Уйди из моих снов

      Она все еще бродила в темноте. Пыталась ли найти выход? Испытывала ли страх или отчаяние? Кажется, ничего из этого. Блум уже смирилась с тем, что проведет здесь вечность. Может быть, это была расплата за ее связь с Валтором? Может быть, судьба забрала свою цену за то, что несколько дней перед смертью Блум все же чувствовала себя немного живой и счастливой?              Иронично, не правда ли? На мертвой и пустующей планете почти мертвая и пустая морально Блум ожила. Она и сама стала замечать, что интерес к происходящему вырос, желание жить тоже — хотелось цепляться за темного мага, видеть его в кресле в гостиной, подниматься на высокую башню, наблюдать за красивыми закатами. А ведь фея так ни разу и не встретила на ней рассвет. Девушка не особо задумывалась, но пропал и вечный поиск ответов и смысла — она просто жила.       Возможно, так происходило из-за того, что перед смертью она не стала себе ни в чем отказывать, потому что было все равно. Возможно, потому что все пять лет, что Валтор являлся во снах все-таки что-то значили, ведь теперь, точнее, тогда, маг оказался более, чем реальным.       Сейчас бы фея не нашла ни одного ответа на эти вопросы. Да и не видела смысла отвечать. Хотя единственное, что было ей доступно в этом месте — мысли. Беспрерывный, бесконтрольный и сводящий с ума гул собственных голосов внутри. Стоило ли просить их замолчать, если это единственное, что помогало не сойти с ума?       Часы здесь были равны дням, минуты часам, а секунды казались вечными, тянущимися, что Блум просто перестала считать про себя, после того, как счет добрел до двух тысяч — дальше фея просто считала по кругу, ходила по кругу и отныне жила по кругу.       Блум все думала, почему Валтор все же провел ритуал. Она знала причины, знала и то, что сама была готова к нему, сама высчитала дату своей смерти, но почему-то хотелось, чтобы он пришел за ней. Как первый раз на Андросе, вытащив из воды, как потом на Солярии, как потом много раз приходил во снах. Хотя бы расплывчатым и едва заметным образом, но все-таки бы пришел.       Почему его не было?       Девушка крутила миллион вопросов внутри себя, убеждала кричащую боль в том, что она так решила. Она не просила его приходить. Просила только забрать ее жизнь, потому что устала от рутины, боли, кошмаров и, чего греха таить, устала от жениха, который каждый день находился во дворце. И Блум миллион раз говорила себе, что так правильно, что он по-другому не мог, но какое это имело значение сейчас? Никакого, поэтому круговорот мыслей возвращал к Валтору, прошлой жизни, тьме, сеющей панику внутри, вокруг.       Это было странно — всю жизнь жить в ожидании чего-то, в тревоге за будущее, изредка раскрашивая серые будни встречами с друзьями, которых с каждый годом становилось все меньше, цветочными композициями в магазинчике и полной темнотой ванной комнаты — вот это было ее реальностью долгое время. А сейчас… сейчас вокруг царила вечность в самом настоящем ее проявлении, а у Блум не осталось ничего, чтобы ее проживать. Здесь нечего и нечем раскрашивать.       Интересно, хоть кто-нибудь вспомнит о ней?       Вспомнит ли Муза? Как сейчас жила фея музыки? Многое ли изменилось за то время, что Блум была оторвана от обычной жизни? Была ли у нее хоть одна настоящая подруга?       За последние несколько недель почему-то вся жизнь и нежизнь походила больше на критический самоанализ со вставками быстро меняющейся картинки перед глазами и чувств внутри. Что теперь являлось правдой, а что осталось все тем же обманом, которым Блум тешила себя последние пять лет? Могла ли она считать последние несколько дней не фальшивыми?       Неужели вся вечность пройдет в таких размышлениях? Это, кажется, даже хуже, чем ад, про который она читала еще на земле. Там хотя бы знаешь, за что несешь наказание. Там хотя бы испытываешь боль, а не вечную пустоту и отчаяние, окутывающее могильным холодом. Хотя, признаться честно, Блум бы не хотела оказаться в реальном аду.       Поэтому ей ничего не оставалось, кроме как бесконечно идти, не чувствуя усталости, слабости или желания прилечь. Фея просто шла вперед, даже не надеясь никуда прийти. А потом она резко открыла глаза, делая судорожный вздох. Почти точно так же, как Валтор несколько недель назад.

─༺༻─

      Стелла наблюдала за тем, как грудь феи огня медленно опускалась и поднималась, выдавая жизнь, снова текущую по венам. Неужели королева справилась? Девушка всё возвращалась и возвращалась мыслями к этому, но знала, что это не ее силы. Она бы не смогла так. Даже если бы она и вернула Блум к жизни, то рана на груди не затянулась бы за считанные секунды. И в привычное время, фея бы задумалась об этом, но сейчас… сейчас она ждала прихода Валтора, и ей было, что ему сказать.       Девушка отошла от постели, подошла к большому окну, выходящему на часть цветущих дворцовых садов — их приказал посадить ее отец для ее матери, чтобы, наконец, завоевать расположение и склонить родителей Луны на свою сторону. Стелла не знала, был ли ее отец романтиком или просто очень хорошим манипулятором и дипломатом, но родители прожили вместе довольно долго, и принцесса видела то, какими эти отношения были. И она даже не знала, почему именно сейчас мысли закружились вокруг этой темы, почему вдруг королева стала так много времени проводить в немом размышлении и внутренних монологах? Куда делось партнерство с Брендоном и советом?       Хотелось бы ей вернуться в Алфею, хотелось бы увидеть привычный двор, снова ходить на уроки, где все просто и понятно, и можно обсуждать за спиной учителей, прятаться по ночам от Гризельды и просто смеяться до упада с подругами.       Блум закашлялась, привлекая внимание, Стелла мгновенно повернулась к подруге, но та, по-прежнему, лежала без сознания, с прикрытыми веками.       И снова ворох вопросов: придет ли в себя? Что будет делать дальше? Нужно ли об этом сообщить?       Скрываться с Валтором всю жизнь ведь не выход, а мага вряд ли когда-нибудь помилуют или отпустят, даже если на его стороне будет Блум. За ней и так уже объявлена охота, но что будет, если о связи с темным магом узнают? А если вскроется то, что Стелла помогала ей после ритуала? Что если все узнают, что она собственноручно спасла жизнь той, кого по всем законам нужно казнить? Но ведь они не сделали ничего страшного, ни Блум, ни Валтор, не нападали, не убивали. Они просто жили. Разве можно за это осудить?       Громкий хлопок портала разрезал звенящую тишину, возвращая привычные звуки: шаги в коридорах, пение птиц за окном, шум водопадов в саду, дыхание Блум и собственное сердцебиение.       — Получилось? — она бы едва узнала в этом голосе Валтора: тихий, безжизненный, правда, все такой же надменный. Стелла кивнула в сторону кровати, куда медленно кинул взгляд маг.       — Ты все-таки глупец, Валтор, — хмыкнула Стелла, когда мужчина опустился около кровати на колени. — Это была не твоя тьма, а ее.       — Как это? — маг повернулся, рассматривая уставшую, но привычно наглую фею солнца и луны.       — В каждом есть тьма и свет — это закон мироздания.       — Но в таком количестве? Она хранитель светлого огня дракона, — возразил маг, осторожно касаясь холодных пальцев Блум. Теперь, когда грудь вздымалась от мерного дыхания, становилось спокойнее, будто кто-то снял ношу с плеч. Но только одно оставалось неизменным — страх, вина и боль. Как он мог не понять всего того, что поняла королева?       — Твоя частица тьмы есть в ней, а ее свет…       — Во мне, — закончил за фею маг, желая только одного — повернуть время назад. Он бы никогда не положил Блум на стол, не занес над ней кинжал и его губы не читали бы то древнее заклинание. Он бы все сделал по-другому, просто наслаждаясь тем временем, что у них было. Пусть это день, пусть два года — все равно.       — Нельзя жить только с одной половиной себя. Нельзя отрицать тьму и свет в себе, — прошептала фея, отворачиваясь от мужчины и девушки. Слишком странно видеть Валтора на коленях около подруги. Слишком велико желание напасть. Почти на уровне инстинктов. — Она умерла, Валтор, — проговорила Стелла.       — Она жива.       — Не сейчас, — отмахнулась королева, — она умерла. Не дышала, сердце не билось, ничего, — призналась девушка, даже не зная, для чего все это говорит. Может быть, Валтор бы смог найти какое-то решение? Сказал бы, что это все-таки фея ее вернула? Но маг смотрел так, будто готовность убить фею солнца и луны росла с каждой секундой. От этого потемневшего взгляда становилось холодно, страшно, жутко, будто вокруг не солнечная Солярия, а самые настоящие льды измерения Омега. Именно так смотрят, когда боль мешается с отчаянным желанием украсть, спрятать. Именно так он смотрел перед тем, как закрыть глаза, в последний, как тогда казалось, раз.       — Это не моя сила ее вернула, — проговорила девушка, без тени страха заглядывая в глаза мага. Нужно ведь смотреть своим страхам в лицо, верно? Стелла не знала, зачем говорит все это и для чего. Важнее ведь было то, что Блум снова жива, пусть пока что и в таком состоянии, но рано или поздно откроет глаза, попросит воды и скривится от еле ощутимой боли между грудью, там, куда вошел клинок. Но девушка все равно выпалила эти слова, выдала правду без прикрас. — Я не смогла ее спасти, — может быть, ждала, что он нападет, а она найдет причину сделать все правильно? Может быть, провоцировала, чтобы позвать стражу. Ведь повод для ареста тоже нужен.       — Мне плевать, Ваше Величество, — усмехнулся маг, — плевать, кто ее вернул и зачем, плевать, что ты не справилась, главное, что она очнется. Рано или поздно, — и сейчас ему, правда, было все равно. И на то, кто вернул Блум, его, кто стер воспоминания о кровавом ритуале — просто абсолютное ничего. Сердце все еще заходилось в страхе, а перед глазами мелькали картинки того, как ладонь опускается вниз, вонзая кинжал в нее. Сейчас, как, впрочем, и всегда, его волновал только результат. И результатом были порозовевшие щеки феи огня, потеплевшие руки, ровное дыхание и легкая дрожь.       Хотелось трясти ее за плечи, чтобы она уже быстрее открыла глаза, но он просто вернулся на свое место, наблюдая за тем, как она спит. Можно ли было называть это сном? Вряд ли. Но так тревожности становилось меньше. Казалось, что фея просто лежит на привычной большой кровати, и вот-вот, еще немного и голубые глаза откроются, уставившись в потолок.       Если бы он только знал… если бы только копнул поглубже… но он ведь чувствовал, проверял. Как так вышло, что самый сильный темный маг измерения налажал? Неужели фея настолько сильно вскружила ему голову? Но… Валтор прикрыл глаза, пытаясь анализировать, вспоминать, понять. Что было не так? Когда все свернуло не в ту сторону?       Стоило ли говорить, что вины стало больше? Что ужас распространялся по телу все сильнее, ярче, захлестывая почти полностью?       — Ты должна проверить действие ритуала, — открыв глаза, проговорил маг. Стелла вздрогнула, понимая, что он обращался к ней.       — Я больше ничего тебе не должна, — хмыкнула королева, — Блум жива, дышит, пусть и не моими стараниями, но все-таки живет. — она снова уставилась в окно, разглядывая причудливых существ, гуляющих по саду. Стелла сделала уже все, что могла, и даже больше. Правильнее было бы раскрыть их, рассказать обо всем происходящем совету, но девушка смотрела в окно и ждала, пока фея очнется.       — Проверь действие, и я уйду, — маг поднялся с колен, за два шага оказался за спиной феи солнца и луны, почти дыша в затылок. Ей хотелось вздрогнуть от неожиданности и страха, но она лишь гордо задрала подбородок. — Возьму Блум и мы уйдем, и я никогда не потревожу ни тебя, ни Магикс, — проговорил он, а сам не верил в свои слова. Разве мог? Мог бросить цель, которую преследовал всю свою жизнь чуть ли не с рождения? Сейчас казалось, что да. Правда, он не до конца понимал для чего.       — Я не верю тебе, Валтор.       — Что ты хочешь взамен? — спросил маг, тоже устремляя взгляд на сад. Ему никогда не нравилась Солярия. Все здесь казалось фальшивым, неправильным, скучным, отвратным и просто скользким. Хотя, конечно, кладезь информации и заклинаний очень влекла к себе. А сейчас маг был готов пожертвовать этой страстью. Но сделать этого он не успел.       По саду пронесся гул голосов, слышимых даже сквозь витражное окно. Королева мгновенно потеряла интерес к темному магу, разглядывая толпу народа, бегающего туда-сюда.       Они не могли появиться так скоро, но почему-то пришли. Стелла смотрела на королевскую гвардию Эраклиона, прямо за ее спиной стоял Валтор, наблюдая за тем, как они чинно шли рядами, пряча за собой молодого принца.       — Ты их позвала? — кольнула догадка, заставляющая разлетаться по телу страх, что хватал за горло и душил. Почему-то на секунду показалось, что без кучи смертей не обойтись, что Солярия повторит судьбу Домино.       — Их позвала смерть, — усмехнулась фея, даже не смутившись такого недоверия. Признаться, Валтору она тоже совсем не доверяла. Как и Блум. — Расследование смерти короля Эраклиона началось по всем королевствам совета. Не знаю, в чем моя выгода убивать старого придурка, видя то, как Скай не может справиться даже с собственным органом. — такая честность, пожалуй, обескураживала. За то время, что Валтора здесь не было, феи изменились настолько сильно, что казалось, мир перевернулся с ног на голову. Впрочем, он понимал опасения королевы, как понимал и ее злость на блондинчика.       — Тебе нужно уходить, — проговорила девушка, внезапно повернушвись к магу.       — Я не уйду без Блум.       — Она не выдержит портал, никто не знает, как бессознательное тело может откликнуться на него.       — Тогда я останусь здесь, — решительно отозвался маг, — просто сделай так, чтобы сюда никто не зашел.       — Ничего не могу обещать, — хмыкнула Стелла, — раследование могут начать с любого места в замке. Не думаю, что им понравится то, что в одной из моих личных лабораторий притаился темный маг.       — Мне тоже они не особо нравятся, — усмехнулся Валтор, словно это что-то такое, что происходило каждый день, было в порядке вещей — вот так перебрасываться чем-то вроде предупреждений с королевой Солярии, будто это было нормой — просить бывшего врага уйти по-хорошему. — Они все равно увидят Блум, а бывший женишок все равно объявил за ней охоту. Представь, что будет, если он наткнется на нее?       — Почему ты так к ней прицепился?       — Потому что я живу, — казалось, он пытался уйти от открытости, от честного ответа, но почему-то во фразе, которая должна была запутать, проявилось намного больше намерений, чем если бы он начал обяснять все по-порядку. Фея кивнула, принимая его слова. Будь, что будет, но пока что угрозы от него не исходило. Куда больше волновала смерть отца Ская — явно не простое явление, и то, что расследование произошло так скоро…       — Не смей никуда выходить, отходить и вершить свои грязные делишки, пока я не вернусь, — проговорила Стелла, направившись к выходу.       — То есть в компании с тобой грязные делишки делать можно? — усмехнулся маг, на что королева лишь закатила глаза, скрываясь за высокими резными дверьми. И когда он снова оказался в полном одиночестве, точнее, наедине с феей огня, маг медленно подошел к кровати. Из вида пропало все напускное веселье, желание юлить и сыпаться саркастичными и едкими замечаниями. Под ребрами снова что-то кольнуло, словно огонь дракона пытался пробить грудную клетку и рвануть к точно такому же огню внутри нее, сплестись в причудливые кружевные узоры, отпечатывая жизнь на самой ее душе.       Блум кашлянула, рвано вдохнула, едва слышно застонав. Валтор бросился к ней, чувствуя, как надежда оживала внутри, словно цветок, который уже давно не видел солнца, наконец, увидел свет.       Мужчина протянул лечебное зелье к бледным губам, фея пощурилась, пытаясь понять, где находилась, но все равно отпила из высокого стакана. Затем заметила Валтора, склонившегося над ней, стало легче. Будто с плеч сняли странный груз страха.       — Ты здесь, — прошептала фея, слабо шевельнув пальцем. Казалось, что все жизненные силы выкачали, оставив после себя лишь оболочку и еле дышащий огонь внутри. Она все еще чувствовала родное пламя, ощущала аромат цветов, приторную корицу. Кажется, тьма закончилась?       — Ты ожидала увидеть кого-то другого, милая? — грустно усмехнулся маг, ставя зелье на тумбочку.       — Тьму, — коротко отозвалась она, откидываясь на подушки и устремляя взгляд в потолок. Валтор взгдрогнул, на несколько секунд даже замерев. Она была в этой тьме? Там же, где и он?       — Прости меня, — прошептал он, даже не находя в себе сил взглянуть на изможденное лицо. Блум непонимающе перевела взгляд на Валтора. Стало тепло от его присутствия, холод ушел, забрав страх, ужас, отчаяние.       — За что?       — За то, что тебе пришлось пережить. За смерть, за тьму, за ритуал, — перечислял мужчина, едва ли не загибая пальцы. Фея с трудом приподнялась, осторожно касаясь его плеча. Почему-то стало больно от осознания, что он винил себя за ее собственный выбор. Она ведь просила это сделать, она не хотела жить. Да, вот только поняла, что это не так немного поздно, но ведь его вины в этом не было.       — Не нужно извиняться за мой собственный выбор, — пресекла монолог Блум, накрывая теплую ладонь своей. Отчаянно хотелось согреться в его объятиях, почувствовать, понять, что она действительно жива. — Ты вернул меня? — спросила девушка, возвращаясь на подушки и утягивая мага за собой. Валтор отрицательно мотнул головой, послушно ложась рядом и пряча ее в своих руках. Кажется, именно это было пределом его мечтаний последние несколько дней. И сейчас рыжие волосы, расплостанные по его груди и подушке, тонкие ручки, обнимающие поперек, казались такими нереальными, что он боялся, что в один момент просто проснется и снова окажется в своем личном аду.       — Королева солнца и луны очень хорошо постаралась, хоть и пыталась убедить меня в том, что это не она.       — А как?       — Не знаю, я был слишком занят мыслями о том, чтобы ты вернулась, — признался маг, — Мысль, что шторы в столовой так и не провоняют окончательно никотином буквально убивала, — усмехнулся он, но и Валтор, и Блум знали, что на самом деле стояло за безобидной шуткой о ее зависимости. Она тоже боялась остаться во тьме навсегда.       — Спасибо, что не оставил меня там.       — Разве мог иначе?       — Мог, — честно ответила Блум. И никого из них не кольнула обида. Оба знали, что это полная правда, что это неоспоримый факт. Валтор мог бы этого не делать, Блум бы никогда не нашли, а он снова завоевывал бы Магикс. Вот только смысл всего этого, когда в последние несколько недель все шло наперекосяк, стремительно меняя ритм привычной жизни? Больше слов не требовалось. Не сейчас уж точно. Пусть все странные энергии, воскрешения, войны, интриги и прочие прелести общественной жизни остаются где-то за бортом корабля, входящего в тихую гавань. Им обоим были так необходимы эти неспешные касания, мягкие, почти невесомые объятия, громкие от волнения ритмы сердец, которые почему-то убаюкивали, снимали напряжение, будто ничего из этого не происходило, будто она не молила о смерти, а он не стоял с кинжалом над ней. Будто они все еще в замороженном, ледяном мире, который оказался доступен лишь им двоим. Это оберегало, грело, лелеяло внутренних демонов и тьму, и, наверное, никто бы не смог их осудить. Может, именно поэтому королева Солярии помогла?       — Мы должны уйти отсюда, — тихо проговорила Блум, прислушиваясь к прерывистому дыханию Валтора, и это «мы» как-то ударило по мироощущению в целом. Раньше «мы» использовалось только для того, чтобы оставить на своей стороне тех, кто мог быть полезен, сторонников, ведьм, тех, от кого не жаль избавиться вконце. В «мы» никогда не было честности, правды или равенства, а сейчас оно почему-то казалось чуждым, холодным, будто всего лишь две буквы открывались заново, учили любить и жить.       — Ты слишком слаба для портала, — прошептал Валтор.       — Я знаю о тайных ходах под замком, можно уйти, переждать, — предложила девушка. Маг вздохнул, прикрывая глаза и понимая, что просто обязан сказать о том, что здесь и сейчас был и ее бывший жених.       — Мы не можем уйти из этой комнаты без портала, потому что на Солярию прибыла делегация с Эраклиона, — выдал мужчина, почему-то боясь бурной реакции со стороны девушки. Вдруг она не остыла к принцу? Хотя с чего бы… после всего, что между ними было, вряд ли хоть одна часть ее души могла дрогнуть.       — Скай здесь? — фея подорвалась, резко оборачиваясь на мага и вглядываясь в его лицо, пытаясь найти хотя бы крупицу лжи в словах. Впервые в жизни захотелось, чтобы ее обманули. Но, как часто бывало, жизнь не слышала столь громких просьб. — Тогда нам точно нужно уходить, — проговорила Блум, сползая с кровати. но вместо того, чтобы встать на ноги, просто упала вниз, если бы маг вовремя не подхватил.       — Ты слишком слаба, милая, — тихо, почти нежно прошептал Валтор, — а еще почти раздета, — усмехнулся мужчина.       — И в крови… — отозвалась девушка, осматривая грязную рубашку, красные полосы на груди. Затем повернулась к магу, понимая, на что силы сейчас точно были. — Я ни в чем тебя не виню, Валтор. — уверенно проговорила она, легко касаясь его щеки пальцами, словно пыталась передать в этом прикосновении все, что чувствовала.       — Зато я себя виню, — признался он, и именно в этот момент стерлись все границы, рамки и даже вина. Блум подалась вперед, накрывая его губы своими, как бы доказывая свои слова и пытаясь вымести дурные мысли из его головы. К черту их, к черту всех, потому что она просто хотела жить. И даже если бы сейчас сюда зашла Стелла в компании бывшего жениха, наверное, Блум не отсранилась бы, пока не почувствовала нехватку кислорода в легких.              А жизнь, как известно, мало, когда слушала, и много, когда шутила, потому что двери лаборатории открылись, впуская фею солнца и бывшего жениха. И вопреки своим мыслям, Блум все же отсранилась, устало прикрыв глаза и подмяв под себя простынь. Встреча, которую никто не ждал. Встреча, за которую хотелось проклясть все мироздание.       Взгляд Стеллы удивленно взглянул на пришедшую в себя подругу, затем на мага. И, признаться, удивилась она больше тому, что Блум была в сознании, а не тому, что пять секунд назад их губы с Валтором сплетались в неспешном поцелуе. А еще, она никогда не видела, чтобы Блум так целовала Ская.       — Убери руки от моей невесты, — проговорил Скай, порывисто шагнув вперед. По губам Валтора растеклась ядовитая усмешка, а Блум едва не рассмеялась в голос.       — Невеста, на которую ты объявил охоту? — уточнил маг, демонстративно положив руку на бедро Блум.       — Думаю, я все же смогу осилить портал, — шепнула фея так, чтобы услышал только Валтор. Мужчина слегка кивнул, понимая ее желание. Ему и самому не хотелось здесь находиться.       — Блум, нам пора домой, — проигнорировал принц, сделав еще шаг вперед. Фея огня завернулась в простыню почти по самую шею, с помощью Валтора поднялась с кровати, высоко задрав подбородок и, наконец, обратив внимание на бывшего возлюбленного.       — Я никуда с тобой не пойду, Скай, и ты знаешь почему.       — Разве ты не понимаешь, что он околдовал тебя? Разве не чувствуешь эту тьму, что одолевала тебя после заклинания Даркара? Разве не видишь, что он использует тебя как прикрытие? — засыпал вопросами парень, правда, они не наталкивали на поиск истины, только на смех, ведь она знала, что на самом деле происходило и какие заклинания на ком действовали. — Помнишь, как моя любовь тебя спасла, Блум? — вкрадчиво проговорил Скай, делая еще шаг навстречу. Валтор глянул на королеву, которая, не отрываясь, смотрела за представлением. Затем ее взгляд нашел темного мага, а губы едва заметно прошептали «это не я». Не я привела его сюда. И он верил в то, что она не лгала. Не могла привести его сюда сама, не поставила бы себя и ребенка под удар информацией о том, что помогала темному маг, преступнику и пропавшей невесте будущего короля.       — И этой любви больше нет, Скай. Ни у меня, ни у тебя ее не осталось. Я не хочу возвращаться в дом, где меня сделали врагом, куда приводили любовницу.       — О чем ты говоришь?       — Думаешь, я не знаю, кого ты разложил на своем рабочем столе? Думаешь, не знаю, кто утешал тебя все это время? Между нами давно все кончено. Оставь это, ищи убийцу отца, женись на той, кого всегда хотел видеть рядом с собой, — беззлобно ответила Блум, в глубине души желая только одного — поскорее оказаться на родной планете, в замке, который стал роднее всех остальных миров и домов. В месте, где ощущался уют и покой. — Нам пора, — бросила она в сторону Валтора. Маг соорудил портал. Всего шаг и они об окажутся дома.       Из коридора послышался быстрый топот, затем гул голосом разного тембра. Скай сделал еще шаг вперед, и последнее, что должны были увидеть Блум и Валтор перед тем, как шагнуть в портал — удивленное лицо принца, вот только.       — И нормально тебе быть темной шлюхой? — усмехнулся Скай. Блум остановилась, гневно повернувшись к парню.       — И нормально было пихать член в Диаспору, делая из меня злодейку? — отозвалась она, а потом все же шагнула вперед, намереваясь покинуть это место.       — Когда-нибудь ты проснешься и поймешь, кем стала. Тупой эгоисткой, дающей направо и налево тому, кто уничтожил тебя, твою семью и половину измерения. Не ожидал, что ты окажешься еще и тупой, — усмехнулся Скай, и после этого события будто поставили на ускоренную перемотку. Валтор, скривившись, даже не обернулся, просто послав темную сферу в сторону Ская. Этого было достаточно для того, чтобы от принца осталась одна лишь горстка пепла, медленно осевшая к ногам королевы Солярии. Так пала династия королей Эраклиона. Так закончился их род, оставляя после себя лишь огромную долю интриг, сплетен и открытое расследование убийства. Так закончилась целая страница истории, и новая уже тоже началась.       Никто не заметил, никто не почувствовал, никто не понял, как он летал вокруг, снова был незримым наблюдателем, навевая свою волю другим. Никто не узнал, что он был здесь. Кроме темного мага, чье тело пронзила острая боль, разрывая почти на кусочки. Это походило на агонию, настоящий пожар, это было страшнее тьмы, страшнее забвения и небытия.       Гвардейцы тут же шагнули вперед, магией закрыв портал, воспользовавшись заминкой. Фея даже не успела ничего понять, лишь увидела, как на мужчину надели стальные цепи, сковывающие любое проявление силы.       — Нет, — прошептала Блум, когда все произошедшее медленно доползло до сознания, которое тут же начало падать в темноту.