─༺༻─
Валтор сидел в привычном кресле в углу комнаты. Признаться, он даже забыл на какой-то момент об этой своей привычке — думать в полной тишине, слушая только звук потрескивающих поленьев в камине, смотреть на плавный свет пламени, играющий на стенах и мебели причудливыми тенями. Ночь кровавой луны пришла незаметно, слишком быстро и как-то неправильно, отрезав те крупицы чувств, что теплились в его душе. Их нужно было отодвинуть назад, забыть и просто стереть. Но ему не хотелось этого делать. Может быть, в этом скрывался какой-то странный мазохизм или садизм, но он хотел чувствовать каждый свой шаг, каждое действие, которое будет находить отклик где-то внутри. Он лишь надеялся, что все получится так, как он задумал. Магу нужны его силы в полном объеме. И ради этого Валтор был готов пойти на все. Даже если это причиняет боль. За окном, закрытом шторами, уже вовсю восходила темная луна. По пророчествам многих ведьм и фей, она считалась признаком конца, балансом жизни и смерти, символом черной магии. Кровавая луна была покровителем тех, кто давно на «ты» со смертью, кто использовал жизненные силы других ради заклинаний, кто умывался в реках крови и приносил жертвы ради власти. Интересно, почему он так и не пришел к настоящей, темной магии? Почему коснулся только лишь ее части? Был слишком брезглив для того, чтобы марать руки в крови? Возможно. Вот только ритуал возврата силы был поистине кровавым. Маг зажмурился, представляя фею лежащую на ритуальном столе. Представил, как тонкая струйка крови стекает на поверхность, впитываясь в дерево, а затем с капающим звуком падает на пол, а ноздри заполняет отвратительный сладковатый металлический запах. Он думал, что готов к этому. Но на самом деле нет. Валтор выдохнул, одним движением зажигая сферу, в которой сразу замелькали картинки. Наблюдать за политическими интригами было намного интереснее и спокойнее, чем ползать по своему воображению, исходить тревожностью, страхом, ужасом. Никогда еще тревога о будущем не приносила спокойствия, не дарила освобождение и не давала четкого ответа, только лишь все запутывала, как странный клубок ниток, с которым хорошо поиграл кот. В белой сфере снова мелькали дворцовые интриги, взволнованная белоснежная принцесса и идиот-принц, глядящий с такой нежностью и любовью, что хотелось просто взорвать его, уничтожить, стереть с лица это выражение счастья. И когда король, задыхаясь, опустился на пол, низменное желание Валтора исполнилось — улыбка слетела с губ Ская, нарисовав на лице отчаяние, страх и боль. Почти такие же эмоции, какие Валтор видел у Блум, когда нашел на полу в ванной комнате. Так ли выглядело возмездие? Увы, но Валтор не чувствовал, что принц получил по заслугам. Удивительно, что принцессе даже не понадобилась помощь тьмы в этот момент. Так может быть магия Валтора не делала людей злыми, а просто показывала их сущность и истинные желания? Что если они все были такими, просто тщательно скрывались? Валтор знал, что сейчас во всех королевствах начнется суматоха, паника и расследования. И лучшего момента нельзя было придумать. Все совпало просто идеально: кровавая луна, ритуал, убийство короля. Мужчина поднялся с кресла, потушил сферу. Решимость мелькнула в серо-голубых глазах. Пора. Пора сделать то, что он откладывал так давно. Больше не будет подходящей возможности и идеального момента, потому что этот идеальный момент настал сейчас. Тяжелые шаги раздались по комнате, пламя в камине потухло, а двери с громким скрипом открылись. Впервые за долгое время ржавые петли скрипнули в его присутствии, будто вторя внутреннему голосу, что кричал в возмущении и несогласии. Вот только это не остановило мага, он продолжил идти вперед, зная, что не свернет с этого пути. В полной тишине и даже без мыслей Валтор добрался до спальни, в которой почему-то не оказалось Блум. Тревога проклюнулась где-то глубоко внутри, словно подснежник взошел под толстым слоем снега. Что если она сбежала? Что если оставила его? И разве мог бы он осуждать ее за эти действия? Ведь и сам поступил бы также. Но Валтор не стал бы самым могущественным темным магом, если бы поддавался панике. Он прикрыл двери спальни, прислушался к ощущениям, к мелкому пламени в груди, которое тут же отозвалось и рвануло в сторону, будто указывая направление. Блум была в замке. Это успокаивало, разливало тепло по телу и вызывало мягкую улыбку на губах. Вот только до тех пор, пока мысли о ритуале не выносили все остальные. Правда и от них маг отмахивался. О том, где была фея он понял еще до того, как увидел, куда направлялся. Кажется, не только ему полюбился балкон на башне. Оттуда всегда открывался прекрасный вид. Кто бы что ни думал, но Валтор всегда был эстетом, любителем красивой картинки, роскоши, власти. Ему нравилось наблюдать за жизнью на Домино еще до проклятия и падения королевства, нравилось смотреть на цветущие поля, цветы, запах которых разносился повсюду. Домино поистине было райским местом. А сейчас казалось адом, почти сравнимым с измерением Омега. И красивым Домино во льдах было только с балкона самой высокой башни. Там же, где сейчас была фея. Символично, не правда ли? Закончить все там, где началось? Блум стояла на том самом балконе, где нашла Валтора несколько дней назад. Вокруг были все те же заснеженные вершины, черный замок и холод, пробирающий до костей. Фея была все в той же рубашке на голое тело. Просто смотрела, как медленно кружил снег, оседая на уже давно заснеженных поверхностях. Блум вглядывалась в краснеющее небо, на котором ярко-алым диском восходила луна, окрашивая и все в такой же жуткий и пугающий цвет. Правда, ее уже давно ничего не пугало. Ни этот замок, ни Валтор, ни ритуал, ни даже смерть. Может быть, в этом и крылось ее освобождение? Интересно, когда-нибудь здесь перестанет идти снег? Когда заметет все вокруг? Когда не останется ничего, напоминающего жизнь? Девушка затянулась. Вся ее жизнь была похожа на чью-то шутку. Просто с самого рождения и до этого момента. Дым проникал в легкие, оставаясь едкой горечью на языке. Такое же послевкусие как после многих произошедших событий. И из всех вопросов, существующих во всех измерениях, ее интересовал лишь один — почему она? Почему ей досталась роль «особенной», «сильной», «единственной»? Возможно, существуй ответы, ее жизнь стала бы легче? С неба медленно падал снег, в свете красной луны напоминающий капли крови, которые оседали на таких же красных реках. Воображение почему-то рисовало именно такую картинку. Все окружающее просто один кровавый, мертвый мир. Можно ли было сравнивать его с тем, что творилось в ее душе? Блум еще раз затянулась, выпуская серый дым в воздух, который тоже окрасился в красный. Все здесь было буквально пропитано ожиданием смерти. Все здесь жаждало ее. Жаждало тьмы, искупления, боли, страданий. И все здесь скоро получит это. Фея пробыла в замке Валтора, бок о бок с темным магом, чуть больше недели. И за это время произошло почему-то очень много событий. Так много, что Блум даже не пыталась понять собственные чувства. Они, словно стая ворон кружили над добычей, не давая даже задуматься о чем-то одном и для их осознания потребовалась бы целая жизнь. И длиной не в два прошедших дня. Девушка уже не винила себя, не отрицала эмоций, которые захлестывали ее, когда она находилась рядом с Валтором. Блум не пыталась анализировать. Впервые в жизни фея просто жила так, как живется, так, как ведет жизнь. И в этом было почему-то больше смысла, чем в бездумном следовании принципам, логике и разуму. Просто плыть по течению, позволяя себе чувствовать и быть собой. Она ведь даже забыла, когда в последний раз хотела потянуться за лезвием. Когда эта необходимость стала потребностью? А когда эта потребность перестала быть таковой? Когда Блум перестала убегать? Когда научилась справляться? Столько вопросов, что они разрывали голову. И казалось, что ответ нужно найти прямо сейчас. Срочно, невозможно и нужно, до зудящего чувства в пальцах, требующих шороха страниц какой-нибудь книги. Будто ответы — все, что она хотела получить перед тем, как уйдет во тьму. Блум еще раз затянулась. Было в этом моменте что-то несказанно красивое, завораживающее. Ее привлекала эта кровавая атмосфера. Ее привлекала тьма. Ее привлекала темная магия. Почему? Верный ли был выбор — пойти в Алфею? Что если она создана для тьмы? Но ведь Дракон не мог так ошибиться? Но что если ошибся? Девушка фыркнула, вместе с этим отбрасывая затушенную сигарету вниз. Великий Дракон не мог ошибиться. Вероятно, что-то сломалось в ней с приходом, а затем и смертью, Валтора. Еще тогда, пять лет назад. А сейчас оно просто не могло уйти или собраться заново. Стало родным. Скоро ей предстояло вернуться в темную комнату на самом нижнем этаже замка. Скоро ей предстояло лечь на холодный стол. И скоро ей предстояло умереть. Никогда бы Блум не подумала, что умрет не на поле битвы со злом, а добровольно, не сражаясь, не испытывая страха, отдаст свою силу тому, кто давно должен быть мертв. Жизнь иногда очень интересно поворачивалась. Всего за неделю Блум успела разочароваться в человеке, с которым была… сколько… семь лет? А за неделю ли? Что если это разочарование наступило уже давно? Всего за неделю Блум успела стать собой. Не тем отголоском себя, которым была столько лет. А собой. Научилась опираться на свои чувства и эмоции, приняла их. Пусть и находилась все это время рядом с самой настоящей тьмой. Но почему-то именно темный маг дал ей намного большее, чем когда-либо давала сторона света. Девушка достала еще одну сигарету. В красной полутьме мелькнул оранжевый огонек. Затем в воздухе снова показались тонкие, витиеватые струйки дыма, уносящиеся под порывами ветра. Смешно. Все до боли под ребрами казалось комичным, нереальным и смешным. Как бы фея ни храбрилась, она не думала, что это произойдет. Хотелось плакать, кричать, истерично смеяться, срывая голос и задыхаясь от эмоций. Но девушка лишь стояла, изредка поднося сигарету к губам. Голубые глаза отражали огромную красную луну прямо посередине неба, она завораживала, притягивала взгляд, заставляя смотреть, упиваться тьмой, что несла в себе эта ночь. Наверное, поэтому фея не услышала тихих шагов. Наверное, поэтому легкое касание к руке ее напугало. Валтор медленно поднимался наверх. Казалось, каждая ступенька отсчитывала секунды до смерти. Такое чувство, будто он поднимался не к своему любимому месту во всем замке, а на эшафот. Только вот топор опустится не на его шею. Блум стояла около самого края площадки. Рыжие волосы развевались на ветру, в красном свете напоминая живой огонь. Слишком много огня было на них двоих. Сигарета тлела в тонких пальцах, разнося повсюду запах, который он всегда ненавидел, но который преследовал его уже давно. Точнее, ему казалось, что давно, но на самом деле прошло не так уж много времени. На секунду даже захотелось все отменить. Что-то внутри сжалось, затем отпустило, снова сжалось и отпустило. Он все равно знал, что ничего не отменит. Все уже давно решено. — Пора, Блум, — проговорил Валтор, убрав привычное «милая». Перемена резанула слух, отчего девушка вздрогнула. Никакого ехидства и язвительности. Фея кивнула, затушив недокуренную сигарету. Взглянула на мага, не зная даже, что пыталась найти в его глазах. Сожаление? Любовь? Боль? Превосходство? Она не знала. Поэтому просто отвела взгляд, шагнула в сторону, намереваясь поскорее закончить с этим. Перед смертью не надышишься, так зачем пытаться? Валтор зажмурился, а затем, даже не понимая зачем, притянул девушку к себе. Сминая губы в поцелуе полном отчаяния и какой-то едкой боли. Возможно она хотела увидеть это в его взгляде, но вместо этого почувствовала. И именно в этот момент она сдалась. Одинокая слеза скатилась по щеке, выдавая все то, что чувствовала фея. Впервые за столько лет не нужно было притворяться, лгать самой себе, ускользать из реальности. До жути не хотелось это терять. В кои-то веки чувства не прятались глубоко внутри, они выплывали наружу, становясь заметными, яркими, словно взрывающиеся фейерверки. И до боли под ребрами, более сильной, чем когда-либо, хотелось задержаться в теплых объятиях, согревающих, крепких. Таких, которые показывали, насколько сильно она замерзла, бездумно стоя на открытом балконе. Но, быть может, Блум было необходимо подвести итог собственной жизни? К чему она пришла за двадцать пять лет жизни? Если бы она знала. Если бы знала, то наверняка ответила. Но силы находились только на то, чтобы цепляться за мозолящий глаз пурпурный пиджак, отвечать на поцелуй и сдерживать слезы. Не потому, что она не хотела, чтобы маг их видел, а потому, что не хотела их видеть сама. Блум отстранилась, прикрыла глаза. Было слишком странно смотреть в серо-голубые глаза. Она боялась увидеть там превосходство, злорадство. Боялась, что все это время он мог просто пользоваться ей. Но разве это имело значение сейчас? Девушка отвернулась, направившись к лестнице. Блум так и не взглянула на мага, не видела, как он сжал кулаки, как лицо осунулось, а под глазами залегли темные тени. Она не копалась в его душе, чтобы знать, что там происходило. И, наверное, это к лучшему. Иначе фея бы никогда не согласилась на этот ритуал. Но мужчина снова притянул ее к себе, обхватив щеки ладонями, как делал уже, кажется, сотни раз. Блум раскрыла глаза, встречаясь один на один со своими страхами. Вот только ехидства и злорадства в его взгляде не было. — Я хочу, чтобы ты знала, что мне жаль. — Тебе не бывает жаль, — прошептала Блум, хрипящим от сдерживаемых слез голосом, но вопреки всему слабо улыбаясь. Валтор усмехнулся. — И правда, милая, — согласился он, стерев кристаллик слез с мраморной кожи большим пальцем, — но мне жаль, — и говоря это, Валтор не врал. Не привычно лгал, ради своего собственного счастья, а был честен, словно ложь не имела смысла рядом с ней. И он знал, что фея была благодарна за то, что правда всегда оказывалась рядом без прикрас, страха и непринятия. — Не нужно, — еще тише заметила фея. Все внутри нее разрывалось на части. Она хотела убежать, хотела кинуться в его объятия с верой, что он не причинит ей боли, хотела убить его, спастись и умереть. И этих желаний было так много, что фея игнорировала их, раз за разом возвращаясь к решению, которое давно приняла. — Нужно, милая, — проговорил Валтор, соприкасаясь своим лбом с ее. И, наверное, это была самая трагичная картина, которую оба видели. Вокруг летал снег, все освещалось красной луной, словно утопившей заснеженнные, белоснежные вершины в вязкой густой крови, а они стояли посреди этого безумия, забирающегося под кожу тихим отчаянием и болью, и, кажется, прощались. Друг с другом, с чувствами, с собой и каким-то своим миром, одним на двоих, пропитанным неизбежностью, страхом и ожиданием конца. — Тогда просто сделай это, — Блум выпуталась из его рук, больше всего в жизни сейчас мечтая оставаться в них как можно дольше. Но она все же подошла к лестнице и сделала первый шаг. Они в полной тишине спустились в самый низ. Теперь тьма не казалась такой приветливой, как раньше. Теперь она почему-то пугала, хоть до сих пор и принимала в свои объятия. Блум шагнула вперед по холодному коридору, к двери, от которой все также исходили тонкие нити тьмы. Каждый шаг приближал к смерти. Каждый шаг звучал в голове молотом по наковальне. Но при этом каждый шаг был твердым. Фея привыкла отвечать за свои слова, привыкла принимать последствия своих действий. Этому очень хорошо учили в Алфее. А потому она ни разу не обернулась, не кинула умоляющий и жалобный взгляд в сторону мага. Валтора всегда удивляла способность фей к самопожертвованию. Насколько же нужно быть глупыми, чтобы быть жертвами? Почему обладательницы крыльев всегда жертвовали собой? Почему они не ценили жизнь и силы, которые им дал Великий Дракон? Почему всегда думали о других, бросали все свои силы на борьбу со злом, погибали? Почему, черт возьми, она шла к месту своей гибели с гордой, ровной спиной и ни разу не обернулась? Почему, черт возьми, она приняла это так легко, даже если он не смог? И почему столько вопросов населяло его голову? Почему ему хотелось схватить ее и не дать лечь на треклятый ритуальный стол? Он привык поступать так, чтобы это приносило ему выгоду, и проведение ритуала, несомненно, выгодно, но… везде это «но», не приносящее ни спокойствия, ни определенности. Только лишь раздражение, злость и тревожность. Мужчина тяжело вздохнул, но все же открыл старую дверь, пропуская фею первой. Все уже было готово: стол был освобожден от бумаг и свечей, оставив черные, потекшие восковые обрубки на полу вокруг, на деревянной поверхности лежал кинжал с волнообразным лезвием, толстый, потрепанный фолиант в кожаном переплете. Осталась только фея. Она легко запрыгнула на стол, легла на спину, устремив взгляд в потолок, который скрывался за черным дымом и изморозью. Кожу обожгло холодом сквозь тонкую ткань рубашки. Плавные огоньки черных свечей взвились вверх, освещая комнату. Глаза сами по себе скользнули к фигуре мага со старинной книгой в руках. Он был слишком серьезен и сосредоточен, а Блум думала о его словах. Правда ли, что все это не было игрой? Правда ли, что он чувствовал все тоже самое, что и она? Наверное, все могло быть и хуже. Но вот, прямо сейчас, сбывался один на двоих сон. Только с кинжалом над оголенной грудью стояла не Блум, а Валтор. Маг еще раз подавил желание остановить все происходящее. Он знал, что делать. Он знал, как делать. Не зря ведь рисковал, под угрозой быть узнанным и рассекреченным, выбираясь из замка и появляясь почти в зоне видимости совета королевств. Не зря навещал старого друга. Впервые за все время своей жизни подумал о чем-то кроме выгоды. Блум закрыла глаза, сложила ладони на животе. Слишком покорно и неживо, будто ритуал уже проведен. Она могла показаться и просто спящей, но фея слышала каждый шорох, каждое слово, слетающее с губ Валтора. Осталось так много вопросов, на которые так и не нашлось ответов, и Блум была готова оставить все это здесь, в самой темной комнате, в замке мага, на планете, на которой должна была умереть двадцать пять лет назад вместе со всеми. Но почему-то оказалась на земле. Вот так, наверное, и проносится вся жизнь перед глазами за несколько секунд до смерти. Она чувствовала, как тяжелая книга опустилась рядом с ее головой, слышала, как маг шептал слова заклинания, от которого кожа покрывалась липким потом страха и мурашками. И вместе с этим в голове, словно калейдоскоп, воспоминания сменялись воспоминаниями. Радость от встречи со Стеллой, Алфея, знакомство со Скаем, Трикс, бесконечная череда побед, первый поцелуй, первая ночь с парнем, первая встреча с Валтором на Солярии, победа, а потом душевная смерть и одно размытое пятно едва ли жизнеспособной феи, прожившей с принцем, выкуривая сигарету за сигаретой с лезвием в пальцах. Можно ли было назвать это жизнью? Можно ли было сожалеть об ее уходе? Одинокая слеза выскользнула из-под прикрытых век, скатившись куда-то вниз и спрятавшись в рыжих волосах, раскиданных по столу. Было больно. Почему жизнь опрокидывала на спину всякий раз, когда казалось, что все налаживалось? Ему так не хотелось смиряться с покорностью, с которой она положила голову под невидимый топор, раскрыла вырез рубашки аккурат под ритуальный нож. Если бы он знал, что тот сон был вещим, только немного наоборот, то никогда бы не стал просыпаться, чтобы этого не случилось в реальности. Но маг привык держать эмоции под контролем, он был сосредоточен и точно знал, что паника не поможет ни с одним делом. Тем более с тем, где требовалась полная сосредоточенность и уверенность. Последние слова заклинания потонули в тишине. Предчувствие чего-то страшного сжало легкие, будто сейчас он совершал огромную ошибку. Но ладони все-таки обхватили рукоять кинжала, а затем вонзили в грудь Блум. Голубые глаза раскрылись, в удивлении взглянув на мага. Валтор не двинулся с места, не ответил на ее полный страха взгляд, лишь снова по комнате, ставшей в этот момент еще чернее, словно покрывшись копотью, как от пожара, пронеслись глухие слова заклинания. Клинок выскользнул из груди, окропив белую рубашку алым цветом. Из разреза в груди медленно потекла черная, перемешанная с золотистой и оранжевой, магия. В самом своем первозданном виде. И она втекала в грудь мага, почти болезненно, почти сводя с ума от ужаса. Но он продолжал твердо стоять на ногах, ощущая, как волшебство теплом расплывается по телу, но почему-то не наполняя, а наоборот забирая силы. Так хотелось прикрыть глаза и заснуть, но Валтор заставлял себя стоять, прогоняя усталость, сонливость и слабость, а потом случайно взгляд скользнул на фею, и он увидел стеклянные голубые глаза. И это отрезвило. Он проговорил каждое слово заклинания, закончил ритуал, пытаясь больше не смотреть в глаза смерти, кажущейся такой близкой и родной. Валтор соорудил портал, подхватил фею на руки, надеясь, что не уничтожил то, что стало ему привычным и родным.─༺༻─
Стелла снова пришла в свое любимое место во дворце. Зал Вселенной был ее отдушиной, местом силы и спокойствия. Она приходила сюда, чтобы подумать, чтобы понять себя, найти способ жить или найти совет у собственного Я. И сейчас, после известия о смерти короля Эраклиона, фея солнца и луны задумчиво ходила взад-вперед по площадке, пытаясь понять, чем это все обернется для нее и для совета. Она не была против Ская, но он точно не был готов к тому, чтобы стать королем. Чего только стоили его заигрывания с невыносимой и глупой принцессой. Он был еще слишком молод, чтобы брать ответственность за целое королевство. Да и в неспокойное время, когда Блум пропала, Валтор вернулся, а предчувствие чего-то страшного саднило в душе, не давая спокойно спать, есть и жить. Стелла должна была думать о будущем ребенке, но вместо этого беспокоилась о судьбе Солярии. И это, наверное, хорошее качество для королевы. И плохое для матери. Какой мамой она станет? Сможет ли не быть такой холодной, какими стали со временем ее собственные родители? Все это происходило слишком рано. Стелла не была готова к такому повороту, как не была готова и к тому, что над Магиксом снова нависнет угроза войны. Шумный выдох сорвался с губ, потонув в неожиданном хлопке портала, заставившем фею вздрогнуть. Она развернулась, ища того, кто мог это сделать. Порталы были запрещены на этой территории замка. Но вот прямо перед ней стоял тот, кого фея меньше всего ожидала увидеть. — Как ты посмел заявиться сюда?! — воскликнула королева, инстинктивно прикрыв живот ладонями, чем притянула ненужное внимание. Сейчас она была совсем одна и никто не смог бы ее защитить. Но что если защита была нужна не ей?