Волки

Зоуи исполняется девять. В вечер четверга для нее устраивают вечеринку — девочка просит называть это именно так, потому что «звучит по-взрослому», — на которую она зовет всех своих друзей, так что получается полностью детский праздник. Сириуса там быть не должно, но, когда он возвращается домой из библиотеки, Ирма замечает его и зовет присоединиться. Двор пестреет воздушными шарами и игрушками, на вынесенном из дома большом дубовом столе всюду лежат огрызки яблок, фантики, вразброс стоят тарелки с крошками шоколадного пирога и чашки с недопитым чаем. Ирма сует Сириусу в руки, видимо, последний кусок пирога и в легком раздражении уводит за дом, подальше от детей, играющих в прятки. Мать девочек в это время занята на кухне, краем глаза посматривая за игрой в окно. Ирма говорит, что Сириус очень нужен здесь: во-первых, Зоуи все равно спрашивала о нем все время и была бы счастлива увидеть его, а во-вторых, сама Ирма ужасно устала от нескончаемого детского гомона. — Я люблю детей, но не в таком количестве. Мне нужен кто-то повыше и потише, пожалуйста, — ворчит она и съезжает по скамейке вперед. — Я нянчусь с ними уже третий час. Однако спокойные мгновения длятся не больше минуты, пока ребенок Хопкинсов не решает спрятаться под скамейкой, прямо за их ногами. — Найди себе другое место, — вздыхает Ирма. — Иди в кусты сирени, туда точно никто не сунется. А здесь взрослые разговаривают. Сириус прячет улыбку в ладони и думает, что, скорее, дети не сунутся осматривать место под скамейкой, когда ее занимают они с Ирмой, чем в кусты. Но не успевает он даже отнять руки от лица, как еще один ребенок приходит прятаться в эту часть двора. Ребенком оказывается Бэн Хэнском. — Мистер Блэк! — незамедлительно кричит он и подбегает ближе. Ирма издает очередной вздох, стараясь не выдать недовольства, а Сириус смеется. Конечно, громкий голос Бэна слышит именинница и, забыв про игру, прибегает к ним. Зоуи обмотана простыней. — Интересный наряд, — отмечает Сириус, когда она усаживается на скамейку между ним и Ирмой, при этом не стесняясь оттолкнуть их на разные концы. — Я римская принцесса. — Зоуи, ты же ищешь! — возмущается Бэн. — Пойдете играть с нами? — Зоуи не обращает внимания на него, полностью сосредоточившись на Сириусе. — Нет, сейчас Сириус будет играть со мной, — вмешивается Ирма. — Но обещаю, что оставлю его в твое полное пользование, когда вы соберетесь еще раз пить чай. Зоуи недовольно закатывает глаза, но как ни в чем не бывало соскакивает со скамейки и убегает. Два мальчика, территория прятки которых была рассекречена, уходят искать другое место. — Видишь, с чем мне приходится иметь дело? — Ирма придвигается обратно к Сириусу. — Значит, мне придется остаться на чай. — Как будто у тебя есть другие дела. — Как мило, — Сириус смотрит на Ирму в притворной обиде. — Я имею в виду, рабочий день у тебя закончился. Проведи один вечер здесь. — Она поворачивается к нему, хватает за локоть и строит самое жалостливое лицо, на которое способна. — Умоляю. С мамой мы поругались из-за того, что я не помогла ей печь этот днерожденный пирог и ушла к Ромильде, хотя я ужасно готовлю и с Ром договорилась раньше, чем мама попросила о помощи. Дети меня измотали, а так некоторые могут переключиться на тебя. И мне нужны уши для жалоб, плечо поддержки и все такое. Сириус слушает ее с приподнятой бровью и усмешкой на лице, но и с сочувствием. — Ладно, сделаю вид, что я не в заложниках. — В конце концов, у него действительно нет дел. — Я уже говорила, что ты лучше всех? — Ирма смотрит на него с благодарностью и былой нежностью, что еще теплится в ней. — Да, — улыбается Сириус и отводит взгляд. Ирма убирает руки и тоже отводит глаза в сторону. Так они проводят не меньше часа, разговаривая или просто наслаждаясь теплым вечером. Ирма время от времени выполняет свои задачи няньки, выползая из укрытия на пару минут. А потом, пока за детьми не приходят родители, Сириус, как и пообещала за него Ирма, сидит с ними за столом, чувствуя себя немного неловко. Девушка улыбается с другого конца, и в ее улыбке Сириус почти видит искреннее извинение за то, что она не смогла отвоевать у сестры место рядом с ним. Зоуи же довольно жует печенье и рассказывает Сириусу о подарках, которые получила. На следующий день Зоуи приходит к нему на занятие, и с каждым прочитанным ею предложением Сириус отмечает, что надобность в его руководстве скоро отпадет совсем. Может, как раз к школе, если не раньше. Когда он хвалит Зоуи, она сначала радуется, но потом поникает, стоит ему перейти к той части, в которой он говорит о скором прекращении занятий. Сириус думал, что это порадует девочку даже сильнее, но Зоуи только морщит нос. — Можно тогда я буду приходить рисовать? — Конечно, в любое время. Когда Зоуи уходит, к Сириусу подкрадывается миссис Уизли с чашкой чая в руках, подслушавшая их разговор. — Растет еще одна претендентка на твое сердце? — по-доброму усмехается она и встает напротив его рабочего стола. — Ну да, лет десять еще только подождать. — Сириус заканчивает делать кое-какие записи, касающиеся успехов Зоуи, закрывает тетрадь и поднимает голову. В следующее мгновение он хмурится. — Почему? Миссис Уизли смеется. — Дети тебя любят, но впервые вижу, чтобы кто-то выглядел таким несчастным, услышав, что больше не нужно ходить на занятия. — Постараюсь продержать ее до сентября, — усмехается Сириус. — Мам! — вдруг разносится с верхнего этажа, вслед за чем по ступенькам лестницы громыхают шаги. — Я собираюсь доесть лимонные булочки! Из арочного проема высовывается рыжая веснушчатая голова и с заискивающей улыбкой смотрит на женщину. Рон, один из сыновей миссис Уизли, приехал почти в ночь, так что Сириус удивляется, когда утром вместо женщины его встречает молодой парень. Он не сразу узнает в нем Рона, которого раньше видел в основном только мельком. Сам же Уизли, выглядя так бодро и свежо, будто на часах не без десяти девять, узнает его в ту же секунду, как Сириус открывает дверь. Они обмениваются формальными репликами про погоду, а потом миссис Уизли спускается к ним, сообщая о приезде Рона так, словно Сириус с ним не разговаривал только что. Рон выглядит дружелюбным, но не стремится навязывать свою компанию. Что-то в нем напоминает Сириусу тех детей, которые могут улыбаться тебе и назвать свое имя, но будут делать это из-за маминой юбки. Не то чтобы Рон стесняется, скорее, просто реагирует на него, как обычно малознакомые люди реагируют друг на друга. — Оставь Сириусу хоть немного, Рональд! — женщина поворачивается к сыну и упирает руки в бока. — Я не голоден, пусть ест, — Сириус качает головой. — Не поощряй его, — она обращает весь свой негодующий вид на Сириуса. — Он и так ест все, что под руку попадется. — Спасибо, — говорит Рон, не обращая внимания на слова матери, и скрывается на кухне. — Не понимаю, как в него столько влезает, — вздыхает миссис Уизли минуту спустя. — Он же не толще ножки стола. Во второй половине дня, когда Сириус записывает в тетрадь книжку Агаты Кристи, которую собирается взять на дом Мойра Марш, он думает, придет ли Римус сегодня в библиотеку или подхватит его где-нибудь еще. Недавно Римус обмолвился, что любит слушать музыку — если честно, он знает только The Doors, — но у него нет возможности, и Сириус думает, что будет славно как-нибудь затащить Римуса к себе и устроиться у проигрывателя. The Doors у него, к счастью, имеются, но можно также познакомить его с любимыми музыкантами Сириуса — Дэвидом Боуи, в частности. Возможно, они могут сделать это сегодня. Часам к трем дня Сириус полусидя разваливается на полу, между стеллажами, с книжкой в руках. Он думает просто немного прибраться на полках, но видит тот самый сборник стихов Эдгара По и решает перечитать некоторые, словно может теперь взглянуть на них глазами Римуса. Изначально он делает это ради «Вечерней звезды», что не дает ему покоя после того, как Римус рассказал... обо всем этом. Но какие-то тайные знания перед ним не открываются, и он просто переходит к другим стихам. В такой позе его застает Рон. — Вот ты где. — Сириус отрывает взгляд от книги и смотрит вверх на парня. — Прости, что отвлекаю, но у меня к тебе дело. — Конечно, — Сириус поднимается, и от резкой смены положения у него слегка кружится голова. Он прислоняется спиной к стеллажу. — У меня есть кое-какие книги с собой. Ненужные. Мама говорила, что я могу привезти их и отдать тебе. Для библиотеки. Хотя, если хочешь, можешь просто себе оставить, мне они все равно не нужны. — А что за книги? — Всякие, — Рон неопределенно поводит плечами, — с курса философии. Есть даже Ницше. — Даже? — усмехается Сириус. — Приноси. Может, найдутся ценители. Рон отрывисто кивает и уходит. Сириус убирает сборник стихов на место и ждет. Рон возвращается спустя пару минут с башенкой книг перед собой. — Довольно много. — Сириус указывает головой по направлению к своему рабочему месту и берет с верха стопки несколько книг, чтобы помочь. Они подходят к столу, Рон с довольным лицом ставит книги прямо посередине. — Разберешься, да? Сириус кивает и передвигает книги ближе к краю, раскладывая эту башню на несколько маленьких. Но заняться ими сразу у него не получается — открывается входная дверь, и на этот раз на пороге дома появляется Римус. Наконец-то. Римус подходит и в знак приветствия легонько хлопает Сириуса по спине, но потом его внимание привлекает Рон, задержавшийся у лестницы на второй этаж, откровенно пялящийся на него. Однако, когда он замечает, что Римус смотрит в ответ, то тут же ретируется. — Давно младший Уизли приехал? — Сегодня в ночь. — Понятно. Римус еще немного смотрит на опустевшее место, где недавно стоял Рон, а потом обходит рабочий стол Сириуса, проводя пальцами по столешнице, и садится на стул. Сириусу ничего не остается, кроме как присесть на стол, поворачиваясь боком к Римусу. — Раньше он боялся смотреть на меня. — Это новость, — усмехается Сириус. Римус щиплет его за бок в отместку. — Наверное, он не ожидал увидеть меня здесь. Снова. И только сейчас Сириус вспоминает, что раньше Римус общался с Биллом Уизли. — Вы с Биллом были друзьями? — Билл Уизли? Нет, не думаю. Рон тебе рассказал? — Нет, миссис Уизли. Римус приподнимает в удивлении брови, но ничего не говорит по этому поводу. А потом барабанит пальцами по столу раз, другой, опуская взгляд на свои руки. — Здесь у меня нет друзей и никогда не было, кроме тебя. — И тут же: — Ты очень приставучий, знаешь? Сириус только смеется в ответ. Солнечный луч, до этого медленно спускавшийся по стене, ложится на глаза Римуса ровно тогда, когда он снова смотрит на Сириуса. Римус прищуривает один глаз и сдвигается назад, чтобы солнце не мешало, и полоска света перемещается на его шею. Сириус следит за ней, пока Римус не говорит: — Тебя вчера не было дома. — Оу. Я был у Ирмы, вернулся поздно. А что? Тень непонятного разочарования скользит по его лицу, и Сириус не понимает, чем оно вызвано. Но не успевает он спросить, как Римус возвращает нейтральное выражение лица. — Ничего такого. Подумал, может, мы могли бы послушать музыку. Твоего отца как раз тоже дома не было, а я все не могу перестать думать о том, что у тебя есть пластинки. — Я думал о том же совсем недавно, — хмыкает Сириус и улыбается. — Но ты же знаешь, что мы можем собраться даже если отец дома. Никто тебя не прогонит. Римус дергает плечом. — Нужно было заранее тебя предупредить. — Мы можем послушать их сегодня. — Нет, я хочу отлучиться на несколько дней домой. — О. — Сириус прикусывает уголок губы, затем кивает. Что ж. Приятно знать, что он может не волноваться о том, что Римус куда-то пропадет без объяснений. — Спасибо, что предупредил. Что-то серьезное? — Нет. Просто проведаю стаю. Может, отец узнал что-нибудь о нападениях, — тише произносит Римус последнюю фразу, хотя рядом нет ни души. — Да и от горячей ванны я бы не отказался. — Ты же знаешь, что можешь... — Нет, — обрывает его Римус. — Упрямец. — Твое желание затащить меня к себе в ванну становится подозрительным. Сириус непонимающе хмурится, а затем весело фыркает. — Не смел и надеяться. Какое-то время они сидят в тишине. Римус еле слышно отбивает по столешнице подушечками пальцев известный ему одному ритм, Сириус невольно следит за ним. Когда спина затекает от позы, в которой он сидит, Сириус выпрямляется и хрустит позвоночником, потом опускает одну руку на свое колено, а другую на стол. Римус выглядит задумчивым и отстраненным, но останавливается, когда рука Сириуса оказывается рядом. Сам Сириус замечает это только тогда, когда Римус возвращается к своему занятию. Не думая, Сириус сдвигает свою руку к его, совсем немного, и через какое-то время пальцы Римуса переходят на тыльную сторону его ладони и отбивают ритм на ней. Сириус улыбается и поворачивает ладонь, раскрывая навстречу. Их пальцы проходятся друг по другу, и Сириус пытается соответствовать движениям пальцев Римуса, но никак не попадает в ритм, и оба начинают тихо посмеиваться. — Ты здесь каждый день, не считая выходных, — бормочет Римус, замедляя движения, чтобы Сириус успел за ним. — Ага. — И ты совсем не берешь отпуск? — Нет, — Сириус внимательно следит за их бессмысленной игрой. — Разве что на день или два. Это не работа даже, а, скорее, способ занять день. Я не сильно устаю. В конце концов Римус просто начинает беспорядочно шевелить пальцами, и Сириус выдыхает смешок, повторяя за ним. Их пальцы хаотично переплетаются, пока Римус не обхватывает пальцы Сириуса, чтобы остановить. Они почти держатся за руки, и Сириус не может оторвать взгляд от грубых костяшек Римуса, контрастирующих с его бледной, мягкой ладонью. — Когда ты вернешься? — Точно не знаю. Римус смотрит на него, и Сириус смотрит в ответ после того, как разнимает их руки. Луч солнца спустился уже к вороту футболки Римуса, и Сириус не знает, что привлекает его внимание больше — полоска света или глаза Римуса. — К полнолунию же появишься? — Не переживай, тебе не придется ждать настолько долго. — Ладно. Сириус выдыхает, а потом оглядывает стол. — У меня тут прибавление. — Он берет одну из книжек Рона. — Нужно внести их в каталог. Поможешь? — С радостью. Сириус наспех завязывает волосы в хвост и открывает толстую тетрадь. На запись уходит не очень много времени. Затем они идут к стеллажам, чтобы расставить книги, и Сириус без зазрения совести использует Римуса в качестве носильщика. Когда в руках у того остается половина, Сириус собирается взять стул, чтобы подняться к верхним полкам, но Римус останавливает его и вручает оставшиеся книги. Половина стопки уже не кажется такой тяжелой. Они без слов меняются ролями, и теперь Сириус передает книги, а Римус ставит их наверх. Либо курс по философии настолько заинтересовал Рона в свое время, либо он просто книжный шопоголик. Когда из рук Сириуса исчезают две последних книги, он сдувает выбившуюся прядь с лица и смотрит на Римуса. — Хорошо тебе живется с твоим ростом. — Не жалуюсь. — Римус стоит к нему спиной, но Сириус слышит улыбку в голосе. Он заводит руки за голову, чтобы распустить хвост, но как назло резинка путается в его обычно гладких волосах. Сначала Сириус просто тянет в надежде, что волосы выпутаются сами, но в следующую секунду чувствует, как они больно начинают выдираться вместе с резинкой. — Погоди, — говорит Римус, когда поворачивается и замечает его мучения. Он становится позади и принимается аккуратно снимать резинку с волос. Сириус даже не понимает, когда Римус заканчивает, только позже чувствует, как рука зарывается в его волосы, расчесывая пряди. Боже, это так приятно. — Спасибо, — с заминкой говорит он и забирает резинку обратно, надевает ее на запястье. Когда Сириус поворачивается, он не ожидает, что Римус будет стоять так близко, и инстинктивно делает полшага назад, чтобы не упереться лицом прямо в его грудь. Он поднимает глаза и сталкивается с немигающим взглядом Римуса. Щеки почему-то вспыхивают, и Сириус неловко потирает одну прохладной ладонью, а затем спешит скрыться за волосами. Римус делает какое-то нервное движение рукой, как будто хочет убрать волосы с лица Сириуса, но потом вдруг заводит ее за спину, словно сажая на привязь особенно непослушное животное. Сириус слышит чьи-то шаги и поворачивает голову, чтобы посмотреть. Римус только косится в сторону появившегося человека. Это Рон. Он явно направлялся куда-то — скорее всего, на кухню, — но остановился, заметив их. — Эм, — Рон чешет за ухом. — Мои книги пригодились, да? Сириус встряхивает головой и идет к нему. — Да, спасибо большое. — Он быстро и как-то неловко проводит ладонью по его плечу вверх-вниз и проходит дальше, к своему столу. — Тебе спасибо, — протягивает Рон и спешит уйти. Римус подходит к Сириусу. — Думаю, мне нужно уже уходить. — У меня еще час до конца рабочего дня, — говорит Сириус, с удивлением обнаруживая, что его дыхание слишком поверхностное. — Не провожай, — усмехается Римус. Криво, с ямочкой на щеке. Как обычно. Сириус чувствует, как заземляется. — Но ничего страшного не случится, если я уйду пораньше. — Эй, — Римус делает шаг к нему. — Я вернусь. Не беспокойся так. А затем он его обнимает на прощание. Коротко, но тепло, и Сириус правда почти не беспокоится. Римус уходит. Сириус знает, что он вернется, но дурацкая ребеночья часть него хочет разыграть целую драму. Он берет себя в руки, напоминая себе, что все в порядке и что он взрослый человек, в конце концов. Переживет. В оставшееся время Сириус рисует. В библиотеку еще заходит человек, а потом он остается один, не считая миссис Уизли, хлопочущей во дворе, и Рона. Который в какой-то момент оказывается рядом с ним. — Ты художник, — то ли спрашивает, то ли констатирует факт. — Не то чтобы. — Художники никогда не признаются, — усмехается Рон. А потом ловит его взгляд и совершенно без обиняков спрашивает: — Ты гей? Сириус почти роняет карандаш от неожиданности. Никто никогда не задавал ему подобных вопросов. — Что? Боже, нет. Почему? Рон скептически щурится. Но от него не исходит никакого негатива, только интерес. — Если боишься, что я всем расскажу, то зря. Я умею хранить чужие секреты. — Но я не гей, — хмурится Сириус. — С чего ты взял? — Ну, — он неопределенно ведет рукой в сторону и тут же ее опускает, но Сириус успевает проследить. Рон указал на место, где застал его с Римусом. — Просто предположение. Брови Сириуса еще больше сводятся к переносице. Да они же просто книжки убирали. И Римус помог ему выпутать резинку из волос. Сириус не представляет, что такого в этом увидел Рон. Может, он знает что-то, чего не знает Сириус. Может, им и не нужно было ничего делать, если... Только если, возможно, Римус гей. И тогда Рон мог неправильно понять. Сириус никогда не думал об этом. Ему становится не по себе оттого, что он без разрешения Римуса собирается влезать в его личную жизнь, но: — Твой брат общался с Римусом. Они... — Сириус не знает, как лучше сформулировать. — Нет, Билл не такой, — быстро находится Рон. — Он был озабочен только отшельничеством Римуса, вот и все. И я ничего не могу сказать про самого Римуса, кроме того, что он не слишком хотел компании Билла. Я говорил брату, что он навязывается и лезет не в свое дело, но Билл такой упертый. — Тогда я не понимаю, почему ты решил, что я гей. — Просто... — тут Рон впервые проявляет признаки дискомфорта. Он шумно выдыхает и отходит. — Ладно. Ты не гей. Хорошо. Прости. Сириус чувствует, что что-то не так. — Тебя что-то беспокоит? Рон неуверенно смотрит на него. Через долгую минуту он подходит обратно к Сириусу. — Я обсуждал кое-что с сестрой, но она мало помогла. — Рон слегка хмурится. — И я подумал, что если ты гей, то мог бы дать мне совет. — Ох, — выдыхает Сириус. — Так значит ты... — Нет. — Рон качает головой, а потом говорит уже тише: — Ладно. Пообещай, что не расскажешь маме? — Обещаю. — Сириус внимательно смотрит на него и не понимает, что такого может рассказать парень ему, чего не может рассказать матери. Миссис Уизли всегда казалась Сириусу доброй и понимающей женщиной. — Я живу в университетском общежитии, и так вышло, что мой сосед и друг признался мне в своих чувствах. Но дело в том, что мне парни совершенно не нравятся. И я отказал ему, понятное дело. Только теперь мне неловко, что он вынужден страдать из-за меня. — И почему ты боишься, что твоя мама об этом узнает? — Она такая старая, — закатывает глаза Рон, и Сириус издает удивленный смешок. — Ну, то есть, консервативная, из другого поколения. — Боюсь, ты недооцениваешь ее, — улыбается Сириус. — Я думаю, она бы сказала не забивать голову пустяками. Или испугалась бы, что я общаюсь со всяким... сбродом. — Ух, — Сириус откидывается на спинку стула, — не похоже на твою маму. — В любом случае, я надеялся, что ты дашь совет, — вздыхает Рон. — Если ты гей, ты бы помог мне, как никто другой. — Просто оставайся ему другом. Не думаю, что ты можешь сделать что-то еще. — Джинни то же самое сказала. Но, по мне, этого как-то мало. Ты точно не гей? Вот прям совсем? Сириус смеется. — Что-то мне подсказывает, что не обязательно быть геем, чтобы понять и тебя, и твоего друга. Обсуди это лучше с ним. Разговоры — путь к пониманию. — Звучишь, как гей. — Рон разочарованно отходит, и Сириус снова смеется.