Волки

Сириус открывает глаза. Его шея болит, очевидно, от неудобной позы, в которой он спал. Он даже не заметил, когда успел заснуть. Вокруг тихо, а по траве стелется туман. Но уже рассвело. Он пытается принять более удобное положение, но когда начинает двигаться, то чувствует, как что-то под ним тоже шевелится. Сириус опускает глаза и обнаруживает, что его голова лежит на чьем-то бедре. На чьем-то очень голом бедре. О боже. Смущение затапливает его с пальцев ног до кончиков ушей, когда он понимает, кто это. Сириус зажмуривает глаза, вспоминая, как в последние мгновения ночи он лежал на земле, окруженный теплым телом волка, зарываясь руками в его мягкую шерсть. Он хотел немного побыть здесь, а потом уйти, прежде чем зверь трансформируется обратно в человека, но, видимо, усталость захватила его раньше. Римус снова шевелится. Сириус резко открывает глаза и вскакивает, врезаясь головой в чужой подбородок. — Тише, милый, — хрипит Римус над ним. — Доброе утро. — Доброе, — бормочет Сириус и садится к нему спиной. — О, прости за это, — усмехается Римус, когда Блэк принимается нервно пощипывать траву под своими руками, все еще не оборачиваясь. — Забыл, что ты недотрога. — Я не недотрога, — упрямо говорит он. — Конечно, — снова усмехается Римус. Сириусу не нужно видеть, чтобы отлично представить себе эту усмешку. — Да ладно, — он кладет руку на его плечо. — Что, никогда не просыпался с парнем? — С голым — нет. Римус смеется. — Ну, тогда тебе стоило подумать об этом, когда ты решил пристроиться у меня под боком. — Я не хотел засыпать. — Сириус мягко вытягивает плечо из-под его руки и отсаживается. Через какое-то время за спиной слышится копошение. А потом Римус появляется прямо перед ним, одетый. Сириус поднимает голову. — Не могу поверить, что не проснулся во время твоей трансформации. — Это был странный опыт. — Римус чешет за шеей. — Хорошо, что ты не проснулся. Больше не делай так, ладно? — Ты мог бы меня столкнуть. — Было бы крайне невежливо, — Римус пожимает плечами. Сириус фыркает, а потом хмурится. — «Больше так не делай»? Что, у нас будут еще полнолуния? — Не думаю. — Римус садится. — Вообще-то я сделал очень неправильную вещь, придя за тобой. Но в лесу было спокойно, а ты такой любопытный... Сириус улыбается. Что ж, провести полнолуние с Римусом и без того казалось ему невозможным, так что просить еще об одном будет нечестно. И у них есть дела гораздо важнее. — Значит, никто не пришел. Это хорошо? — Да. — Но Римус не выглядит так, будто верит в это. — Что? Ты сомневаешься? — Я думаю, что мой запах может отпугивать того оборотня, поэтому уже вторую луну его нет. Возможно, в следующий раз мне лучше быть в другом месте, дальше. Но мне это не нравится. Я могу не успеть. Сириус вздрагивает от прохлады, пробравшейся под кофту, и обхватывает себя за плечи. Он думает, что в словах Римуса есть смысл, но также он думает, что волк действительно мог просто уйти после того, как его спугнули. А еще: — Почему твой запах может отпугивать оборотня? Разве не должно быть наоборот? Римус потупляет взгляд. Эмоции на его лице принимаются сменять одна другую, за ними становится сложно уследить. В конце концов оно расслабляется, но Сириус, кажется, догадывается, что за этим последует. — Я думаю, волк из моей стаи. — Кадык Римуса дергается, Сириус опускает взгляд на него, затем снова поднимает. И вот так. Римус выглядит уверенным в том, что говорит. Сириус вспоминает Дору, о которой успевает забыть, хотя он видел ее пару часов назад, если не меньше. (Сколько вообще он проспал? Который час? Он жалеет, что не носит наручных часов.) Римус не предупреждал, что появится кто-то еще, так почему тогда здесь была она? — С нами была Дора ночью? — Да, угадал, — усмехается Римус. — Почему она пришла? — О. — К удивлению Сириуса, Римус немного смущается. — Хотела познакомиться с тобой. Когда я был дома, она сказала мне, что придет. Я думал, что смог отговорить ее, но потом она просто появилась и... Вообще-то, если честно, я до последнего сомневался, что мне стоит звать тебя. Так что это благодаря Доре ты провел часть ночи с нами. А потом Римус улавливает настоящий смысл вопроса. Взгляд становится серьезным, но скулы еще еле уловимо горят непривычным румянцем. — Сириус, если ты думаешь, что она замешана во всем, то это не так. Клянусь. — Прости, просто должен был уточнить. — Сириус заправляет волосы за уши и проводит рукой по лицу, словно пытаясь стереть остатки сонливости от раннего пробуждения. — А почему она хотела познакомиться со мной? — Я рассказал ей про тебя. Точнее, она учуяла тебя раньше, чем я сказал хоть слово, — Римус усмехается, а потом спохватывается: — Прости, это, наверное, жутко. — Вовсе нет. — Щеки Сириуса тоже почему-то теплеют. Римус вдруг смотрит куда-то вперед, за его спину, и Сириус поворачивается. Он ничего не видит, но, когда снова смотрит на Римуса, чтобы спросить, что случилось, позади раздается хруст ветки и неловкое «ой». Сириус снова оборачивается. Перед ними стоит невысокая девушка с абсолютным беспорядком на голове и в чересчур больших для нее джинсах, в шлевки которых в два оборота продета вместо ремня полоска какой-то ткани — Сириус посчитал, потому что это отвлекло его от того факта, что сверху на девушке ничего не надето. — Дора, не шокируй людей, — Римус смеется, а Сириус не знает, куда смотреть, чтобы не показаться невежливым. — Они слишком нежные. Сириус переводит на него уничижительный взгляд, но улыбка Римуса становится только шире, когда он сверкает своими глазами, переводя их с Доры на Сириуса. — А? — Она присаживается рядом с ними. — Футболка, — Римус подбородком указывает на девушку, приподняв бровь. Выглядит так, словно родитель учит ребенка одеваться, когда домой приходят гости. Когда Дора достает из бездонного кармана джинсов футболку и надевает, Сириус, наконец, может нормально на нее посмотреть. — Легко же тебя смутить. — Она проворно щиплет Сириуса за шею. — Вот уж кто точно про смущение не знает, — говорит Римус. Дора показывает ему язык. — Хорошо, в следующий раз буду пялиться, — Сириус отвечает, не думая, но Дора только улыбается, совершенно не обиженная. — Прости, я просто не подумала. Эй, классно иметь возможность поговорить с тобой! Мне было интересно, кто ты такой, с тех пор как Римус притащил с собой чужой запах. Ты библиотекарь? Сириус пытается включиться в поток ее сознания и не удивляться такой неожиданной приязни. — Вроде того. Еще детей читать учу. — Да, я бы к тебе на уроки походила, — вдруг говорит она и строит ему глазки, опираясь щекой о ладонь. — Жалко, читать уже умею. Сириус бросает беспомощный взгляд на Римуса, но тот только безмолвно улыбается, опустив глаза к земле. — Думаю, люди бы неправильно поняли. — Все бы они правильно поняли, — Дора искрится улыбкой. — Спорю, у тебя от девушек отбоя нет. Ты такой красавчик, и я не понимаю, как Римус посмел умолчать об этом. — Она переводит взгляд на Римуса и обращается теперь к нему: — Вообще ни слова не сказал, к кому ты тут ходишь, пока я не вытянула хоть что-то! — Тебе все равно нельзя появляться в деревне. Дора фыркает. — Это не причина. — Почему тебе нельзя? — спрашивает Сириус. — Никому нельзя. Слухов и так полно, а если в деревне начнут показываться слишком много людей, которые живут в лесу, — Дора строит круглые глаза, — это будет уже совсем подозрительно. И мы ни разу друг на друга не похожи, чтобы назвать нас большой странной семьей отшельников. Фенриру только можно, он вожак. И Римусу, как будущему вожаку. Знаешь, они, типа, отвечают за нас и все такое. Им полезно иметь связь с внешним миром. — Звучит грустно. — Ни разу! — Дора встряхивает своими взлохмаченными волосами. — Что нам делать в деревне? Если тебе запретят жить в Лондоне, ты же не расстроишься. Тебя ведь там и не было. Сириус улыбается. — Я из Лондона. — О, — брови девушки ползут наверх, — а что тогда ты забыл в этой глуши? — Нимфадора, — резко осаждает Римус. — Да ладно тебе, Римус. Мне интересно. — Все нормально, — говорит Сириус. — Просто так сложились обстоятельства, я не планировал уезжать. Но мне здесь нравится. — Правда? — Правда. — Сириус пожимает плечами. — Тут спокойно. — Хм. — Она морщит нос, а потом улыбается. — Ну, я рада, что ты теперь не в Лондоне. Может, однажды присоединишься к нам. Я хоть тебя и не знаю, но... — Нет, — обрывает Римус и пристально смотрит на девушку. — Ну нет так нет, — быстро говорит она и смотрит на Римуса. — Просто я подумала, раз он тебе нравится... — Дора. — Ладно-ладно, — Дора поднимает руки в сдающемся жесте. — Прости, — тянет она, на самом деле выглядя виноватой. — Не буду вмешиваться, что бы ты тут ни задумал. Римус прячет лицо в ладонях и тяжело вздыхает. Сириус ничего не понимает. Он переводит взгляд с одного на другую, пока Римус не выныривает из своего укрытия и не обращается к девушке: — Я думал, ты только на ночь останешься. — Ну, я бы далеко не убежала в таком состоянии. Вот и решила не бежать. Но я вернусь домой сегодня, честное слово, не буду мешать. — Ты не мешаешь. — Мешаю, мешаю, — вдруг подмигивает она. Римус снова прячет лицо, а Дора поворачивается к Сириусу. — Но, надеюсь, что это не последняя наша встреча. Тоже хочу побольше узнать о книжках, — она странно выделяет последнее слово и наклоняется к нему, как заговорщик. — Ты же не против? — Буду рад. Дора вглядывается своими хитрыми глазами в его, будто пытается что-то выведать. Сириус встречает ее взгляд и выдерживает столько, сколько нужно. Это тяжело — особенность, присущая оборотням? — но с Римусом бывает тяжелее. Прежде чем отстраниться, Дора хмыкает и хлопает его легонько по щеке. Сириус не удивляется. — Здорово было повидаться. Можешь в следующее полнолуние покидать Римусу палку, он будет счастлив. — Очень смешно. Сириус прячет смешок в ладони. Дора уходит, не забыв потрепать Римуса по волосам. — Вот, как они к тебе относятся, будущий вожак стаи. — Сириус знает, что не делает ситуацию лучше, но не может молчать. Римус стреляет в него глазами, и Сириус не скрывает больше улыбки. Конечно, он воспринимает его всерьез, он знает, что Римус может внушать страх, уважение, он знает, что с ним нужно считаться. Но в то же время иногда Римус не вызывает у него ничего, кроме улыбки. Сириусу нравится дразнить его. — Кажется, это ты был бы рад побегать за палкой? — Но не я превращаюсь в собаку каждое полнолуние. — В волка. — Как скажешь. — Что случилось со страхом? — Римус придвигается ближе и старается выглядеть грозно, но тоже уже плохо справляется с собственной улыбкой. — Когда я за тобой пришел, ты не был такой занозой. — Трудно бояться волка, когда это ты. Сириус не успевает моргнуть, как Римус уже нависает над ним, и ему приходится опереться на локти, чтобы не упасть на спину. — Все-таки волк? — Римус выгибает бровь. — И совсем-совсем не страшный? — Ни капли. Римус наклоняется ниже, а Сириус понимает, что оказывается в ловушке, и дальше под его спиной только земля. Все, кроме Римуса, его глаз и его плеч, перестает существовать, и Сириус покорно ложится. Теперь, лежа под ним, ему совсем не хочется смеяться. Он не знает, чего ждет, ведь это просто дурачества, но тело работает быстрее разума. Может, это очередное воздействие оборотня на его человеческую натуру. Все эти еле уловимые вещи, что он иногда чувствует. — Ты хороший, — говорит Сириус. Голос звучит тише, чем он ожидал. — Никогда не понимал, почему люди этого не видят. — Потому что я им не показывал. Сириус качает головой и поднимает руку к его плечу. Он неторопливо ведет по нему пальцами, следя за своими действиями. — Я понял сразу. — Сириус останавливается там, где заканчивается рукав футболки Римуса, и встречается с ним взглядом. Римус странно смотрит на него, между его бровей пролегает морщинка. Сириус поднимает руку к ней и разглаживает указательным пальцем. Губы сами складываются в мягкую улыбку. Рука падает на грудь, и Сириус разглядывает его лицо. Оборотень. Никто не знал этого наверняка, никто не видел его, никто не имел возможности просто взять и протянуть руку, чтобы дотронуться. Сириус знает и может. Его собственный оборотень. Самое невероятное и интересное существо, которое он когда-либо встречал. И даже если бы Римус был обычным человеком, ничего бы не изменилось. Он не знает, чем заслужил его. Если для встречи с ним Сириус должен был расстаться со своей прошлой жизнью, то он согласен. Римус тяжело выдыхает и падает на спину рядом с ним. — Как так получается, что одни вещи ты видишь сразу, другие в упор не замечаешь. — Что? — Сириус поворачивает к нему голову. Какое-то время Римус лежит, не двигаясь и не говоря ни слова. Он только смотрит в серое небо, как будто пытается разглядеть, что там, за ним. Шея Сириуса дает о себе знать слабой тянущей болью, напоминая о неудобной позе, в которой он спал, но отвернуться кажется неправильным. Римуса недостаточно только слушать, чтобы понять, нужно еще его видеть. Сириус до сих пор старается научиться читать его, пусть это бывает сложно и временами вызывает зуд раздражения где-то под черепом, но, наверное, это уже стиль жизни, привычка, выросшая вместе с Римусом в глубинах лесов, в отдалении от людей. Но для разнообразия иногда Сириусу хочется, чтобы он был более откровенен с ним. Римус говорил ему: это всего лишь я, Сириус; так вот, это всего лишь я, Римус. Наконец, Римус смотрит на него. На лице неуверенное выражение, а рука вслепую находит его руку. Сириус мимо сознания сжимает его пальцы в ответ и ждет. В следующее мгновение Римус аккуратно переворачивается набок и прижимает его руку к своей груди. Он смотрит на него какое-то время, а затем притягивает руку выше, и Сириус чувствует сухие губы на тыльной стороне ладони. — Ты многое позволяешь мне, — говорит Римус, не отнимая руки от лица. Они смотрят друг другу в глаза, и Сириус все еще не понимает, что хочет донести до него Римус, но думать над этим становится немного сложнее, когда мысли занимает только призрак поцелуя на ладони. Возможно, так Римус показывает, что доверяет ему. Если это то, что он имеет в виду, то это взаимно. Всегда. — Это же ты, — отвечает Сириус со всей искренностью. Римус моргает, а потом тихо смеется, утыкаясь в его ладонь лбом. — Конечно. Сириус озадаченно хмурится, но Римус отпускает его руку и снова встречается с ним взглядом. Искорки смеха еще блестят в глазах. Сириус старается зацепиться за это, чтобы не думать о том, как ощущаются его губы на коже. Это странно. Это одна из самых странных вещей, на которой когда-либо зацикливалось его сознание. Римус поднимается. — Скоро пойдет дождь. Хочешь вернуться домой? Сириус кивает и тоже встает с травы. Они идут в тишине. Римус держится рядом, их руки почти сталкиваются. Сириус иногда бросает взгляд на них, думая о том, что произошло. Он думает о тех неясных вещах, которые мог не замечать. — Дора говорила о присоединении, — в конце концов решает уточнить Сириус, отвлекаясь на более простые вещи. — Она предлагала мне стать оборотнем? — Она считает, что я однажды предложу тебе. Но это не самая хорошая идея. Ты не будешь воспринимать обращение, как что-то естественное. Привыкнешь, да, но чем взрослее человек, тем труднее ему просто психологически перенести это. Подумай также о всех тех людях, которых пришлось бы оставить. Нет, тебе это не нужно, — Римус говорит серьезным тоном. — Не нужно, — спокойно подтверждает Сириус. Римус бросает на него взгляд, но тут же отворачивается. Может, он ожидал другого, но Сириус на самом деле не хочет становиться оборотнем. Здесь ему нравоучения не нужны. Дождь лениво сыплется с неба, когда Сириус заходит в дом. Почти с порога его встречает отец с чашкой чая в руках и непонимающим взглядом. — Я думал, ты спишь. — Вышел прогуляться, но начался дождь. Орион переводит взгляд в окно. Он не двигается с места, и Сириус неловко отходит чуть в сторону, чтобы снять обувь. Когда он выпрямляется, то отец снова смотрит на него. — У тебя трава на плече. — Отцовская рука касается его плеча, а затем подносит травинку к его лицу. Сириус хмурится на нее и забирает. С тихим смешком Орион уходит, а Сириус продолжает смотреть на травинку в своей руке, словно никогда в жизни не видел травы. Она влажная на его коже. Губы Римуса были сухими. Сириус опускает руку и чувствует, что что-то не так. Не с Римусом. С ним.