32.
Дима Позов стоял в кромешной тишине. Оконное стекло отражало заросшее седой бородкой напряжённое лицо. В уголках глаз расслабленно темнели гусиные лапки, появившиеся по вине дочки, ведь не улыбаться лихому характеру Савины было невозможно. На утро не по годам умная малышка спросит: а что случилось на озере? И он с женой, переглядываясь, будет вынужден рассказать всё по-честному, лишь слегка сглаживая кровавые подробности. Был и ещё один человек, из-за которого Дима увидит в зеркале новые седые волосы. Прокручивая в руках огромную кружку чая с молоком, он размышлял: а что он вообще сделал, чтобы внук Зои Григорьевны не попал в верховские передряги? В том-то и дело. Ничего толком. И потому давить чаем переживания не имеет смысла. Жена и дочь спят на верхнем этаже, на время забыв кошмары купальской ночи. И это главное, не так ли? Со своего поста ему едва удавалось различить происходящее на главной улице за порослями черноплодки. Чья-то неуклюжая тень прошмыгнула вниз по дороге в сторону лесов и скрылась из виду медвежьей походкой. Позов смутно уловил знакомое в таинственной фигуре, однако предпочёл занять голову более насущными проблемами. Его мучило тревожное предчувствие чего-то нехорошего. Но как-либо обосновать его он не мог.33.
Антон очнулся носом в пледе совершенно разбитый. Вкус табака всё ещё висел на языке, голова неумолимо расклалывалась. А ещё — холодком по коже стрельнуло страшное — рядом никого не было. Колкий ворс щекочет лицо и дыхание. Мозг не успевает обновить систему и прогрузить события прошедшей ночи, однако его оперативка срабатывает слишком быстро. Антон разлепляет глаза, обнаруживая себя на узком диване в таком неприятном одиночестве, что даже воспоминания о причине липкости в белье не желают доброго утра. Затем до его сознания запоздало доползает голос с веранды. Он подрывается с примятой подушки и выглядывает в окно. — Что вам надо? Эй? — со спины не видно, но Арсений явно ошарашен. Антон выпутался из пледа, едва с грохотом не падая на пол. Старик вернулся. В этом он ни секунды не сомневался. Прежде чем распахнуть дверь и выйти на крыльцо, он вздрогнул от громкого скулежа — Найда, забившись под стол, визгливо взвыла, стоило ему тронуть дверную ручку. Он шикнул через плечо и вывалился на веранду со словами: — Что за нахуй, Арс? И тотчас застыл. За калиткой, неумело рыща руками в поисках защёлки, высилась широкая фигура. Куски мха с землёй прилипли к насквозь мокрому охотничему костюму. В рыхлом подобие лица — как в маске из бумаги и грязи — Антон с трудом узнал Валерия. Охотник не слышал вопросительных воскликов Арса. Не обращал внимания на прохладный утренний ветер, тормошащий плащёвку костюма. Казалось, он целиком и полностью утоп в стуке, что издавала несчастная калитка, когда он раз за разом напирал на неё, пытаясь открыть. — Блять, — только и выдал Антон, рванулся вперёд и схватил Попова за локоть, чтобы втащить в дом и захлопнуть дверь. Бледный Арсений уставился на него, и в зрачках читалась немая изумлённость. — Что. Это. Такое? — продолжил Шастун и снова вздрогнул: скулёж Найды стал таким пронзительным, что скоро должен был перейти в ультразвук. — Валерий, — подтвердил увиденное Арсений, снова взглянув в сторону улицы, закусил губы и обогнул Антона, начиная расшагивать по комнате в поисках чего-то. — Почему он такой… жуткий? — Это не он, — бросил Арс, и весь вид его, поддаваясь инстинкту выживания, будто становился собранее и спокойнее. — Это подменыш. Контролируемый страх — американские горки, фильмы ужасов, страшные истории в кругу у костра — как прививка, помогающая справляться с ужасами в реальной жизни. Так вот. Антон не был привит. Он никогда не любил хорроры или стрёмные квеструмы, куда друзья так старались затащить его на выходных. О, нет. Он был обычным парнем, который включал в субботний вечер комедию и не выёбывался. Прививка бы ему точно не повредила в этот момент. — Кто? — вытаращился он на бегающего Арсения. — Пустая оболочка, копия нашего охотника. Он как паразит, который… — слова Попова потерялись в громком лае. Припав передними лапами на пол, Найда истошно гавкала и визжала, подбирая под себя хвост и дрожа мелким бесом. Антон моментально понял, на что смотрит собака — и решил, что если и валить из Верхов, то прямо в этот момент. Гулкий стук по стеклу заполнил кухню. Лицо Валерия, опухшее и покрытое грязью, раз за разом встречалось лбом с прозрачной дверью веранды, глядя тупыми глазами прямо на них. И толстое — несомненно толстое, так ведь, да? — стекло дрожало столь сильно, будто было готово в любой момент жалобно треснуть. Ни того, как схватил Арса за руку, ни того, как рванул в коридор, а за ним — в прихожую, Антон не запомнил. Найда то и дело путалась под ногами, Арсений пытался сопротивляться, но всё, что было кристально ясно Антону, так это то, что его любимая тахо припаркована на соседнем участке и заправлена до предела как раз на такой случай. Передвигался Валерий не быстро, грузно, как мешок с землёй и костями, но у них было всего несколько мгновений, чтобы убраться с проклятой деревни. — Быстро, блять! — зачем-то наорал он на Найду, которая, отродясь не видав салона машины, попятилась при виде распахнутой дверцы. Затолкав собаку на заднее сидение, Антон рванул к водительскому и захлопнул дверь так, что ароматизатор на зеркальце подскочил. — Куда ты хочешь ехать? — допытывался Арсений с переднего пассажирского. — Да поебать куда! — Антон всё ждал заветного рычания мотора, однако в салоне слышалось лишь надрывное дыхание запыханных парней и тихий собачий скулёж. — В смысле, блять, что за нахуй, сука, блять, блять, блять! — тараторил он, снова и снова пытаясь завести свою невовремя заступорившуюся малышку. — Антон, твою мать! — Арс хлопнул его по руке с ключом и перехватил перепуганный взгляд собственным. — Быстро в дом! Она не заведётся! — Я же заправил её, она в ремонте только недавно была! — Ёк-макарёк! — в отчаянии запрокинул голову Арс и обернулся к тому месту, откуда вот-вот должен был показаться Валерий. Бледное лицо его вдруг изменилось, и он повернулся к Шастуну с видом умалишённого: — В доме есть соль? Антон на секунду приоткрыл рот — что за ересь он вообще несет?! — и крякнул: — Мы тебе Винчестеры, блять?! Но Арс уже вылетел из машины и рванул заднюю дверь — Найда спрыгнула наземь со скоростью света, а Антону ничего не оставалось, кроме как поспешить за ними двумя. — Где Зоя хранит соль? — раздалось сквозь копошение и грохот на кухне, пока Антон, матерясь, звенел ключами в попытках запереть входную дверь. — В ящике над плитой, блять! — выкрикнул он, параллельно думая, что, кажется, теперь до него дошёл истинный смысл наличия дверной цепочки. Мысли скакали, как липкие и холодные лягушки, сталкиваясь, вереща и мешая друг другу. Он не поспевал за ними, да и больше всего хотел последовать примеру Найды: забиться под стол и ждать, когда всё кончится. Не сдаться помогало только то, что Арсений один не справиться, а падать перед ним лицом в грязь, поддавшись страху и истерике — пиздец. В дверь врезался тяжёлый удар. Изо всех сил пытаясь взять себя в руки, Шастун образовался на пороге кухни бледнее простыни. — Соли мало, сыпать надо тоненько, — без лишних объяснений выдал Арс и пихнул ему в руки картонную упаковку. — Сыпь вдоль дверей, я займусь окнами. — Это ж фигня какая-то, как соль не даст ему войти? — вдрагивая от гулких ударов, прошелестел Антон. — Может, у тебя есть другие варианты? — сучливо воскликнул Арс и, смерив его агрессивно-вопросительным взглядом, поторопился к ближайшему подоконнику. Когда с солью было покончено, они замерли. У двери стало тихо. Снаружи не доносилось ни шороха. Будто даже дождь затих. Онемели птицы. Застыли листья на деревьях. — Он ушёл? — шепнул Антон. Ответом ему стал разрезавший тишину басовитый рёв — будто огромный ребёнок, не получив желаемого, разразился пронзительным плачем. Арсений сжал челюсти и молча, глядя Антону прямо в глаза, слушал стенания подменыша, пока те, затихая, не умолкли совсем. Антон будто и не дышал всё это время, потому что едва наступила тишина, глубоко и резко вспомнил о дыхании. Они простояли, не шевелясь, ещё около минуты, напрягая слух. Первым отмер Арсений: — Доброе утро… «А ещё только ночью трахались,» — вспыхнуло в дурной голове Шастуна, вслед за чем он сжал челюсти покрепче. — Чёт я не уверен, что он ушёл, — попробовал он вынырнуть из накативших воспоминаний, серьёзно нахмуриваясь. — Что делать, когда вернётся? — Придётся переждать здесь, — пожал плечами Арс и, опасливо взглянув в окно снова, развернулся и зашагал к холодильнику. Видеть Попова среди бабушкиного миловидного убранства, когда его стоны все ещё отдаются в заложенных от ужаса ушах — поистине безумно. Арс так и не успел накинуть что-то наверх — расхаживал в одних лишь свободных домашних штанах, сползающих до тазовых косточек. В Антоне смешалось так много эмоций, что он готов был скончаться на месте. Надо было соглашаться на квеструм. Может, хоть в таком случае его нервишки были бы здоровы… Арс деловито рылся в холодильнике, пока он наконец не пришёл в себя, недоуменно подавая голос: — Тебя совсем не проймёшь, да? — Поживи в Верхах с моё… — протянул Попов и вдруг воскликнул: — Замечательно, в нашем распоряжении пара яиц и кусок сыра. Причём неизвестно какой свежести… — Арс, нам бы не о завтраке сейчас думать… — Антон сел на стул и зажал переносицу меж пальцев. — А я предлагаю перекусить и думать на сытый желудок. — Арсений вытащил упомянутые продукты на столешницу. — Бояться нечего. С нашей защитой ни то что он не войдёт, я не выйду, — горько усмехнулся он и наклонился, начиная шариться в ящичках. Антон сжал переносицу посильнее. Он не только сидит в доме детства, окружённый чертовщиной. Прямо сейчас на кухне бабушки орудует ещё одна хтонь. «И ты отсосал этой хтони» — ехидно вторил внутренний голос. Господи, лучше бы он не ходил на Купалу. — Валерия, значит, убили? — задал он вполне логичный вопрос. — Необязательно, — пустился в рассуждения Попов, вылавливая с полки сковороду. — Подменыш принимает облик заблудившегося в лесу человека. И этому человеку необязательно быть мёртвым. Если верить поверьям, он может плутать по лесу, не помня себя и где его дом. В общем, от настоящего Валерия скорее всего тоже мало осталось… — Послышался стук разбиваемой яичной скорлупы. — Класс. — Антон помассировал виски. — А есть какой-то способ избавиться от подменыша? Арс поджал угол рта, задумчиво помешивая на плите яйца. — Справочника по нечисти сейчас очень не хватает. — А у тебя такой есть? — поднял Шастун голову. — Как же. Живёт отсюда через три дома. На удивление, болтунья пошла хорошо. Незаметно для себя Антон набил щёки как хомяк и с большим аппетитом запил всё крепким чаем. Арс был прав — стало полегче. Дозаправившись расплавленным сыром, он спросил куда бодрее: — Как думаешь, если я раздобуду номер Позова, он согласится прийти, узнав, что у нас по улице гуляет подменыш? — Уж у кого, а у Позова точно есть пули. Антон чувствовал на себе пристальный взгляд, когда расхаживал, роясь в бабулином барахле. Он искал записную книжку с телефонами. Ба упрямо вносила новые и новые пометки, несмотря на заверения внука, что в «контактах» номера её подруг будут храниться так же безопасно. От чужого взгляда уже защекотало волосы на затылке. Антон обернулся. — У нас даже не было времени обсудить что-либо, да? — мягко улыбнулся Арс с какой-то болезненной ухмылкой. — Обсудить что? — Шастун вернул ему игривую усмешку: — Твой первый раз? — Твой тоже, — не остался тот в долгу. Шастун поглядел на самодовольное лицо мужчины, цокнул и вернулся к поискам. И кто только научил деревенского парня такому уровню колкости? Потёртый блокнотик с цветочным узором отыскался среди органайзеров с лекарствами. Антон швырнул его в Арса, а в ответ на полный недоумения взгляд с кривой насмешкой пояснил: — Я пока телефон на зарядку поставлю. — Ну так мой заряжен, — полез тот в карман и выудил нокию. Антон пару секунд глядел на кнопочный раритет, чтобы в конечном счёте отчеканить: — И чему. Я. Удивляюсь. «Ты переспал не только с хтонью, — ехидно пропел голос в голове, — ты теперь клофелинщик…» Арсений пролистал несколько исписанных бабулиным почерком страничек прежде чем остановиться на одной из них и указать на нужную строчку пальцем, начиная одновременно вбивать цифры на допотопном кнопочнике. Несколько длящихся, казалось, вечность гудков спустя в динамике зашуршало, и как сквозь вату в кухне прозвучал голос Позова: — Ало? — Это Арсений. — Понятно. Спасибо, буду знать, какой номер заблочить. — Боюсь, тебе будет важно периодически узнавать от меня кое-какую информацию, — Арс поймал рассеянный взгляд Антона и наконец проговорил: — У нас тут подменыш ходит. Не говори, что тебе всё равно. В динамике зашуршало, стукнуло. Раздался вздох. — Тоха с тобой? — Да. — Ну конечно, чего я спрашиваю… — на том конце ещё раз вздохнули. — Значит так… Подменыш у нас ребёнок? — Нет. Это Валерий. — Взрослого подменили? Арсений, ты уверен, что это подменыш? Обычно… — Обычно это дети, знаю. Но тут другого и не предположишь. — Как он выглядит? — Как Валерий, — вмешался Антон. — Только очень жуткий, грязный и ебанутый. — Привет, Тох. — Позов на время замолчал, обдумывая. — Он говорил что-то? — Нет, только орал… И гнался за нами. — Мы у Антона, — вставил Арс. — Понятно. Что ж, разъярённый подменыш, да ещё и взрослый — почему я не удивлён, что именно ваша парочка на это наткнулась? — Так ты знаешь, как от него избавиться? — Его надо прогнать. Антон сделал фейспалм, но Позов продолжил: — Как вариант, напугать. Или озадачить. С детьми такое проходит проще. Хотя… Все они одинаково тупые. Ещё вы можете покормить его, но только немного, так, чтоб злость убавить. — Чем, блять, болтуньей? Арсений махнул рукой на снова вскипающего Шастуна и озадаченно спросил: — Если он не уйдёт… Чем можно убить его? На том конце съязвили: — А тебе бы только крови. На лице Арса не дрогнул ни один мускул. Терпеливо сверля пространство перед собой пустым взглядом, он ждал, когда соседу наскучит подтрунивать и он наконец даст дельный совет. — Железо в помощь. Как и со всеми тварями. — Благодарю, — сухо произнёс Арсений и нажал на кнопку сброса. Шелестел ветер за запертыми окнами. Пасмурное лето с немым интересом наблюдало за двумя на кухне, переваривающими разговор с соседом. Первым подал голос Антон: — На повестке дня, получается, всего-то убить какую-то сраную нечисть. — Обычный вторник, — вздохнул Арс и прикрыл лицо рукой, пытаясь стереть усталость. Кнопочный мобильник, завибрировав, вдруг поехал по столешнице. Арсений отнял ладонь ото лба и, нахмурившись, поднял трубку. — Да? — Я иду к вам, дебилы. Не пульните в меня чем-нибудь, когда постучусь. Позов визуализировался у их калитки довольно скоро и, что несказанно порадовало Антона, с ружьём наперевес. Одобрительно взглянув на полоску соли, он перешагнул порог и запер за собой дверь, приговаривая: — По дороге сюда я его не встретил. Вы уверены, что он не ушёл в лес? — Не было возможно наблюдать за ним, знаешь ли, — закатил глаза Арс. — Важнее было самим спастись. — Очень странно, что он такой злой… — пробормотал Дима, огибая обоих и проходя на кухню. — Подменыши прожорливые, но не злые, а если злые, то только от голода. — Может, сожрал всё у себя дома, а потом попёрся за добавкой, — предположил Шастун вполголоса. Позов вздохнул: — Его дом соседний к Свете-председательше. Если б Валерий вернулся, все Верхи б уже на ушах стояли. Чуть скрежетала лампочка в люстре. Ветер за окном разгонял накрапывающую морось. Постояв некоторое время молча и о чём-то подумав, Дима наконец повернулся к Антону: — Дома есть какие-нибудь продукты? Только чтоб друг с другом не сочетались. Что-то противное. — Сметана с плесенью, — подал голос Арс, и Антон тотчас бросил на него удивлённо-виноватый взгляд. — Что, Зоя Викторовна не следит за хозяйством, и всё по пизде? — Позов по-доброму ухмыльнулся и проследовал к холодильнику, чтобы выудить упаковку сметаны и водрузить её на стол. В тарелке опушившаяся молочка смотрелась настолько омерзительно, что никто, кроме Позова, на «кушанье» старался не смотреть. Тот же кинул в миску ложку, украсил всё чёрствой горбушкой хлеба и оценивающе пригляделся. — Сойдёт, — заключил он. — А как, я извиняюсь, это поможет избавиться от подменыша? — нахмурился Антон. — Во-первых, они злые, пока голодные. На сытый желудок становятся вялыми и жалкими. Во-вторых, они ж подражают человеку, а мы ему плесень подсовываем. Заставим его этому удивиться, а мы ему — так так едят, так всем вкусно! — Позов со знающим видом опёрся на руки и прищурился, продолжая: — Он продолжит с удовольствием есть. А мы его на этом его нагреем, мол, настоящий человек так бы не сделал. Антон вопросительно взглянул на Арса, молча кивающего в ответ на бред Димы, и осмелился: — То есть сразу, блять, сказать ему, что он не Валерий, мы не можем, и надо перед этим чучелом спектакль, сука, разыгрывать? — С нежитью хитрее надо, Тоха. Тем более с лесной. Её подсылает Леший, а обижать Лешего убийством его созданий нехорошо. — Хитровыебонная нежить, — буркнул Антон и отвернулся, зарываясь спиной в кресло. Прошло около двадцати минут, а снаружи оставалось тихо. Дребезжал по крыше мелкий дождь, скрипел старый дом под порывами ветра. Вездесущие напоминания о Ба не давали Антону покоя: как она там, в стационаре? Уж получше, чем он в Верхах, запертый в одном доме и с нечистью, и с охотником на нечисть. Знала ли Ба, что деревенские былички реальны? Придавала ли она столько же значения домовым, лешим и кикиморам, как, допустим, Позов? Подозревала ли в Арсении что-то нечеловеческое? — А это что? — вырвал его из раздумий Дима, тыкнув пальцем в лежащее на потрепанной скатерти фото. Ту самую групповую фотокарточку. Попов прихватил её с собой? — Это причина, — ожил Арс, — по которой я не думаю, что мы имеем дело с обычным подменышем. Леший тут не при чём. Его подослала она. Дима поднял фото. — Девушка рядом с Сергеем Поповым, — подсказал Антон. — Это Лида Андреева, — проговорил Позов, и на лбу его образовалась глубокая складка. — Она утонула в озере лет тридцать назад. — Что ты знаешь про неё? — подошёл Шастун. — Мало что, — проворчал Дима. — Мне одиннадцать было. Мы с женой… Нашли тело. Когда купались. Он повертел фотку и поднял глаза на парней: — Вы хотите сказать, она связана с происходящим? — Она русалка, — перебил Арсений. — Она прокляла моего отца и меня. Это она виновата в том, что со мной происходит. Она убила отца. И Оксану. За окном подул особенно сильный порыв ветра. По спине Антона разом пробежала стая мурашек, а под ложечкой нехорошо засосало. Позов будто не удивился объяснению Арсения, как если бы тот, например, рассказал о гриппе, а не о проклятии. Однако чем дольше он смотрел на фото, тем больше становилось серьёзности в карих глазах. — Вы совсем ёбнутые? — Позов отбросил фото в сторону. Арс и Антон в непонятках переглянулись, но не успели что-либо возразить. Дверь в прихожей содрогнулась от удара так, что затряслись окна в кухне. — Это не просто подменыш, дебилы, — крикнул Дима, хватая ружьё. — Это заговорённый мертвец! Антон привык начинать утро не раньше десяти, прятать сонную физиономию в кружке крепкого чая и медленно вдуплять в свою жинь, пока сахар усваивается в крови. Сейчас же в крови было столько адреналина, что он уверен — Арсений глохнет от стука его сердца. — Твою мать! — хватался он за голову, не выдерживая того грохота, что издавал «Валерий» за входной дверью. — Что теперь-то делать?! — Отменяем кормёжку! — выкрикнул Позов и перехватил ствол покрепче. — С чего ты решил, что он загороворённый?! — вмешался Арс, преграждая ему путь. Дима уставился на него. — Мы, блять, рассуждать будем, или сначала с проблемой разберёмся?34.
Утро Антон привык начинать в компании какого-нибудь комедийного шоу. Стоя над огромным мёртвым телом в компании соседей, спорящих об истинном происхождении некогда ходящего трупа, он молча наблюдал, как из позеленевших губ мертвеца выползает мокрица. Мало смешного. Она проползла по колючей щетине сперва на щёку, затем выше — к блёклым жёлтым глазам, а затем юркнула в кровавое месиво, оставшееся от верхней части головы. Обхохочешься. — Ну да, — пробормотал Арсений, брезгливо глядя на убитое Позовым существо, — был бы это подменыш, на месте крови была бы грязь с иголками. — А я о чём, — упёр руки в боки Дима. — То есть мы убили настоящего Валерия? Арсений задумчиво кивнул, а Позов склонился над трупом, протягивая руку к молнии на пыльном костюме. Собачка натужно, застревая в мокрой земле, съехала вниз, обнажая майку-алкголочку и волосатую грудь. — А вот и оно. Наклонившись, Антон сморщился. Бледную, как поганка, кожу испещрили надрезы. Кривые и гнойные, они складывались в какой-то непонятный символ. Он взглянул на Арса. Тот поймал его взгляд и, не произнося и слова, подёрнул плечами. — Ведьминское клеймо, — продолжил Дима. — Валерия убили не мы, — он посмотрел на парней, — он погиб ещё до ритуала. — Уверен? — Шастун неуютно поёжился. — Крови мало, — прочистив горло, подтвердил Попов. — Она уже свернулась, когда начали резать. — Прально… И это сделала ведьма. Причём довольно сильная. Некромантией не каждый может заниматься… — Но это могла сделать только Лида, — Арсений вдруг напрягся, выпрямляя спину, а глаза его, нервно блестя в полумраке, забегали. — Она же… Русалка. — Херово ты разбираешься в нечисти для своего положения… — Позов встал с корточек. — Она всегда приходит из леса. Заманивала меня в озеро. Выглядит, как утопленница, и поёт… — Значит ты плохо знаешь историю Верхов, — перебил Дима. — И понятия не имеешь о том, кем был дед Лиды. Пётр Семенович, как и полагалось древним обитателям Верхов, вызывал у самых маленьких их жителей благоговейный ужас. Дима как сейчас помнил бледное бельмо на правом глазу старика, его костлявые венозные руки и запах табака, въевшийся в колючий тёмный свитер. Дед Лиды расхаживал по посёлку часто, и вечно склонялся к земле, подбирая какие-нибудь шишки или срывая травы. Для чего — знали только взрослые, приходящие к Петру Семёновичу за той или иной настойкой от головы, живота, суставов или простуды. Дети понимали одно: Пётр Семёнович — колдун. И действительно было что-то в его скрюченных пальцах и длинной деревянной трубке, в тёмных безразличных глазах и привычке пожёвывать соломку. Что-то чёрное, недоброе, как мрак между лесных сосен. Крикливые вороны прыгали по отросшей траве на участке Андреевых каждый день, будто их прикармливали, а иные дети, случайно заходившие к деду с родителями, уверяли, что над печкой у них висят бусы из вороньих лап. Лида про деда не болтала: родителей у неё не было, все это знали, но единственный опекун был скрытным и строгим. Как одна её подружки утверждали, что Пётр Семёныч бывал так жесток по отношению к внучке, что той приходилось прятать ото всех следы побоев. Под длинными юбками и развивающимися рукавами цвели то синюшные, то жёлтые отметины, свидетельствующие, что девушке было лучше остаться под присмотром государства, нежели собственного дедули. Знал ли об этом Серёжа? Разумеется, знал. Как не знать, если, раздевая девушку, натыкаешься на цветущие кровоизлияния на стройных ногах? Дима Позов до последнего отвергал мистическую составляющую характера Лидиного деда, до усрачки споря с местными мальчишками и тем самым красуясь перед Катькой, но лишь до одного случая. Именно о нём он и вспомнил, увидев кривой ведьменский знак на среди царапин на груди покойника. — Когда мне было чуть больше, чем Савине, — говорил он негромко, воскрешая перед глазами воспоминания тех лет, — я видел, как Пётр Семёныч выволакивает Лиду из дома… Пошёл он к дому Андреевых не просто так — любопытная Катя уж очень хотела посмотреть, как гадают взрослые девчонки на игральных картах. Подслушав, что старшие соберутся у зарослей крыжовника ближе к вечеру, Катя целенаправленно подкрадывалась туда на полусогнутых, боясь быть раскрытой. Ещё бы — девчонки вроде Лиды малолеткам не гадают. А ведь так интересно! Димка увязался за будущей женой под предлогом позднего часа. Что вообще могло быть интересного в гадании по червям и валетам? Их незаметная парочка вскоре приблизилась к нужному забору, когда с участка, как вой распахнувшейся старой двери, раздался визг, а после — стариковская брань и топот ботинок. «Я те дам растрачивать себя на хуйню всякую! — скрежетал Пётр Семёныч, выволакивая верещащую Лиду из беседки у крыжовника. — Тебе на что способности? Тебе на что мои уроки?» «Деда-а-а-а!» — выла Лида, держась за обрывающиеся в пальцах старика волосы. «Дурам всяким на ёбарей ихних гадать!» «Отпусти, пожалуйста, отпусти!» «За информацию платить должны! А ты бесплатно! Дура!» «Я больше не буду, не бу-у-уду…» «Я те что сказал? Потенциал свой куда тратишь?! Чудовище в юбке! Не будь голова бабья, давно б талант раскрыла!» Дима и Катя быстро и напуганно переглянулись: в старике было столько ужасающего гнева, будто он готов на месте прихлопнуть бедную Лидку. Сквозь прорези забора было видно достаточно. Пётр Семёнович с силой оттолкнул от себя внучку, отпуская её волосы. Взвыв, она прижала к себе растрёпанные пряди и посмотрела на деда красными глазами. «Ты неблагодарная, — продолжил старик чуть тише, скрипя коронками, — бессовестная. Но я-то из тебя дурь вылуплю, — он взялся руками за ремень и начал расстёгивать брюки, — я-то из тебя всю дрянь выебу…» «Нет, нет… — Лида поползла назад, закрывая рот, словно толкая обратно ломкие подвывания, — деда, нет…» — Он бил её? — решился Антон, когда Дима замолчал и опёрся носом о костяшки сложенных рук. — Нет, — покачал тот головой, — нет, хуже. Он насиловал её. Это я только сейчас понимаю. Арс, всё это время то нервозно приглаживая к вискам волосы, то с опаской поглядывая в коридор, прочистил горло и вмешался: — А как всё это связано? — Он снова схватил Лиду и хотел утащить её в дом, — продолжил Дима вполголоса, — но потом, кажется, Катя неудачно споткнулась, и он заметил нас. До сих пор помню… Стало очень холодно. — Позов даже поёжился, прежде чем продолжить: — Он смотрел прямо на нас, хотя мы сидели за кустами. А потом его голос заорал прямо у нас в головах. Антон изогнул бровь. — Мы видели его лицо, он не открывал рот, — он взмахнул руками, — но и я, и Катя слышали, как он кричит, чтобы мы… «УБИРАЙТЕСЬ ОТСЮДА!» Оглушающий хриплый бас как сейчас вспыхнул в седой голове. — К чему всё это, Дим? — Шастун не дал ему ответить, продолжая: — Какое имеет значение, что её дед был колдуном? Он ведь умер. — Лида не русалка. — Бледные брови нахмурились, и на лбу Позова залегла тяжёлая морщина. — Лиду похоронили, как надо. Под крестом. Пётр Семёныч оплакивал её, проклинал того, кто убил его внучку. А потом затих недели на две. — Ты думаешь, он некромант? — по лицу Арсения становилось понятно, что сказанное Димой если не привело его в ужас, то точно сильно озадачило. — Ни за что не ручаюсь, — подытоживал Позов, — но вы, ребят, всё сами понимаете. Петр Семёныч умер от инсульта. Я сам по образованию врач и до приезда скорой осматривал его тело. Пётр Семёныч лежал у себя в комнате в окружении тетрадок и свеч. Тогда я впервые увидел его лицо таким испуганным. Что-то довело его до смерти. И раз Лида наведывалась к тебе, этим была его собственная внучка. Шастун выругался, сел на диван и возвёл глаза к плинтусу под потолком. Цветочные бабулины обои будто издёвка уставились на него в ответ желтушными сердцевинками. Проклятия, воскрешение мёртвых, труп с простреленной головой в прихожей, где бабуля передавала ему в город заготовки и домашнее варенье — да по его биографии можно будет писать дешёвый бульварный ужас. — Мы имеем дело не с мстивой русалкой, а со злобным призраком? — продолжал Арс, нависая над Позовым, будто собрался выпытывать из него все познания о местной хтони, которые тот успел нажить. — Я ничего утверждать не хочу, — таращился на него Дима. — И если честно, даже разбираться в этом бы не стал, не будь у меня здесь ребёнок. Постепенно матерные размышления в голове Антона утихали, сменяясь более здравыми — логическими. В прихожей — тело, в лесу — призрак, машина — сломана. Уравнение не из простых. — Туру-туру-туру-ту… Арсений и Дима резко обернулись на него и посмотрели с некоторым сомнением. Не сошёл ли Тоха с ума? — Туру-туру-ру-ру… — допел он себе под нос «Ghoustbusters» и поднял взгляд. — Чё, как там призраков правильно изгонять?