Анклав магической любви

      Мальчишка бежал по лесу, боясь споткнуться о ветки, но всё равно перепрыгивал их, словно они были огнём, в который он так боялся угодить. И не зря он боялся. В то же мгновение они начали обхватывать его ноги, и он с трудом уворачивался от них, не переставая бежать.       Его силы почти иссякли, и Мерлин стремительно приближался к нему, продолжая заколдовывать ветки. Когда мальчишка упал на землю, уставший и изнеможденный, он повернулся к колдуну и посмотрел на него открытым и непонимающим взглядом чистых голубых глаз, напоминающих летнее небо.       Мерлин тоже остановился, но не смягчил свой взор. Его глаза засияли золотом и ветки в один миг захватили мальчишку, сделав его взгляд навеки стеклянным.       Моргана проснулась от щемящей боли в груди. Она задремала днём, чтобы отдохнуть от работы. Было сложно расписать новое распределение караула. Но теперь работа не имела значения.       Это же был Мордред. Он был этим несчастным мальчишкой, за которым гнался Эмрис. От осознания ужаса своего сна, она вскочила с постели и облила себя холодной водой из кувшина. Ее сердце бешено колотилось, отдавая звоном в ушах. Это видение могло означать только одно — смерть.       Сегодня Самайн. Сегодня они должны будут почтить всех мёртвых. Неужели Эмрис узнал про Мордреда? Неужели он собирался убить его так же, как и Моргаузу? Моргана ни за что не позволит ему этого совершить… Он не сможет лишить её самого близкого и любимого человека. Она поспешно оделась, пытаясь успокоить себя и свои мысли. Ей необходимо было поговорить с ним. Сейчас же.       Она вышла из покоев и направилась в его комнату, но на пол пути остановилась. Ведьма чувствовала себя слишком взволнованно, казалось, если она заговорит — её голос будет дрожать. Она старалась успокоить себя, дышала полной грудью, восстанавливая дыхание и сердцебиение. — Моргана, — обратилась к ней Сифа, идущая по коридору. — Я бы хотела поговорить с тобой.       Ведьма подняла на нее беспокойный и немного растерянный взгляд. Они и так не беседовали, будто бы играли в молчанку, с того дня, как поругались и Моргана наказала ее тюремным заключением. Руадан доложил ей, что Сифа осознала свою ошибку, что у нее нет никакой злобы или ненависти по отношению к Верховной жрице, и Моргане этого было достаточно. — Да? — хрипло ответила она, возвращая самообладание. — Я не должна была судить тебя. Это моя ошибка, — вздохнула Сифа. — Я прошу прощения. — Я прощаю. — Моя вера в Христа говорит о любви к ближнему, о любви и уважении. Я неправильно себя вела, я поняла эти слова иначе. Будто бы ближние — это есть только христиане, что узнали истину и веруют в Иисуса. Это не так. Совершенно не так. Я забыла, что мы с тобой едины. Я забыла об этом ненарочно, наверное, потому что мне было страшно… — Почему тебе было страшно? — Из-за Кары. Мы ведь будем сегодня чтить ее память. Мне стало страшно из-за Дэгала, который отправился мстить за неё. Меня испугала жажда мести, и, наверное, пугает до сих пор. — Это не месть. Это война, — сдержанно отвечала Моргана. — Мы воюем за свою свободу, и во время войны не думаешь о любви к ближнему. Рыцари Камелота — те же люди, но они наши враги. Когда жаждут убить тебя, тебе следует убить первым. Не мы начали эту войну. Я думаю, что ты знаешь об этом. — Знаю. Конечно, знаю. Но я размышляла и о других способах, где нет смертей, где нет… — Ты очень наивна, — снисходительно сказала Моргана. — Наивна и юна. В этом нет ничего плохого. — Кара тоже была юной и наивной, но её жизнь… — Я не смогла помочь ей. Это моя вина. Но я могу помочь тебе, позаботиться о тебе, вместо твоего Бога, которого ты выбрала. — Нет. Я боюсь, что мне это не нужно, — нервно сжала губы Сифа. — Что ты хочешь мне сказать? — Я с тобой, потому что это мой долг. Долг перед моим народом. И я верна тебе, — словно заученные реплики проговорила она, глядя Моргане прямо в глаза. — Мне дороги твои слова, — немного улыбнулась ведьма. — Мне нужна твоя помощь с организацией праздника, — резко сменила тему Сифа. — Я не справляюсь одна. — Ладно, — неохотно согласилась Моргана.       Они вместе спустились в церемониальную залу, чтобы проверить готовность слуг к общей вечерней тризне. Ведьма непривычно оглядывалась на стены замка, отвлекая себя от накатывающего на нее страха за Мордреда. Она так и не поговорила с ним, но, возможно, так даже лучше. Она расскажет ему при встрече, сможет предостеречь и будет спокойной, чтобы не выдавать своё чрезмерное переживание.       В зале было практически всё готово. Сифа недооценила свои способности. Она умела должным образом обращаться со слугами; быстро научилась, прожив всего лишь год в ишмирском замке. Последние осенние цветы украшали столы, и Моргана наклонилась к букету, чтобы насладиться прелестным запахом. Сифа отчиталась перед ней, немного сбивчиво, но последовательно и конкретно. Ведьме ничего не оставалось, как похвалить её, и дожидаться скорого вечера.       Она знала, где найти Мордреда. Последние дни он уссиленно тренировал Гили, обучая его магическому бою. Она неспешно прошла на площадку, невольно сжимая кулаки, вспоминая свой сон. На улице было пасмурно, небо укутано серыми тучами без единого просвета солнечных лучей. Видимо, ночью будет снова дождь. Осень брала своё, отнимая последнее тепло.       Моргана увидела его, сражающимся с Гили. Явно не в полную силу, не так, как он сражался с ней. Маг умело уворачивался от атак, но ему недоставало опыта, чтобы нападать. Подобное наблюдение напомнило Кару, когда она инстинктивно боялась чужой магии, боялась непросто защищаться, а атаковать в ответ. Гили был невероятно сосредоточен, считывая каждое движение Мордреда. Он будто бы надеялся на его расторопность, желая ему ошибиться или поддаться, но у друида была другая стратегия — он пытался вынудить мага к открытому нападению, раскрыть в нем его потенциал и силу, что была всё ещё глубоко спрятана из-за прожитых лет в скрытности без практики.       Гили никак не мог выбросить из головы, что сегодня — последний день из тех, что дал ему Эмрис на убийство. Он сражался с друидом, заставляя его по-прежнему быть в его глазах врагом. Врагом, который не заслуживал жизни; врагом, советником, прихворстнем злой и жестокой Морганы. Это уже не были его мысли и чувства, но он был предан своей клятве и обещанию, и ощущал, что словно разрывался на две части. Ему было тяжело дышать и он свалился на землю, но не от усталости от тренировки, а от выбора, что лёг на его плечи. Он не хотел быть предателем.       Мордред подал ему руку и помог подняться, улыбаясь ему. Моргана похлопала, наблюдая за ними, и друид повернулся к ней, так же даря ей свою улыбку. Он был доволен Гили, маг делал большие успехи, и Мордреду пронзала радость, ведь он впервые учил кого-то магии. — Завтра продолжим, — коротко сказал друид, подумав, что не стоит хвалить Гили лишний раз.       А наступит ли для Мордреда это завтра? Гили не знал ответа, как и Моргана, чувствуя в себе смесь страха и злости перед собственным сном. Маг кивнул учителю и поспешил удалиться к себе в покои, чтобы выбрать. Времени для решения у него было совсем мало. — Ты хорошо сражаешься, — проговорила Моргана, подойдя к друиду. — Ты шутишь? — он продолжал улыбаться, радуясь ее вниманию.       У него было слишком хорошее настроение, чтобы специально сдерживать свою радость и настоящие эмоции от Морганы. Мордред чувствовал себя замечательно, и хотел бы разделить с ней это чувство, но практически как всегда увидел в ее прекрасных глазах печаль и неясное ему беспокойство. — Нет. Я не шучу. Я бы тоже хотела с тобой сразиться, только если ты будешь действовать так же, как и с Гили, — проговорила она, подготавливая саму себя к тяжёлой беседе. — Нечестно, — он засмеялся с ее непосредственности. — Ты просто хочешь выиграть. — Нет, я не хочу побеждать тебя, — скомкано сказала она. — Я переживаю за тебя. Я видела сон. Страшный сон. — Какой? — он нахмурился, возвращая себе серьёзность. — Что случится? — Эмрис попытается убить тебя, — на выдохе произнесла она, скрывая взволнованный взгляд в землю. — Нет. Это невозможно. Я всегда чувствую его приближение. Его магия такая же сильная, как и твоя, я всегда смогу почувствовать, если он появится в Ишмире. Это напрасный страх, Моргана. — Нет, не напрасный. Пожалуйста, — она осмелилась взять его за локоть и подняла глаза. — Пожалуйста, будь осторожен. Я попытаюсь тебя защитить, но… — Не стоит, — он резко перебил её. — Я сам смогу защитить себя от Эмриса. Он не смог убить меня, когда я был ребёнком. И сейчас не сможет. — Я видела, что он убил тебя в облике мальчишки. Ты бежал по лесу, он заковал тебя в ветви и лишил жизни. — Это уже невозможно, — мягко сказал друид, пытаясь унять её переживание. — Если он убьёт меня, он окончательно развяжет войну, сделает её открытой. Он не настолько глуп. Это не имеет смысла. — Он ненавидит нас, а ненависть порождает глупость, — она ещё крепче сжала его локоть. — Хорошо, — нежно ответил Мордред, накрывая её руку своей. — Я буду осторожен ради тебя.       Как всегда — холодная, будто бы Моргана состояла из кусочков льда, сплетенных в человека. Из-за льда, который он хотел растопить, чтобы согреть её. Она не холодная, это неправда, лишь её маска и образ; иллюзия, чтобы казаться неуязвимой и сильной. Но она беспокоилась, так отчаянно беспокоилась о нём, что это не могло не растрогать Мордреда. Он был для неё важен. — Сегодня праздник, — она нервно покачала головой и медленно высвободила руку, испугавшись его прикосновения.       Приятного, но обжигающего, будто бы пламя тысячи свечей. Она не могла себе позволить сжать его руку, ощутить его тепло, хотя вспоминала, что они держались за руки, когда он утешал её во время скорби. Там была другая причина, а сейчас слишком откровенно, слишком понятно. Другой знак. — Нужно почтить память наших близких, — продолжил за неё друид.       Он был прав. Она кивнула ему, и они вернулись обратно в замок, наблюдая за тем, как челядь медленно собиралась так же, как и они, отмечать этот праздник. Войдя в церемониальную залу, Моргана сразу же обратила внимание на стоящую подальше от всех Сифу, она внимательно рассматривала комнату, с каким-то непонятным тяжёлым взглядом, пока не заметила, что Моргана уже здесь.       Все собрались за большим столом: все колдуны, отважные саксонские воины, принесшие королеве присягу, некоторые строители и торговцы, что были приглашены Сифой.       Праздник проходил совершенно обычно, казалось, что не было ничего, что выдало бы опасность, но Моргана всё равно ощущала себя скованной и часто оглядывалась на Мордреда, несмотря на то, что сидел рядом с ней, и она могла чувствовать каждое его движение. Он будто бы совершенно не переживал, хоть и это и не было чистой правдой. Все знали, что Моргана — провидица, и нельзя было отмахнуться от ее слов, но в то же время Мордред счёл ее сновидением действительно напрасным предостережением. Эмрис никак не мог достать его в Ишмире.       И только Гили весь день промучался от страха и неясной ненависти, что жаждала вырваться наружу. Была ли она к Мордреду, королеве или Ишмиру в целом, или же к самому себе — маг не знал, и не желал долго рефлексировать на эту тему. Он с осторожностью наблюдал за Мордредом, вслушиваясь в каждое произнесенное им слово, отчаянно закрепляя в памяти его привычные жесты и мимику. А зачем? Он и сам не знал, если убьет его сегодня. Видимо, чтобы вечность вспоминать.       Когда, наконец, Самайн подошёл к концу, несмотря на уличные костры и радость жителей города, Мордред поспешил покинуть церемониальную залу. Он чувствовал себя очень уставшим, и его единственным желанием было выспаться, чтобы завтра обсудить с ведьмой новый караул для стражников, проверить строительство новой башни, обсудить и пересчитать смету по рабам для каменоломни… — Я, наверное, уйду. Этот день вымотал меня, — сказал друид на ухо Моргане. — Это из-за тренировки? — волнительно спросила она, цепляя его за локоть, когда он вставал со стула. — Да, — протянул Мордред и осторожно поднес ее руку к губам и поцеловал тыльную сторону ладони.       В знак глубокого уважения и любви. Даже будучи ужасно уставшим, он желал к ней прикоснуться и не было ничего, кроме формального действия. — Спокойной ночи, леди Моргана, — непривычно ласково для прощания сказал он. — Спокойной ночи, — она немного улыбнулась ему, и проследила за тем, как он уходил, а затем допила свой бокал и вернулась к Руадану и Сифе, рассказывающими какую-то забавную историю из прошлого.       Как только друид покинул залу, его тут же нагнал Децим, пропустивший большую часть праздника. Он был трезв, видимо, не захотел принимать участие в языческой традиции. — Мордред, — он достаточно громко позвал друида, и тот сразу обернулся. — Что? Ты что-то хотел? — с вялым недовольством ответил он. — Я бы хотел помириться. Я устал от нашей ссоры, это невыносимо. Я не могу позволить нам и дальше оставаться такими равнодушными друг к другу, — он вздохнул. — Я прошу прощения за все оскорбления, что нанёс тебе. — Я принимаю твои извинения. — Принимаешь? — Конечно, — он слабо кивнул головой, чувствуя некоторое облегчение от хрупкого перемирия. — Лучше поговорить завтра. — Как хочешь, — римлянин широко улыбнулся.       Мордред спокойно прошел дальше и начал медленно подниматься по лестнице. К счастью Гили, друид не услышал или не придал значения шагам, что были синхроничны, или же сонливость брала вверх, и Мордред даже не ощущал присутствие Гили и его магическую силу.       У мага тряслись колени, ему казалось, что всё пространство вокруг тряслось так же, как и его конечности. Это невыносимое ощущение, что он должен преодолеть, вонзив нож в спину друиду. Он обязан исполнить свой долг.       Но Мордред услышал его шаги и обернулся.       Мгновение.       Гили тотчас кинулся на него с кинжалом. Маг попал куда-то в районе сердца. Он навсегда запомнил звук, когда оружие пронзило ткань, а затем и плоть. Мордред не успел среагировать на атаку Гили и удостоил его лишь непонимающим взглядом в полумраке факелов, а затем упал на пол.       Гили быстро сбежал обратно к себе в покои, не вынимая кинжала.       Децим, будучи и радостным от примирения, смакуя мысли и идеи Сифы о побеге, не успел вернуться обратно в залу. Он оставался за соседним коридорным поворотом и с лёгким беспокойством оглянулся, услышав шум. Шум, который был звуком падающего Мордреда на пол. Римлянин неуверенно выглянул из-за угла и посмотрел в сторону.       Увидев странно лежащего человека он поспешил к нему и с ужасом узнал в нем своего друга из груди которого торчал кинжал.       Децим тяжело задышал и дотронулся до шее Мордреда, пытаясь прощупав пульс. — Прошу тебя, Господи, — прошептал он, на мгновение поднимая глаза в потолок.       Мордред был ещё жив. — Стража! — отчаянно крикнул римлянин, чувствуя слабый пульс друида. — Стража! Кто-нибудь!       На его голос прибежал один из непьяных стражников с праздника. — Да, милорд? — спросил он, восстанавливая дыхание. — Срочно позови леди Моргану, — с натяжением и страхом сказал римлянин. — Слушаюсь.       Децим мучительно опёрся на стену, сдерживая слёзы. Он не мог оторвать взгляда от еле дышащего друида. Это был его верный друг. Единственный друг в этом мире. Ему вмиг стало стыдно за свое согласие Сифе на побег, на все скрытные и крамольные мысли, за предубеждения из-за иной веры… Он мог бесконечно сожалеть и боялся, что теперь будет поздно должно объясниться. Но Мордред же принял его извинения… Принял же… Значит, всё будет в порядке.       Но приближающиеся шаги вывели римлянина из туманного гнёта и вернули его реальному ужасу. — Что произошло? — нетерпеливо спросила Моргана, подбегая к римлянину.       Она мимолётно посмотрела на Децима, а затем перевела взгляд на Мордреда. Казалось, что ужас, страх и неимоверная злость полностью заполонили её зелёные глаза, отравляя их ядом. — Нет! — истошно закричала она, желая приблизиться к друиду. — Нет! — Он ещё дышит, миледи, — ответил стражник, снова проверяя пульс. — Нужно осторожно перенести его. — Отнесите в его покои, — ответил за нее Децим, стараясь быть сдержанным. -И срочно найдите мою жену. Пусть Сифа его осмотрит.       Стражники начали выполнять приказ. Римлянин проследил за ними и крепко сжал Моргану за руку, когда она пыталась кинуться за ними. Она чувствовала, что не было пола у неё под ногами, что стены сжимались и разжимались, коридорные повороты исчезли и появлялись вновь, образуя бесконечный лабиринт, словно она была уже мертва, и этот загробный мир очень жесток.       Он не мог умереть. Ни за что.       Она не смогла его защитить.        Ее сон вновь сбылся. — Моргана, — римлянин громко звал ее, всё крепче сжимая её руку, но она ничего не чувствовала. — Леди Моргана! — Ты его видел? — скрипящим голосом спросила она и резко вырвала руку. — Ты видел убийцу? — Нет, — с напряжением ответил он. — Эмрис, — уверенно заявила она, ощущая в себе новую вспышку ненависти и ярости, что когда-то были у нее после смерти сестры. — Это был Эмрис.