Легче жопой съесть арбуз, чем окончить этот вуз

      Эймон устроился в университет почти в одно время с Ксавьером. Два молодых преподавателя мгновенно привлекли всеобщее внимание: студенты пытались с ними подружиться, кто-то даже воспылал романтическими чувствами, а преподаватели были рады спихнуть на свежую кровь побольше нудной работы. Очень скоро, однако, стало ясно, что Эймон себе цену знает и не будет делать что-то за пределами своих интересов, а с Ксавьером просто невозможно договориться, потому что он в принципе ни с кем не разговаривал и не сближался.       Друг с другом они тоже взаимодействовали мало. Хотя поначалу Эймон проявлял инициативу: заводил с Ксавьером безобидные беседы о работе или погоде, ждал его на кафедре, чтобы вместе пойти домой, подсаживался в столовой. Но все его попытки сблизиться разбивались о непробиваемый щит высокомерия и холодности. Эймон был не из тех людей, кто пренебрегал чужими границами, и потому постепенно прекратил досаждать профессору квантовой механики, хотя тот и вызывал у Пэксли определенный интерес. Ксавьер был как раз в его вкусе: строгий очерченный профиль, спокойный, хладнокровный взгляд, неторопливые движения. Не мужчина, а произведение искусства. Даже если и не в романтическом плане, Эймон был бы не против заобщаться с ним поближе. Такие люди притягивали его своей основательностью и размеренностью. Но, как говорится, на нет и суда нет.       Поэтому сейчас, ожидая Ксавьера у выхода, Эймон все еще не мог понять, зачем его позвали отобедать вместе. Что профессору квантовой механики от него понадобилось? Может, хочет предложить совместную публикацию? Или попросит подменить на экзамене? Хотя это вряд ли. Но разговор определенно будет связан с работой. А жаль. Хотя Эймон и не питал уже никаких надежд в отношении Ксавьера, а все еще порой поглядывал в его сторону. Если бы только он не был таким высокомерным и отчужденным засранцем! Может, попытаться еще раз? В этот раз Ксавьер сам проявил инициативу, а такое случается примерно никогда, грех было бы не воспользоваться этой ситуацией, чтобы сократить дистанцию между ними.       Пока Эймон вынашивал свои планы по обольщению коллеги, он не заметил, что Ксавьер уже вышел и стоит прямо рядом с ним.       – Куда бы ты хотел пойти? – спросил недоступный профессор своим спокойным бархатным голосом. От неожиданности Эймон вздрогнул. Ну вот, пугается как влюбленная девица, пойманная за чем-то непристойным. Обольстители себя так не ведут. Поэтому он улыбнулся и перевел стрелки:       – Ты же позвал, значит, тебе и выбирать.       – Справедливо, – согласился Ксавьер. – Здесь недалеко открылась новая кофейня, там и поесть можно. Если не против, можем пойти туда.       Эймон кивнул, но мысленно разочаровался. Кофейня? Это точно будет обсуждение рабочих вопросов, а не свидание с роскошным обедом и живой музыкой. Что ж, ладно. Уже что-то.       В полной тишине они дошли до выбранного заведения. Кофейня оказалась небольшой, но уютной. Несмотря на обеденное время здесь было не очень много народу. Милая девушка за баром поприветствовала их и приготовилась принять заказ.       – Двойной эспрессо, – выбрал Ксавьер.       «Господи, у него даже предпочтения в кофе серьезнее некуда», – подумал Эймон и как обычно заказал «максимально несерьезный» американо.       «Что за два душнича», – вздохнула про себя бариста и попыталась предложить им хотя бы десерт. Но оба мужчины отказались.       – Я пока не очень голоден, – улыбнулся девушке Эймон.       – Да, я тоже, – сказал Ксавьер, а потом подумал, что какой-то странный у них обед получается.       Они сели за маленький столик у окна, и когда им принесли кофе, профессор решил перейти к делу:       – Я хотел поговорить по поводу дипломников.       – А что с ними? – Эймон насторожился. Неужели у деканата возникли вопросы к его студентам? И теперь они подослали Ксавьера для разъяснительных работ? Эймон был уверен, что никто, кроме него, эти работы не читает. Возможно, ему и правда стоило относиться к этому немного серьезнее.       – У меня их нет, – сказал Ксавьер и едва заметно улыбнулся. – А деканат хочет, чтобы я взял на себя часть студентов с курсовыми и дипломами, чтобы разгрузить остальных преподавателей.       – А, – Эймон облегченно выдохнул. – Так у тебя же Джулиан пишет?       При упоминании своего единственного дипломника, который и двух слов связать не может, Ксавьер страдальчески возвел глаза к небу.       – Этого мало, – возразил профессор. – Да и я не уверен, что он вообще что-то напишет. Он уже полгода ничего не присылает и не приходит на консультации.       – Интересно, почему же…       – Что?       – Что?       Над столом воцарилась неловкая пауза. Дабы сгладить нависшее молчание, Эймон громко отпил кофе и, так же громко поставив чашку, сказал:       – Ты же знаешь, я бы и рад, но не могу поделиться с тобой своими дипломышами. Так не принято.       – Я знаю.       – Тогда зачем я тебе понадобился?       Ксавьер помолчал, собираясь с мыслями, а затем откашлялся и произнес, глядя в сторону:       – Мне нужна твоя помощь…Я не знаю, как заставить студентов писать у меня работы.       – Моя помощь?? Как я тебе в этом помогу?       – У тебя пишет половина потока. Не знаю, может, ты темы легкие выдаешь или чем-то другим их завлекаешь, но в следующем семестре мне очень нужно набрать студентов на курсовые, иначе деканат от меня не отстанет.       «Да я их даже не читаю, а темы даю одни и те же,» – подумал Эймон, а вслух сказал:       – Да, выбери темы попроще, и, может быть, студенты к тебе потянутся.       – Они увидят мою фамилию рядом с темой и сразу откажутся писать, – усмехнулся Ксавьер.       – Хм, – Эймон задумчиво нахмурился. – А если мы твои темы предложим как совместные? Студенты будут думать, что мы ведем работу вдвоем, а на деле писать будут с тобой. А в деканате объяснишь потом нашу схему. Что скажешь?       – Совместные темы? Звучит неплохо, – Ксавьер почему-то снова вспомнил слова Мелиссы о том, что он якобы одинокий и несчастный человек. Не такой уж и одинокий, получается. Пусть это только на бумажке, но вот Эймон сам предложил ему совместную научную работу. А может, он и еще что-нибудь согласиться сделать вместе? Например, статью какую-нибудь написать. Или еще что-то.       – Прекрасно, тогда придумывай темы. Можем потом встретиться и обсудить, – предложил Эймон, а потом подумал, нафига ему обсуждать темы Ксавьера, если он только номинально участвует во всем этом. Но Ксавьер, похоже, был не против.       – Да, – сказал профессор. – Послезавтра у меня лекция, но, скорее всего, на нее никто не явится, так что приходи, будем одни, и никто не помешает.       Как только он это сказал, окончание фразы показалось Ксавьеру каким-то не соответствующим ситуации. Даже если кто-то и придет, то что с того. Они же просто темы обсуждают, так? Он посмотрел на Эймона, и их взгляды встретились. Пэксли поспешно сделал вид, что словил приступ кашля, и отвернулся.       – Что-то в горле пересохло, – пояснил он. – Возьму себе чай. Тебе взять что-нибудь?       Ксавьер покачал головой, вперив взгляд в стол. Ему показалось, или Эймон сейчас смутился? Подумав об этом, профессор почувствовал, как его собственные уши предательски покраснели. Благо, из-за пышной шевелюры это было не так заметно. Интересно, а обеды с коллегами всегда так проходят?       Эймон вернулся с чайником и двумя кружками. Заметив вопросительный взгляд Ксавьера, он объяснил:       – Взял на тебя тоже, подумал, вдруг тоже захочешь. Только погоди, он еще не заварился.       Ксавьер молча кивнул. Он вдруг вспомнил свои первые дни на этой работе. Тогда Эймон часто подсаживался к нему за обедом. Иногда они обсуждали что-то по работе, но чаще всего просто молчали. А потом Эймон стал обедать один. Ксавьер тогда не придал этому большого значения, а вскоре и совсем позабыл об этих совместных трапезах. Но сейчас эти воспоминания вновь всплыли в его сознании.       – А что за чай? – поинтересовался профессор.       – Молочный улун, – ответил Эймон. – Ты же не любишь черный.       – А, да, спасибо… – пробормотал Ксавьер. И как он вообще запомнил, что Ксавьер не пьет черный чай? Продолжая мысленно удивляться происходящему, он протянул руку к заварнику, чтобы налить себе чаю. Эймон тоже в этот момент решил, что пора наливать, и поэтому их пальцы на мгновение соприкоснулись, после чего оба резко отдернулись друг от друга.       – А, прости, – первым вернул самообладание Эймон. – Давай я налью.       Какое-то время они просто молча пили чай, глядя в окно. Ксавьер думал о том, что раньше на обедах с Эймоном он так странно себя не чувствовал. Однозначно все так получается из-за этих сплетников-студентов. После их грязных разговорчиков под дверью любая ситуация может быть истолкована превратно. Эймон же пытался придумать, как вернуть разговор в нормальное русло.       – Ну, значит, договариваемся на послезавтра? – ничего не придумав, он решил просто закончить переговоры и ретироваться.       – Да, – Ксавьеру пришлась по душе идея Эймона прекратить этот спектакль. – В расписании стоит аудитория, найдешь меня там.       – Окей, если что-то изменится, напиши мне, – Эймон допил чай и встал из-за стола.       – На почту? – решил уточнить Ксавьер.       – А у тебя нет моего номера? Давай лучше на телефон, так удобнее.       Они обменялись номерами, попрощались и разошлись в разные стороны. Каждый был рад наконец свободно вздохнуть, но вместе с тем оба были как будто не до конца удовлетворены прошедшей встречей. Конечно, они ведь так и не поели нормально. Или же дело было вовсе не в еде?       Пройдя пару шагов, Эймон достал телефон, чтобы сразу добавить коллегу в мессенджере. Вбив его номер в поисковую строку, преподаватель мат анализа изумленно застыл.       «Охренеть, это он?» – с фотографии профиля на него определенно смотрел Ксавьер. Но он был совсем не похож на себя в жизни. Легкая улыбка, расслабленный взгляд, волосы в небольшом беспорядке. Своим видом он напоминал теплый весенний день. Если бы профессор квантовой механики выглядел так на работе, он явно был бы самым популярным преподавателем на факультете. Интересно, а у кого-нибудь еще есть номер Ксавьера? Эймону отчего-то захотелось быть единственным свидетелем подобного зрелища.