***
стасу очень хочется зацеловать до синяков всю ромину шею. ладно, ему пиздец как хочется к хуям разодрать её. на его кадык смотреть не сведя ноги было невозможно. как он дёргался, когда рома смеялся своим охуительным хриплым смехом заядлого курильщика, смотря при этом прямо стасу в глаза. невыносимо, нахуй, просто больно уже. стас шлёт его в пешее эротическое одним взглядом и переключается на игоря, старательно что-то втирающего олегу. до конца шоу рома смотрит на него ещё не раз, улыбаясь так по-блядски широко, что яйца звенят. – твой стояк было за километр видать, – рома снова смеётся, зажимая в тёмном углу после конца записи. у стаса подгибаются колени и он съезжает по стене, не останавливаясь на уровне глаз напротив. замирает ниже и тупо прикипает к уже вылизанной за шоу взглядом шее. рома как статуя, которую выточил дрочащий на собственное искусство скульптор, иначе объяснить, почему англичанин так невъебенно красив, стас даже себе не может. сглотнув, он смотрит в короткий коридор – единственное открытое место рядом – и всё-таки позволяет себе спуститься в самый низ, шлёпнуться тощей задницей на холодный пол. в последний момент взгляд цепляет, как дёргается ромин кадык, и только поутихшее возбуждение взрывается с оглушительным грохотом внизу живота, лишь нарастая. потому что у ромы тоже стоит. крепко так, и его узкие брюки ещё более хуёвый вариант прикрытия. рома сдёргивает чужую балаклаву удивительно аккуратно, сжимая в кулак только ткань, не трогая волосы. стас смотрит в коридор ещё раз, прислушивается к голосам и шагам где-то далеко в зале и наконец даёт себе волю. его руки по сравнению с телом ромы – ёбаный раскалённый металл. стас забирается пальцами под штанины, трогает худющие лодыжки и слышит судорожный вдох сверху, тут же поднимаясь выше, всей ладонью, и, он клянётся, будь его пальцы на сантиметр длиннее – сошлись бы вокруг чужих икр, рома глухо бьётся головой в стену. стас руки отнимает, делает глубокий вдох, длинный выдох и повторяет весь путь уже по штанам. но не останавливается на икрах, проходится по коленям, сжимает бёдра. блять, он так мечтал сжать эти бёдра. тощие, словно нет под кожей ничего кроме костей, и холодные, как у мертвяка. рома вообще не теплеет, когда стасу кажется, что стена начала плавиться за ним. он поднимает глаза и ему очень трудно сдержать стон просто от того, как рома за ним следит. зрачок в светлых глазах затопил радужку нахуй, рома едва не скрипит плотно сжатыми челюстями, кроме этого лицо не выражало эмоций больше никак. казалось, он скоро сам расстегнёт ширинку и трахнет стаса в рот так, что тому после будет сложно говорить, вдолбит язык в глотку и оставит задыхаться. стас, на самом деле, был бы рад так умереть. но не сейчас. он берёт в рот сам через секунду борьбы с ширинкой, и ему остаётся полагаться только на слух. а очень хотелось бы увидеть, как рома глушит себя, кусая в кровь костяшки. англичанин толкается в его горло, не спрашивая, обездвиживает одним действием – позади стена, в глотке член, не дёрнуться. стас даже не пытается, хватается за ромину задницу, пальцами цепляясь за задние карманы и жмурится от охуительности распирающего ощущения. стоило того, давно пора было, блять, он обязан был сделать это во вторую их встречу. рома трахает его рот в однородном темпе, словно считает секунды, когда задерживается в тепле чужого горла, дышит жарко и хрипло, уперевшись в стену рукой, пока другой зарывается стасу в волосы. неожиданная ласка даже для него самого. последнее, что он хотел делать во время секса это ласкать без профита. он бы понял этот порыв своего тела, если после насадил эту тугую глотку на член до упора, но он и так каждый раз чувствует на основании резкий выдох, глубже некуда. но руку не убирает, наоборот – заправляет светлые волосы за ухо, обжигается. стас горячий как печка, в его рту член плавится. рома хуеет, даже не пытаясь вспомнить, когда последний раз ему отсасывали так же хорошо, потому что знает, что такого не было. он не впервые в такой ситуации, но впервые думает, что стоит потом додрочить той шлюхе, что решилась отсосать наркоману. и следом: стас не шлюха. стас какой-то до пизды особенный в его голове, его даже вдруг не трахнуть захотелось, а отлюбить. в следующий раз. который вряд ли будет, но это потом. рома спускает, когда стас сжимает горло, казалось, лучше он сделать не мог, но вот это вот его действие… стас жмурится, сглатывая. что тоже не каждая сделать была готова. пиздец, рома ломается, глядя на его покладистость. стас вылизывает его член так тщательно, что тот почти снова твердеет между его губ. рома застёгивает ширинку и падает на колени напротив. рушится даже, как слишком высокая башня с хуёвым каркасом. а стасу много не надо, чтобы зайтись почти писком и кончить, так и не сумев разорвать зрительный контакт. рома в душе не ебёт, зачем заставил смотреть на себя. – пиздец, дьявол, чё творишь, – выдыхает он, поднимаясь и помогая встать этому самому дьяволу, отряхивает штаны. – всегда мечтал, прикинь, – сбивающе с ног хрипло усмехается стас, и у ромы точно встаёт снова. – отсосать мне? – именно. – а задницу ты мне подставить случайно не мечтаешь? – а ещё тебе шею искусать. – пиздец, – повторяет рома и улыбается как блядский чешир.***