Анклав магической любви

      Всё времяпрепровождение в Камелоте было для молодого друида сущей пыткой и мукой, и он был искренне счастлив, когда вручил портрет королевской чете, смог покинуть замок и отправиться на север. Компания Артура и его рыцарей, смех придворных леди, бесконечная суета и отсутствие разременности выводили его из себя, что даже воспоминания о Корспотиуме стали казаться приятными. Было очевидно почему: быть рабом безопаснее, чем магом. И хоть эта мысль донельзя крамольная и грязная, от своих ощущений и чувств Мордред прятаться не желал.       Вновь прибыв в Ишмир, он вдохнул полной грудью и насладился прохладным ветром и магией, витающей в воздухе, словно это место теперь было его домом. К непрестанным скитаниям невозможно привыкнуть, и он так или иначе хотел обрести дом, и почему-то Ишмир сейчас показался ему самым родным местом на Земле, отчего Мордред смотрел на крепость с нескрываемой любовью.       Друид спешился с лошади и заметил бегующего к нему веселого Децима, по которому он уже успел соскучиться. Мордред отряхнул пыль со своего плаща и широко улыбнулся, встречая друга. — Ты наконец-то вернулся! — радостно воскликнул римлянин. — Я не мог написать в письме и ждал твоего возвращения… — Что? Что случилось? — Я хочу сделать предложение Сифе. Я хочу жениться на ней! — Поздравляю, — мягко сказал Мордред, наблюдая за блестящими и сверкающими глазами Децима. — Могу написать свадебный портрет. Мне надоели камелотские рожи. — Это было бы прелестно! — немного засмеялся римлянин. — Полагаю, что в честь твоего возвращения Моргана устроит ужин, и я попрошу руки Сифы у нее и ее отца. — Нужно ли желать тебе удачи? — Да. Нет, я не знаю. Я благодарен Богу, что он послал меня на этот холодный остров… Я обрёл любовь и мир в душе, чего и тебе желаю, Мордред. — Спасибо, — снисходительно ответил друид. — Сейчас мне необходимо поговорить с леди Морганой. — Да-да, ваше общее дело… До встречи на ужине. — До встречи.       Децим был невероятно окрыленным и воодушевленным, что друид сам перенял у него частицу этой беззаботной радости. Глубокая влюбленность делала человека таким живым, взбудораженным и в то же время неимоверно умиротворенным и терпимым ко всем невзгодам этого мира. Мордред улыбнулся, глядя на удаляющийся силуэт Децима, и вошёл в замок.       Ему было приятно подниматься по лестнице и ощущать сильную магию Верховной жрицы, в какой-то степени ему не хватало её, пока он жил в Камелоте. Моргана как всегда в это время дня разбирала замковые бумаги, заботясь о благоденствии Ишмира.       Мордред осторожно постучал в дверь небольшой комнаты, и услышав её голос и разрешение войти, аккуратно отворил дверь и прошёл в комнату. Она не подняла на него глаз, видимо, ей ещё не доложили о его прибытии, отчего она не отвлеклась от своих записей, пересчитывая доходные статьи от каменоломни. Друид не сказал ни слова, ожидая, что она всё же обратит на него внимание, но она была сильно сосредоточена на вычислениях, что даже не подумала о том, кто постучал и кто вошёл только что, будто бы она ответила на автомате. Мордред смотрел прямо на неё, на её тонкие пальцы, сжимающие угольный карандаш, на солнечный свет, так красиво освещающий её тёмные волосы, на её недовольную мимику, вероятно, от ошибок в расчётах. Когда ей надоело проводить напрасные вычисления, она от злости швырнула карандаш в стену и тут же перевела взгляд на Мордреда, совершенно не ожидая его увидеть. — Давно ты тут стоишь? — растерявшись, спросила Моргана. — Не очень долго, — он слегка улыбнулся ей, считывая доброжелательность в её взгляде. — Я не заметила, как ты вошёл, была очень занята, — неуверенно сказала она и встала со стула, чтобы найти брошенный карандаш.       Моргана почувствовала как невольно её сердце забилось быстрее, так же, как и тогда, когда она, наконец, получила от него ответное письмо. Ей было сложно самой себе признаться, но она с нетерпением ждала его возвращения, а теперь ей хотелось будто бы спрятаться от его взгляда. — Возьми, — он сам поднял с пола угольный карандаш и протянул ей, наблюдая за её непонятным замешательством и отстраненностью. — Спасибо. — Я привёз тебе альбом чертежей и зарисовок Камелота. И если тебе интересно, эскизов портрета твоего брата и невестки. — А Эмрис? Ты общался с ним? Удалось ли что-нибудь узнать? — Да, говорил, — друид тяжело вздохнул. — Он ещё более опасный противник, чем я думал. — Почему? Неужели его сила действительно больше нашей? — Нет, дело не в его силе. Если мы будем вместе — нам технически удастся его победить. — А в чем? — она нахмурилась, всматриваясь в несколько беспокойные глаза Мордреда. — Он под защитой Артура, это и так очевидно, что если с любимым слугой моего брата что-то случится, то Артур не преминет привести армию, чтобы спасти Эмриса. — Я не совсем об этом. Мерлин любит твоего брата. — Да, я это знаю. И что? — она вскинула брови от непонимания его мысли. — Он влюблен в него. Я спрашивал его о службе Артуру, наблюдал за его положением при дворе. У него нет ни денег, ни собственного дома, ни семьи. У него нет ничего, кроме должности слуги, и он уж слишком возвышенно отзывался об Артуре, и если учесть, что он сделал и что делает ради твоего брата, то у меня не осталось никаких сомнений в его нездоровой любви. — Это… странно. Я не слышала о подобном, может быть, на материке так принято, но здесь… — Какая разница где? Люди везде одинаковые. — Это абсурд. — Подумай о том, что только сильное переживание, такое, как любовь, может заставить человека настолько преданно и верно служить врагу. Мерлин прекрасно знает, что сделает с ним Артур, если узнает о колдовстве. И за все десять лет службы Мерлин не извлёк никакой выгоды для себя. С его силой можно было свергнуть Артура и самому стать королем, можно было уничтожить Камелот, но он обыкновенная псина, что вечно плетется за своим хозяином. — Да, — хрипло ответила она и немного отвернулась от друида, чтобы скрыть свои эмоции.       Внезапно её окатила дрожь от необычного осознания и от воспоминаний, всплывающих в голове. Ее дыхание сбилось, и она пыталась себя успокоить, чтобы друид не увидел её слабости. Его мысль действительно объяснила и для нее многие поступки Эмриса, но от этого ей стало только тяжелее. — Леди Моргана, — он осторожно позвал её, увидев как задрожала её рука. — Что с тобой? — С тех пор как ты мне рассказал, кто Мерлин на самом деле, я всё время пыталась понять, почему он пытался убить меня… Ещё до того, как я узнала, что Утер мой отец, ещё до того, как у меня появились желания заполучить трон Камелота себе… — Ты нашла ответ? — мягко спросил друид и подошёл к ней, пытаясь понять её переживания, которые она так редко открывала ему. — Я не знаю. Я была угрозой лишь потому, что открыла в себе дар магии, и Мерлин был готов пойти на всё, чтобы защитить Артура от любого проявления колдовства. Эмрис никогда не думал о том, что можно изменить отношение Артура к магии… — она вдруг резко повернулась к Мордреду, и между ними стало слишком небольшое расстояние, но Моргана не остановила свой монолог, хоть и почувствовала себя вмиг смущенной от такой близости. — Знаешь, я думала, что службу всегда можно перекупить, и что даже с предателями можно договориться на какое-то время. Но как можно договориться с… — Никак. Мы с ним никак не договоримся, — друид смотрел прямо в её растерянные и слезящиеся глаза. — Если даже самые верные слуги сбегают от своего господина в безысходном положении, то Мерлин опасен именно из-за любви к Артуру, и он отдаст свою жизнь, чтобы убить нас. — Это ужасно, — Моргана стерла слёзы и отвернулась от Мордреда, чувствуя странное облегчение от гнёта своих переживаний и откровения перед ним. — Всё разрешимо, — он всё же опешил от чрезмерной близости рядом с ней и сделал пару шагов назад. — Нам просто нужно больше времени, чтобы придумать план. — Наверное, ты прав, — она кивнула головой, поднимая на него взгляд. — А если из хороших новостей, ты в курсе, что сегодня вечером Децим планирует сделать Сифе предложение? — Нет, — она слегка улыбнулась. — Но я знаю, что она ждёт этого уже три недели. — Децим надеется, что ты устроишь общий ужин в честь моего возвращения, и он публично исспросит её руки. — Да, это действительно хоть что-то хорошее. Тогда я дам указания слугам.       Мордред улыбнулся ей и покинул комнату, отчего ей вдруг стало неуютно и неприятно от одиночества. Моргана больше не испытывала к нему никакой злости, даже остатков этого странного переживания не осталось, и страха совершенно никакого не было, даже какое-то приятное ощущение от единения, от общей цели, и от того, что он всё же доказал ей, что полностью на её стороне. Она на мгновение представила, что могла бы рассказать ему о пророчестве, но тут же оставила эту идею. Это было слишком страшно.       Теперь нужно было организовать праздничный ужин. Подобная трапеза была необходима, чтобы развеяться и почувствовать течение жизни, несмотря на тяжёлые обстоятельства и неизвестность будущего. Погода, на удивление, радовала жителей Ишмира теплом и ярким солнцем, не предвещая ничего плохого, и такая благодать успокаивала многих от гнетущих дум и переживаний.       Земля высохла после недавно прошедших дождей, и Кара могла позволить себе лежать на траве внутреннего двора замка столько, сколько ей заблагорассудится. Её глаза были закрыты, и тело наслаждалось солнечными лучами. Сначала она бродила по тренировочному полю, ожидая Моргану, но служанка сообщила ей о прибытии Мордреда и вечернем празднике, тем самым объяснив неявку Верховной жрицы. Каре ничего не оставалось, как попрактиковаться с мечником, и отдыхать, предвкушая вечер. — Ты уже знаешь? — громко спросила Сифа, нависнув над друидкой и загородив солнце. — Что? — полусонно ответила Кара, приподнимая веки. — Мордред вернулся из Камелота и сегодня будет праздник! — А, это. Конечно, я знаю, — она села на траве и с лёгким недовольством посмотрела на подругу. — Я жду этого вечера. Я жду, когда, наконец, Децим сделает мне предложение, — воодушевленно продолжила Сифа и села рядом с подругой. — Да с чего ты взяла, что он вообще на тебе жениться? — презрительно спросила Кара, чувствуя как же Сифа надоела со своей любовью. — Я уверена. — Уверена… — коверкала друидка. — Когда-нибудь ты поймёшь, — юная целительница лишь вздохнула, глядя на подругу. — А у меня есть ещё одна интересная новость для тебя. — И какая же? — Кара искуственно округлила глаза, ожидая очередной замковой сплетни. — Ты знаешь зачем Мордред ездил в Камелот? — Ну… да? — Чтобы следить за колдуном, который служит Артуру, и который принимал участие в нашем истреблении, — серьёзно произнесла Сифа. — Децим рассказал, что они с Морганой хотят ему отомстить, потому что он предатель. Его зовут Мерлин и он личный слуга короля Артура. — Конечно, предатель, — растерянно ответила Кара, удивившись этой информации.       Она чувствовала, как по кровь в ее венах забурлила от злости, от недосказанности Морганы вкупе с осознанием, что какой-то колдун имел смелость убивать своих же и служить врагам. Ей тотчас стало так мерзко и тошно, что она встала с земли, глядя на Сифу с непреодолимой решимостью, смешанной с болью. — Ты знала это? — Нет, — честно говорила друидка. — Я знала лишь то, что есть маг, который служит Артуру… Откуда ты знаешь, что он убивал друидов? — Мордред рассказал это Дециму, — Сифа тоже встала с земли. — Ясно, хорошо, — Кара покачала головой от накатывающихся мыслей и идей. — Всё в порядке? — с беспокойством спросила целительница. — Ты… — Всё хорошо, — отрезала друидка, перебивая подругу. — Не пора ли нам идти? Солнце скоро начнет садиться. — Пойдем.       Кара отвела взгляд от Сифы, бросая его на кладку камней у одной из ишмирских башен, пытаясь успокоить себя и свое недовольство. До этого дня ее никогда не беспокоила жажда отмщения настолько сильно, как сейчас. Ей казалось, что она была готова вмиг убить этого нещадного колдуна, приложившего руку к истреблению их народа. Одна мысль, что такой предатель где-то живёт, и живёт во дворце, в достатке и уважении, сводила Кару с ума. И Моргана ничего не рассказала ей, только совсем немного и то, видимо, ради иллюзии доверия между ними, отчего друидке было обидно. Скопом все эти чувства будто бы сдавливали ее, словно она маленький и ни на что неспособный человек… Но сегодня был праздник, и Кара все же попыталась отложить эти переживания и мысли на какое-то время.       Они вместе с Сифой вошли в церемониальную залу, которую использовали достаточно редко, и увидели, как ее украсили красными и жёлтыми розами. Кара лишь фыркнула, наблюдая за подобным убранством, а Сифа с восхищением рассматривала комнату. — Как же чудно! — воскликнула она, оборачиваясь на друидку. — Да, вероятно, ты права, — пониженным голосом заключила Кара. — Вряд-ли Моргана приказала бы украшать залу ради прибытия Мордреда, эти цветы для тебя и твоей помовки. — Что? Ты правда так думаешь? Ты же говорила обратное буквально… — Правда. Просто иногда хочется осадить тебя с твоей надоедливой болтовней про Децима. — Да ну тебя!       Через треть часа, наконец, собрались все, кроме Децима. Леди Моргана, несмотря на его отсутствие, попросила всех пройти к столу. Сифа продолжала мечтательно рассматривать цветы и наблюдать за суетой слуг, её отец, друид Руадан, беспокойно оглядывался на нее. Он буквально несколько часов назад дал личное согласие римлянину на брак со своей любимой и единственной дочерью. Кара чувствовала себя на этом сборище не в своей тарелке, но оставалась ради приличия и уважения. Она удивлялась спокойному поведению Мордреда, который только днём вернулся из Камелота, где следил за предателем, и украдкой роняла взгляд на Верховную жрицу, что бесконечно носила маску такого же душащего спокойствия. Никакой искренности, и от этого Каре стало ещё противнее здесь находиться.       Когда в залу вошёл Децим, Сифа сдерживала себя как могла, чтобы не броситься ему в объятия и не прокричать «да» на всё помещение. Этот ужин действительно был для нее, она чувствовала все взгляды, направленные на нее, ощущала витающую в воздухе радость и весёлость.       Римлянин улыбнулся и сделал несколько осторожных шагов в сторону возлюбленной и встал рядом с ней. Сифа улыбнулась ему в ответ, и ее дыхание перехватило от ожидания его слов. — Всем в этом замке известна моя сердечная привязанность к женщине, что вылечила меня после тяжёлой лихорадки, что была со мной всё время, ухаживала за мной и скрашивала плохие дни. Я благодарен тебе, Сифа, за спасенную жизнь, за твою доброту и заботу, что ты мне подарила и продолжаешь дарить. Поэтому, — Децим смотрел ей прямо в глаза и в то же время опустился на одно колено, — Я прошу тебя стать моей женой. Чтобы мы вместе делили всю радость и горе, чтобы любили друг друга вечно! — Да! — воскликнула Сифа и встала со стула, чтобы обнять жениха. — Я согласна.       Все захлопали, наблюдая за трогательной церемонией, и несколько саксонских бардов заиграли весёлую мелодию. Моргана взяла один из веночков, сплетенных из ромашек, и надела на голову Сифы, немного улыбнувшись ей в ответ. Целительница крепко обняла её, словно желала поделиться своей неисчерпаемой радостью через прикосновение. — Надеюсь, что ты счастлива, — проговорила Моргана ей на ухо. — Конечно, — она кивнула, отстраняясь от объятий. — Любовь — это замечательное чувство! — Пусть так, — снисходительно ответила ведьма и вернулась на своё место за столом рядом с Руаданом и Мордредом.       Децим пригласил невесту потанцевать, минуя ужин, что начали разносить слуги, и они тут же отправились впляс, наслаждаясь друг другом и грезами о прекрасном будущем. Кара даже не подняла на них глаз, несмотря на свою искреннюю радость за подругу, она чувствовала опустошение и мечтала поскорее уйти. Моргана же, наоборот, понаблюдала за влюбленными, делая несколько глотков вина, а затем повернулась к Мордреду. — Как забавно, что сегодня мы радуемся одной любви, и так сильно презираем другую. — Жизнь состоит из красок, — он вздохнул, не желая вспоминать Эмриса сегодня вечером. — Говорю, как римский художник.       Моргана слегка засмеялась с его высказывания и продолжила пить вино, пытаясь предположить, что их ждёт в будущем и что всё же нужно делать с Эмрисом…