Начало равно концу

Кажется, от злости Кано оживился. Перестал вечно скулить от боли, заполонившей всё нутро. Шёл быстро, будто убегал от Хайтао. Люмин оставалось догонять, догонять и ещё раз десять догонять… — Чего ты так вцепилась в эту прогулку? Ты не обязана со мной возиться и терпеть такого мудака, как я. — Капитан говорил привычным, немного неприятным тоном, словно ругая Люмин. Девушка не знала, что ответить. Может, стоит оставить это без объяснений? Кано прождал пару минут, желая услышать хоть что-то. Его брови злобно дёрнулись, усы дрогнули, но капитан промолчал. Переборол. Ему становилось стыдно перед Люмин: она за ним следила, мучала с этими цветами в палате «для поднятия духа», кормила, пыталась разговаривать. А он продолжает наседать своим противным характером. — Капитан, не расскажите о себе? О мыслях там, может. Мало ли вам надо выговориться. Тот дух… — Ничего мне не надо, женщина. Ни выговориться, ни проплакаться. Во-первых, я мужчина. Во-вторых, я капитан. Подчиненные не должны видеть слабость руководящих, тогда они и сами ослабнут. — Вы будете отстранены от службы. Капитан Кано замер. — Баба, не шути так. Я не могу уйти. — Мне это вчера сказали, просили передать, что после выздоровления вас отправят домой. Сказали, что вам есть куда идти, к кому идти. — Я не могу уйти от своих солдат, после своего провала! Из-за меня люди погибли. — Капитан, может, это и есть причина, чтобы вы вернулись домой и продолжили мирную жизнь? — Мне нельзя домой! Капитан захрипел. Ему нельзя домой, ведь тогда его удача убьёт любимую. В их безопасное местечко прилетит бомба, которая никогда прежде не долетала, осколки вонзятся в женское тело, заставляя того кровоточить, а губы откроются в крике. Мужчина не хотел этого. Вероятность такого события равна нулю, но капитан каким-то образом попадал в такие ситуации. Капитану живется чуточку легче, когда его удача убивает солдат на поле боя. Это как оправдание. На войне такое ведь могло произойти, значит Кано меньше думал, что это из-за него. Он переживал за своих солдат, испытывал горечь от их смертей, но шанс потерять единственную женщину, что любит его, всегда будет самым пугающим. Легче терять того, кого не знал, а не человека, что посвятил свою жизнь ради тебя. — Разве вы не устали? Вы не хотите к родне? — Люмин вопросительно вскинула брови. — Не хочу. Я поговорю с начальством, я не уеду отсюда! — Капитан, не кричите. Мне сказали, что это приказ. Вас увезут, хотите или нет. Я почему-то так и думала, что вы не захотите уезжать. — Это ещë почему? — Вы груб, суров, в вас нет ласки и любви. Такие люди всегда одни, даже если к ним тянутся люди. От одиночества им не скрыться. Эта ваша корка будет вам мешать и мешать, пока не перестанете дышать. Вы, может, скрываете свою слабость за злостью, криками, наседаете на других, выпихивая себя на лидирующую позицию. Но внутри вас ведь всë настолько мягкое, что даже с кашей сравнивать будет глупо. Просто смесь из обид, разочарований, страхов и желания быть любимым. Только ваши травмы, будь то физические или душевные, постоянно тянут вас на дно, а потом вы просто привыкаете к тому, что стали бестактным, агрессивным и срывающимся на тех, кто этого не заслужил. И называете это поведение своим "характером". — С чего ты это взяла? — Капитана кольнуло. — Был один человек, к которому я ходила лечить... себя, — Люмин запнулась на полуслове. — Я читала миллионы книг про чувства, эмоции, психотипы. Я многое забыла, но размышлять про поведение людей не перестала. — Я не такой. Это чушь собачья. Я не гоняюсь за любовью, я не боюсь, я не... Я мужик, мужчина! Я не могу быть слабым! Закрыли разговор. Иди молча, баба. — Почему вы думаете, что мужчины, как какой-то механизм? У вас нет чувств? Вам никогда не было обидно, не чувствовали слабость, собственную жалость? Никогда не уставали, капитан? В жизни в это не поверю. — Я лучше знаю, чем ты. Я знаю себя, мне нельзя быть слабым, показывать вымотанность. — Капитан, вы ведь устали. Пусть не телом, но ваш дух уже поломан. Вам не за чем строить из себя что-то железное. Расскажите, что с вами было, капитан. Что тревожит? Чего боитесь? Кано выдохнул, он злился, а почему неизвестно. Капитан не знал, от чего так ненавидит вопросы про самочувствие. После ситуации с отцом, все говорили: «Дальше будет лучше, дальше хорошо, у тебя светлое будущее». Все постоянно спрашивали, как он... Кано не могу сказать, что остался без сил, постоянно ухаживая за матерью. Мальчик будто забрал роль кормильца в семье. Мама плакала, много. Часто. Кано не мог позволить себе проронить ни слезинки, иначе мать расстроится, начнет переживать, пугаться. Та, что дала ему жизнь, не была плохим человеком: она поддерживала сына, радовалась успехам. Только неосознанно переложила роль главы семейства на ребëнка, ожидая от него чересчур многого. Эта ответственность так приелась мужчине. На войне погибали из-за него, родные обязательно погибнут, если капитан всë-таки приедет... — Я не могу. Я не могу, понимаешь? — трещинка размером с миллиметр показалась на корочке, — Я несу беду. Здесь я могу эту беду переложить на обстоятельства, убегая от вины. Чëрт возьми, я переживаю за каждого солдата так, будто я он. Но сильнее я переживаю из-за...,— Капитан застеснялся. — Любимой? — Люмин внимательно слушала. — Да. Если я окажусь в мирном месте, то через время война придёт и туда. Я не хочу проснуться от взрыва, понять, что супруга не со мной в постели, выбежать во двор и увидеть еë кровоточащее тело, из которого торчат осколки! Она не заслужила этого, а я не заслужил еë. — Капитан, с чего вы взяли, что война придет прямиком за вами? Вы же не какая-то шишка. — Я знаю то, что у нас принято умалчивать. Но это не главная причина. Я не хочу про это говорить. Не заставляй. — Кано нахмурился, снова злился, снова был готов плеваться ядовитой слюной. — Как скажете. Знаете, а у меня есть, а, может, был брат. Мы близняшки, вроде как. Я не помню, как это называется. Его забрали из детского дома первее меня. Из-за этого я его ненавидела. А потом начала скучать, но так, не особо сильно. Мне было тяжело полюбить его. Я ему завидовала. А сейчас я не знаю, где он, кто он. Может, убили. Но я чувствую, что обязательно с ним встречусь. Я уверена. Только боюсь, что это станет ошибкой. — Возможно. — Я думала, вы меня начнете отговаривать. — Не всегда связь с родственниками оказывает положительный эффект. — На лице Кано пробежалось старое отвращение, неприязнь. — Ты не обязана любить, уважать, принимать кого-то и дорожить им, только потому, что это твоя семья. Они тоже люди, а люди могут быть теми ещë животными. Наличие общего ДНК не должно оправдывать убогость человека. — Думаю, вы правы. Но вдруг это моя судьба, встретиться с ним? — Тогда готовься, что твоя судьба может быть ужасной. — Кано замолчал, ушëл в себя, не слыша, что говорила Люмин. Он устал. *** Сяо потушил спиртовую лампу. Электричество в его комнатку не провели. Кажется, он ни о чëм не думал. Лицо никак не менялось, взгляд косился в сторону окна, в котором виднелась непроглядная, как дно океана, ночь. Что Сяо ждëт? Он даже предположить не мог. Пусть это и не особо волновало разум, но где-то под миллионным слоем непонятной жижи, заполонившей душу, скрывалось смятение. Вдруг Моракс жив? Сяо чувствовал этот лëгкий след. Но он так боялся придти и увидеть очередной скелет. Умирали все: люди, животные, монстры, даже Боги, не успевшие спрятаться. Юноша запутался насчёт Люмин. Что он ей может дать? Ответа найти не смог. У него нет ни денег, ни работы. Сяо пуст. А Люмин – человек, которому нужна стабильность, хоть какая-то подушка безопасности. Если Сяо подвергнет еë множеству рисков, то она уйдет. Юноша примерно понял современный мир. Правда, понимание не дало ему ключ к успеху. Послышался хруст. Сяо жил на первом этаже, поэтому напрягся. Скрылся в тени, потому что был чуть ли не рождён в ней. Под окном показался Хайтао. Мужчина зачем-то бродил посреди ночи. Сяо не понял, что к чему. Решил подать голос. — Зачем бродишь? — Сяо бесшумно появился за спиной у Хайтао. Мужчина не вздрогнул. Вместо этого испуганно икнул. — Иду к себе. — Откуда? Где сопровождение, ты не солдат. — Из "ямы". — Хайтао не врал. Он задержался в "яме", но не из-за работы. При лунном свете показались расширенные зрачки, красные щëки. Мужчина решил пойти дальше, но ноги подкосились. Сяо не спешил помочь. Просто смотрел. Хайтао упал под следующим окном. Благо, в этом домике жил только Сяо. Мужчина попытался встать, зашатался. Ещë пару кривых шагов и лицо Хайтао вновь встретилось с землёй. На этот раз мужчина упал прямо на клумбу, припечатав собою все цветочки. Адепт не знал, как ему на это реагировать. Он просто стал ждать, когда пьяница поднимется. Хайтао не поднялся. Послышался громкий храп. Сяо решил, что лучше отведëт его хоть куда-нибудь, чем оставит на улице. Юноша взвалил Хайтао себе на спину и поволок. Начитанный Хайтао, серьëзный, порой суровый, храпел на чужой спине, пока всë его тело облеплено цветочками.