Волки

На следующий день, в субботу, отец уезжает в город. Сириус чуть не забывает попросить его привезти каких-нибудь детективов, обращаясь к нему с просьбой в последний момент. — Почему со мной не поедешь? — спрашивает Орион, надевая шляпу. — Хочу зайти к Хэнскомам, проведать детей. Сириус весь день свободен. Когда он остается в доме один, то решает немного прибраться — у отца обычно нет на это времени, либо он очень устает после вылазок в лес или другой работы, которую ему дают жители, так что по большей части домашние дела лежат на Сириусе. Он не жалуется. Живя здесь, он быстро привык к труду любого рода и научился получать от него удовольствие. Сначала он разбирается со скрипящей дверью своей комнаты, потом перемывает полы, убирает на места разбросанные по всему дому охотничьи принадлежности отца. К полудню выходит на улицу, чтобы постирать одежду, валявшуюся кучей в углу ванной комнаты несколько недель. Приходится стирать вручную — и это, наверное, единственное, к чему Сириус не питает ни малейших положительных эмоций. Но теплый, уже совсем летний воздух и мягкие лучи солнца немного скрашивают это занятие. Он сидит на скамейке, согнувшись, закатав штаны до колен и рубашку до локтей, и возится с бельем в тазу перед собой. Его спина немного побаливает от долгого нахождения в такой позе, поэтому он время от времени выпрямляется, чтобы размяться, и смотрит на цветущую природу вокруг. Сириус любит это место всей душой, даже больше, чем гранитную набережную у своего старого дома в Лондоне, красные крыши домов и узкие шумные переулки. Он всегда чувствовал свою связь с природой больше, чем с городскими стенами, и это было одной из тех вещей, которые позволили ему быстрее освоиться здесь. Просыпаться под звуки птиц и шелест листвы, играющей с ветром, гораздо приятнее, чем под сигналы автомобилей. Даже в холодное время года, когда глазу доступны только снежные холмы и голые черные ветви деревьев, ему здесь хорошо. Сириус снова наклоняется к тазу и принимается отжимать белье, скидывая его прямо на скамейку, рядом с собой. Он смотрит на свои руки, которые со временем немного огрубели от работы, и улыбается себе под нос. Его мать, всегда так тщательно следившая за тем, как выглядит ее семья, пришла бы в ужас. Она учила его пользоваться кремами и обязательно держать ногти ухоженными, и в силу привычки он делает это до сих пор, но новая жизнь за чертой города брала свое. На самом деле он рад, что она приучила его ухаживать за собой в целом не хуже любой девчонки, потому что иначе, он уверен, что позволил бы себе распуститься и не заморачиваться. Новые привычки и обязанности могли съедать с головой, у него больше не было часов и часов праздности, которые являлись неотъемлемой частью дня любого более-менее зажиточного жителя Лондона в их время. Его отец же, напротив, словно почувствовав свободу, теперь всегда ходит с отросшей щетиной на лице, часто грязными от работы руками и в неглаженой одежде. Хотя временами он вспоминал заветы жены, и тогда Сириус заставал его за бритьем или даже выщипыванием бровей. Они переглядывались с усмешками на лицах, и в глазах отца можно было прочитать нежную тоску по Вальбурге, так строго державшую своих мальчиков. Сириус ощущает приятную усталость, пока развешивает одежду сушиться на веревках на заднем дворе дома. Он мимоходом бросает взгляд на густую чащу леса и думает о том, чтобы попытаться как-нибудь отыскать таинственный лесничий дом. Насколько, должно быть, далеко он находится? Можно ли жить достаточно комфортно, когда твой дом стоит в такой глуши? Когда с домашними делами покончено, Сириус отдыхает немного на диване в гостиной, которая по совместительству является также и кухней, и столовой. Потом он готовит себе обед на скорую руку, после чего решает, что готов отправиться к Хэнскомам. Он выискивает в книжном шкафу что-нибудь интересное для Бэна и Алисы, складывает в контейнер немного вяленой оленины для их родителей, чтобы не идти в гости с пустыми руками, и выходит из дома. Хэнскомы живут недалеко — почти по соседству, — поэтому минут через десять Сириус уже оказывается на месте. Двухэтажный каменный особнячок с розовым садом выглядит пустым, но когда он подходит к двери, то слышит за ней шум голосов и детский смех. Он стучит. Ему открывает Франческа — она всегда настаивала на том, чтобы ее называли исключительно по имени, без всяких миссис. Молодая женщина выглядит немного запыхавшейся, а на ее талии повязан передник, на котором виднеются следы от муки. Но она улыбается ему так ярко, словно только его и ждала. — Сириус! — Франческа кладет обе руки ему на плечи, не решаясь обнять, чтобы не испачкать его одежду, и заводит в дом. — Как приятно увидеть тебя! Он здоровается с ней, а затем и с остальной частью семейства, что выглядывают через арку из соседней комнаты. Все они выглядят так, будто весело проводят время, что вскоре подтверждает маленький Бэн, соскакивая со стула, на котором стоял до этого. — Мистер Блэк! — вопит мальчик, подбегая к нему. — Папа научил нас играть в «Пол — это лава». Сам Хэм Хэнском в это время с ногами сидит на диване, дружелюбно смотря в его сторону. — Здравствуй, Сириус, — говорит он, не вставая с места. — Возможно, я покажусь грубым, но не могу поприветствовать тебя как полагается, иначе тогда проиграю этим двум дьяволятам. Сириус улыбается, а мужчина продолжает: — Но, смотри-ка, кажется, Бэн уже проиграл. Алиса, сидящая на столе за диваном, хихикает. Бэн не обращает на это внимания; кажется, его больше привлекают книги в руках Сириуса. Блэк вспоминает о том, что пришел не с пустыми руками, и в первую очередь протягивает контейнер хозяйке. — Что тут у нас, — Франческа открывает крышку и вдыхает запах мяса. — Оленина, полагаю? — Так точно, — отвечает Сириус и проходит в просторную гостиную. Он садится на стул, на котором до этого стоял Бэн, и дети тут же оказываются по бокам от него. — А это вам. Сириус протягивает им книги — «Алису в стране чудес» для Алисы (девочка, когда узнала о том, что есть книжка, героиня которой названа ее именем, только и мечтала, что прочитать ее) и букварь для Бэна (Сириус давно перестал задаваться вопросами о причинах тех или иных пристрастий детей). Алиса скромно лепечет «спасибо», а Бэн благоговейно отходит в сторону и принимается с искренним наслаждением смотреть на разные цветные буквы на страницах. После короткого светского разговора с мистером Хэнскомом Сириус обращается к детям, рассевшимся на диване и рассматривающим свои подарки. — Вижу, вы больше не болеете. — Алиса еще шмыгает носом, — деятельно заявляет Бэн. — Неправда, — возражает девочка и тут же шмыгает. — Со следующей недели уже будут ходить к тебе на занятия, — улыбается мистер Хэнском. Сириус проводит в доме Хэнскомов несколько часов, помогая Алисе читать новую книгу и болтая с как всегда разговорчивым и активным Бэном. В начале шестого Франческа зовет всех на ужин. За рыбой и картофельным салатом они беседуют о домашних заботах, библиотеке, школе. Под конец родители отправляют детей в свою комнату, чему Бэн сначала противится, желая посидеть со всеми еще немного, но Алиса быстро увлекает его за собой, что-то прошептав ему на ухо. Когда за столом остаются только взрослые, мистер Хэнском достает сигару, и Франческа недовольно ворчит на него, вставая, чтобы открыть окно. Запахи начала лета и роз из сада врываются в дом. Они продолжают прерванный разговор о работе мистера Хэнскома, а потом плавно переходят на отца Сириуса. Ни с того ни с сего Франческа спрашивает: — Не считаешь, что твоему отцу впору задуматься о новой жене? — Она кокетливо подмигивает. Вопрос заставляет Сириуса немного смутиться. — Ты ничего не подумай, просто он так долго один. — Я тебя умоляю, Фрэнни, — закатывает глаза Хэм. — Что? — улыбается она. — Почему все так реагируют, когда речь заходит о любви? — Думаю, он до сих пор скучает по матери, — говорит Сириус, подпирая подборок рукой. — Могу его понять. — Но ничего не лечит старые раны лучше, чем новые чувства, разве нет? — Думаю, это не та тема, которую следует обсуждать с Сириусом, — говорит мистер Хэнском. — Но он может стать хорошим союзником в этом деле, — продолжала улыбаться женщина. — У меня как раз есть кое-кто на примете. Сириус смущается еще больше, опуская взгляд. Франческа звонко смеется и дружелюбно поднимает руки в сдающемся жесте. — Ладно, ладно, — говорит она. — Но имей в виду, Сириус, что некая Лидия Голдинг — тоже, между прочим, вдова, я напоминаю — могла бы стать неплохой партией для твоего отца. — Кажется, ее дочь уже имеет некоторые виды на самого Сириуса, — вдруг хмыкает мистер Хэнском, переводя взгляд на него. — Было бы неловко заниматься сводничеством в таком случае. — Неужели маленькая мисс Зоуи влюбилась в нашего библиотекаря? — усмехается Франческа, что заставляет Сириуса усмехнуться в ответ. — Это Ирма, — произносит он, на секунду пряча лицо в ладони. — Как интересно, — Франческа приосанивается. — Почему я ничего об этом не знаю? Сириус откидывается на спинку стула и складывает руки на коленях. Он и не думал, что интерес Ирмы к нему так заметен, что даже Хэм Хэнском почему-то в курсе. Ему не нравится, в какую степь заходит их беседа, но ничего не поделаешь — Франческа любит сплетни и любовные романы. — Я как-то не придаю этому большого значения. — Отчего же? — искренне удивляется женщина. — Кажется, я видела вас несколько раз вместе. — Да, мы общаемся. Но не очень часто. — Неужели она тебе не нравится? Сириус жует губу. — Она хороший друг. Франческа сдувается, почти разочарованно смотря на него. Мистер Хэнском издает смешок, сбрасывая пепел с конца сигары. — Эх вы, Блэки, — вздыхает женщина. — Такие дамы находятся вокруг вас, а вы... Сириус улыбается, качая головой. Мистер Хэнском затягивается, выдыхает дым и переводит разговор в несколько иное русло. — Когда твой отец собирается на следующую охоту? Я бы хотел кое-что попросить у него. Сириус мысленно прикидывает, что говорил ему отец об этом. — Возможно, в следующие выходные, если планы не поменяются. Мистер Хэнском удовлетворенно кивает. Вдруг Сириус решает, что будет уместно задать сейчас вопрос, который крутился в голове все это время, пока он находился у Хэнскомов. В конце концов, они с самого рождения живут здесь, и наверняка нет ничего, что прошло бы мимо них. — Вы случайно не знаете некоего Римуса Люпина? Он предполагал, что это не будет увлекательной темой для Хэнскомов, но все равно немного удивляется быстро сменившейся атмосфере. Франческа резко втягивает носом воздух. Хэм хмурится, смотря на него. — Что, снова объявился? — ровным тоном спрашивает мужчина. — Заходил вчера в библиотеку. Франческа поджимает губы. — Не могу сказать ничего конкретного, — начинает она, — но он не тот, с кем стоит связываться. Мистер Хэнском кивает, смотря мимо Сириуса. — Но почему? Супруги переглядываются. — Ходит легенда... — Не забивай парню голову сказками, — перебивает мистер Хэнском жену, после чего обращается к Сириусу: — Ты знаешь, что у нас, вообще-то, есть лесник? — Да. — Так вот. Это его отец. Пропащий человек и пьяница. Никогда даже нельзя сказать, жив он или уже мертв. Только подумаешь, что, должно быть, пришло его время, как кто-нибудь скажет, что видел его где-то на окраинах. И сын у него такой же. — Пьяница? — неуверенно произносит Сириус. — Нет. Но тоже выглядит и ведет себя весьма неоднозначно. Пропадает где-то, иногда годами, а когда появляется, то обходит всех стороной, ни с кем не заговаривает. И взгляд у него недобрый, дикий. Только детей на ночь пугать. Сириус облокачивается о стол, задумчиво смотря на пустую тарелку перед собой. Справедливости ради, он не заметил, что Римус выглядит так, что им можно пугать детей, какие бы там у него ни были глаза, или его внешний вид, или еще что-нибудь. Это никак не объясняет для него причину такой неприязни к парню. — Вы сказали, годами... — он подает голос спустя несколько минут. — Сколько ему вообще? — Да кто знает, — отмахивается Франческа. — Сама лично видела его только два раза — восемь и шесть лет назад. Может, ему лет за тридцать уже. — Он выглядит довольно молодо. — Ну, некоторые говорят, что он вообще не меняется, — добавляет женщина. — Хорошие гены? — предполагает Сириус, и Франческа фыркает. — Как же, хорошие. На этом Сириус решает больше ничего не спрашивать у них про Римуса. Вскоре Франческа поднимается, чтобы убрать со стола, а мистер Хэнском предлагает ему выйти на улицу. Они встают на крыльце и говорят о том, что мужчина хотел бы попросить у его отца принести им со следующей охоты какую-нибудь птицу, о планах следующих занятий детей и об их успехах, и на этом расстаются. Когда мужчина уходит в дом, Франческа выходит на мгновение и прощается с ним, на этот раз обнимая. Домой Сириус возвращается в противоречивых чувствах. На улице уже начинает смеркаться, но его отец еще не вернулся из города. Сириус ставит пластинку и включает проигрыватель. Негромкие звуки музыки наполняют нижний этаж дома, пока он готовит ужин для отца, полностью погрузившись в свои мысли. Он не сразу замечает, как случайно ранит указательный палец ножом, останавливаясь, только когда видит собирающуюся на сгибе сустава кровь. Он без единого звука идет к раковине, промывает ранку и заклеивает ее пластырем, который находит в аптечке в шкафчике наверху. Сириус даже перестает обращать внимание на музыку, пока продолжает нарезать овощи. Пластырь неприятно трется о его кожу, когда он сгибает палец. Отец появляется дома спустя десять минут после того, как ужин готов. Он отдает Сириусу книги, благодарит за еду и садится за стол. Сириус желает ему доброй ночи и поднимается в свою комнату. Обычно перед сном он переодевается в пижамные штаны, умывает лицо, расчесывает волосы и увлажняет руки кремом. Но после вечернего разговора в доме Хэнскомов он чувствует себя странно обессиленным, поэтому просто стаскивает покрывало с кровати и ложится, как есть, под одеяло. Книга на его прикроватной тумбочке одиноко лежит, позабытая уже во второй раз за последние дни. Его окно приоткрыто, и время от времени он слышит голоса ночных птиц. Они не приносят ему привычного успокоения. Он переворачивается на бок и поджимает под себя ноги. Вот, что он знает о Римусе Люпине на данный момент: парень, неопределенного возраста, с желтыми глазами и в потрепанной одежде, живет с отцом в лесу, в деревне практически не появляется. Жители по какой-то причине его недолюбливают (честно, плохая репутация родителя и их субъективное нелестное восприятие Сириуса не убеждают), знают о нем немногим больше, чем сам Сириус. Любит читать детективы. Сириус снова переворачивается и ложится на спину. Хорошо. Возможно, ему просто нужно смириться с этим и не забивать себе голову. Судя по всему, как Римус появился, так он и исчезнет. Просто странный парень, который не стоит его внимания. Но почему-то Сириус не может просто выкинуть его из головы. Он не показался ему таким уж отталкивающим и неприятным. Даже, возможно, наоборот. Он казался ему интересным. Может, есть какая-то история, о которой Сириусу ничего не говорят. Но тогда ему хотелось бы узнать, что это за история. Он действительно не заметил в Римусе ничего, что могло бы вызвать такое отторжение. Да, он был неоднозначным, но разве это является чем-то плохим? Он встречал много неоднозначных людей в своей жизни — не всем же быть такими простыми, как он или его отец, или миссис Уизли, или семья Хэнскомов. Может, все дело действительно только в его отце. Сириус знает, что это такое, когда о тебе судят по поступкам твоих родителей. И бывает, что эти поступки трактуются неправильно. Тогда ему остается только одно. Самому расспросить Римуса обо всем, если представится возможность.