из его руки и шлепнул Эррора по голове. Затем он отступил назад и извинился перед Инком за то, что так использовал краску. Это была его краска, но питал ее Инк, а он использовал эту энергию во вред. Бруми не подумал о том, как Инк отнесется к его более жестоким возможностям. Как Дудл-сфера, он причинил вред многим, в том числе и Инку. Но он надеялся, что изменится к лучшему. Поэтому он предложил альтернативу. Бруми был продолжением Дудл-сферы, а Дудл-сфера – продолжением самой Мультивселенной. Когда он сказал, что хочет попробовать обойтись без насилия, в груди Инка затеплилась надежда, вытесняя отчаяние. – Я не стану причинять ему вред, – твердо и непреклонно напомнил Инк Эррору. – Нам нужно достучаться до Найтмера, а не избивать его. Было очевидно, что Эррор не понимает. Инк привык к тому, что над ним насмехаются за его пацифизм, поэтому он решил не замечать его раздраженного взгляда и не спорить с ним по этому поводу, а протянул руку. Циан тут же переполз обратно к Инку и обвился вокруг его руки, спрятавшись под черным рукавом. Инк собрал свою магию и взмыл вверх, направляясь обратно в тени. Даже если Эррор не был убежден, что стоит попробовать, Инк попробует. Небрежное уклонение Фреша превращалось в нечто более яростное по мере того, как раздражение Испорченного перерастало в желание разорвать раздражителя в клочья. Цепь Инка, усиленная голубой и фиолетовой краской, зацепилась за лодыжку Испорченного, и он отдернул его от Фреша. Как только они оказались на достаточном расстоянии друг от друга, он накинул цепь на ручку Бруми и бросил его. Как он и предполагал, Испорченный легко уклонился. Он ухмыльнулся и попытался поймать Бруми, как поймал бомбочку Фреша и несколько костяных атак Эррора. К удивлению Инка и Испорченного, его рука дернулась назад и вниз, как будто он пытался поймать луну. Инку не понадобилось использовать цепи, чтобы опутать Испорченного, как он планировал. Вес Бруми потянул его вниз, и он врезался в землю как раз в тот момент, когда на пепельное поле выбежали Даст, Хоррор и Киллер. Через мгновение появились Дрим и Блу, все еще парящие на Бластере, а Эдж, Ред и Гено держались позади. «Не хватает Кросса», – подумал Инк, но времени на то, чтобы сосредоточиться на своей тревоге (и уж тем более на злости на Х!Гастера), не было. Успешно вытащив руку из-под Бруми, Испорченный встал, его тени извивались от ярости. В этот момент нити Эррора опутали гниющее яблоко его души, вытянув его наружу. Испорченный подался вперед, потрясенно глядя на крошащееся яблоко, а Инк метнул к нему цепь. Конец цепи остановился в дюйме от груди Испорченного, и Циан сделал последний выпад. Его пропитанные магией клыки вонзились в яблоко. Импульс очищенного Негатива вспыхнул в тенях, как молния в грозу. (Во тьме блеснул огонек.) Испорченный упал на колени и взвыл. Его тело дергалось и извивалось в попытках дотянуться до Циана, но тот сбежал прежде, чем он успел схватить его и уполз обратно к Инку. Голд выглянул из шарфа Блу, но не стал пробираться к нему через огромное пространство пепла и горелой древесины. Эррор настороженно следил за происходящим, но Фреш удержал его, отчего тот зашипел и зарычал. Фреш поспешно убрал руку с яростно глючащего плеча Эррора, и его очки сменились на "ВИНОВАТ". Инк не стал связывать Испорченного Найтмера, пока тот содрогался и дергался. Никто не требовал от него этого и не выкрикивал предупреждений, когда он сделал несколько шагов вперед, приближаясь к упавшей теневой фигуре. Он почувствовал, как Банда встала по бокам от него, и ему стало тепло, даже несмотря на заметное отсутствие Кросса. Кроме краткого прикосновения Даста к его плечу и еще более краткого похлопывания Хоррора по черепу, они не обращали друг на друга внимания. Вся Банда пострадала. Их слишком надолго разлучили. Но сейчас Найтмер нуждался в них больше всего. – Мы знаем, что ты там, Босс, – вызывающе крикнул Даст, его голос дрожал от усталости, но был достаточно громким, чтобы его услышали. – Можешь сколько угодно пытаться отпугнуть нас, но мы от тебя не отстанем. – Ты не демон, – прорычал Найтмеру Хоррор. Как и Даст, он был слаб и измотан после исцеления, но упрямо держался на ногах. – Ты никогда им не был. Ты не зашел так далеко, чтобы мы не смогли до тебя добраться. Испорченный молчал, казалось, глядя сквозь Банду. Стоявший в стороне Дрим, которого по-прежнему поддерживал Блу, приоткрыл рот, словно хотел заговорить, но тут же зажал его рукой, подозревая, что сейчас его вмешательство может оказаться неуместным. – Все пошло наперекосяк, но это не твоя вина, – добавил Киллер. – Дело не всегда только в Порче, но именно она задурила тебе голову. Испорченный не двигался. Даже его щупальца замерли на месте. Перед его грудью висело черное яблоко души, которое продолжало существовать, несмотря на разложение, дошедшее почти до самой его сердцевины. – Мы знаем, что тебе больно, Найтмер, – тихо подбодрил его Инк. – Мы здесь ради тебя. Мы прощаем тебя. – Про… щаете? – голубой огонек в его глазнице скрылся во тьме, когда она мягко закрылась. – Ты… прощаешь меня? После всего, что я сделал? После всего, что я хотел сделать, ты все еще хочешь мне помочь? Я все еще тебе небезразличен? – Да, – твердо сказал Инк. – Ты прощаешь меня. Ты по-прежнему любишь меня, – образ Найтмера захихикал мягко и почти тепло, его щупальца извивались позади него. – Как… жалко. Взрыв негатива был настолько сильным, что закричал сам воздух. Только Инк удержался на ногах, у остальных подкосились ноги, а Даста и Киллера буквально отбросило назад, словно они оказались слишком близко к бомбе. Инк заметил движение и отдернул Хоррора с дороги, защищая их обоих, но щупальца Испорченного прорвали его защиту. Испорченный отбросил Инка в сторону так быстро, что Бруми вырвало из его поля действия, и он отлетел в сторону, как магнит, которому уже не хватало силы притяжения, чтобы соединиться. Цвета Бруми поблекли и стали тускло-белыми.

***

– Держать строй! – прорычала Судья. Она метнула копье с такой силой, что оно пробило головы десяти глюков, а затем вонзилось в одиннадцатого, развеяв всех. Несколько Стражей бросились вперед и вогнали свои щиты в землю, создав временный барьер, в который врезались Испорченные глюки. Один протиснулся сквозь щель и набросился на Догго, разорвав ему горло и вонзив руку в грудь. Его душа была поглощена в одно мгновение, и Стражам ничего не оставалось, как броситься врассыпную и отступить, чтобы не пополнить ряды Испорченных глюков. Доспехи Судьи покрылись пылью. Она уже не знала, чья это пыль. Она не знала, умер ли кто-то у нее на руках, или ей пришлось прикончить его, прежде чем он успел превратиться в еще одного зомбированного Испорченного. Все, что она могла сделать – это продолжать сражаться. Судья извернулась и отсекла голову глюку, а еще одному проткнула грудь. Огонь Смотрительницы Ториэль расчистил обширную просеку в хищном море искаженного красно-синего цвета, но брешь в рядах противника тут же заполнилась. Король Aftertale!Азгор сражался с ней спина к спине: он пробил грудь глюку и с силой отшвырнул его затухающее тело, расчленив несколько других. Джи стоял над Императором Меттатоном, сражаясь с таким ожесточением, какого Судья от него еще не видела. Сам Меттатон пал; его тело разорвали на части, когда до него добрались несколько Испорченных глюков. Судья не могла определить, деактивирован он или мертв. Желтые снаряды обрушились на рой, возвещая о том, что Goner!Альфис продолжает участвовать в сражении. Судья знала, что она находится на крепостной стене, активировав, наконец, защитные системы, которые так тщательно создавала. Члены Совета, Стражи и жители, решившие сражаться, держались, но их постепенно оттесняли назад, по мере того, как все больше и больше защитных сооружений падали или были Испорчены и превращались в подобие зомби-глюков. Щит все еще стоял, но Испорченные глюки достаточно сильно потрепали его, чтобы проделать в нем зазубренные дыры. Они пролезали по несколько штук за раз, скручивая ворота в металлические кренделя, прокладывая себе путь внутрь, пока все новые и новые глюки продолжали царапать барьер. Барьер напрягся, прогибаясь все глубже внутрь, постепенно теряя силу. Защитники приготовились к неизбежному натиску. Тут среди моря красных и синих глюков засияли зеленым светом души, которые уже должны были быть поглощены.

***

Во второй раз Инк оказался в ловушке щупалец, обхвативших его ребра и горло. В отличие от прошлого раза, он не мог даже ухватиться за сжимающиеся вокруг него щупальца, чтобы попытаться освободиться. Его тело и конечности оставались в ловушке, но пальцы проходили сквозь щупальца, как сквозь дым. Недалеко от него лежали на пепелище его семья, друзья и союзники, недвижные или дрожащие. Даже Бруми лежал в грязи, бесцветный и бессильный, его присутствие в голове Инка было нечетким и слабым. Тени, державшие Инка, уже почти не напоминали Найтмера. Он слился с темнотой, оставляя видимым лишь ядовито светящийся глаз. Его присутствие расширялось, заставляя остальное отступать или мгновенно погибать. Глюки и вирусы извивались в черноте, разрывая коды и образуя в "небе" глубокие трещины, сквозь которые проникала чистая тьма небытия. Она вилась сквозь разрывы, как ядовитый дым, закручиваясь и клубясь с такой чистой неправильностью, что у Инка перехватило дыхание. Это была Порча в сильнейшем ее проявлении. Это было воплощение вирусов, которые постепенно разрывали Мультивселенную на части. Тьма Порчи росла и ширилась, все глубже проникая в коды. Дозы очищенного Негатива Циана оказалось недостаточно. Оглядываясь назад, Инк и остальные должны были понять это, когда исцелился Дрим. Потребовалось две дозы, чтобы исцелить Воспламененного, а Дрим и близко не был так Испорчен, как Найтмер. Испорченный сжал своими похожими на дым щупальцами шею Инка, оставив ему достаточно воздуха, чтобы он мог дышать. Его ядовито-голубой зрачок скользнул по его поверженным и содрогающимся врагам, а острозубая улыбка, которая была слишком велика, чтобы поместиться на лице Найтмера, не разорвав его на части, сочилась черной жижей. – Я убью тебя, Инк, – сообщил ему Испорченный тошнотворно спокойным голосом. – В отличие от остальных, твоя смерть не будет быстрой. Я вырежу все твои отметины, а затем сломаю каждую кость в твоем теле. Я перережу тебе горло столько раз, что ты больше никогда не заговоришь. А потом я посмотрю, сколько твоей души я смогу сбрить, прежде чем она разобьется. Не в силах вдохнуть достаточно воздуха, чтобы говорить, Инк демонстративно плюнул ему в лицо. Испорченный вытер плевок и с силой впечатал Инка в землю, выбив из него остатки воздуха. Он снова поднял его и презрительно усмехнулся: – Интересно… будешь ли ты продолжать пытаться достучаться до Найтмера, пока он разрывает твою душу на части? Полагаю, ты будешь. В отличие от них, – голубой огонек его глаза устремился на Даста, который едва мог поднять голову из пепла. – Думаешь, я не чувствую, как сильно ты меня боишься? Даст не мог ответить, чтобы защититься или оправдаться. Он окончательно обмяк и затих. Испорченный вернул свое внимание к Инку: – После всего, что он сделал, ты все еще думаешь, что Найтмер способен на милосердие. Не знаю, назвать ли тебя наивным или тупым. Ты должен был понять, что за монстр Найтмер еще тогда, когда он убил твоего брата. Испорченный наклонился так близко, что Инк почувствовал запах гнили в его дыхании. Инк недолго сопротивлялся, содрогаясь от отвращения, когда острые зубы Испорченного едва не поцарапали его голову. – Он убил твоего брата, а не я. То, что он сделал в твоем жалком мире – это все Найтмер. Он даже не подумал пощадить твоего Папируса. Он мог бы оставить его. Он мог бы использовать его как стимул или рычаг давления. Вместо этого он разорвал твоего брата на части у тебя на глазах исключительно для того, чтобы причинить тебе боль, – Испорченный широко и злобно ухмыльнулся. – И потому, что ему была невыносима мысль о том, что у тебя есть брат. Это был акт чистой злобы и зависти. И это все он. Инк уже знал это. Со временем он смирился с этим, а впоследствии отложил в сторону, зная, что хочет поговорить об этом с Найтмером, когда тот исцелится. Этот разговор давно назревал, в том числе и из-за Испорченного состояния Найтмера. Он не понимал, почему Испорченный заговорил об этом так, словно это было какое-то великое откровение. Затем он увидел выражение лица Хоррора. Его глаза погасли. Позади Хоррора Дрим снова поднялся на колени. Он прижал руку ко рту, как будто пытаясь сдержать рвотный позыв. Глаз Испорченного сверкнул злобой. Ему не нужно было говорить это. Ему не нужно было издеваться над ними. Но он все равно сделал это просто потому, что хотел причинить им всем как можно больше боли перед концом. – О, вас это злит, не так ли? Честно говоря, я удивлен, что вы до сих пор не догадались. Опять же, Инк почти скрыл от вас урок Найтмера. Довольно показательно, что его первый инстинкт – придушить единственного, кто противился ему, чтобы заткнуть рот. Впрочем, для вас уже поздно волноваться об этом… На этот раз Инк чувствовал нарастающую пульсацию. Он чувствовал, как коды деформируются и ломаются под давлением всепоглощающей неправильности Испорченного, которую он садистски слил с негативом Найтмера. Этот взрыв будет больше, чем просто смертоносным. Он заразит и уничтожит сам код Омега-таймлайна и всех, кто в нем находится. Только Испорченный, Инк и Эррор смогут выдержать это, причем двое последних, скорее всего, останутся в ослабленном состоянии. Время Омега-таймлайна было на исходе. Время Банды было на исходе. Испорченный закончил играть. Он видел попытки Банды дотянуться до Найтмера и не давал им возможности пробиться. Если бы Инк и Эррор выжили, это еще не означало бы конца Мультивселенной, но этот мир и семья Инка были бы мертвы. Последний оставшийся член Банды останется в плену Порчи, и его тело будет использовано для пыток Инка до последнего его вздоха. Испорченный верил, что нашел то, что ему было нужно. Он считал, что его победа неизбежна. Он ошибался. Инк сумел отдышаться достаточно, чтобы рассмеяться Испорченному в лицо. Его реакция настолько удивила последнего, что щупальце слегка ослабло, позволяя Инку продолжать смеяться, пока он говорил тихим хриплым голосом: – Еще не поздно, – вызывающе бросил он. – Это не конец. Омега-таймлайн – это безопасное убежище, но это не ядро Мультивселенной. Ты можешь уничтожить это место, но Мультивселенная выживет. Испорченный уставился на него. Черты его лица настолько потемнели, что остались только острые зубы и свечение глаза, а в остальном он был безликим. Как только он понял, что сказал Инк, его пустое выражение изменилось, и зазубренная теневая пасть исказилась в рычании: – Где это?! – прорычал Испорченный. Острые, как ножи, фаланги коснулись груди Инка, и он сдержал дрожь отвращения, когда острые теневые когти вцепились в его душу. Он приготовился к неизбежной боли и промолчал. Краденая аура Испорченного была настолько подавляющей, что Дрим уже не мог даже приподняться с земли. Фреш был неестественно неподвижен, только рука Гено дернулась, рефлекторно сжимая шарф. Даже Эррор, попытавшись подняться, вынужден был снова опуститься в пепел, словно сама гравитация обернулась против него. В воздухе было столько неправильности, что дышать становилось все труднее. Никто из членов Банды не двигался. Инк даже не мог сказать, были ли они в сознании. У него не было возможности проверить. Испорченный схватил Инка за горло, удерживая его над землей и скрежеща зазубренными зубами: – Дай мне то, что я хочу, или я начну убивать твою семью. Одного. За. Другим. Инку не нужно было притворяться испуганным: – Я не могу… – Семь, – холодно сказал Испорченный. Его неправильность бурлила и рычала в стремлении вырваться наружу и разорвать в клочья скрюченные тела вокруг, код за кодом. Глючащие черные трещины в мире распространялись все дальше и дальше, расползаясь в стороны по мере того, как сам воздух медленно разрывался на части. – Шесть. Пять. Четыре. Три. Инк молчал. Он не пытался вымолить чью-либо жизнь, зная, что Испорченный убьет кого-нибудь из чистой злобы. Испорченный до сих пор не сделал этого только потому, что наслаждался болью и страданиями, которые он мог причинить. Сначала он хотел поиграть со своими жертвами, особенно с Инком, постепенно ломая их, пока они не начнут мечтать о смерти, которую он садистски обеспечит. Он хотел, чтобы все это закончилось уничтожением Мультивселенной, как в том сценарии, который Инк видел в Хоррортейле. Но Испорченному было мало просто уничтожить и истребить своих противников. Он хотел полностью изничтожить своих врагов, их разум, душу и все остальное, чтобы насладиться своей победой до конца. Если бы Инк мог что-то сказать по этому поводу, этот садизм и гордость рано или поздно стали бы гибелью Испорченного. Инк не соглашался ни на какие условия и не уступал, полагаясь на свою боль и ужас, чтобы скрыть отказ подчиниться. Он не подчинился наиболее жестоким требованиям Найтмера. Он не сдался перед Эррором. Он не стал покорно следовать за Доктором Фелл Гастером в лабораторию. Черта с два он сдастся сейчас. Как только Испорченный произнес "Два", Инк твердо поднял руку. Магия потекла из суставов его пальцев и капала на землю, скапливаясь у его ног. Испорченный наблюдал, как темная лужа медленно растет, а Инк сосредоточился, добиваясь ровно такого прогресса, чтобы Испорченный не подумал, что он медлит. Скрытая толстым слоем пепла цепь Инка скользила по пыльной земле. Но двигалась не только цепь. Циан цеплялся за нее, прячась в пепле, а Голд покинул свое место в шарфе Блу. Инк мысленно проследил за движением в пыльно-сером пепле, но не обратил на него внимания, когда две змеи подползли к Бруми. По белой ручке Бруми медленно разлился цвет. Он сразу понял, что происходит и чего хочет Инк. Инк верил, что Дудл-сфера тоже поймет. Черная жидкость, которая была магией Инка, мерцала, медленно расширяясь. Наконец Испорченный потерял терпение и выдернул Инка из состояния глубокой сосредоточенности, разбив ему череп о землю. Испорченный не отпустил его полностью, продолжая удерживать теневое щупальце на шее Инка и схватив его правую ногу своими когтистыми руками. Инк не смог заглушить крик, когда Испорченный сломал конечность, оставив на месте лодыжки жуткое месиво из белой кости, черной крови и расплавленного золотистого металла. Хорошо еще, что взрывчатка внутри не сработала. Кроме легкого вздрагивания Хоррора, остальные едва ли отреагировали на боль Инка. Испорченный намеренно порезал Инка, отводя свои тени назад, оторвав при этом еще часть штанины. Это было не единственное, что порвалось. Сумка Инка была разорвана, и ее содержимое рассыпалось по покрытой пеплом земле. В результате разбился маленький холодильник, подаренный ему Азгором, и доброженое высыпалось в золу тающими разноцветными ломтиками. Вместе с ним в сажу выпал и костюм Шилда. Наконец наружу выскользнул золотой обруч, наполовину приземлившись поверх фиолетового плаща. Испорченный замер. Его тени перестали ползти к поверженной Банде, оставляя за собой выщербленные прорези в кодах, остановившись в нескольких дюймах от неподвижной руки Даста. Его щупальца сжались вокруг Инка, вызвав у того болезненный стон, после чего он с язвительной гримасой швырнул его на землю. Затем он засмеялся. Смех Испорченного был еще более безумным, чем когда он мучил Банду, он даже согнулся вдвое, задыхаясь от хохота. От этого звука исказился сам воздух, зрение Инка поплыло, а Эррор мучительно вскрикнул, схватившись за череп. Испорченный продолжал хихикать, разрываясь между злобным восторгом и полным неверием, оскалив на Инка свои слишком острые зубы: – Я не могу в это поверить. Ты искренне думаешь, что Найтмер все еще здесь. Он подхватил с пепелища обруч и насмешливо покрутил им перед лицом Инка. Позади теневой массы, в которую превратился Испорченный, Дрим слабо потянулся вперед, но не смог вызвать ни единой искры магии. – Ну ты и идиот, – насмехался над Инком Испорченный. – Неужели ты еще не понял, Защитник? Твоя маленькая змейка не сработала, потому что спасать больше нечего. Есть только Порча. Больше ничего не осталось. Найтмер. Мертв. Испорченный усмехнулся, и его щупальца сжались вокруг обруча. Он не сломался. Испорченный остановился в замешательстве и уставился на него. Его яростное выражение исчезло, а голубой зрачок сузился в демоническую щель: – Ты… Инк дернул за цепь, и Бруми закрутился, оставляя за собой черный след, который превратился в портал. Фальшивый магический "портал", который он вызывал, захлопнулся вокруг нижней половины Испорченного, выведя его из равновесия. Накрыв свою душу щитом черной магии, Инк втолкнул Испорченного прямо в портал Бруми. Цепь потянулась за ним, и хотя Бруми пытался удержаться, их выдернуло из Омега-таймлайна в Бездну. Сзади раздался встревоженный крик, и Инк успел увидеть, как Фреш схватил Эррора за шарф и потащил его назад, прежде чем коды сомкнулись вокруг них. Коды, окружавшие Омега-таймлайн, были в полном беспорядке, ломались и крошились, как выветрившийся камень, пока Инк и Испорченный падали между ними. Бездна кодов не повредила бы Инку, но на всякий случай он позаботился о том, чтобы его душа оставалась прикрытой его магией. Испорченный мог быть воплощением глючных кодов, но он все еще использовал тело Найтмера. Как и в Хоррортейле, он ничего не мог сделать, чтобы остановить их с Инком стремительный спуск сквозь коды. Потоки данных проносились мимо них все быстрее и быстрее, пока все не превратилось в сплошное размытое пятно. Белые линии данных постепенно стали золотистыми. Бруми выстрелил вниз, обогнав цепь, к которой он был прикреплен, и врезался в раскрытую ладонь Инка. Его сознание расширилось, наполнилось теплом, полнотой и красками всех цветов, когда Дудл-сфера установила связь и поняла. Дудл-сфера почувствовала присутствие Порчи и схватила ее, удерживая ее носителя в Бездне между собой и другими мирами. Она не открылась. Она не впустила Порчу внутрь. В ее золотом небе плавали рядом несколько листов и ведер, озаряясь призматической радугой цветов, а их сценарии пробегали рябью по кодам. Не сценарии какого-нибудь обреченного таймлайна или ужасного будущего, а сценарии прошлого. Бруми выпустил свои цвета, позволив прошлому направлять их, и два скелета, задержавшиеся на границе Дудл-сферы, увидели… Ребенок-скелет отчаянно бежал по траве, в смятении зовя своего брата, но его юный голос терялся за гневными криками сельских жителей. Дрим не понимал, что происходит, пока не проснулся от внезапного сна в доме своего друга и, выйдя на улицу, не увидел, что почти вся деревня пуста. Вялость мыслей и движений мгновенно улетучилась, когда он увидел дерево и, что более важно, раненого скелета под его поникшими ветвями. – Найтмер! – в ужасе закричал Дрим в тот самый момент, когда из спины его брата вырвались щупальца. Ближайшие жители деревни погибли, не успев убежать. Те, кто стоял подальше, в ужасе побросали оружие и бросились врассыпную, а один из них, пробегая мимо, толкнул Дрима на землю. В то время как все они бежали прочь от трагедии, которую сами же и устроили, Дрим бежал прямо к ней. В конце концов (как и всегда), больше всего он беспокоился о своем брате. В ту ночь Найтмер был один, пока на него не набросилась толпа. Его били, называя злым демоном, который, по их мнению, погубил дерево. Ни Найтмер, ни его близнец не узнали о плане жителей деревни украсть яблоки, которые они охраняли. Они убрали Дрима с дороги и раззадорили доверчивых сельчан рассказами о том, что это Найтмер вредит своему близнецу и задумал уничтожить яблоки. Когда Дрим проснулся и попытался найти брата, было уже слишком поздно. Он побежал к нему, выкрикивая его имя, когда дерево раскололось и рассыпалось в прах, но этому не суждено было случиться. Негатива было слишком много, и в итоге Дрим превратился в камень. И вот так Найтмер остался один. … Найтмер нашел Санса практически случайно. Он не мог сказать, что привело его в этот конкретный Геноцидный таймлайн. Возможно, это было любопытство по поводу постоянного негатива, который он там ощущал. А может быть, он просто устал создавать Темных Папирусов, чтобы те выполняли его приказы, и захотел попробовать что-то новое. Идея набрать монстров с собственным разумом и душой (так не похожих на пустые оболочки, которыми Найтмер наполнял ряды своих войск) была интригующей. Первое, что сделал Киллер, когда Найтмер вышел из тени – метнул нож ему в лицо. Найтмер поймал нож своим щупальцем и почувствовал исходящие от лезвия УР и злобу. Это было намного больше, чем все, что могли создать Темные Папирусы Найтмера. Намного, намного больше. Его щупальца удовлетворенно изогнулись. – Привет, Киллер, – сердечно поприветствовал Найтмер. – Я Найтмер, Хранитель Негатива. Не хочешь ли отправиться со мной в Мультивселенную, чтобы испытать что-то новое? Киллер в ответ на это захихикал и метнул в его голову еще один нож. Прошло еще несколько боев, прежде чем Киллер согласился присоединиться к Найтмеру. Подобно его новому боссу, Киллера побудило согласиться любопытство. Он хотел узнать Мультивселенную и для этого с удовольствием мучил и убивал другие (более счастливые и удачливые) миры. Хотя, возможно, это было немного больше, чем просто любопытство. Киллер перебрался в Замок Найтмера. Миссии Найтмера стали намного успешнее. Вместо того, чтобы заполнять темные залы пустыми копиями Темных Папирусов, все, что потребовалось Найтмеру – это Санс. Но зачем останавливаться на одном? … Когда Найтмер впервые встретил Даста, его будущий рекрут решил, что это галлюцинация. Он с улыбкой поприветствовал Найтмера, сказал Папсу, что сегодня он недостаточно пьян, чтобы иметь дело с демонами, и побрел в пустой бар Гриллби Дасттейла. Его единственными спутниками были (предполагаемая галлюцинация) Найтмер, (предполагаемая галлюцинация) его мертвый брат и кучи пыли. Когда Найтмер вернулся в Дасттейл в следующий раз, Даст мыслил куда более трезво. Его ловушки были бы смертельны для большинства незваных гостей, но Найтмер не был простым смертным. Расчетливая изобретательность Даста заинтриговала его, а сила – еще больше, когда он мрачно предстал перед Найтмером в печально известном Зале Суда. Недалеко от угла лежал гниющий человеческий труп, словно пытаясь доползти до Точки Сохранения, которая, как знал Найтмер, находилась там. – Какого черта я должен к тебе присоединяться? – рычал Даст на Найтмера, его поза и эмоции были оборонительными и рычащими, а голос напряженным от недостатка использования. – У меня есть все, что мне нужно. – Правда? – Найтмер огляделся вокруг, его щупальца изогнулись в безмолвном отвращении, когда он заметил пятна на одежде Даста. – Может, ты и победил человека, но для тебя здесь ничего не осталось. Ты убил свою семью и друзей ради УР. Теперь с этим уже ничего не поделаешь. Ты не живешь хотя бы для того, чтобы почтить их жертвы. – Это были не жертвы, – прорычал Даст. Он ткнул острой костью цвета индиго в направлении Найтмера, его аура корчилась от чувства вины и агрессии. – Не говори так, будто они были хоть в какой-то степени добровольными. Я убил их. – И теперь ты ничего не можешь поделать со своей жизнью, – сообщил ему Найтмер. – Сейчас ты в такой же ловушке, как и во время Перезагрузки. Изоляция забирает все, что у тебя осталось. Какой смысл во всем этом, если ты окончательно потеряешь себя? Даст вздрогнул и оглянулся через плечо: – А чем лучше убивать еще больше других? Щупальца Найтмера шевельнулись и заколыхались: – Я не прошу тебя убивать, только запугивать. Как Хранитель Негатива, я обязан помогать поддерживать Баланс. В настоящее время Позитив намного преобладает над Негативом. Если допустить сохранение этого дисбаланса, Мультивселенная погибнет. Как и ты, я должен совершать ужасные поступки ради великой цели. Потому что кто-то должен это делать. Так что ты можешь остаться здесь и бросить на ветер жизни, которые ты отнял, а можешь присоединиться ко мне и изменить Мультивселенную. Даст молчал. Его агрессия сменилась с рычащей настороженности на опасливую заинтересованность. Найтмер отвернулся от него, пряча улыбку, и открыл портал. Он шагнул в него. Даст последовал за ним. Естественно, они с Киллером немедленно подрались, стоило им только встретиться взглядами. Найтмеру пришлось разнимать их, с досадой спрашивая себя, не набрал ли он детей вместо зрелых взрослых. … Найтмеру не потребовалось много времени, чтобы найти в Хорроре нужное ему примирительное влияние, хотя Хоррору потребовалось еще некоторое время, чтобы исполнить эту роль. Хоррор не был похож на Даста или Киллера. Он не жил во временной линии Геноцида. У него все еще был брат. На его руках не было пыли всех монстров его Подземелья. Однако, как и Киллер с Дастом, Хоррор был в отчаянии. Все жители Хоррортейла умирали от голода. Последний упавший человек давно погиб, а Поверхность, о чем не знали монстры Подземелья, была еще более непригодна для жизни, чем местность под горой. Человеческая раса погибла, перебив друг друга в последней попытке заполучить последние крохи скудных ресурсов, которые у них оставались. Барьер был цел. Не осталось ни одной человеческой души, которую можно было бы использовать для его разрушения. Запертые внизу монстры ждали чуда, которое никогда не произойдет, и умирали с голоду. К тому времени Хоррор настолько обезумел от голода, что попытался укусить Найтмера при первом же его появлении. Найтмер легко уклонился от ослабленного голодом Санса и взамен предложил ему мясо, дополнительно успокаивая его своей аурой. Найтмеру достаточно было пообещать, что его брат и мир больше никогда не будут голодать, чтобы он присоединился к нему. На руках у Хоррора уже была пыль. Почему бы не добавить еще немного ради них? Поначалу Хоррор вообще не был посредником в группе, которая стала называться Бандой Найтмера. В основном он держался особняком или отсиживался на кухне, когда они не были на задании, отказываясь общаться с двумя Сансами, убившими их Папирусов. Найтмер не знал, что изменилось, но в один прекрасный день Хоррор начал готовить для них всех, и для него в том числе. Огонек его правого глаза, вернувшийся вместе со здоровьем (и надеждой), с теплом смотрел на Банду, хотя во время боя его глазница оставалась темной и пустой, а красный огонек горел тем самым рвением, ради которого его завербовали. Найтмер не совсем понимал, почему Хоррор изменился, но он был настолько доволен прогрессом, что поклялся принимать любую еду, которую тот ему принесет. Он рассудил, что за пределами поля боя лучше иметь более спокойного товарища, чем отчаявшегося, безумного (голодающего) монстра, которого он увидел в первый раз. … Поначалу именно злоба побудила Найтмера завербовать Кросса. Киллер, Даст и Хоррор были гораздо эффективнее, чем Темные Папирусы, и после того, как более десяти лет назад Дрим вновь возродился из камня, битва за Баланс Мультивселенной продолжилась. Если не считать Разрушителя, который был существом совершенно иного уровня, чем все, с чем Найтмер сталкивался за свою многовековую жизнь, Дрим был единственным, кто осмелился противостоять Найтмеру. Он и, в конечном счете, Санс из Икстейла. Поначалу Найтмер был озадачен эмоциями Кросса. Его веселое настроение не имело смысла, учитывая то, что произошло в его прежнем мире. Должна была быть злость или хотя бы печаль из-за того, что он зря убил своих друзей. Вместо этого в нем было столько радости и позитива, что Найтмер совершенно опешил. Найтмеру потребовалось досадно много времени, чтобы понять, что Дрим манипулировал Кроссом, как он (предположительно) манипулировал жителями деревни, чтобы те напали на него много лет назад. И, что еще хуже, Дрим (предположительно) "намеренно" использовал для этого свою ауру. С того момента, как Найтмер осознал, что (невольно) сделал Дрим, он понял, что ему нужен Кросс. Не только потому, что он был сильным Сансом, осмелившимся выступить против Хранителя Негатива, но и потому, что Кросса тоже "предали". В конце концов, завербовать Кросса оказалось проще, чем Найтмер мог предположить. Все, что ему нужно было сделать – это освободить его. … Источник отчаяния был настолько велик, что Найтмер просто обязан был проверить его. Это был далеко не первый случай, когда он ощущал подобные эмоции в Мультивселенной, но что-то в страданиях этого существа привлекло его внимание. Может быть, чистое любопытство заставило его отправиться на поиски. А может быть, он решил найти его, когда понял, что он совершенно один и поблизости совсем никого нет. Он появился в пустом белом мире и увидел одиноко стоящего маленького скелета. Незаконченные наброски вокруг него вряд ли можно было назвать компанией – они были настолько пусты и бессодержательны, что никак не реагировали на то, что их единственный имеющий душу собрат решил, что больше не может этого выносить. Маленький скелет закричал от боли и горя, впиваясь пальцами в свою душу, так отчаянно желая избежать бесконечного одиночества своего существования, что готов был уничтожить саму суть своего существа, чтобы вырваться на свободу. Щупальца обвились вокруг его рук, останавливая его, и он с трепетом и недоверием посмотрел на своего спасителя. Найтмер не был спасителем. Он не собирался его спасать, но когда он услышал этот отчаянный крик и увидел, как трескается душа, его тело двинулось само по себе. Впрочем, его прикосновение (уже давно ставшее смертоносным) должно было в одно мгновение превратить скелета в пыль. Маленький скелет не рассыпался в пыль. Он дрожал, испуганный, растерянный и едва смеющий надеяться. Он не был похож на остальных. Он был маленьким, слабым, неопытным и не воинственным. Он прошептал, что никогда не причинит вреда, вопреки стремлениям Найтмера, заявив о своих намерениях с удивительным упрямством, и все же Найтмер не оставил его. Найтмер мог отказаться от своей сделки. Он мог бы убить брата скелета и оставить его в одиночестве, вернувшись лишь для того, чтобы питаться его страданиями, размахивая перед его заплаканным лицом надеждой на спасение. Но Найтмер был не таким. Он был суров. Он был ожесточен. Он ненавидел, убивал и винил в своих ошибках других, наряду с самим собой. Он с трудом признавал, что доброта может быть не только средством манипуляции, и без колебаний прибегал к насилию. Он поймал Киллера прежде, чем тот успел впасть в пустое безумие. Он вывел Даста из изоляции, прежде чем тот утонул в депрессии и отчаянии. Он спас разум Хоррора и его мир, оттащив его от края пропасти. Он освободил Кросса от уз, о которых ни он, ни Дрим не подозревали, и дал ему возможность выбора. Он не дал Инку сдаться и уничтожить себя, подарив ему в процессе имя, цель, дом, жизнь и семью. Найтмер совершил немало ужасных поступков, но этим его деяния не ограничились. Он сделал гораздо больше хорошего, чем может показаться на первый взгляд. Благодаря Найтмеру Банда нашла друг друга. Благодаря Найтмеру они больше не были одиноки. И благодаря им Найтмер больше никогда не будет одинок. Глубоко во тьме и тенях Порчи вспыхнул голубовато-фиолетовый свет. Он пронзил Порчу, словно молния, расколов ее и рассеяв тени одним прикосновением. Инк покрепче обхватил Найтмера за талию и прижал к себе, все его тело засияло зеленой магией, пронизывающей тело Найтмера. Инк, не колеблясь, выплеснул свой гнев на то, что Порча сделала с его семьей, и с яростным рычанием вырвал вирус из кодов Найтмера. Вместе они преодолели Порчу, очищая от нее щупальца с помощью зеленой магии и замораживая Негативом. Постепенно она стала настолько хрупкой, что рассыпалась и угасла. По рукам Найтмера пробежали отблески его магии и Испорченный предпринял последнюю попытку и схватил душу Инка, сжимая ее. Поставленный Инком щит остался стойким и даже не треснул, когда Испорченный попытался вонзить в него свои ножевидные фаланги. Видя, что ей не удается сломать душу Инка, Порча закричала от ярости и вцепилась ему в горло. Острия пальцев едва успели коснуться его шеи, но тут же дернулись, слабо глюча, когда их достигли светящиеся вихри магии, и тени исчезли, как дым на свету. Последний импульс целительной магии изгнал Порчу из Найтмера, и гниль на черном яблоке его души исчезла. Найтмер не превратился обратно в скелет, которым он был в Дримтейле. Он уже никогда не сможет стать таким Найтмером. Когда Порча Найтмера была исправлена, Бруми затрепетал от радости, а Дудл-сфера торжествующе взревела. Ее листы и ведра засветились, переливаясь светом и кодами, и она через Бруми призвала Инка исправить другой самый значительный источник Порчи. Коды Омега-таймлайна свободно прокручивались мимо. Многие их них были затенены глюками Порчи, их количество исчислялось сотнями тысяч. Но Инк сразу понял, что нужно сделать. Все, что требовалось – это команда и подключение. ВОССТАНОВЛЕНИЕ начато. В костях Инка сразу же возникло болезненное ощущение тяги и напряжения, но он не стал уклоняться от него, отдавая каждую унцию оставшейся у него магии и силы.

***

Тем временем в Омега-таймлайне глюкоподобные Испорченные "Фриски" прорвали барьер над последним убежищем Омега-таймлайна. Измотанная Судья заставила себя подняться, опираясь на руку Джи, и вызывающе подняла копья, готовясь к последней схватке с роем. Цунами красно-синих глюков исчезло, не успев достичь Совета. Их полупрозрачные тела рассыпались на светящиеся искры, а затем мирно растворились. Души, которые они не смогли поглотить, ненадолго зависли в воздухе. Как и при Перезагрузке, несколько монстров, находившихся до нападения за пределами мира, были удалены из Омега-таймлайна в процессе Восстановления. Инк специально позаботился о том, чтобы Хоррор, Даст, Киллер, Кросс, Дрим, Блу, Эррор, Гено, Ред, Эдж и даже Фреш были благополучно помещены обратно в Зефиртоп (и вне пределов досягаемости Омега-таймлайна). Коды Калора были идентифицированы как утерянные и не подлежащие восстановлению. Его, как и многих других, невозможно было вернуть. Небо над Омега-таймлайном прояснилось. Здания были заново отстроены. Леса восстановились. Повреждения были устранены. Кусочки душ, захваченные ранее Испорченными глюками и теперь удерживаемые вместе зеленой магией, преобразовались, возвращая себе свои тела. Их владельцы медленно поднимались, растерянно озираясь вокруг. Наибольшая вероятность очнуться была у тех, кто пал из-за сопутствующего ущерба. Те же, кто был полностью уничтожен Испорченными, не пришли в себя. Восстановленные души не включали в себя почти всех тех, кого считали потерянными, но некоторых можно было спасти и сохранить. Не все можно было исцелить и исправить, но кое-что удалось. Здания отстроились заново, мерцающие коды едва выживших душ собрались воедино, и мир восстановился на глазах ошеломленных выживших. Сложить все воедино удалось Азриэлю, и его радостный возглас прозвучал в ошеломленной тишине, воцарившейся в здании Совета: – Это Защитник. Он сделал это. Он спас нас. Защитник существует! Еще минуту назад многие отнеслись бы к словам Азриэля как к пустой фантазии. Теперь эти же люди были свидетелями того, как души, оказавшиеся на грани гибели, были спасены, а дымящиеся глючащие разрывы в небе закрыты. Весть об этом быстро распространилась, и скептицизм и недоверие исчезли по мере того, как вокруг них восстанавливался Омега-таймлайн. Радостные возгласы были оглушительными. (Через череду экранов в скрытой от посторонних глаз лаборатории Фелл Альфис смотрела на восстановленный мир и его обитателей и дрожала от ярости).

***

Ощущение невесомости, которое испытывал Инк, исцеляя Найтмера и используя Восстановление, исчезло в тот же момент, когда глазница Найтмера закрылась. Помня об истощении Эррора после его успешного исцеления, Инк держался за Найтмера, пока они оба падали сквозь коды к Дудл-сфере. Последовавшая за этим встряска оказалась менее ожидаемой, чем следовало бы. Может быть, главный источник Порчи и исчез, но Дудл-сфера до сих пор с опаской относилась к тому, кто причинил столько вреда Мультивселенной. Инк мог двигаться вперед, но она по-прежнему не пускала Найтмера. Смутное чувство тревоги было единственным предупреждением Инка перед изменением гравитации. Как и в случае с Кроссом во время первого путешествия в Дудл-сферу, Инка потянуло вперед, а Найтмера назад. В отличие от прошлого раза, Инк не смог удержаться. Сила отторжения Дудл-сферы вырвала Найтмера из рук Инка. Его панический крик был беззвучен в Бездне. Пока он пытался ухватиться за бесчувственное тело Найтмера, очередной толчок еще дальше отбросил их друг от друга. «Нет! Что ты делаешь?! Я не могу оставить его в таком состоянии!» Инк не мог сказать, к кому он обращается – к Дудл-сфере, к Бруми или к ним обоим. Дудл-сфера настаивала на том, чтобы Инк вернулся к ней теперь, когда это безопасно. Бруми был немного более нерешителен, признавая, что израсходовал много краски. Оба, похоже, не понимали, что Найтмера нельзя просто так оставить в Бездне, пока Инк в отчаянии не ухватился за него. Инк зацепил цепью ногу Найтмера и открыл портал в кодах. Очередной нетерпеливый толчок закрутил его в спираль, но он успел отправить Найтмера через портал в безопасное место. Его цепь зацепилась за край портала, неожиданно замедлив его движение, и Бруми выдернуло из его рук. Инк успел вовремя зацепить Бруми еще одной цепью и мельком заметил, как Циан и Голд отчаянно цепляются за коричневую ручку кисти. Он бросил их через то же отверстие, что и Найтмера. Дудл-сфера дрогнула, ее присутствие стало ослабевать. Коды начали исчезать перед растерянным взором Инка. Он понял, почему Дудл-сфера так настаивала, чтобы он ушел и его охватил страх. Если он останется здесь, то может оказаться в ловушке в глубинах Бездны. Время здесь текло странно, поэтому на то, чтобы выбраться наружу, могла уйти целая вечность. И то, если он вообще выберется. Он вполне мог заблудиться в кодах, как многие Гастеры. Как это случилось с Астером. «Астер». Инк отчаянно отверг призыв Дудл-сферы и отправился на поиски Астера. Чем дольше он падал, тем меньше кодов он мог увидеть и зацепиться за них, погружаясь в глубины Бездны. Инк упорно всматривался в затухающие мерцания вокруг себя, пытаясь найти признаки Астера. Тьма сомкнулась вокруг Инка, и он понял, что не успевает. Даже несмотря на весь свой прогресс, он еще не был готов к безопасному путешествию в Бездну. Слезинки, вытекавшие из глазниц Инка, неустойчиво парили в отсутствие необходимой для падения силы тяжести. «Я обещаю, что найду тебя, Астер». Инк открыл последний портал под своим падающим телом. Он нырнул в него и тут же ударился обо что-то твердое, что вызвало болезненный крик из его напряженного горла. Он неуклюже пролетел сквозь ветви дерева, но успел поймать себя магией прежде, чем ударился о землю. Изнеможение обрушилось на него подобно удару в грудь, и он пролетел последние несколько футов, задыхаясь от настигших его последствий перерасхода магии. Инк сжался в комок и перекатился на бок, на случай, если его стошнит, вцепившись пальцами в ярко-зеленую траву под собой. Не обращая внимания на боль в костях и груди, он в последний раз использовал свою магию и обнаружил каждого из остальных. К его облегчению, все они вернулись в Зефиртоп. Найтмер, Банда, Эррор, Гено, Ред, Эдж, Фреш и Звездные Сансы были благополучно перенесены из Омега-таймлайна, избежав новой битвы. Отсутствовали только Калор и Core!Фриск. Инк знал, что последний не был включен в массовый исход, поскольку в этом не было необходимости. Он также знал причину отсутствия Калора. «Калор мертв». Даже при всей своей силе Инк не мог спасти всех. Призма предупреждал его об этой горькой правде, но принять ее все равно было трудно. Дыхание Инка сбилось, когда он оказался между эйфорией от того, что он сделал, и сокрушительным ударом от того, чего он не смог сделать. Он услышал вдалеке чей-то голос и попытался окликнуть их, но вместо этого закашлялся. Он заставил себя сесть и поморщился, прижав одну руку к горлу, а другую к сломанной ноге. Зеленая магия с шипением иссякла, а душа отозвалась болезненной судорогой, и он поспешно прервал намеченный сеанс исцеления. Похоже, с его травмами придется подождать. Инк едва успел закрыть глазницы, пытаясь собраться с силами, как услышал хруст ветки. Повернув голову, он увидел Фреша, стоящего среди деревьев. Было так темно, что даже его яркая одежда была едва заметна. В тени можно было различить лишь мрачный взгляд и буквы его солнечных очков. "ПРОСТИ". Наручник на лодыжке Инка пискнул. Инк уставился на мигающую красную лампочку и оцепенел. Хотя все эмоции покинули его тело, разум действовал инстинктивно. Он попытался вызвать щит, но в итоге вновь задохнулся, не сумев ничего добиться от своей иссякшей магии. Шорох предупредил его о присутствии кого-то еще, и он заставил себя отбросить все оставшиеся эмоции. Это был Кросс. Кросс нашел его. Это обязательно должен был быть Кросс, не так ли? Инк знал, что из всех братьев Кросс воспримет это тяжелее всего и будет винить себя. Инк смотрел на своего брата, измученного, грязного, усталого, с тусклыми фиолетовыми огоньками глаз, и у него не было сил плакать. Ему нужно было быть спокойным. Ради себя и ради Кросса. – Кросс, мне так жаль. Мне нужно, чтобы ты… Из листвы показалась высокая фигура, на мгновение прислонившаяся к дереву, чтобы остановить свой поспешный рывок вперед. Инк увидел очертания черепа и тела, и у него перехватило дыхание. Затем он встретился взглядом с бескрылым Гастером, и его надежда мгновенно угасла. Гастер не был Астером. Он не был Топом. Он даже не был Свапстером. На первый взгляд он был обычным Гастером из Андертейла. Инк взглянул на него и понял, что это не так. Его взгляд метнулся в сторону прежнего места Фреша, но тот уже давно исчез. Пищащий наручник не был забыт, но он уже не казался таким опасным, как новая (старая) угроза. – Не трогай его, – прохрипел Инк слабым и измученным голосом. – Прошу, он уже достаточно настрадался. Пожалуйста… У него не было сил просить о пощаде, но он все равно попытался. Для Кросса. И только для Кросса. Потому что Инк знал, что для него пощады не будет. Рука "Гастера" дернулась, и Кросс обмяк, как брошенная игрушка. Прежде чем Инк успел испугаться, его холодный взгляд переместился с бесчувственного Кросса на защищенную душу, которая висела перед грудью Инка. Инк даже не осознавал, что до сих пор прикрывает ее, пока не увидел, как взгляд "Гастера" остановился на ней. Наручник запищал еще быстрее, показывая, что до взрыва оставались считанные секунды. "Гастер" посмотрел на него, и все сомнения Инка в том, что это замаскированный Х!Гастер исчезли, когда выражение его лица исказилось. Сначала от удивления, потом от гнева. Х!Гастер двинулся вперед, намного опережая слабые попытки Инка отползти в сторону. Инк прекратил попытки и прислонился к дереву, слишком обессиленный, чтобы делать что-то еще, кроме как безучастно смотреть на переодетого Ученого, который причинил Кроссу столько боли. Огоньки глаз Х!Гастера переключились с пищащего наручника на лицо Инка. Его ледяные черты еще больше ожесточились, и он приложил руку к правой ноге Инка примерно на середине бедра. Инк почувствовал резкое покалывание, предшествующее магической атаке, и его глазницы расширились: – Пожалуйста…

***

Найтмер очнулся на ковре из мягкой зеленой травы. Ветви деревьев шелестели над ним, колыхаясь на легком ветру, и на мгновение ему показалось, что он вернулся в Дримтейл. Первое, что он увидел, подтвердило эту мысль: на траве перед ним лежал его обруч. Найтмеру потребовалось несколько попыток, чтобы дотянуться до него. Еще несколько кропотливых попыток потребовалось, чтобы его пальцы обхватили металл. Пальцы отказывались сгибаться, оставаясь жесткими и не реагируя на его попытки заставить их шевелиться. В конце концов темные слизистые фаланги согнулись достаточно, чтобы обруч оказался в его руке. Найтмер даже не подозревал о присутствии кого-то еще, пока на него не упала тень. У него не было сил повернуть голову. Лишь огонек его глаза сдвинулся, и он безразлично уставился на самого Разрушителя. Он не мог почувствовать никаких эмоций от Эррора. Ни гнева, который светился в его глазах, ни безумия, которым их обоих наделила Порча. Найтмер слабо сжал в руке обруч. Он был слишком слаб, чтобы двигаться. – Ты здесь, чтобы прикончить меня? – спросил он. – Я бы не прочь, – злобно улыбнулся Эррор. Найтмер не мог ощутить негативных эмоций, которые были прямо перед его лицом. Он подозревал, что это связано с тем, что он только что пережил. Его сила вернется, если дать ему время. Время, которого у него могло не быть. Время, за которое он не хотел бороться. – Тогда сделай это, – ровным голосом сказал Найтмер. Эррор с усмешкой посмотрел на него. – О, пошел ты, Босс, – Киллер ворвался в поле зрения Найтмера, смело встав спиной к Эррору и сердито глядя на ослабленного и жалкого Хранителя Негатива. – Нам и без того хватает самоуничижительного бреда Кросса. Ты-то еще не начинай. – Я думаю, все мы в той или иной степени ненавидим себя, – прогремел Хоррор. Он подошел к Найтмеру и плюхнулся рядом с ним, не касаясь его. – Ты идиот. – Мне жаль, – прохрипел Найтмер. Он заметил Даста, стоявшего позади Хоррора, и его восстановленная душа словно налилась свинцом. – Я… помню… Дримтейл… Даст вцепился в воротник своего шарфа так, словно от этого зависела его жизнь: – Это не твоя вина, Босс. Найтмер заставил себя сесть. Хоррор дернулся, словно желая помочь ему, но вовремя спохватился и отшатнулся назад. Порча исчезла, но Негатив все еще был сильнее Позитива. Никто не хотел проверять, безопасно ли теперь прикосновение Найтмера. Особенно таким способом. У него и без того уже было столько всего, чего он никогда себе не простит. Найтмер знал, что Дрим тоже здесь, наблюдает за ним. Там было еще несколько зрителей, в том числе и паразит Фреш, который непринужденно приблизился, словно ему больше нечего было бояться. Дрим тяжело опирался на Блу, выглядя более усталым, чем Найтмер когда-либо видел его, с темными тенями под глазницами и хрупкими костями. Оглядываясь назад, можно сказать, что Дрим уже давно выглядел именно так. Найтмер просто не замечал этого. Но как бы ни был слаб сейчас Дрим, он хотя бы мог двигаться и почти стоять. В отличие от Найтмера. Если бы у него не было всех воспоминаний о том, что сделал Испорченный, он мог бы подумать, что Банда предала его. Но у Найтмера были его воспоминания. Все. Горечь и раскаяние нахлынули на него, едва не задушив своей силой, но у Найтмера были другие приоритеты: – Где Инк и Кросс? Лицо Киллера помрачнело: – Мы не знаем. Кросс, вероятно, все еще одержим Икс-Ублюдком. Его должно было выкинуть из Омега-таймлайна вместе с нами. Но Инк нырнул в Бездну вместе с тобой. Он пропал. Что случилось, Босс? Найтмер вспомнил, как падал в Бездну. Он вспомнил видения прошлого. Он вспомнил, как Инк исцелил его. Он вспомнил, как Инк спас его перед тем, как он погрузился во тьму. – Я… Раздался пронзительный крик. Он был достаточно громким, чтобы Даст отшатнулся, а Дрим, вздрогнув, хлопнул себя ладонями по бокам головы в тщетной попытке отгородиться от него. Никто из них никогда раньше не слышал от него ничего подобного, но все они знали, что это крик Инка. Его крик разжег все боевые инстинкты Найтмера и пробрал его до глубины души, потому что он слышал подобные крики несчетное количество раз. Он сам вызывал их несчетное количество раз. Звук, издаваемый Инком, был криком мучительной агонии, протяжным и захлебывающимся в бессловесной мольбе о пощаде, которой не будет. Он оборвался, сопровождаемый другим, еще более ужасающим звуком. Взрыв. Обруч упал в грязь. Ужас Найтмера прорвался сквозь изнеможение, и он рывком поднялся на ноги. Он протащил свое ноющее, горящее тело через травянистое поле в лес, едва не споткнувшись о белую кисть, которая была частично скрыта листвой. Найтмер услышал, как Киллер ахнул, узнав это, но продолжал бежать, не обращая внимания на то, что Дрим был рядом с ним, не отставая от него ни на шаг. Близнецы появились на месте происшествия как раз в тот момент, когда дым рассеялся, открывая взору сверкающие осколки, впившиеся в деревья и землю. Кросс лежал у подножия одного из деревьев без сознания, но чудом не тронутый усеявшими все вокруг него металлическими осколками. В центре этой бойни виднелся большой обугленный след. А в центре этого обгоревшего участка, небрежно брошенный, подобно характерной одежде многих павших Папирусов, лежал в куче белесой пыли залитый кровью шарф Инка.