Волки

Несмотря на то, что лето в самом разгаре, занятий у Сириуса не становится меньше, и он не знает, где тут заканчивается искренний интерес детей и начинается строгое слово родителей. — Мама рассказала мне историю про Маленького принца, — говорит Зоуи, с важным видом расхаживая между столами. — Мы можем почитать его? Сириус поднимает одну бровь, удивленный ее просьбе: недавно Бэн и Алиса попросили его о том же самом. — А с тобой был кто-то еще, когда мама рассказывала тебе эту историю? — Да. — Зоуи садится сначала на один стул, но тут же спрыгивает с него и забирается на другой. — Тетя Франческа с Бэном и Алисой. Сириус не может удержаться от тихого смешка на «тетю Франческу». Вряд ли сама Франческа просила Зоуи называть ее так. Он оглядывается на часы, которые показывают половину двенадцатого, и думает, может ли он провести занятие сразу для троих детей. По крайней мере, они ладят между собой. Но до прихода Хэнскомов еще целый час. — Как ты смотришь на то, чтобы начать читать «Маленького принца» вместе с ними? Зоуи задумчиво нахмуривается и следит за оставленным кем-то еще с прошлого дня карандашом, который она катает по столу. Сириус подходит к ней и усаживается на соседний стул. — Только если я начну первая, — говорит она, поворачиваясь, и не успевает поймать карандаш — не встретив никакой преграды на обратном пути, он свободно продолжает катиться, пока не ударяется об пол и исчезает где-то внизу. — Конечно. — Сириус хочет наклониться за карандашом, но Зоуи раньше него успевает соскользнуть на пол и забирается под стол. После пары шорохов она подозрительно притихает. — А мы можем читать здесь? — вдруг спрашивает Зоуи, когда Сириус наклоняется, чтобы посмотреть, как там у нее дела. — Не думаю, что под столом достаточно света. — Мне светло, — возражает Зоуи. Она устраивается поудобнее, облокачиваясь о заднюю стенку стола, вытягивая ноги перед собой, и смотрит большими зелеными глазами на Сириуса. Он не успевает понять, в какой момент начинает серьезно раздумывать над этим, пока не опускается на колени. Зоуи заговорщически улыбается, глядя на него снизу-вверх. — Я здесь не помещусь, — неуверенно произносит Сириус. — Вы не такой уж и большой. — О. — Сириус не уверен, обижает его это замечание или нет. — Я подвинусь, — говорит Зоуи и отсаживается в угол. Сириус вздыхает и нагибается, чтобы не задеть столешницу головой. Зоуи смеется, пока он неловко пытается уместить руки и ноги, но в конце концов у него это получается. Он садится в другой угол и немного съезжает вниз, чтобы выпрямить шею, и сгибает колени перед собой. Сириус уверен, что не сможет просидеть в таком положении долго, а если сюда забьются еще двое детей, то он поместится под стол, в лучшем случае, только наполовину. Но, кажется, он уже принял решение. В конце концов, это не школа, Зоуи, Бэн и Алиса — дети, а Римус недавно напомнил ему о том, как бывает полезно просто расслабиться и сделать что-то непривычное. — Мы будем читать под столом! — победно вскрикивает девочка и хлопает в ладоши. Сириус улыбается ей. — Только придется подождать остальных. Чем бы ты хотела заняться в это время? — Я видела, как вы рисуете. Я тоже хочу. Следующий час они проводят за рисованием. Сначала Сириус просто дает Зоуи листы бумаги и несколько цветных карандашей в связке — их немного, но девочка остается довольной. Но когда он отходит, она с искренним удивлением спрашивает, куда он идет, и заставляет сесть рядом и порисовать вместе с ней. Под конец это превращается в восторженные возгласы Зоуи над его быстрыми, ничем не примечательными скетчами и просьбы нарисовать для нее цветы, деревья, собаку, лодку, аквариум с рыбками. С каждым разом он старается все больше, полностью вовлекаясь в процесс, что даже забывает в какой-то момент, что находится не один. Когда он откладывает зеленый карандаш и придирчиво осматривает чешую рыб, словно это не рисунок для маленькой девочки, а полноценная картина на выставку, над его плечом раздается громкое «Ого!», отчего он вздрагивает. — Как настоящие! — Зоуи выхватывает рисунок у него из рук и принимается внимательно рассматривать. Сириус хмыкает и смотрит на разбросанные по столу листы бумаги и карандаши. Он умеет рисовать, конечно; раньше он хотел связать с этим свою жизнь тем или иным образом. Он учился на факультете искусств и горел этим так сильно, что даже его мать, желавшая для него другого будущего, ничего не сказала против, когда он протянул ей в один день бумаги о зачислении. Но потом ему стало не до этого, и все, что выходило из-под его руки последние пять лет — каракули на полях тетрадей. Техника за отсутствием практики ожидаемо пострадала, но руки все еще помнили. Для Сириуса это становится своего рода откровением, словно его художественные способности были частью позабытого сна, а теперь оказалось, что они существуют на самом деле. Он вспоминает о тенях на щеках Римуса, что оставляли его ресницы в тот солнечный день, когда они вдвоем лежали на траве, и берет еще один лист бумаги. Стараясь воспроизвести в памяти картинку максимально точно, он набрасывает контуры и определяет место, откуда падали солнечные лучи; потом стирает и перерисовывает несколько раз заново. Все это не то, но он во что бы то ни стало хочет добиться наибольшей схожести с оригиналом. Римуса нельзя нарисовать кое-как. Смяв лист, Сириус отбрасывает его в сторону и берет другой. Только он обозначает положение головы и рук, как в библиотеку заходят. Он поворачивается только тогда, когда Зоуи здоровается с кем-то и, отодвинув стул так, что он скрипит по полу, выскакивает из-за стола. В дверях стоят Бэн и Алиса. — Здравствуйте, мистер Блэк, — говорят они в один голос. — Мы будем читать под столом, — тут же сообщает им Зоуи. — Почему? — спрашивает Алиса, сжимая рукой подол своего платья. — А почему бы и нет? — усмехается Сириус и проводит рукой по волосам, заправляя их за ухо. Бэн без лишних слов проходит вглубь комнаты и садится под стол. Он поднимает голову и смотрит на Сириуса с довольной улыбкой. Сириус отвечает ему тем же и принимается убирать листы и карандаши. Он откладывает свои рисунки и рисунки Зоуи в одну стопку, сворачивает набросок Римуса и убирает его в свой стол, неудавшийся рисунок выбрасывает в мусорное ведро, а когда возвращается, все трое детей удобно сидят под столом и смотрят на него в ожидании. Сириус достает с полки, где находятся детские книги и разные материалы для обучения чтению, «Маленького принца» и садится на пол, скрещивая ноги. — Зоуи первая, — говорит он, раскрывает книжку и кладет ее перед детьми. Они начинают читать по очереди по несколько абзацев, а потом решают делать это по ролям. Бэну очень нравится быть за рассказчика, и никто не возражает, когда он так и остается на этой роли. На удивление, они успевают прочитать где-то половину книжки — хотя Сириус перестал следить за временем, и они просидели больше положенного часа. Когда дело доходит до путешествий Маленького принца, и Алиса и Зоуи спорят, кто будет читать за короля, а кто — за принца, дверь в библиотеку открывается. Дети поворачиваются и выглядывают из-под стола. Сириус, который лежал на животе, опираясь на локти, переворачивается на бок и ставит согнутую в колене ногу на пол. — Ирма! — Зоуи быстро выползает наружу и кидается к сестре. — Ого, привет, — девушка удивленно усмехается, заставая их всех в таком положении. — Мы читаем «Маленького принца». — Я рассказчик, — говорит Бэн со своего места. — Как интересно. — Ирма проходит к ним и присаживается рядом с Сириусом. — Новый подход к образованию? — Идея Зоуи, — он подмигивает девочке, которая в это время садится на колени рядом со старшей сестрой и прислоняется к ее плечу, затем снова переводит взгляд на Ирму. — Ты пришла за ней? — Ага, я ее немножко потеряла. Но я могу подождать, если прервала вас на самом интересном. — Нет, думаю, нам уже давно пора заканчивать, — Сириус садится и стучит по воображаемым часам на запястье, а затем спохватывается: — Черт возьми, я должен был как-то тебя предупредить. — Не ругайся при детях, — Ирма делает самое неправдоподобное строгое лицо, пока улыбка не проскальзывает на ее губах. — Все в порядке, я так и думала, что найду ее здесь. — Я хочу еще почитать, — неуверенно говорит Алиса, сидя возле брата. — Мы можем снова собраться после выходных, — Сириус поворачивает голову к ней. — Все вместе. Немного подумав, Алиса кивает. Бэн издает радостный звук, вскидывая кулачок в победном жесте вверх, насколько позволяет расстояние между ним и столешницей, и выползает. Алиса тут же следует за ним. — Мы пойдем купаться? — спрашивает Зоуи сестру, тоже поднимаясь на ноги. — Как я и обещала. — Ирма хлопает по сумке, с которой пришла. — Я взяла твой купальник. — А можно нам тоже? — Бэн смотрит на девушку с заискивающей улыбкой. — О, нужно будет спросить ваших родителей. — Мама дома, она точно разрешит, — Бэн кивает несколько раз головой. — Договорились. Зайдем к ней по пути. Подождите меня на улице, хорошо? Дети послушно уходят, прощаясь с Сириусом. В дверях они сталкиваются с молодым парнем, которым оказывается Эван. Он кивает в знак приветствия Сириусу и Ирме, что продолжают сидеть на полу, и уходит искать книгу для себя. — Не думала, что ты умеешь читать, — громко говорит девушка, после чего из-за дальнего стеллажа высовывается рука с поднятым средним пальцем. Ирма издает смешок и возвращает свое внимание к Сириусу. — Я знаю, что ты, скорее всего, откажешься, но у меня есть предложение. Мама приедет с работы часам к восьми, после чего я смогу оставить Зоуи и собраться с ребятами у реки, той, что за дорогой в город. Музыка, костер — все как обычно. Немного алкоголя. Придешь? Может, сидение на полу как-то влияет на это, может, возвращение к рисованию, а может, история Маленького принца — Сириус не чувствует обычного сопротивления. Он смотрит на Ирму, на ее длинные светлые волосы, расслабленную позу и вопрос в темно-зеленых глазах и не видит причины отказываться. Уже конец июня, через два месяца Ирма уедет в город, чтобы начать учиться, они не будут часто видеться. У него останутся только Фрэнк и дети, по большей части. Вряд ли кто-то будет звать его на озеро или вечеринки у костра. Он наклоняет голову вбок и улыбается Ирме. — Приду. — Правда? — Ирма даже не пытается скрыть свое удивление и встает на четвереньки. — Честно-честно? — Она смотрит ему прямо в глаза, что заставляет немного нервничать, но он продолжает улыбаться. — Честно-честно. — Круто! Ирма поднимается на ноги и смотрит на него так, словно он открыл ей секрет, что после смерти будет новая жизнь. Ее глаза сияют, и Сириус впервые задается вопросом, почему он так часто отказывал ей, если простое «да» заставляет ее так светиться. Она влюблена в него, что немного смущает, но разве это плохо? Никто не заставляет Сириуса отвечать ей взаимностью, но он может быть добрее. Ирма хорошая девушка. И хороший друг, как он однажды и сказал. Сириус тоже встает и смотрит на нее теперь сверху. — Где и во сколько мне быть? — О, ты можешь подойти на место в восемь. Или зайти за мной минут на десять пораньше. Вместе со мной будет моя подруга из города, Мэри. Она приезжает сегодня вечером на выходные. — Я зайду. — Отлично, — улыбка Ирмы становится мягче, и она отступает на шаг назад. — Бери с собой только себя. Все остальное — с нас. — Хорошо. В этот момент в библиотеку врывается Зоуи. Она пробегает мимо них и направляется прямо к столу, где ее дожидаются их с Сириусом рисунки. — Чуть не забыла! — она преувеличенно облегченно вздыхает и падает туловищем на стол, сгребая рисунки к себе, затем поднимается, берет их в руки и поворачивается к Ирме. — Пойдем быстрее, мы уже заждались. Ирма насмешливо закатывает глаза в сторону Сириуса, и он усмехается ей в ответ. Они уходят и в библиотеке становится почти мертвенно тихо, как и полагается. Только шелест страниц со стороны Эвана слышен время от времени. Сириус садится за свой рабочий стол и прикрывает глаза. Он думает вернуться к прерванным попыткам нарисовать Римуса, но в библиотеку начинают приходить все больше людей, и он решает отложить это на потом, когда вернется домой, и никто не будет ему мешать. За весь день Римус так и не появляется. Сириус прощается с вернувшейся часом ранее миссис Уизли и уходит из библиотеки. У Римуса нет какого-то графика, по которому он приходит, и Сириус думал, что он в порядке с этим. Но раз от раза, когда Римуса нет, он начинает чувствовать... тоску по нему. Сириус останавливается как раз посреди пустыря, когда эта мысль появляется в голове. Он смотрит на камень, у которого они сидели, когда Римус показывал ему дома, превращающиеся с этого ракурса в сплошную стену, и хмурится. Чем бы это ни было, ему нельзя поддаваться этой тоске. Римус живет сам по себе, и Сириус не должен сильно привязываться к нему. Ему хватает и потери общения с Джеймсом. Когда он заходит домой, его встречает тишина. Отец не говорил, куда уйдет и чем будет заниматься, поэтому Сириус на всякий случай пишет записку, чтобы оставить ее в прихожей, если он уйдет раньше, чем тот вернется. Поужинав, он поднимается в свою комнату, убирает бережно сложенный набросок Римуса в ящик прикроватной тумбочки и смотрит на время. У него есть чуть больше часа до встречи с Ирмой. Сириус выбирает из шкафа белую рубашку, которую уже и не помнит, когда надевал в последний раз, и черные джинсы. Когда он стягивает рубашку за рукав, вешалка не отдает вещь так просто и тянется за ней, пока в конце концов не падает, когда рубашка оказывается у Сириуса в руках. Раздается лязг чего-то металлического, и Сириус с удивлением обнаруживает, что на ней, надежно скрытый до этого белой тканью, висит позабытый черный кожаный ремень с цепью. Какое-то время он просто смотрит на него, словно загипнотизированный. Почему бы и нет? Переодевшись, Сириус идет к зеркалу на первом этаже, по пути расстегивая несколько верхних пуговиц рубашки, а когда смотрит на свое отражение, то с снова застывает: на него смотрит шестнадцатилетняя версия Сириуса Блэка из Лондона. И он не знает, нравится ему это или нет. Чтобы не предаваться мыслям о прошлом, он возвращается в свою комнату и все же достает незаконченный рисунок. Он берет пару простых карандашей, садится на пол, лицом к часам, чтобы не пропустить время, когда должен будет выйти, и разворачивает лист. Линии выглядят безжизненно — лишь темные полосы на белом фоне. Сириус собирается это исправить. В процессе он понимает, как ему не хватает всех привычных когда-то для него художественных принадлежностей — или хотя бы обычного хорошего ластика. Все, что у него есть, — жалкая пародия на стирательную резинку на конце одного из карандашей. Но больше всего Сириус думает, конечно, не о карандашах и ластиках. В следующий раз, когда он смотрит на часы, то обнаруживает, что все-таки опаздывает. У него нет времени, чтобы оценить результат. Он вскакивает, но, бросив мимолетный взгляд на рисунок, все же задерживается на мгновение. Угол челюсти, поворот шеи, плечи и вихры волос — все это, наконец, принадлежит Римусу. Остается самое сложное — лицо. Он надевает кеды, для скорости засовывая шнурки внутрь, и выходит. Солнце уже клонится к закату, дневная жара спадает, оставляя после себя свежий теплый воздух, полнящийся запахами травы и остывающей земли. Дорога под его ногами пылится, пока Сириус небольшими перебежками направляется к дому Ирмы. Они встречаются во дворе. Ирма сидит прямо на земле, в зеленых джинсовых шортах и черном топе, а над ней возвышается незнакомая смуглая девушка в коротком цветочном платье на тонких лямках, устроившаяся на верхней ступеньке крыльца дома. Она заплетает волосы Ирмы в две длинные косы. Вероятно, это и есть Мэри. — Привет, — здоровается Сириус, и девушки поднимают глаза на него. — Задерживаешься, — громким, веселым голосом говорит подруга Ирмы так, словно они давно знакомы. — Я прошу прощения, — он неловко останавливается рядом. — Не уследил за временем. Был... занят. — И правда, очень занятой, — со знающей ухмылкой Мэри возвращает взгляд на Ирму. Ирма смущенно опускает голову и отбирает у подруги готовую косу, чтобы завязать волосы самой. — Все в порядке, Сириус, — говорит она. — Ты не сильно опоздал. Мэри смешливо закатывает глаза, а затем встает и протягивает ему руку. — Мэри, — представляется она. — Сириус, — он мягко пожимает ее ладонь, в то время как хватка девушки, наоборот, оказывается достаточно крепкой. — Ирма много говорила о тебе. Библиотекарь? Как интересно. — Манера общения Мэри живая и слегка театральная. Она могла бы сниматься в кино. — Едва ли, — усмехается Сириус. — Нет-нет, — она качает головой. — Ты, должно быть, невероятно умный и начитанный. Это такая редкость среди парней, поверь мне. — Ты удивишься, сколько умных и начитанных парней можно найти, если не искать их в местах вроде тех, где это делаешь ты, — снисходительно качает головой Ирма. — Ш-ш! — Мэри посылает ей наигранно-укоризненный взгляд. — Просто стараюсь брать от жизни все. Сириус заинтересованно дергает бровью, но ничего не спрашивает. Они выходят на дорогу, и Мэри становится между ним и Ирмой, беря обоих под руки. Весь путь до реки сопровождается ее вопросами Сириусу об абсолютно разнообразных вещах — от библиотеки до любимой музыкальной группы. Ирма идет молча, лишь иногда посмеиваясь над детской любознательностью подруги. На месте их встречает уже разожженный костер, высоко взвивающийся в оранжево-красное небо, и негромкая музыка. Среди собравшихся друзей Ирмы Сириус узнает Эвана и Джейка, сидящих на бревне и смеющихся над чем-то; напротив них, через пламя костра, Кейт, вся в веснушках, и миниатюрная Ромильда, пристроившаяся к ее боку; чуть в отдалении от компании стоит Питер, загадочно смотрящий вдаль на речную гладь, в его руке открытая бутылка сидра. — Всем привет, — говорит Ирма. Все тут же смотрят в их сторону. Пока раздаются нестройные приветствия, Эван подскакивает, чтобы принести им по бутылке. — Кто эта загадочная незнакомка? — спрашивает Джейк. Ирма подходит к нему и занимает место Эвана. — Ребята, это Мэри, — громко объявляет она. — Подруга из города. Она здесь только на выходные, поэтому постарайтесь произвести на нее самое лучшее впечатление! Все начинают знакомиться с Мэри. Она выглядит воодушевленной и с радостью позволяет втянуть себя в разговор. В какой-то момент Ирма подталкивает Джейка с его места и усаживает подругу рядом с собой. Сириус же сидит на земле рядом с Питером и потягивает свой сидр, наблюдая за компанией. Он не стремится присоединиться к беседе, но чувствует себя довольно хорошо; может, ему помогает то, что Питер тоже не слишком активно участвует, а только внимательно всех слушает, со спокойной улыбкой на безмятежном лице, и Сириус не чувствует себя белой вороной. Когда солнце догорает и прячется за горизонтом, музыка становится громче, и Мэри тянет Джейка за собой, чтобы потанцевать. Позже к ним присоединяются Кейт и Ромильда. Под шум голосов и выделяющийся на фоне остальных смех Мэри, Сириус слушает Питера, рассказывающего ему о разных видах грибов, и старается не смотреть на него совсем уж странно. Он растерянно улыбается и кивает невпопад, но Питер выглядит довольным. — Эй, Пит. — К ним подходит Ирма; ее косы немного растрепались, а глаза блестят от трех бутылок сидра. — Не хочешь составить компанию Эвану и сходить в лес за ветками для костра? — Конечно. — Он тут же поднимается с места. — На тебя всегда можно положиться, — говорит Ирма, на что Питер, уже идущий в темный коридор деревьев, поднимает руку над головой и машет ей, не оборачиваясь. — Пит забавный, да? — Она садится рядом. — Да, — усмехается Сириус. Ирма поворачивается к нему и подпирает голову рукой, облокотившись на колено. Какое-то время она изучает его, и Сириус не может не посмотреть в ответ. — Хорошо проводишь время? — Вполне. — Он салютует наполовину пустой бутылкой, уже второй по счету. — Рад, что согласился прийти. Ирма улыбается. — Зоуи показала мне твои рисунки, — говорит она, и Сириус отводит смущенно взгляд. — Почему ты прятал такой талант? — Это, — он прочищает горло, — не думаю, что это стоит внимания. — Да ты что! — Ирма выпрямляется и толкает его в плечо. — Еще как стоит! У тебя есть еще что-нибудь? Сириуса забавляет такая реакция. Он думает о рисунке Римуса, в спешке закинутом под кровать, и качает головой. — Нет. Я не рисовал больше, когда приехал сюда. — Очень жаль, — уголки губ Ирмы опускаются. Где-то в стороне вдруг раздается визг и последовавший за ним всплеск воды. Ирма и Сириус оборачиваются и видят, как из реки друг за другом выскакивают головы Джейка и Кейт. — Придурок! — кричит Кейт, но ее разбирает смех. Джейк тоже смеется и обдает ее волной брызг. Рядом, на берегу, стоит Мэри, сложив руки на груди. Она что-то говорит им, улыбаясь, но Сириус не слышит. Вскоре она забирает свои волосы в высокий пучок и несется к ним в воду. — Это всегда заканчивается одинаково, — снисходительно качает головой Ирма. Сириус делает глоток сидра, после чего тихо смеется в ладонь. Из леса выходят Питер и Эван. Они подкладывают ветки в огонь, никак не реагируя на веселящуюся компанию в воде, а потом Эван подсаживается к одинокой покачивающей ногой в такт музыке Ромильде, и уже через секунду эти двое целуются. Питер подкуривает от костра и садится на свободное бревно. Ирма встает и тянет Сириуса за собой. — Сейчас Джейк заметит эту парочку и предложит поиграть в бутылочку. — Как это по-детски, — Сириус усмехается и позволяет поднять себя. — Мы дети, мистер Блэк, — закатывает глаза Ирма. — Никому из нас нет и двадцати. — Теперь, когда ты произнесла это вслух... — Расслабься, — усмехается она. — И, эй, посмотри на себя: выглядишь как наслаждающийся жизнью подросток! — Считать ли это за комплимент? — Цепь на джинсах, расшнурованные кеды, — продолжает она и берет его за вторую руку, переплетая их пальцы. — И ты смеешься. Не помню, чтобы видела тебя таким когда-либо. Обычно ты такой серьезный. — Правда? — хмурится он. — Ага. Но сейчас ты правда наслаждаешься вечером. Хотя, может, это просто алкоголь, — Ирма усмехается и переводит взгляд на их руки. — Или... Она замолкает. Сириус смотрит на нее выжидающе и совершенно не думает о своих руках в ее. Алкоголь действительно оставляет после себя дымку приятного гула в голове и легкий румянец на щеках, но он уверен, что не только это является причиной его хорошего настроения. Сама атмосфера и компания делают свое дело. Ирма приближается на шаг к нему. — Может, мое общество обычно тебя смущает. Точнее, я знаю, что смущает. Что-то дергается внутри Сириуса, похожее на чувство вины. — Ирма, — зовет он, и девушка поднимает глаза. — Я же говорил, что считаю тебя другом? Она кивает. — Это правда. Прости, если... — Снимите комнату, боже! — возмущенный возглас прерывает его, и он поворачивает голову в сторону звука. Насквозь вымокшая Кейт стоит над Эваном и Ромильдой, причем последняя успела забраться к парню на колени. — Время пришло! — к ним подскакивает Джейк, выжимающий футболку спереди. — Бутылочка! Ромильда медленно отстраняется от Эвана и раздраженно закатывает глаза, после чего Эван смеется в ее плечо. Джейк принимается размахивать руками, отгоняя их друг от друга, а Кейт подходит к Питеру, который уже достал для друзей полотенце, и закутывается, благодарно кивая. Она ищет глазами Мэри и, когда та подходит, делится с ней другим концом полотенца. — А вы чего там стоите? — окликает Сириуса и Ирму Эван. — Давайте, присоединяйтесь. Сириус возвращает взгляд к девушке, и та отпускает его руки. — Ты же будешь играть? — Да, — он пожимает плечами. — Бутылка на месте! — говорит Питер, устанавливая ее на гладкой поверхности из ниоткуда взявшейся картонки. Когда все усаживаются, Джейк снимает футболку, бросая попытки выжать воду из ткани, бесцеремонно отбирает полотенце у девчонок и укутывается. — Итак, правила для Мэри и Сириуса, — заявляет он. — Сначала целуем в щеку, потом в губы, потом поцелуй без языка и, наконец, с языком. И, — он смотрит на Питера и грозит ему пальцем, — поцелуи с людьми своего пола никого из присутствующих не делают геем! — У вас же нет с этим проблем? — спрашивает Ромильда, смотря на Мэри и Сириуса. — Нет, — радостно заявляет Мэри. Сириус качает головой и смотрит на переливающийся в отблесках костра бок стеклянной бутылки. В Лондоне он играл в бутылочку на нескольких вечеринках, устраиваемых кем-то из школы, с тем только отличием, что компании всегда набирались довольно большие, иногда среди людей были незнакомцы, какие-нибудь друзья друзей, и действовало правило: поцелуи разрешались только с человеком противоположного пола — в противном случае бутылочка перекручивалась. Но он не видит ничего страшного в том, что друзья Ирмы это правило обходят. Он ловит себя на мысли, что так даже интереснее, но не успевает ее обдумать — бутылочка, раскручиваемая Джейком, показывает на Кейт. Он легко чмокает ее в веснушчатую щеку, притянув за плечи, и девушка довольно щурит глаза. Затем уже ее поцелуй достается Ромильде, а от Ромильды — Питеру. На Сириуса приходится два поцелуя от Эвана и Кейт, сам же он целует Мэри и возвращает поцелуй Кейт. Когда приходит время для коротких поцелуев в губы, в компании начинают раздаваться веселые возбужденные возгласы. Первый же настоящий поцелуй сразу приходится на Сириуса от Ромильды. Как только бутылочка показывает на него, Ромильда раскрывает рот в наигранном изумлении и прикладывает руку ко лбу, откидываясь на плечо Эвана. — Не могу поверить — я первая буду целовать Сириуса Блэка! Кто бы мог подумать, что такая честь достанется именно мне! Сириус смущенно заправляет волосы за ухо, посмеиваясь. — Да, мое крепкое плечо всегда здесь для тебя, любовь моя, — говорит Эван. — Для чего еще нужны бойфренды. — О, не ревнуй, — она щипает его за щеку. — Это же Сириус; разве кто-то за все время смог добраться до него? — Насколько я знаю, нет, — Кейт смотрит на Сириуса, приподняв одну бровь. — Или ты что-то умело прячешь ото всех? — Может, тайная любовь, которую пришлось оставить? — предполагает Мэри. — Какова вероятность, что ты просто женат? — Питер почесывает подбородок. — Это тоже относится к оставленной тайной любви, — Мэри дергает Питера за рукав футболки. Сириус только загадочно улыбается в надежде избежать дальнейших вопросов и предположений. На помощь ему приходит Ромильда. — Эй, я тут не молодею, — говорит она, заставляя остальных замолчать. — Можно уже приступить к поцелуям? Сириус придвигается ближе к центру, и Ромильда на четвереньках тянется к нему через бутылочку. — Ох, боже, как волнительно, — театрально щебечет она; ее лицо всего в нескольких сантиметрах от лица Сириуса. Он чувствует только веселье, маленькое предвкушение от предстоящего поцелуя и яблочное дыхание девушки. Джейк подбадривающе свистит, и Ромильда соединяет их губы. Она улыбается, а затем переходит от его верхней губы к нижней и вскоре отстраняется. — Жду тебя в следующем раунде, — подмигивает ему Ромильда, когда возвращается на свое место. — Ну уж нет, — говорит Эван и притягивает ее в объятия, смотря на Сириуса. — Это я жду тебя, чтобы отыграться за представление, устроенное моей девушкой. Кейт и Джейк смеются, а Сириус, улыбаясь, крутит бутылочку. Она указывает на Мэри. — Ну иди сюда, красавчик. После него Мэри целуется с Кейт, та — с Эваном, Эван — с Ирмой. Когда Ирма крутит бутылочку, она показывает на Сириуса. Мэри бросает странный взгляд на подругу, но ничего не говорит. Сириус сидит, не двигаясь. Он осознавал, что это случится, но не придавал значения, пока предположения не стали реальностью. Ладно. Он поворачивается к Ирме и замечает, что она выглядит не менее растерянной. — Если ты не хочешь... — начинает она, но Сириус качает головой. — Правила для всех одинаковы, — он улыбается ей. Ирма смотрит на него еще какое-то время, но потом маленькая улыбка показывается на ее лице. — Хорошо. Никто вокруг, кажется, не обращает внимания на их заминку. Только Питер слишком явно пялится на них двоих, пока Мэри его не одергивает. Сириус прикрывает глаза и тянется к Ирме. Когда их губы соприкасаются, для него это ничем не отличается от поцелуя с Ромильдой или Мэри, только чувство вины легко кусает за шею. Было ли это неправильно, учитывая ее чувства к нему? Но Ирма легко отвечает, мягко обхватывая его нижнюю губу своими, а затем так же легко отстраняется. Они смотрят друг другу в глаза какое-то время, а потом Ирма смущенно улыбается и принимает прежнее положение, боком к нему, подбирая ноги под себя. Сириус как можно незаметнее вздыхает и крутит бутылочку. Игра продолжается. Он не задумывается о том, что ему почти каждый раз попадаются девушки, пока в последнем раунде бутылочка, раскручиваемая Эваном, не показывает на него, и Эван действительно отыгрывается за поцелуй Ромильды, как и обещал. — Я же говорил, — ухмыляется он, пока со всех сторон раздаются подбадривания и свист. Ромильда подталкивает его вперед; Мэри сидит так, словно готова к самому горячему представлению в ее жизни. Сириус никогда не целовался с парнем — если не считать Джейка и Питера в прошлые раунды, — но не думает, что это будет сильно отличаться. В конце концов, так и есть. Но, видимо, теперь на это влияет использование языка или энтузиазм Эвана, который притягивает его к себе, запутываясь рукой в его волосах: Сириус замечает за собой, что охотно отвечает ему. Возможно, поцелуй затягивается — они не следят за временем, — но в какой-то момент Ромильда дергает своего парня за ремень обратно, и только тогда все заканчивается. — Мне нужно отдышаться, — усмехается Мэри. — Надеюсь, Блэк, ты постараешься, чтобы бутылочка теперь указала на меня, — говорит Кейт. Сириус смеется, отгоняя от себя мысль о том, что среди прочих этот поцелуй был действительно стоящим того, чтобы произойти. Потом они играют в «Две истины, одна ложь», что в конце концов превращается в обычную болтовню. Когда Питер перестает подбрасывать ветки в костер, позволяя ему медленно угасать, разговоры расползаются, становятся тише и реже. Сириус ложится на землю, чуть поодаль от костра, и смотрит в черное небо, усеянное звездами, как решето. Свет почти полной луны спускается на его лицо, и он чувствует себя умиротворенным, слегка пьяным и приятно уставшим. Он закрывает глаза и проваливается в пустоту, пока его слух не тревожит хруст громко ломающейся ветки. Его тело вздрагивает, и Сириус поднимает голову в сторону темного леса. Ему кажется, что там кто-то есть, но когда он садится и осматривает компанию ребят в стороне от себя, то отмечает, что все на месте: Ромильда обнимается с Эваном, Мэри и Джейк болтают, сидя лицом друг к другу, Ирма гладит по голове пристроившуюся к ней на колени Кейт, Питер неторопливо курит. Тогда он снова смотрит вглубь деревьев, но все уже тихо и спокойно. У него в голове появляется глупая мысль, и что-то заставляет его пойти и посмотреть. — Эй, ты куда? — окликает его Ирма, но ей отвечает голос Эвана: — Дай парню спокойно отлить, леди. Сириус не реагирует на них; в его голове четкая цель отыскать Римуса, хотя он понимает, что в этом нет никакого смысла. Это глупо, повторяет он про себя. Это даже не та часть леса. Но продолжает идти. Деревья за спиной сгущаются, дороги почти не видно. Несколько раз он спотыкается. Инстинкт самосохранения говорит ему вернуться, не заходить слишком далеко, но он обещает себе пройти еще немного, только два или три шага. Сириус чувствует себя потерявшимся щенком и надеется, что не окажется еще и потерявшимся человеком. В конце концов здравый смысл побеждает, и он останавливается. Оглядевшись вокруг, он видит только темноту, и издает разочарованный вздох. Как глупо. Вдруг знакомый голос вторит его мыслям: — Я думал, ты умный. Сириус вздрагивает и поворачивается. И вздрагивает еще раз: он не ошибся. Римус, совершенно точно он, стоит в нескольких шагах, его глаза хорошо видны среди мрака. Разве ночь не должна была поглотить их тоже? — Ты хоть знаешь, в какой стороне твои друзья? Сириус моргает. Глаза Римуса. Это будет следующее, что он нарисует. — Ты пьян? — Сириус слышит усмешку в словах и трясет головой. — Совсем немного. Римус подходит ближе, и Сириусу приходится поднять голову выше. — Слава богу, ты можешь разговаривать. Сириус закатывает глаза. — Что ты тут делаешь? — Гуляю. А вот что ты тут забыл? — Я... — Сириус запинается; как он может объяснить? — Я заметил движение в лесу. — И решил, что обязательно должен проверить? Не очень безопасно бродить по лесу ночью. Особенно пьяным. — Я же сказал, я пьян совсем немного. А тебе как будто безопасно бродить здесь ночью? — Да. Сириус смотрит на него. Римус смотрит в ответ. — Твоя самоуверенность начинает действовать мне на нервы. Римус смеется и кладет руку на его плечо, разворачивая чуть левее. — Тебе нужно вернуться. Сириус не перечит. Он согласно кивает, и Римус ведет его за собой, не убирая руки. Сириус не задается вопросом, почему он так хорошо ориентируется, а сосредотачивает свое внимание только на том, чтобы больше ни за что не запнуться. — Ты не пришел сегодня, — говорит он, безуспешно пытаясь разглядеть под ногами хоть что-то. — Был занят. — Чем? — Делами. Сириус резко поднимает голову. — Не отвлекайся, — только говорит Римус, когда Сириус слишком долго пытается проделать дырку на его лице. — Ты придешь после выходных? — он смиренно возвращает взгляд вниз. — Не знаю. — Не слишком словоохотлив сегодня, да? Римус останавливается и смотрит на него. Его рука теплая через рубашку на плече Сириуса, и он задается вопросом, бывают ли его руки вообще холодными. Но вместо этого спрашивает: — Ты закапывал труп? Поэтому жители так настороженно к тебе относятся, Римус? Сириус не успевает подумать перед тем, как сказать это. Да, он шутит, но голос выдает его истинное намерение. Он надеется, что Римус не будет злиться: совсем недавно Сириус обещал, что не станет допытываться ни о каких страшных историях, о которых тот не хочет говорить. Возможно, алкоголь развязывает его глупый язык. Вопреки опасениям, Римус вздыхает, будто Сириус его утомил, и садится на траву. Возможно, так и есть. — Хочешь расскажу тебе легенду? — Легенду? — не понимает Сириус. Не слишком изящный способ сменить тему. — Да. Это не займет много времени. Сириус смотрит на него несколько мгновений, затем садится напротив, но натыкается на кочку и сдвигается вперед. Он ненамеренно упирается ладонями в ноги Римуса, чтобы сохранить равновесие, пока не находит ровную поверхность, и неловко кладет руки себе на колени. Римус, насколько он может заметить в темноте, спокойно продолжает сидеть и ждать. — Считается, — начинает Римус, когда Сириус принимает удобное положение, — что три столетия назад в этих местах обитали оборотни, пока не пришли люди. После этого стая разделилась — одни уступили и ушли в леса, другие же стали отвоевывать землю и начали нападать: кого-то убивали, кого-то обращали. В конце концов люди отстояли свое право жить здесь, но их потомки расплачиваются за это до сих пор. — А. Так пытаются объяснить нападения волков? — скептически щурится Сириус. — Да. — Но тогда бы они выходили только в полнолуния. А это не так. — Некоторые утверждают, что в полнолуния агрессия волков возрастает, а их самих становится больше, потому что оборотни присоединяются к ним, чтобы отомстить. — Но оборотней не существует. — Это просто легенда, — пожимает плечами Римус. — Людям нужно во что-то верить. Сириус хмурится и опускает взгляд. Значит, жители верят в это. Может, не все, но верят. А если так, то... Новая, поразительная мысль приходит в голову, и он вскидывается. — Жители думают, что ты оборотень. — Я живу в лесу и редко появляюсь на людях. У меня шрам на лице и эти глаза, — Римус закатывает их. — Да, они так думают. Сириус недоверчиво фыркает. — Как бы они это доказали? — Они и не могут, — усмехается Римус. — Но это им не мешает недолюбливать меня. — Какая глупость. У альбиносов бывают красные глаза, но никто же не считает их вампирами. Римус снова пожимает плечами, и они замолкают. Сириус дергает травинки под ладонью, думая, как просто и в то же время по-дурацки все оказалось. Оборотень. Смешно. — Это несправедливо, — выдыхает он. — Как бы то ни было, тебе нужно вернуться. И, словно в подтверждение словам Римуса, издалека начинают доноситься голоса, зовущие Сириуса. Он различает среди них голос Ирмы и Джейка, и чувство стыда накатывает на него. Ребята, должно быть, его потеряли. — Черт. — Сириус поднимается. — Я доведу тебя до выхода, давай, — Римус снова кладет руку на его плечо. — Никто меня не увидит. Они проходят несколько шагов, пока Сириус не останавливается, ощущая неправильность слов, прозвучавших в темноте. Он встает перед Римусом и ловит его взгляд. — Ты ведь не думаешь, что меня это волнует? Римус хмурится. Сириус сжимает руку, что лежит на его плече. — Так будет лучше. — Но мне действительно все равно. Понимаешь? И я не верю в эту легенду. Римус смотрит на него еще немного, прежде чем повернуться и продолжить путь. — Так будет лучше, Сириус, — только повторяет он.