Волки

Никакие волки следующие пару недель, после случая с собакой Кэрроу, в деревне больше не объявляются, и Сириус почти забывает об этом, однако его отец старается держать ухо востро. Он, конечно, решает, что то был просто изголодавшийся волк, по нужде вышедший к людям, но не теряет бдительности. В остальном жизнь идет своим чередом. Сириус все же заходит однажды к Голдингам, и Ирма признается ему, что не ожидала, что он действительно придет. По какой-то причине это вселяет в нее чуточку надежды на то, что она ему небезразлична — это видно по взглядам, которые она бросает на него, — и Сириус снова попадает в ситуацию, когда не знает, что делать. В какой-то момент, когда они сидят на качелях во дворе ее дома, он думает дать Ирме четко понять, что она не интересует его как девушка, но так и не решается этого сделать, потому что она сама никогда откровенно не говорила ему о своих чувствах. Сириус ругает себя за нерешительность, но в конце концов, он всегда был таким, немного неуверенным и легко смущающимся, и ничто не могло этого изменить. Памятуя о том, что сказала ему Франческа за ужином, он невольно присматривается к матери Ирмы, пытаясь понять, что чувствует насчет нее и своего отца вместе. Он несколько раз заговаривает с женщиной об Орионе, намекая на возможную симпатию, но она не подает никаких признаков того, что сколько-нибудь заинтересована. Хотя не то чтобы Сириус в этом так уж силен. В конце концов, он просто решает оставить это странное сводничество и не выставлять себя дураком. Он продолжает учить детей читать и начинает заниматься с Зоуи каллиграфией, чтобы выправить ее корявый и пляшущий почерк, к которому строго придираются учителя в школе. Мальчик Хопкинсов, с которым они учились читать весь год, наконец заканчивает свои занятия у него, и для Сириуса он становится седьмым ребенком, которого он полностью обучил чтению. Его берет гордость; Сириус никогда не испытывал желания быть кем-то вроде учителя, но успехи его учеников действительно приносят ему большую, не похожую ни на что радость. — У Рона лет до десяти были проблемы с чтением, — делится с ним миссис Уизли, когда в библиотеке на какое-то время становится пусто и они решают пообедать вдвоем. — Но он рос очень умным мальчиком, просто непоседливым. Ему было гораздо интереснее бегать по деревне с близнецами. Уж они-то действительно обучали его полезным навыкам: кидаться камнями в бутылки да ползать по деревьям. — Она добродушно закатывает глаза. Миссис Уизли уже не раз рассказывала ему об этом, но он не возражает. Женщина любит поговорить о своих детях, которые навещают ее только два или три раза в год — старшие заняты работой, двое из них уже обзавелись собственными семьями, а младшие Рон и Джинни учатся в университете и приезжают только на каникулах. Приезд Рона ожидается в августе. Они сидят в соседней комнате, чтобы Сириус мог вовремя услышать, если кто-то зайдет в библиотеку. День выдается солнечный, и от этого помещение быстро нагревается. Миссис Уизли встает, чтобы пошире раскрыть окна, и в этот момент раздается скрип открывающейся входной двери. Сириус быстро допивает остатки чая и идет на звук. Это Римус. Сириус на мгновение застывает. Неопределенное беспокойство сковывает его, но он быстро берет себя в руки и здоровается с парнем. Тот, прежде чем кивнуть в ответ, вскользь оглядывает библиотеку, словно проверяя, находится ли в ней кто-нибудь еще. — В доме только я и миссис Уизли, — решает уточнить Сириус. И, словно на зов своего имени, женщина выходит из соседней комнаты и встает рядом с ним. Она не удерживается и тихо охает, когда видит Римуса. Сириус успевает почувствовать краткое раздражение из-за того, как каждый, кажется, имеет привычку реагировать на парня только подобным образом, но, к его удивлению, она, хоть и явно через силу, улыбается и тоже приветствует его. Римус хмурится, словно не знает, как вести себя в такой ситуации, но миссис Уизли не обращает на это внимания и спешит подняться к себе наверх, бормоча что-то про усталость. — Я начинаю думать, что ты беглый серийный убийца, — говорит Сириус, скорее, самому себе, когда садится за свой стол и открывает тетрадь, чтобы принять книги, что парень принес собой. — Я мог бы, — усмехается Римус, и Сириус поднимает на него глаза. Римус спокойно смотрит в ответ. Секунду спустя Сириус отводит взгляд и берет книги, осматривая их на предмет повреждений. Когда он убеждается, что все в порядке, то вычеркивает имя Люпина из тетради и закрывает ее. Ему хочется задать так много вопросов, но он молчит, не зная, как подступиться к парню. Он закусывает внутреннюю сторону щеки и нервно стучит один раз пальцами по столу. Мизинец, безымянный, средний, указательный, большой. Римус все еще стоит над ним. — Я так понимаю, что больше детективов у тебя нет? — спрашивает он, опираясь ладонями о столешницу. Ему приходится немного нагнуться. — На самом деле есть. — Сириус снова смотрит на него. — Попросил отца привезти несколько. Будешь смотреть? — Да. Сириус поднимается и уходит в тот же дальний конец библиотеки, где на полках до этого стояла Агата Кристи. Римус идет за ним. Блэк кладет принесенные им книги на место, а затем достает новые, поочередно передавая их Римусу, пока у того в руках не набирается стопка из десяти книг. Парень и бровью не ведет. — Честертона я уже читал, — только говорит он, разглядывая корешки новых, еще не успевших истрепаться временем изданий. — Что ж, ты не оставил запись в книге жалоб и предложений. Римус посылает ему однобокую улыбку, смахивая наклоном головы волосы, спавшие на лоб. — А я мог бы попросить что-то конкретное? Сириус обдумывает это. Вообще-то никто никогда не высказывал свои пожелания на этот счет, люди просто читали то, что есть. Да и у них с отцом нет столько денег, чтобы ездить за дополнительной литературой каждый раз. Для этого существуют магазины в городе. То, что его отец привез детективы две недели назад, было только одноразовой акцией, вложением в будущее. Промахом, на который ему невольно указал Римус. Но Сириус может иногда привозить ему что-то, раз в месяц, например. Дарит же он детям книги время от времени. И Римус явно не из зажиточной семьи, которая может позволить себе такое удовольствие, как покупка книг. Есть ли у самого парня работа? Где он читал до того, как Сириус организовал здесь библиотеку? Снова вопросы. Он мог бы уже дать Римусу анкету. Имя, возраст, семейное положение, место работы, как ты живешь в лесу, действительно ли твой отец такой, как о нем говорят, кто еще есть в твоей семье, где ты пропадаешь годами, почему люди плохо относятся к тебе, где ты получил свой шрам, какой твой любимый автор, что ты читаешь помимо детективов, почему ты так прочно засел в моей голове. — Не хочешь показать мне, куда я могу положить книги, чтобы посмотреть их, пока ты думаешь? Сириус вздрагивает, когда слышит голос Римуса. Оу. — Прости. — Он берет несколько книг сверху, чтобы помочь. — Пойдем в читальный зал. — Прямо зал? — усмехается Римус за его спиной, пока они идут. — Ну, скорее, пара столов за стеллажами, — исправляется Сириус, и его губы невольно растягиваются в улыбке. Когда они раскладывают книги, Сириус садится напротив, наблюдая за тем, как Римус внимательно изучает каждое издание. Он замечает, что тот каждый раз начинает с выходных данных, оглавления, аннотации и предисловия, если таковое имеется. Время от времени Римус почти любовно проводит пальцами по страницам. — Если хочешь, я могу раз в месяц брать для тебя книги, которые попросишь, — все-таки решает Сириус. Римус задерживает свою ладонь на развороте «Собаки Баскервилей» и поднимает на него глаза. — Я шутил. Боюсь, я не смогу платить тебе за них. — Просто оставляй их в библиотеке, когда прочитаешь, и мы будем в расчете. Римус дергает бровью и отводит взгляд в сторону, как бы раздумывая над ответом. — Посмотрим, — только говорит он и возвращается к книгам. В конце концов, Римус выбирает себе два детектива Уилки Коллинза, говоря, что остальное возьмет почитать потом. Это поселяет странную надежду в Сириусе, что парень будет еще какое-то время приходить сюда. Пока он собирает оставшиеся книги, чтобы их унести позже, то пытается придумать причину, по которой Римус сможет задержаться, и, возможно, тогда Сириус найдет предлог, чтобы задать хотя бы один из вороха интересующих его вопросов. Но ничего так и не приходит на ум. Когда он записывает Римуса в тетрадь, парень благодарит его за книги и уходит, оставляя после себя одно лишь непонятное чувство разочарования в груди Сириуса. Миссис Уизли спускается только под конец его рабочего дня. Сириус расставляет последние книги по местам и задвигает стулья под столы. Женщина подходит к нему. — Хорошо прошел день? — Да. — Он улыбается ей. Она улыбается в ответ. Когда они прощаются у выхода, миссис Уизли спрашивает: — Давно Римус стал приходить сюда? Сириус успевает сделать шаг на улицу, когда слышит вопрос. Он оборачивается; порог отделяет их друг от друга, запах старых книг из дома смешивается с запахами травы и цветов во дворе. Миссис Уизли выглядит непривычно уставшей, тень сумрака появляется на ее лице, будто не она улыбалась ему только что. Это совсем не похоже на то, какой была женщина несколько часов назад, когда они обедали. — С конца мая. Сегодня он был здесь во второй раз. — И он... с ним все хорошо? Этот вопрос удивляет Сириуса. — Наверное? Мы с ним много не разговариваем. Миссис Уизли делает шаг вперед и облокачивается о дверной проем, складывая руки на груди. Пальцы одной руки принимаются теребить нитку, торчащую из рукава ее простого платья. Она, вероятно, хочет сказать что-то еще, но ни через минуту, ни через две ничего не произносит. Сириус думает, что оставь он ее так, то она бы не заметила его ухода. Но вместо этого он решает прервать молчание сам. — Вы хорошо его знаете? — Как и все в этой деревне, — моментально отвечает женщина. — Совсем нет. — Я заметил, что его здесь не любят. — Это правда. Римус... отличается. И я бы не сказала, что мне по душе иметь с ним дело, но ко всему прочему мне очень жалко этого мальчика, — миссис Уизли поворачивает голову и обращает взгляд к Сириусу. — С таким отцом, как у него, вряд ли приходится рассчитывать на хорошую жизнь. Мой Билл водился с ним, знаешь? Не то чтобы они были большими друзьями, но какое-то время общались, пока Римус снова не исчез. — Когда это было? — Сириус не может удержаться от того, чтобы не перебить ее. Очередная новая информация. — Чуть больше десяти лет назад. Биллу как раз исполнилось восемнадцать, и он готовился уехать в Лондон, поступать на адвоката. Я спрашивала, почему он так прицепился к этому Римусу, но Билл говорил только, что он пытается выяснить побольше о нем, чтобы помочь — он, кажется, считал, что Римуса держат в заложниках или вроде того, — усмехнулась она. — Что он не может из-за отца просто уйти из дома, чтобы начать нормальную жизнь. Но, кажется, тот не особенно нуждается в какой-либо помощи. — А вы... думаете, ему действительно нужна помощь? — Я не знаю, Сириус. Выглядит так, будто нужна, но ведет себя совершенно иначе. Я стараюсь в это не влезать. Он уже не маленький ребенок, который не может постоять за себя. Если такая жизнь — его выбор, то пускай. И я бы посоветовала тебе тоже не ввязываться. — С чего вы решили, что мне хочется, — почему-то принялся обороняться Сириус. — Неизвестное всегда привлекает. Ты слышал раньше о нем хоть что-нибудь? — Нет. — Вот именно. Он скоро пропадет, будто и не было. Нет смысла говорить о нем. Ничего хорошего все равно от него не жди. — А он делал что-то плохое? — Сириус чувствует, что наконец задает правильный вопрос. Однако миссис Уизли вздрагивает, переставая мучить нитку от рукава платья, и ничего не отвечает ему. Она вздыхает и неопределенно поводит плечами, а затем мотает головой и поспешно уходит в дом, закрывая перед Сириусом дверь. Сириус испытывает внезапное желание завыть. И как, прикажете, ему не ввязываться во что-то настолько неизвестное? Римус по-прежнему не кажется ему отталкивающим, пугающим или каким угодно еще, каким он представляется местным жителям. Может, Сириусу тоже нужно прожить здесь много лет и несколько встреч с Римусом, чтобы понять? Он жалеет о том, что никогда не встречал Билла Уизли. Видел мельком только. Было бы очень кстати, если бы тот в скором времени решил навестить мать. Похоже, Билл единственный, кто так же, как и Сириус, не видит ничего ужасного в Римусе. Возможно, он смог разузнать о парне чуть больше остальных. Было бы хорошим решением попросить у миссис Уизли номер телефона ее сына или адрес, куда бы он смог прислать письмо? Но Римус здесь. Он здесь, и он не собирается, насколько может судить Сириус, пропадать в ближайшее время. В следующий раз Сириус должен разговорить его. Хорошо бы знать, как. Сириус решает навестить Фрэнка Лонгботтома, чтобы тот отвлек его всякими своими христианскими разговорами. И, может, угостил бы кровью Иисуса, или что там у него было. Дорога от библиотеки до небольшой старой церквушки не занимает много времени — здание стоит в том же конце деревни, расположившись посреди просторного двора, одна половина которого была отдана под кладбище, а другая — под грядки, где выращиваются овощи. В качестве домашнего животного у Фрэнка есть молодая козочка, которую он купил вместо сторожевого пса пару лет назад, потому что даже не дошел до вольера с собаками, когда увидел ее, совсем еще малышку, которая резво перебирала своими тонкими кривыми ножками, бегая по загону. Религия религией, а назвал Фрэнк ее Лилит. И сейчас Лилит стала первым живым существом, что встретило его у калитки. Она громко заблеяла и сделала несколько прыжков вокруг него, прежде чем ткнуться своим розовым носом в его ладонь. Сириус с улыбкой погладил ее по голове. Чугунные двери церкви раскрываются, и в них показывается Фрэнк, видимо, обеспокоившийся шумом во дворе. Но когда он видит Сириуса, складка между его темных густых бровей разглаживается, а лицо принимает привычное добродушное выражение. — Помолиться пришел или покаяться? — улыбается он. — Навестить старого друга, скорее всего. Фрэнк вздыхает и качает головой, но продолжает улыбаться. Может, у церковнослужителей какая-то миссия обратить в свою веру как можно больше людей, чтобы в конце жизни получить Просветление или еще что, но Сириуса не так легко переманить на эту сторону; он дастся в их руки, только когда бог действительно сделает что-то стоящее. Или хотя бы просто покажет себя. Не такое уж и сложное дело для «всемогущего». Лонгботтом приветственно протягивает руки и сжимает плечи Сириуса, когда он подходит. — Не против, если посидим во дворе? — спрашивает Фрэнк, на что Сириус кивает. — Тогда подожди меня минуту. На этом он разворачивается и исчезает за дверями. Сириус спускается по ступеням обратно и направляется к беседке в той части двора, где выращивают овощи. За ним следует общительная Лилит, всего в шаге от него. Сириус усаживается, и козочка кладет морду на его колени. Если Фрэнк хотел завести собаку, что ж, в каком-то роде он ее завел. Пока Сириус чешет Лилит за ухом, Фрэнк возвращается. В его руках бутылка вина, два фужера и тарелка с нарезанными сырами и мясом. Он ставит все это на столик посередине беседки и усаживается напротив. — Ты самый приятный священник из всех, что я встречал, — говорит Сириус ему, уже не в первый раз. — Что, тяжелое детство? — тоже не в первый раз спрашивает Фрэнк со смешком. Но впервые Сириус решает не отмахиваться от этого, с улыбкой на губах и беспечным наклоном головы. Он ждет, пока Фрэнк наполнит бокалы красным вином, а потом делится маленькой частью своей старой жизни. — У меня было хорошее детство, если честно. Фрэнк не подает виду, но Сириус знает, что тот уже навострил уши, и продолжает: — Только мама хотела вырастить из меня какого-то благочестивого герцога, не меньше. Пыталась приучить к церкви, но не потому, что я обязательно должен был стать верующим, а чтобы представительно выглядел в глазах соседей. Это считается богохульством? — Много, думаешь, людей посещают церковь только по соображениям веры? — усмехается Фрэнк, поводя одной бровью вверх. — Нужно особое свойство души, чтобы быть истинно верующим, и к вере часто приходится идти, иногда не самыми легкими и короткими путями. — Значит, у меня нет особого свойства души. Выпьем за это? — Вот это уже больше похоже на богохульство. — Тем не менее Фрэнк улыбается, протягивая к нему свой бокал. — Но я не оставляю надежды на твой счет. — Конечно. — Сириус закатывает глаза и отпивает вино. — Ну, ты, дьяволица, — шикает Лонгботтом на козу, которая принимается жевать его светлую рясу, пока они разговаривают. — Друга тебе что ли завести? — Что не заведешь? — Так ведь тогда можно и целое стадо купить. — Фрэнк безуспешно подталкивает Лилит к Сириусу. — Превращусь из священника в козовода. — Я слышал, козы куда лучше ведут себя, когда живут среди своих. — Это верно. Но если проводить с ней много времени, то все должно быть в порядке. Думаю, я справляюсь, а? — усмехается он. — Просто вредничает иногда девочка. Ну, а кто не вредничает? Лилит делает вид, что уходит к Сириусу, но спустя время все равно возвращается к рясе священника. Сириус делает вид, что не замечает этого, пока Фрэнк продолжает говорить про коз.