Уйди из моих снов

      В комнате повисла мрачная тишина, которую нарушали лишь тяжелые капли за окном. Воздух заполонила прохлада и запах мокрого асфальта, в котором сигаретный дым почти полностью растворялся. Блум смотрела на старую подругу, думая, что еще одно нападение превратит ее не просто в преступницу, а самую настоящую ведьму. Черт возьми, и почему все так усложнилось? Почему мир больше не делился на черное и белое? Почему в нем оказалось еще миллион красок, целая палитра?       — Не пойду, Муза, — наконец выдала Блум, губы растянулись в язвительной усмешке, которая сейчас почти копировала ухмылку Валтора. — У меня есть дела намного важнее.       — Что может быть важнее?       — Спасение измерения уже в который раз, — вспыхнула девушка. — Если ты не заметила, не значит, что ничего не происходит. Мне некогда играть во власть, — рука непонятным узором обвела бессознательного мага, которого, казалось, только сейчас заметила Муза.       — Что с ним?       — Если бы я знала, то нашли бы вы нас так легко? — Муза не ответила, опустилась на колени рядом с Валтором, концентрируя силы в одном месте. Ресницы дрогнули, когда фея музыки прикрыла глаза, выпуская небольшой шарик энергии. Блум наблюдала без интереса, но внимательно, боясь упустить что-то важное, попытку нападения или призыв о помощи.       Она даже не успела осознать свой сон, уложить в голове еще одну встречу с Валтором сквозь невидимые преграды, как в ее жизнь снова ворвались непонятные и совсем неопознанные события. Вот только все происходящее совсем не убирало вопросы. Как их связь вообще могла появиться? Почему именно они? И почему столько боли? Зачем? Неужели такова расплата за счастье?       — Что это за заклинание?       — Темное.       — Я не о сне, — нахмурилась девушка, — в нем.       — Что ты ощутила? — Блум заметно оживилась, поднявшись с подоконника. Муза поежилась, будто кто-то выкрутил температуру до нуля градусов, затем неуверенно покачала головой.       — В тебе этого нет, но в нем… это такая тьма, Блум, — фея внезапно посмотрела на подругу. — Ты обязана пойти со мной, нельзя оставлять его здесь.       — Я никуда не пойду, пока не выясню, что это, — в голосе слышалась сталь. Блум, которая когда-то была жива — отважная, смелая и решительная, сейчас медленно просыпалась, находила новые мысли для того, чтобы жить. Кажется, все возвращалось на круги своя. Она не даст никому увести себя. И, конечно, не сдвинется с места.       Муза смотрела на фею огня и думала, так ли сильно ей хотелось выполнить этот приказ. И так ли велико было ее желание арестовать Блум. То, что она почувствовала точно не из их измерения. Что-то такое, чего мир еще не видел, и если Валтор был без сознания, то Блум вполне понимала, что происходит? Была ли в ее словах и действиях правда? Муза не знала. И не могла доверять ни одной из сторон, потому что на одной чаше весов стояла угроза измерения, а на другой политические игры.       Спроси там, где нас связали.       Блум вздрогнула, но тут же взяла себя в руки, напоровшись на задумчивый взгляд Музы. Фея огня отвернулась, окурок отправился прямиком в окно, под суровые капли тяжелого дождя. Конечно, она не примет обвинения, не вернется на Солярию и точно не окажется за решеткой. Нет, нет и нет. Если будет нужно, Блум применит это же заклинание к Музе и пойдет туда, где ей нужно быть — на Домино.       — Можешь арестовать меня, — внезапно произнесла Блум, вызывая удивление подруги. — Но с одним условием.       — Ты провела с ним слишком много времени, — фыркнула фея музыки, сложив руки на груди, — и чего же ты хочешь?       — Увидеть Домино… в последний раз, — и вот снова оно — последнее желание, которыми с некоторых пор полнилась жизнь Блум. Снова она просит взаймы у судьбы. И снова думает, что это в последний раз.       Муза понимающе кивнула, поджав губы. Она ведь прекрасно понимала чувства Блум. Ее сердце тоже разрывалось каждый день от чувства потери и одиночества. Она тоже каждый божий день скучала до боли. Но жизнь так устроена — время, как вода точит камни, сглаживает острые углы, но не убирает прошлое совсем. Даже когда превращает в песок.       — Тебя не пропустят, там очень много стражи, — спустя несколько минут отозвалась Муза. Блум усмехнулась, вспоминая все, что знала о темной магии. Чему-то ведь она все же научилась за столько лет в магическом измерении, верно?       — Тебе нужно только позволить мне уйти.

─༺༻─

      Казалось, что изменилось все, но в то же время оно оставалось неизменным. Может быть, менялось вовсе не место, а сама Блум?       Ее взгляды на жизнь вроде теперь другие, но почему-то действия все равно те же.       Яркий луч солнца блеснул вдалеке, отразившись от снега, заставил прищуриться. Фея остановилась, дыхание сбивалось из-за долгой прогулки на морозном воздухе, если это можно так назвать.       Муза шла поодаль, оглядывая заснеженные просторы и ругая себя за доверчивость и простоту. Чего стоило сейчас Блум убить ее? Всего один взмах огненных пальцев и от феи музыки ничего бы не осталось. Но Муза не верила в то, что Блум могла так поступить. Особенно сейчас, когда они обе остановились на руинах старого замка. Да и нужно быть глупцом, чтобы отпустить человека, которого разыскивает половина измерения, гулять по мирам в свободном доступе. Нет уж, ошибок Стеллы, фея музыки повторять не хотела. Хотя, кажется, именно это она сейчас и делала.       Перед глазами возникло то, чего Блум никогда бы не хотела видеть. Она мрачно огляделась, а затем сделала шаг вперед к обломкам старой жизни. От замка остались лишь обгорелые части былого величия: каменистые своды покрылись копотью, снег вокруг оказался усыпан стеклом, блестящим в свете солнца, а стены сложились вниз, как карточный домик.       Замок, который никогда не был ей домом. Замок, который она разрушила своими руками. Замок перестал быть для нее пристанищем, более того, никогда им не был, но сердце почему-то все равно тянулось к этому месту.       Впрочем, ни капли веры в то, что она сможет найти здесь хоть что-то, не было. У кого она могла спросить? Единственными выжившими жителями этого королевства остались Блум и Валтор, и ни у кого из них ответа точно не находилось.              Муза тихо охнула, рассматривая то, что осталось от замка. Блум безучастно смотрела на все вокруг. Наверное, стоило искать не здесь. И почему подсказки не могли быть немного понятнее?       — Что здесь произошло?       — Здесь нет стражи, — выдохнула Блум, игнорируя вопрос подруги. Интересно, почему Муза так легко согласилась прийти сюда? Неужели и правда думала, что Блум сдастся? Или поверила в то, что Блум хотела попрощаться?       — Задача заключалась в том, чтобы проверить эти места, а не караулить сутками.       — В это мне слабо верится.       — Может быть, увидели разруху и ушли, смысл торчать в этом холоде столько времени, если тебя здесь нет?       — Теперь есть, — хмыкнула фея огня, растирая замерзшие руки. Она знала, что зря сюда пришла. Только потеряла время. Большая вероятность того, что действительно что-то можно найти только в замке Валтора.       Блум оглянулась на подругу, затем на груду прошлого, которая теперь не имела значения, и задумалась. Что-то не давало покоя, будто лежало прямо перед носом, а она все никак не могла отыскать правду.       — Иногда прошлое нужно просто сжечь, чтобы открыть дорогу будущему, — задумчиво произнесла Блум, с запозданием отвечая на вопрос подруги.       — Ты сделала это потому что он тебя попросил? — Муза скривилась, будто сама мысль об этом вызывала у нее дикое отвращение, а Блум в ответ лишь громко рассмеялась.       — Я сделала это потому что захотела, — отозвалась она, впрочем, не вдаваясь в детали. Да и кому нужна история о ее первом последнем желании? — Здесь мы ничего не найдем, так что уходим, — тут же перевела тему Блум, шагнув в сторону. Порталы и выбросы магии все еще мог отслеживать совет, поэтому девушки двинулись вперед, пока короткие порывы ветра ударяли в лицо острыми снежинками. У них был всего один день, чтобы найти хоть что-то. И они шли, не замечая холода, неверия, которое испытывали друг к другу, и опасности, которая поджидала почти за каждым углом.       Блум думала о том, что сейчас с небывалой легкостью впускала Музу в ту часть жизни, которой ни с кем бы не хотела делиться, но разве в выборе — жизнь или гордость, оставалось место для пряток? Фея огня понимала, что не могла проиграть в этой борьбе. Тем более, стража совета королевств уже много раз проверила замок Валтора. Единственное уцелевшее строение на Домино перестало быть тайной. Более того, перестало быть ее тайной. Той, что Блум лелеяла глубоко в сердце, прятала в душе от любопытных и осуждающих глаз. Но, признаться, сейчас это последнее, что беспокоило фею огня.       Пусть об этом знает хоть весь мир, но взамен этого она просила всего лишь снова ощутить то окрыляющее, спокойное чувство, которому она отдавала всю себя. И если бы Блум знала раньше, то никогда и ни за что бы не проклинала бессонные ночи, наполненные его образами. Она бы шагнула во тьму, пошла бы за ним и умылась кровью, если бы это понадобилось. Хотя Блум и так это сделала. И продолжала делать сейчас.       — Черт возьми, — прошептала Муза, когда они, наконец, остановились около высоких кованых ворот. — А я думала, что Стелла любит величие, — саркастично заметила девушка, так и не дождавшись реакции Блум.       Признаться, Муза не чувствовала, что в конце дня арестует Блум, так же, как и не ощущала опасности от нее или лжи. Почему-то фея музыки верила словам старой подруги, и, может быть, поэтому сейчас совершала ту же ошибку, что и фея солнца. Разве можно верить, не имея доказательств невиновности? Разве можно слепо полагаться только на шестое чувство? На интуитивное ощущение правильности?       — Стелла по сравнению с ним сама скромность, — усмехнулась Блум, а затем открыла тяжелые двери, которые теперь поддавались ее силе с такой легкостью, будто она была полноправной хозяйкой старого черного замка. И от этих мыслей что-то в сердце кололо еще сильнее. Она никогда ею не станет, она никогда больше не сможет сюда вернуться.       — Ладно, теперь я немного понимаю, почему ты так не хотела отсюда уходить, — бросила Муза, осматривая просторный холл, погруженный во мрак. Но даже почти в полной темноте можно было увидеть картины на стенах, тяжелые портьеры, резные деревянные двери и широкую лестницу, уходящую высоко вверх.       Блум не ответила, потому что знала — Муза не понимала. Просто не смогла бы этого понять — когда ты пять лет находишься один на один с человеком, зная, что никогда его больше не увидишь, думаешь, что твой разум охватило безумие, боишься жить, да и не особо находишь желания, это, правда, тяжело понять. А уж когда этот человек становится реальным, не призраком прошлого, а самым настоящим и осязаемым, это освобождает. Так что Муза не могла это понять, а Блум не могла задерживаться, хотя больше всего на свете этого хотела.       Девушки, не теряя времени, в полной тишине поднялись наверх, словно в каком-то глупом и совершенно бездарном кино, прошли по пустому коридору, в котором каждый шаг отдавался гулом, гуляющим по замку. И Блум совершенно точно не хотела пускать Музу в комнату, около которой они остановились.       Казалось, правильно начать поиски с гостиной, в которой маг проводил много времени.       Блум толкнула дверь, взмахнула рукой, зажигая свечи в высоких подсвечниках и на полках, а затем замерла, прикрыв глаза. Запах корицы витал в воздухе, обнимая за легкие, отравляя сердце и память. Правда всегда заключалась в том, что хорошие воспоминания бьют сильнее плохих. Они буквально разрывают душу и уничтожают изнутри.       Она сделала шаг.       — Когда ты успокаиваешь ум, ты успокаиваешь тело, а в этой комнате слишком много отрицательной энергии. — спокойно проговорил мужчина, прикрыв глаза.       — Это ты про себя?       Затем еще один.       — Ты просила, чтобы я ушел из твоих снов, милая, и вот я здесь.       — Но я не просила, чтобы ты приходил в мою жизнь.       — Я не спрашивал.       И еще шаг, вырезая больше ран на сердце.       — Трикс.       — Что «трикс»?       — С кем из них ты спал?       — Из всех возможных вопросов ты задала этот? — Валтор уже открыто веселился, на автомате поглаживая кожу на бедре девушки, — Со всеми, — он усмехнулся, — одновременно, — девушка нахмурилась, дернув ногой, пытаясь скинуть его руку с себя, но Валтор лишь нагло поднял ладонь выше.       — Я тебе не верю, — легко отбила девушка, наклонившись вперед.       — Правильно делаешь, — заметил Валтор, подавшись ей навстречу. — Вот только за все время нашей, с позволения сказать, совместной жизни, я соврал тебе только один раз, — прошептал он, сокращая расстояние между их лицами до считанных миллиметров, так, что дыхание смешивалось, а глаза глядели друг на друга без тайн, прикрас и обид, — только что.       Блум зажмурилась, прогоняя воспоминания из головы. Кажется, ее первый настоящий поцелуй случился именно здесь, на этом ужасно неудобном красном диване. Кажется, здесь она впервые поняла, что такое принимать себя и другого полностью, с ошибками прошлого и невыносимым характером. Кажется, именно здесь ее жизнь потеряла смысл, а затем снова его приобрела.       — Что мы ищем? — снова нарушила тишину Муза, вырывая Блум из мыслей.       — Не знаю, просто чувство, что здесь есть что-то важное, — отозвалась девушка, умолчав про сон, связь и прочее. Пару козырей в рукаве все же нужно оставить для себя. — Ты начни с этой стопки, я посмотрю на стеллажах, — скомандовала девушка, стянув шапку и куртку.       Казалось странным шариться в вещах Валтора, перебирать книги, которые он много раз читал, трогать ритуальные свечи, которые зажигал в комнате в подземелье, и старые свитки, в которых хранилось много древних тайн, это все было неправильно, но и спросить Блум могла только у старых книг. И они перебирали книгу за книгой, заглядывали под обложки, залазили на самые высокие полки, осматривали комнату, пытаясь найти то, что даст ответы на их вопросы. И от чувства дежавю сводило зубы. Блум стояла точно так же, как в одном из своих снов, разглядывала стеллажи с книгами, будто еще немного и подойдет Валтор, задорно оттянет прядь рыжих волос, поцелует в плечо, опаляя дыханием кожу, как бы невзначай бросит язвительный комментарий, от которого у нее перехватит дыхание. Но это был не сон, а реальность, в которой фея огня рисковала остаться без него. И сейчас вся эта глупая затея с поиском и перебором вещей напоминала ожидание похорон. Чертовых похорон с земными традициями. Пока Валтор лежал без сознания, Блум разбирала его вещи, рассматривала их, пока душу сжимала незримая скорбь и она же покрывала все вокруг черной вуалью.       И признаться, Блум уже не могла находиться в этой душной, маленькой гостиной, которую раньше почему-то принимала за рай. Хотелось разрыдаться, дать волю чувствам и просто бросить все. Пускай горит, умирает, убивает и прочее. У нее не осталось сил на любовь, борьбу и желание жить. Но Блум продолжала перебирать книги, изредка вытирая срывающиеся слезы ребром ладони. Она не сдастся, пока снова не услышит его язвительный тон.       Хотя, может быть, стоило просто умереть?       — Не ожидала, что в замке Валтора будет так… — Блум встряхнула головой, возвращаясь из мрачных мыслей и останавливая взгляд на Музе. Она на секунду запнулась, будто бы подбирала правильное слово, — нормально.       — А чего ты ожидала? — фыркнула Блум, надеясь, что голос звучал ровно. Ей бы не хотелось, чтобы Муза узнала о ее слабостях.       — Ну, черную магию, банки с частями тел и младенцами, кровь, трупы, — отозвалась Муза, рассматривая вполне обычную, почти человеческую, комнату. Она точно не ожидала того, что Валтор мог оказаться обычным человеком. Для всех и всегда он оставался темным магом, для которого хаос и разрушения — единственные цели в жизни. Но теперь казалось, что Блум не так уж и сильно сошла с ума. Может быть, здесь, в этом замке, фея огня обрела то, чего у нее никогда не было?       Блум в ответ рассмеялась, легонько покачав головой. Конечно, Муза бы ничего здесь не нашла. А вот в самой темной комнате, в подземелье замка все ее предположения бы сбылись. Но Блум ничего не сказала и не собиралась показывать место своей смерти старой подруге.       — Может, он не так плох, как все о нем думают, — пожала плечами Блум, а затем снова зависла с книгой в руке. От прошлого нельзя спрятаться, оно всегда найдет выход. Особенно, когда хочет быть услышанным, принятым, понятым.       Валтор взмахнул рукой, зажигая свечи. Блум слегка вздрогнула, разглядывая тысячу разных теней, появившихся на лице мага всего за долю секунды. Волосы из почти белого стали отливать в медь, почти такую же, как у нее. Но сейчас, Блум знала точно, что в свете свечей, ее волосы станут ярко-красными, почти как самое настоящее пламя. Удивительно, но это замечали с самого детства, даже люди далекие от магии. Кто же знал, почему именно ее рыжий цвет будет так переливаться у костра.       — Тебе темно? — с насмешкой спросила Блум, лишь бы сбросить с себя тяжелый взгляд мага. Он смотрел так, будто фея была экспонатом в музее, будто сейчас они были в популярных раньше цирках уродов, и она стояла на сцене. Валтор изучал, пытался понять. Как? Неужели это, действительно, его тьма внутри сделала из хорошенькой феи почти ведьму?       — Это ты, милая, облюбовала книжный шкаф.       — Я не собиралась читать.        — Зря, — коротко отозвался Валтор, подходя к стеллажам, — Вот это, например, доподлинная история Домино, от начала и до сегодняшнего дня. Книга пишет сама себя. Даже сейчас.       И прошлое почти никогда не обманывает, лишь показывает картинку давно произошедшего.       Даже если это сон.       Девушка бросила книгу в сторону, а затем с удвоенной силой зашарила по полкам, ища ту, что увидела когда-то во сне. Словно в лихорадке осматривала стеллажи, совершенно кощунственно отбрасывая ветхие книги в сторону за ненадобностью. И в любой другой день она бы возмутилась, оторвала бы самой себе руки за такое обращение с хрупкими страницами, но сейчас… сейчас на кону стояла по меньшей мере жизнь.       — Блум?       — Ищи книгу в темно-синем переплете, — бросила Блум, не отрываясь от стеллажей и бесконечных книг. Муза кивнула, а затем с такой же скоростью стала перебирать стопки на полу, гадая на кой черт вообще согласилась прийти сюда с Блум. А потом фея огня громко охнула, резко выпрямилась, в дрожащих руках держа толстый фолиант.       Девушки переглянулись, Блум водрузила книгу на маленький столик около кресла в углу, в котором обычно сидел Валтор, и его мрачной фигуры очень не хватало в этой комнате.       Тонкие пальцы провели по кожаному переплету, будто даже не веря в происходящее. Вот, где скрывалась правда. Вся правда об этом королевстве, его жителях и событиях. Книга, которая пишет сама себя. Книга, которую Блум открыла. Книга, из которой тонкими щупальцами выплывала тьма, обнимающая браслетами за запястья. Книга, которая тоже пропиталась проклятием Домино. Книга, которая могла изменить все.       Две любопытных пары глаз уставились на ровные строчки, плывущие по неровным, ветхим страницам. А затем все вокруг померкло. Пламя свечей резко взвилось вверх и за долю исчезло, растворившись во тьме. Стихли звуки, не слышны оказались даже короткие вдохи девушек. Книга поглотила все светлое, что находилось рядом, окуная во тьму.       И не спасется последний из живущих здесь, и поглотит его настоящая тьма, пока не придет мир и не спасет его. Но мир никогда не придет, забудет, как забыл о Домино и его проклятии, как забыл о правителях, о жизни, которая кипела в королевстве, с которого все началось.       И придет день, когда хранителей не станет, и падет тогда мир под гнетом своих прегрешений. И будет этот день окрашен в красный, в цвет крови. И никто его не спасет. Ведь каждый из хранителей уже был за гранью, уже видел смерть, уже грелся в заботливых объятиях смерти, а она, словно заботливая мать, готовила для них место подле себя, она рада принять их в своем царстве. И она ждет подходящего момента. Момента, в котором перестанет существовать мир. Настоящая тьма поглотит его. Тьма уже пришла. Тьма уже заняла место хранителя. Тьма всегда готова действовать, ведь берет свои силы из хаоса. Из первобытного и настоящего источника магии. Хаос питает тьму, поддерживает ее, помогает и направляет. И никто не в силах ему противостоять, потому что никого не осталось там, где все началось. Великий Дракон — первый сын хаоса — ушел, покинул Домино, взамен оставив двух хранителей, связанных друг с другом, предназначенных для того, чтобы чаши весов всегда стояли поровну. И как бы далеко не отводила судьба их друг от друга, они всегда найдут путь. Даже сквозь смерть, печали, обиды и боль. Это сильнее смерти, сильнее судьбы, но даже они бессильны перед хаосом. С хаоса все началось, им и закончится. Это колесо баланса, колесо судьбы. Все заканчивается там, где началось.       Блум чувствовала, как паника липкими щупальцами хватала за сердце. Если эта книга — подлинная история Домино, то скоро их ждали по-настоящему темные времена. Такие, каких они не видели ни разу за всю жизнь. Такие, по сравнению с которыми, Валтор, Даркар и прочие — просто мимолетные, случайные порождения зла. А еще это значило, что Валтора не спасти.              Уже не спасти.       Блум зажмурилась, пытаясь не дать волю слезам, от которых уже щипало глаза. Она была не готова увидеть это, не готова отпустить его и поверить в потерю. Просто не могла с этим смириться, как никогда раньше не смирялась с поражением.       — Так это правда, — прошептала Муза, отстраняясь от книги.       — А ты думала, что я потащила тебя сюда просто так? — голос хрипел от просящихся наружу слез, но Блум все равно взяла себя в руки, не отпустила контроль и не позволила эмоциям вилиться наружу. — Теперь ты понимаешь, что у меня нет времени на идиотские политические игры, в которые втягивает нас всех Стелла и Эраклион?       — Понимаю, но я все равно должна привести тебя к ним, — решительно отозвалась Муза, руша надежды на справедливость. — Мы должны рассказать им все.       — Они не станут слушать и не поверят, — хмыкнула Блум. Она бы тоже не стала слушать, если бы у нее был выбор. Зло должно исчезнуть. Оно не должно нарушать естественный порядок вещей. Но, что, если зло и есть естественный порядок?       — Книге поверят. Такое заклинание нельзя подделать, любой маг это знает.       — Идем, — проговорила Блум, закрыв книгу и соорудив портал на землю. Плевать. Что будет, то будет. Весь мир все равно скоро рассыпется пеплом под ногами.       Муза шагнула следом за подругой, зная, что, как только нога ступит на землю, она арестует Блум, вызовет команду специалистов, верша правосудие. Пусть с книгой, пророчествами и прочим разбирается кто-то другой.       Осень угадывалась в каждом дуновении ветра, в каждом взгляде на прохожих — такими тусклыми они казались, в желании кутаться в пледы и меньше выходить из дома. И, конечно, в сырой земле, в которой легко утопала обувь. Вот как сейчас, когда портал выплюнул две хрупкие фигурки в маленьком земном городке, около старого, но очень уютного дома, в котором всегда было полно любви, радости и тихого счастья, а сейчас над ним сгустились тучи, будто отрезая все тепло. И виной тому не прогноз погоды, не гроза, а существа.       Черные, словно нефть, маленькие, уродливые пятна, которые облепили фасад дома, окна, двери. Они, как поток бурной реки, текли внутрь сквозь щели и открытые окна, ломились в дом, как самые настоящие воры, кощунственно ломающие на своем пути все родное и ценное.       Блум воскликнула, тяжело вздохнула, пока понимание закрадывалось в голову, пока память подкидывала нужные воспоминания. Она уже видела этих существ. Они уже нападали на дом ее родителей. Она уже сражалась с ними и почти проиграла. Если бы не Валтор.       Девушка повернулась к Музе, чей взгляд выражал самый настоящий ужас.       — Ты должна взять это, — Блум всунула в дрожащие руки книгу, — Муза! — крикнула она, пытаясь достучаться до подруги.              Предчувствие нехорошего сжимало сердце с такой силой, будто в грудь Блум сунули руку и крепко схватили жизненно важный орган.       — Что происходит?       — Ты отправишься на Солярию и покажешь Стелле то, что мы увидели! Расскажешь ей все! — спешно проговорила девушка.       — Ты идешь со мной! — Муза схватила Блум за запястье, сжимая до боли и побелевших костяшек, не давая уйти. Музе было плевать на все происходящее вокруг, она хотела лишь сдержать обещание, которое дала самой себе — не отступать.       — Там мои родители. — Вспылила Блум, гневно вырвала руку, давя желание дать пощечину старой подруге, чтобы привести в чувство. — Я не позволю тебе встать у меня на пути. Мы не можем медлить!       Она видела в глазах Музы, как внутри боролось желание правды и выгоды, как она взвешивала на весах морали свои поступки, как просчитывала все свои действия, как пыталась решиться. А Блум ощущала, как время буквально утекало сквозь пальцы, как оно приближало конец.       — Черт возьми, Муза! — прокричала Блум, а затем, зажигая огонь на кончиках пальцев, побежала в дом. Плевать. Что будет, то будет. Это стало ее девизом на сегодняшний день. Важнее всего спасти родителей от мерзких существ. И она делала это — поджигала нефтяные тельца, смотрела на то, как они с тихим писком сгорали, как их шипение пробиралось под кожу ядом, как они бросались под ее ноги, мешая бежать и норовя впиться зубами в бледную кожу.       Блум вбежала в гостиную, распинывая тварей в разные углы и кидаясь маленькими всполохами огня. Взгляд голубых глаз лихорадочно шарил по комнате, пытаясь найти успокоение, подтверждение своих надежд. И нашел.       Майк и Ванесса замерли в углу, боясь даже двинуться в сторону. И появление дочери приравнивалось едва ли не к самому пришествию, которое спасет их, их души и жизни. Тень облегчения скользнула по лицу отца, Блум шумно выдохнула, увидев их невредимыми. Пусть и до смерти напуганные, но целые. Она до жути сильно боялась потерять их — самых близких и родных людей в своей жизни, и сейчас, убивая монстров, Блум знала, что убила бы всех, кто посмел бы причинить им боль.       Но ее заявление оказалось слишком громким, потому что в следующий миг рука с пламенем не поднялась. Она просто не смогла бы поднять ее, чтобы атаковать. Его.       На пороге возник Валтор. Точнее, демон в теле мага. Он усмехался. Надменно, давяще, так, словно победа была на его стороне, так, словно Блум всего лишь букашка, мешающая его планам. Хотя, почему «будто»? Так и было. Блум — препятствие на пути к его насыщению, наслаждению и долгожданному пиршеству.       — Ты…       — Не думала ведь, что твои заклинания подействуют на сына хаоса? — усмехнулся демон. Блум отшатнулась, закрывая родителей собой.       — Но ведь сработало, — неверяще прошептала девушка.       — В вашем мире я вполне бы мог стать актером, верно, принцесса? — ядовито произнес он. — Но я здесь не ради признания. Я здесь ради душ, — и его голос походил на громкую, режущую сталь. В нем слышалось величие, в нем слышалась сила — убивающая, тяжелая, сложная. Та, которая в один миг могла разрушить целый мир. В руках демона сейчас было три жизни. И все три он собирался забрать. Вот только… никто из них не знал о борьбе, что разразилась внутри тела. Четвертая жизнь, которую он поглощал. Две сущности боролись друг с другом. И одна одерживала победу. Та, которую никто не ждал, не желал и не хотел. Никто не знал о пожирающем Валтора огне, никто даже не предполагал о боли, которая била не по телу — по самой сути. Боли, которую Блум только предстояло испытать.              — Спасибо за побег, — демон насмехался, упивался ее отчаянием и страхом. Ему нравилось чувствовать себя богом. А еще нравились невинные души. Такие, как у Майка и Ванессы. Особенно у Майка, у мужчины, что каждый день спасал жизни, забирая их из огня. Мужчина, что однажды в таком огне нашел девочку. Девочку, которую позже назвал дочерью. Его душа была самым настоящим деликатесом. И он забрал ее. Всего одним лишь движением руки, лишил сущности простую оболочку из кожи и костей.       Ванесса вскрикнула, Блум на секунду обернулась, замечая, как ее отец медленно осел на пол, пустой взгляд уставился в пространство, словно из него за одно мгновение просто выкачали все эмоции и саму жизнь.       Злость закипала в венах, мешаясь с отчаянием и бессилием. Блум хотела убить его, разорвать на маленькие клочки, испепелить, но вместе с этим убила бы еще одного человека, который стал значимым.       — Ты ответишь за это! — прокричала она, повернувшись к демону. Вот только ни его, ни Валтора, ни черных тварей в доме уже не было. — Он ушел… — прошептала Блум, а затем рухнула на колени, не скрывая громких рыданий и отчаяния, что разъедало изнутри, словно самая настоящая отрава.       Блум кричала, не скрывая боли, а Ванесса плакала над мужем. Она прожила с ним почти тридцать лет, и за это время женщина ни разу не задумалась о том, что когда-то сможет его потерять, может, поэтому этот момент настал так внезапно? К смерти нельзя подготовиться. С ней нельзя смириться и подружиться.