Валтор разглядывал рыжие волосы, разлетевшиеся по подушке. По
его подушке. Девушка мирно посапывала, свернувшись в клубок. Все до сих пор казалось до жути нереальным, словно он вот-вот откроет глаза, и его снова встретит тьма.
И если к своей сущности он привык, то там… там время тянулось, словно прилипшая к ботинку жвачка, там не было ничего, кроме черноты, в которой оставалось лишь плыть, будто затерянный в океане деревянный плот. В ней не было ни начала, ни конца. Она просто существовала вне пространства и времени. Для таких душ, как он. Для потерянных.
Мужчина моргнул, прогоняя наваждение. Это реальность. Реальность, в которой прибавилось вопросов. И ответы он почему-то не спешил искать. Хотя и понимал, почему не торопился. Хотелось замедлить эту иллюзорную картинку — Блум в его постели, полуголая, после случайного секса в ванной. Блум, которая разгоняла тьму там. В бездне отчаяния и пустоты. Теперь была рядом, буквально как символ света и реальности.
Пушистые ресницы на веках девушки дрогнули. Блум потянулась. Валтор наоборот прикрыл глаза.
Фея проснулась, сразу натыкаясь взглядом на мага. Вместе с мгновенным осознанием на щеках нарисовался румянец, сердце учащенно забилось, а воспоминания подкидывали картинки, от которых по коже бежали мурашки, а возбуждение снова скапливалось внизу живота. Она бы никогда не подумала, что жизнь свернет в этом направлении. Что однажды окажется почти на темной стороне, в спальне мага. И что бабочки в животе будут сходить с ума от истомы и желания, чтобы это не заканчивалось.
Разве возможно чувствовать столько всего сразу? Разве можно в один момент простить себя за все и кинуться в пучину запретного и невозможного никогда раньше? Разве можно знать, что скоро его руки сомкнутся на твоей шее, но все равно желать быть здесь? Разве это нормально? И может быть, если бы жизнь Блум была нормальной в общепринятом смысле, то ее бы здесь не было. Но жизнь феи никогда не вписывалась в рамки, поэтому кровать Валтора казалась теплее привычной, поэтому его объятия казались такими надежными и комфортными, поэтому желание касаться его было таким сильным. Но, конечно, она бы никогда не призналась в этом ни себе, ни ему. В этом они были похожи. Но если бы она знала пять лет назад, что не со Скаем она найдет покой, перешла бы на другую сторону?
— Ты не спишь, — прошептала фея, коснувшись его ладони указательным пальцем. По губам Валтора растеклась привычная усмешка, а глаза мгновенно открылись, сначала останавливая взгляд на еще сонном лице феи, а затем опускаясь ниже, на грудь, не прикрытую простынью.
— Не сплю, — согласился мужчина, возвращая взгляд на лицо девушки, щеки которой смущенно заалели, — Но могу притвориться, если ты собралась сбежать, милая, — тут же язвительно добавил он, но вопреки своим словам протянул руку под одеялом к ноге девушки, проходясь по бедру, а затем опускаясь на поясницу на самой границе допустимого, вызывая этим действием еще большее смущение, еще большее возбуждение и желание продолжать сгорать в отчаянии и невозможности.
Блум шевельнулась так, что ладонь мага все же съехала ниже, переходя эту границу. Уже давно было понятно, что между ними их не осталось. Валтор усмехнулся, принимая правила игры. Длинные пальцы пробежались по коже, зажигая маленькие искорки вслед за этим движением. Девушка закусила губу, чувствуя, что если он зайдет чуть дальше, то и это никак не поможет скрывать уже готовые срываться с губ стоны. А маг, ощущая возникшее напряжение, только раззадоривал, плавно переходя на внутреннюю сторону бедра, то поднимаясь, то опускаясь.
Его и самого уже одолевало возбуждение, приносящее дискомфорт, но эта пытка была сладостной, ее хотелось растягивать, чувствовать, ощущать на кончиках пальцев и в воздухе вокруг. Даже если бы фея от нетерпения сейчас потеряла контроль, обдавая все вокруг огнем, он бы все равно взял ее, вырывая громкие стоны удовольствия. Вот с чего нужно было начинать. И во снах, и наяву. Почему они так долго сопротивлялись очевидному?
И если вчера это скорее было спонтанным, случайным и неожиданным, случившимся на грани нервного возбуждения, и поддавшись моменту, то сейчас оба осознавали все происходящее. И оба сгорали от нетерпения. И оба почувствовали еще большее желание, когда пальцы скользнули внутрь, все же заставляя фею шумно втянуть воздух.
— Может быть это ты хотел сбежать? — спросила девушка, скорее кокетливо, чем серьезно.
— Из своего же замка? — он подался вперед, переместив руку на грудь, возвышаясь над девушкой. Блум приподнялась на локте, заглядывая в глаза мага.
— Кто знает, что ты задумал? — он так и порывался ответить «ты», но это одно лишь слово никак не находило выхода. Оно казалось слишком громким, высокопарным, глупым, слабым. В конце концов, Валтор и сам не знал, что он задумал, поэтому просто поцеловал ее, пытаясь заглушить в этом жесте все то, что вмиг возникло в мыслях.
Блум, падая на подушки и утягивая мага за собой, ответила. И если бы существовали перемещения во времени, то она непременно бы вернула все назад, подарив им эти потерянные во тьме и снах пять лет. Даже если бы в этом не было смысла.
— Мне ведь не стоит напоминать, что сбежать ты не сможешь, милая? — прошептал Валтор, проходясь ладонью от груди к шее девушки. Блум затуманенным взглядом смотрела в серо-голубые глаза, коротко кивнула, а затем, по-свойски откинув мага назад, села сверху, забирая власть себе.
— Твоими стараниями, на меня, вероятно, охотится половина Магикса, так что будь благороден, спрячь меня, — девушка поерзала, дразня и распаляя еще сильнее. Блум чуть наклонилась вперед, так, что ее грудь коснулась его, кожа к коже. — В своей постели, — она нагло усмехнулась, заставив мужчину вновь задуматься о том, что даже не все ведьмы вели себя так, как она сейчас. Но эта мысль не успела оформиться в голове, потому что она приподнялась и с тихим стоном плавно опустилась вниз.
— С превеликим удовольствием, милая, — ладони мага переместились на бедра девушки, сжимая нежную кожу и слегка направляя в нужном ему темпе. Фея выгнулась, едва не закатывая глаза от удовольствия. В голове пронеслась мысль, почему же они не сделали этого раньше. Почему она так долго сопротивлялась? Ее манила тьма. Особенно его. Та, что они делили на двоих. Она сжигала, возрождала, распаляла, заставляла отдаваться с большим желанием, буквально на грани сумасшествия. Без контроля, без счета времени и оглядки на разум.
Валтор привстал, оперевшись на подушки спиной. Блум подалась вперед, оставляя на губах мага смазанный поцелуй. Ладонь мужчины тут же запуталась в рыжих волосах, сжав у самых корней и оттянув назад. Поцелуи, заставляющие кожу буквально гореть, прошлись по шее, спустились на грудь, вызывая мурашки из-за того, как прохладный комнатный воздух скользил по влажной коже. Язык очертил затвердевший сосок. Взгляд мужчины прошелся снизу-вверх, рассматривая пульсирующую венку на шее, приоткрытые покрасневшие от поцелуев губы, с которых срывались тяжелые вздохи, прикрытые глаза.
Она была полностью открыта перед ним. И телом, и душой, пусть многие ее мысли и были для него загадкой. Он не хотел в них влезать. Хотел, чтобы Блум сама рассказала ему обо всем. Это казалось ему странным, потому что Валтор не привык ждать и просить, он привык брать. Даже если ему это не принадлежало, Валтор легко делал это своим. Примерно, как сейчас, почти до боли сжимая ягодицы девушки, прижимая ее к себе, контролируя скорость движений и силу удовольствия. Ему нравилось чувство власти, которое Блум давала ему в моменты, когда ей было хорошо. И хоть фея и была сверху, она не брала, она отдавалась, позволяя делать все, что ему хотелось. И это только сильнее заставляло желание гореть, окутывая их тела едва заметным огненным свечением, словно тьма и свет наконец-то находились там, где должны были.
Именно поэтому Валтору сейчас хотелось оставить все так, как есть. Подождать момента, когда фея придет и расскажет свою историю, пусть он и знал ее вдоль и поперек, пусть и знал о ее королевстве больше, чем она сама. Он желал, чтобы она заговорила, чтобы рассказала о невыносимости прошедших пяти лет, о том, каким мучением были сны с ним.
Это ведь для него Блум была единственным спасением от тьмы. Для Блум он являлся скорее проклятием, ночным кошмаром, ужасом темных ночей, от которых почему-то каждый раз бросало в дрожь. И пусть сейчас, в его теплых, надежных объятиях, она ни о чем не жалела, кроме потраченного времени, когда-то давно для нее эти мысли вставали в один ряд со смертью.
Фея опустила ладони на плечи мужчины, оставляя красные полумесяцы от ногтей, с каждым разом двигаясь быстрее, сжимаясь внутри от близости разрядки. Валтор подхватил девушку под ягодицы, замедляя. Блум распахнула глаза, недовольно уставившись на мужчину.
— Не торопись, милая, — прошептал маг. Мужчина заправил прядь за ухо девушки, в одно движение оказался сверху, а затем перевернул девушку на живот, — играем по моим правилам, — прошептал он, опалив горячим дыханием шею девушки. Блум нетерпеливо прогнулась в пояснице, утыкаясь лицом в простыни. Валтор не стал медлить, намотав рыжие волосы на ладонь, а второй оперевшись в матрас, одним резким движением вошел до упора. Вид лежащей под ним феи буквально гипнотизировал, завораживал, забирая остатки самоконтроля.
Но контроль — последнее, о чем каждый из них просил. Это сравнимо с бездной, в которую оба, сломя голову, прыгали под пошлые звуки соединения двух тел, под полные наслаждения стоны и тихое «да». Если бы они могли сгореть, то непременно сделали бы это. Вот только огонь не мог навредить им, лишь только разгореться сильнее.
Мужчина потянул намотанные на ладонь волосы, вынуждая девушку запрокинуть голову и сильнее прогнуться. Блум охнула, когда угол проникновения поменялся, делая ощущения еще острее. Движения стали быстрее, грубее. Пальцы до покраснения сжимали нежную кожу, словно это единственное, что помогало окончательно не терять разум.
А затем мир рассыпался на целое звездное небо, будто космос просто рухнул на землю, придавив маленькими искрами, бегающими по всему телу.
Блум устало рухнула на подушки, чувствуя, как все мышцы разом заныли, словно она несколько часов провела на тренировке. Маг опустился рядом, пытаясь отдышаться. Ладонь, будто сама по себе, скользнула на спину девушки. Почему-то казалось слишком жизненно необходимо чувствовать ее кончиками пальцев.
Блум приоткрыла глаза, почти так же, как утром, наблюдая за тишиной на лице мага. Он совсем не казался тем, кем был. Сейчас перед ней лежал красивый мужчина, почему-то ставший роднее, чем кто-либо еще. И она никогда бы не сказала, что темный маг дважды был виновником магических войн.
Но сильнее всего мысли возвращались к тому, что в ней не осталось ненависти и злости. Это было неправильно, не согласовывалось с моралью и ее собственными принципами, но Валтор в ее душе уже давно был прощен.
Валтор поднялся с кровати, оставив вместо себя легкую прохладу и пустоту. Блум смотрела на то, как фигура мага скрылась за дверью в ванную, думая, как же быстро вся жизнь перевернулась не просто с ног на голову, она буквально сошла с рельс, словно огромный поезд устремившийся вниз с моста.
Фея потянулась к тумбочке, на которой лежала пачка сигарет, но так и не успела закурить. Маг вернулся в комнату, легко подхватил девушку на руки. Блум удивленно охнула, обхватывая Валтора за шею и почему-то не испытывая ни капли смущения, будто это было таким привычным.
— Почему не говоришь о том, что можешь дойти и сама? — ехидно поинтересовался мужчина. Блум вздохнула, пальцами вырисовывая на ключицах невидимые рисунки.
— Потому что ты уже несешь меня, — девушка пожала плечами, мельком усмехнувшись. Да, она в конец обнаглела. Более того, ей это даже нравилось. Зачем сопротивляться, если тебя по собственной воле взяли и понесли?
— Королевская кровь проснулась? — тихо рассмеялся Валтор, входя в ванную. Фея не нашла ответа, она разглядывала просторное светлое помещение, огромное окно, перед которым расположилась такая же большая ванная, сейчас заполненная водой.
Валтор осторожно опустил девушку в теплую воду, затем залез сам, устраиваясь позади Блум. Фея откинулась назад, опираясь затылком на его грудь. И вот снова спиной к врагу без тени страха и ужаса, без сомнений, с полной уверенностью, что он ничего не сделает. И это было так странно, непривычно, непонятно, что обескураживало. У нее не было ни одной мысли о том, что делать дальше. Ни одной мысли о будущем, только чувства и эмоции из настоящего. И девушка никогда раньше бы не подумала о том, что такое вообще реально.
Она глянула на исполосованные белесыми шрамами предплечья, провела пальцами по ним, пытаясь понять, зачем она делала это с собой. Также быстро нашла ответ — чтобы справляться, чтобы как-то находить способ жить и проживать все те чувства, что раз за разом укутывали черным покрывалом.
Мужчина перехватил руку девушки, нахмурился, рассматривая полосы, аккуратно провел по ним пальцами под растерянным взглядом Блум, а затем сделал то, чего не ожидал сам. Осторожно поцеловал, касаясь каждого шрама в почти невесомом касании губ. Даже в темной, прогнившей натуре, нашлось место состраданию. Пусть она и жалела себя, пусть и не хотела видеть то, что лежало прямо на поверхности все эти годы, но сейчас она видела точно также ясно, как и он. И ему хотелось облегчить ее боль.
Блум отвернулась, когда непрошеные кристаллики слез прокатились по щекам, беззвучно растворяясь в воде. Как это произошло? Как она оказалась в этой точке своей жизни? Почему бывший враг, маг, из-за которого ее семья исчезла, принимал ее такой? Разбитой, сломленной, погруженной во тьму и бесконечную ненависть к себе — почему это заметил он, а не тот, кто был рядом почти семь лет? И даже слезы, срывающиеся с ресниц, сейчас не вызывали чувства стыда. Они впервые дарили освобождение.
— Идиот, — внезапно прошептал Валтор, девушка вздрогнула, вырывая запястье из рук мужчины.
— Что?
— Твой несостоявшийся муж — идиот, — повторил он, переместив руки на плечи девушки.
— Почему?
— Как сама думаешь? — вопрос, который, судя по интонации, не требовал ответа. — Как можно не заметить того, что находящийся рядом человек не спит по ночам, водя лезвием по коже?
— Люди бывают слепы, — пожала плечами Блум, отстраняясь от мужчины. И хоть она и сама думала только что о том же самом, куда заводил этот разговор ее не совсем устраивало.
— Ты права, — легко согласился маг, — но они не делают то, что сделал он. А ты просто долгое время искала удобство, как и он.
— Хватит, — строго остановила девушка.
— А потом ты перестала быть удобной, — продолжил маг, отчего в груди Блум все сильнее и сильнее разверзалась огромная дыра. Правда мало когда бывала привлекательной.
— Прекрати, — голос охрип, от едва сдерживаемых слез.
— Даже с лезвием в руке ты делала то, что хотелось именно тебе, так ты держалась, даже с сигаретой в губах. Этого хотелось тебе, это держало тебя на плаву. И плевать, что он считал и что сделал, Блум. Ты можешь шагнуть вперед, — девушка дернулась, словно ее ударили по лицу. Его слова нашли самое мягкое, теплое и слабое ее место. Они проникли под самую кожу, отравляя и медленно убивая.
— Куда я должна шагнуть, Валтор? В будущее, которого у меня нет? В твою постель? Так я уже там. Или сделать шаг и вернуться к мыслям о том, чтобы убить тебя окончательно? Почему ты говоришь о том, чтобы я пережила это? Для чего? Чтобы я умерла со спокойной душой и не навещала тебя после смерти? — взорвалась фея, выплескивая всю накопившуюся злость, боль и отчаяние. Она больше не могла быть бесчувственной. Слишком много эмоций накопилось внутри, и теперь они все переливались через край. — Я никогда не делала того, что хотела. Только то, чего от меня ждали. И все, что ты перечислил действительно было только моим миром. Но не говори, что мне делать и что отпускать. Ты ничего не знаешь, — она отстранилась, намереваясь подняться и уйти из этой комнаты, от этого мужчины и чувств, которые внезапно накрыли. Это было слишком невыносимо, слишком болезненно, страшно.
Валтор легко надавил на хрупкие плечи, опуская обратно в воду, а затем обхватил ее двумя руками, прижимая к своей груди. Фея, даже не попыталась отбрыкнуться, наоборот расслабилась, дав волю слезам. И в данный момент она ненавидела Ская, ненавидела Валтора и себя, все магическое измерение и всех, кого когда-либо знала. И если бы не обнимающий ее мужчина, то эту комнату уже точно пожрал бы огонь, который она не могла контролировать.
Маг молча гладил ее по волосам, пытаясь вселить в нее спокойствие. Он понимал эту боль, эти чувства. Вот только себе он никогда этого не позволял. Свои эмоции мужчина всегда держал при себе. Но с ее появления здесь все немного изменилось. В некоторых моментах Валтор даже перестал себя понимать. Например, зачем сказал ей все то, что сказал, зачем завел разговор, который к нему не имел никакого отношения? Чтобы облегчить ее боль? А нужно ли это ей? А ему? Им? Ответа он снова не нашел.
─༺༻─
Из самого темного угла комнаты он наблюдал за ней. За умиротворением и спокойствием, отражающемся на лице девушки. Она выглядела так невинно, так нежно, словно корабль в тихой гавани в солнечный день и полный штиль. Вот только за окном не было никакого моря, лишь толщи снега и самая настоящая буря, бьющаяся острыми снежинками в окна.
Валтор с сожалением вздохнул. Сон никак не желал утягивать в объятия, ни кошмар, ни размытые картинки чего-то недосягаемого, ни пустота.
Только полоска лунного света прочерчивала линию прямо посередине комнаты, деля ее на две стороны — с одной оказался Валтор в кресле, с другой Блум. И маг остановился около этой черты, засматриваясь на спокойствие.
В его мыслях шла настоящая борьба, съедающая абсолютно всю решимость и желание будущего. Впервые он не был уверен в том, что хотел, чтобы завтрашний день наступил. Ему было хорошо и в сегодняшнем. Но время все же шло, отмеряя что-то невидимое и едва ощутимое.
Мужчина еще раз взглянул на девушку, затем зажмурился, словно выжигая эту картинку в своей голове.
Он должен это сделать. Должен уйти.
Валтор развернулся, больше не смотря на Блум. Решение принято. Он уже давно все для себя понял.
Тихий хлопок портала заставил фею вздрогнуть и открыть глаза, она провела рукой по соседней половине кровати, никого там не найдя, поднялась, осматривая комнату.
— Валтор? — тихо позвала Блум, вглядываясь в темноту и замечая тонкую полосу лунного света, делящую комнату. Никто не отозвался, отчего-то в груди появилась пустота, стало слишком холодно, одиноко и больно. Она снова оказалась в одиночестве.
Фея поднялась с кровати, кутаясь в одеяло почти с головой. Прислушалась к огню дракона внутри, но он молчал, никак не реагируя, не колеблясь. Он просто был, горел как обычно, словно все произошедшее было очередным сном, но ноющее бедро, едва заметные синяки на коже и замок — все-таки были больше, чем просто доказательство реальности.
За окном все еще царила ночь, но сна уже не было. Блум обернулась на кровать, раздумывая над тем, чтобы вернуться в теплую обитель спокойствия, но слишком очевидным было отсутствие Валтора в замке, поэтому девушка, вернув одеяло на кровать и слегка поежившись от прохлады, тихо прошлась по комнате.
Было так странно не ощущать его энергию, тянущийся ко тьме огонь, будто там, внутри, где всегда языки пламени играли друг с другом, что-то вырвали и забрали с собой. Неужели так всегда будет в его отсутствие?
На мгновение стало страшно от осознания, насколько сильно оказывалось влияние мага на нее, они словно две свечи поджигающие иногда затухающие фитили. И от этого по коже расползлось жуткое чувство. Она слишком сильно зависела от Валтора. Буквально жизнью, эмоциями, тем, что делала и хотела. И почему-то при этом фея не потеряла себя, а наоборот, ощущала такую близость к самой себе, как никогда раньше.
Блум осмотрела спальню, заглянула в ванную, не найдя нигде даже намека на присутствие мага, затем вышла в коридор, по-прежнему тихий и безжизненный, но уютный и до боли привычный. Фея вслушалась в завывание ветра, проникающее сквозь большие окна и слегка качающее занавески, будто старое приведение замученного темной магией человека жило в замке, ища подходящее время для того, чтобы отомстить. Но девушка уже давно не верила в призраков, хотя Валтора в своих снах считала именно им.
Она дошла до лестницы, вспоминая в какой стороне находилась комната, которую Валтор отвел для нее. Кажется, это несколько пролетов вверх, а затем направо, но вместо того, чтобы пойти этим путем, фея начала спускаться вниз, с каждой ступенькой чувствуя, как кожа покрывалась липким потом и обнимающим за голые ноги холодом. Что-то тянуло ее туда. Что-то звало в самые темные места замка, которые сам хозяин сравнил бы с адом на земле, и она покорно шла, слегка придерживаясь за стену, чтобы не переломать ноги.
Самый нижний этаж встретил промозглым холодом и сыростью, сразу же застревающей в горле и наполняющей легкие. Блум зябко поежилась, раздумывая над тем, чтобы вернуться в комнату, но что-то не давало ей уйти, что-то заставляло переставлять босые ноги, от которых мерзлота распространялась по всему телу вверх, заставляя кожу покрываться мурашками.
Подземелья находились так глубоко под землей, что года, которые Домино проводило во льдах, отразились и здесь — на стыке стен и потолка виднелась сильная изморозь, едва заметно мерцающая в темноте. Все здесь было каким-то черным, неуютным, жутким, липким, как мерзкая старая паутина, покрывшаяся копотью. Это место вызывало отвращение, желание спрятаться и вместе с ним достать все свои пороки и грехи, щедро осыпая каждый угол, потому что здесь им место находилось. От каменных стен и пола эхом отражались тихие шаги, дыхание паром устремлялось вверх, чтобы раствориться где-то под потолком.
Словно она уже очень давно искала вторую часть себя, а сейчас, наконец-то, ее нашла.
Блум остановилась около двери, от которой черными полосами расходилась энергия в обе стороны длинного коридора. Фея нерешительно огляделась, будто только сейчас сознание вернулось к ней. Но отступать она уже не хотела.
Дверь с тяжелым скрипом поддалась, Блум осторожно вошла внутрь, но количество черной магии тут же оттолкнуло назад, сопротивляясь ее присутствию. Но девушка еще раз шагнула вперед, не обращая на ветер, налетевший с особым остервенением и злостью, хотя ему здесь неоткуда взяться.
Внутри комнаты оказалось множество стеллажей, заставленных артефактами, книгами, колбами и пробирками, похожие на те, что Блум однажды видела в одном из кабинетов Облачной башни. Посередине стоял широкий стол, на котором расположились несколько раскиданных книг, большая карта, перо в чернильнице, пара блокнотов и свитков, лежащих в полном беспорядке, будто хозяин покидал это место в спешке.
Девушка прошлась вглубь помещения, рассматривая надписи на стеллажах на незнакомом ей языке. Холод и сырость только усилились, проникая, кажется, в самое сердце.
Блум вернулась к столу, зажгла маленькую сферу, рассматривая карту звездного неба и беспорядочные записи.
— Не может быть, — прошептала фея, вглядываясь в буквы, цифры, расчеты и сложные уравнения. Кажется, это то, о чем говорил Валтор. Небо звезд и планет Магикса, по которому можно рассчитать приближение кровавой луны. И почему из всех мест в замке она пришла именно сюда?
Блум по-хозяйски уселась на кресло, пододвинув свитки и перо к себе. Она ведь сама предлагала магу высчитать дату. Девушка поджала под себя ноги, погружаясь в карту и вычисления.
Фея давно не занималась чем-то связанным с магией так сильно. Звезды, планеты, королевства измерения Магикс всегда связаны с истинной магией, только лишь частичка которой обитала в каждом магическом существе.
За расчетами девушка не заметила, как со временем вокруг становилось холоднее, как запах сырости и плесени разрастался, оседая в легких, словно часть их, как черная дымка то становилась ярче, то угасала, почти исчезая. Блум медленно переместилась на небольшой диван, стоящий в темном углу, все еще пытаясь решить сложное уравнение. Но с математикой у нее были проблемы даже на земле, кто же знал, что и в волшебстве она понадобится…
Перо со скрипом выводило на пергаменте все новые и новые числа, переменные, а веки Блум становились все тяжелее и тяжелее, пока и вовсе не закрылись, погружая фею в тревожный сон.
─༺༻─
Валтор вернулся в замок еще более мрачный, чем был до этого. Теперь на его плечах лежало еще больше задач, сложностей и вопросов. И ни один из пунктов нельзя было отложить.
Войдя в комнату, первым, что он увидел оказалась пустая кровать со смятыми простынями и небрежно брошенным на край одеялом. Легкая паника прокатилась по телу, оставляя какой-то укол под ребрами, словно сказка, которую он придумывал, выписывая буквы и предложения на бумаге, вдруг взял и случайно сгорел, унося за собой все старания.
В этот момент он впервые понял, что не хотел бы, чтобы однажды фея сбежала или исчезла. Но что если она всего лишь играла роль, позволяя ему подбираться ближе? Что если это все всего лишь уловка, на которую он повелся?
Но маг отпустил эти мысли, прислушался ко все еще горящему огню, который рвался из стороны в сторону, едва не сводя с ума. Это просто страх. Он просто боялся, что она уйдет точно так же, как Гриффин, Трикс, хоть они и никогда не вызывали ни таких эмоций, ни чувств, хоть они и были лишь средством достижения цели. Было как-то сложно представлять Блум, которая только вчера утром стонала в его руках, а затем, не скрывая ни слез, ни боли, плакала, цепляясь за него, словно за единственное средство существования.
И если в прошлом предложение перейти на его сторону было лишь манипуляцией, попыткой переманить на свою сторону, то сейчас ему хотелось, чтобы она сама выбрала его, чтобы осталась. Но, как Блум напомнила, выбора у нее особо не было.
Мужчина поправил привычный пурпурный пиджак, затем обвел комнату взглядом и, не зацепившись ни за один предмет, пошел за огнем в груди, за встроенным в душу компасом.
Валтор прошел тот же путь, что и Блум, спустился в подземелье, но, в отличии от феи, не испытал никаких странных эмоций. Все это было давно привычной атмосферой, все запахи и приглушенные звуки давно родные. Все тоже самое творилось и в его сердце.
Шаги раздавались звонким эхом, но и они казались продолжением этого места, не такими чужеродными, какой была поступь Блум.
Валтор шел вперед к той самой двери, куда вел трепещущий в груди огонь.
Петли скрипнули, ни ветра, ни отталкивающий силы. Это место приняло его, как родного.
Рабочий стол был прибран — книги, раскиданные на краю стола, сейчас лежали аккуратной стопкой, свитки свернуты и отложены в сторону, блокнот закрыт.
Мужчина огляделся, не найдя фею в кресле. Она свернулась клубочком на твердом диванчике, на котором и сам Валтор часто засыпал. На полу возле девушки стояла баночка чернил, небесная карта и кривой лист бумаги.
Маг не стал будить ее, подобрал исписанный вычислениями лист, опустился в кресло, лишь один раз взглянув на результат расчетов. Куда больше интриговали тихий шепот Блум и подрагивающие веки, выдающие то, насколько тревожный и чуткий был ее сон.
Она то хмурилась, то расслаблялась, звук голоса становился то громче, то тише. И в моменты, когда фея почти кричала Валтор мог разобрать несколько слов, узнав заклинание.
То самое чертово заклинание из ее мыслей, то самое заклинание из его недавнего сна. Слово в слово. Это оно, и маг точно знал, что сейчас Блум не просто так видела этот сон.
Предчувствие чего-то странного, неизбежного и очень темного сжало шею, словно удавка перекинутая через балку. Еще немного и табурет под ним покачнется, окончательно придушив.
Блум неожиданно громко закричала, словно тело пронзила адская боль, сжигающая все внутренности.
Маг в два шага оказался рядом с ней, осторожно касаясь волос и талии.
— Милая, — тихо позвал мужчина, пытаясь пробиться сквозь оковы сна. — Это все сон, просто сон, — его голос спокойный, словно внутри не было бесконечных вопросов, словно он знал, что делать.
Блум открыла глаза, не сразу поняв, где находится. В уголках глаз застряли слезы, а тело все еще ломило от фантомной боли.
— Валтор? — мужчина лишь кивнул, слегка приподнял фею, опустился на диван, посадив девушку к себе на колени. Она свернулась, позволив голове упасть на его грудь, а рукам сомкнуться в кольцо. Теплое и спокойное. Во всем этом мраке и ужасе единственная тьма, к которой она стремилась был он. И единственным светом, который находился в этом подземелье была она. Как и в его сердце.
— Расскажи мне, что тебя тревожит, милая, — прошептал мужчина. Блум резко подняла на него возмущенный взгляд, но затем согласно кивнула. Это было слишком тяжело держать в себе.
