Это была самая пушистая ель из всех, что Йорик когда-либо видел. Он сделал небольшой подкоп в снегу и очутился под хвойным покровом. Ель надёжно укрыла его от посторонних глаз. Слегка отклонив нижнюю ветвь, мальчик стал наблюдать за сиротливыми улицами Морфала.
Перед Залом Высокой Луны бродила фигура в меховой курточке, не решаясь отойти далеко от знамени. Йорик облизал растрескавшиеся на морозе губы, предвкушая триумф. Пусть Виркмунд бегает быстрее, но на этот раз Йорик его перехитрит. Он дождется, пока меховая курточка окажется с другой стороны от «Вересков», и побежит со всех ног. Чтобы победить, нужно лишь первым коснуться знамени. В конце концов, это ведь его знамя — Йорика, сына ярла. Оно его защитит.
Ещё утром он и не подозревал, что игра так его увлечет. Прятаться от Виркмунда и Агни оказалось намного веселее, чем от… от… Мальчик замотал головой, прогоняя нежеланные мысли.
Морфал, город посреди зловонных топей, глухой и мрачный, будто заколдованный, сегодня был неожиданно светлым и искрящимся на солнце. Снег припорошил мостки скромной пристани и перевернутые вверх дном лодки, сровнял кочки на болотах, угнездился на ветвях и корягах. Город словно устроил для Йорика праздник, чтобы удержать его здесь подольше. Мальчик любил Морфал, сколько себя помнил, но этим утром был ему особенно благодарен.
Тем временем Виркмунд направился в сторону «Вересков». Йорик пристально следил за ним, когда с болот донесся странный звук. Местным часто приходилось слышать вздохи застоявшейся воды или резкие вскрики болотных птиц. Теперь же это был сдавленный вой, тревожный и предостерегающий. «Чудовища, не иначе», — решил Йорик. Он вгляделся в топи за городом, но даже в такой ясный день они были укрыты туманом. Болото ревностно хранило свои тайны.
Мальчику вспомнились сказки, которые рассказывала сестра перед сном, и по коже побежали мурашки. Кто бы там ни жил, его оттуда не прогнать, не вытравить, не выкорчевать. Болото не выдает своих.
Оторвавшись от тумана над топями, Йорик стал озираться по сторонам. На улицах Морфала не было ни души, не считая чудаковатого Лурбука, который неспешно вышагивал по скрипучим мосткам. Орк напевал надоедливую мелодию, а за ним послушно тянулась цепочка следов на снегу. С болот снова донесся протяжный, бередящий душу звук. Виркмунда нигде не было, Агни — тоже. Йорик поёжился. Что-то вокруг начало меняться, наполняя воздух тревогой. Или это ему мерещится?
— Ага, вижу тебя! — прозвучал совсем рядом звонкий мальчишеский голос.
Виркмунд! И когда он успел обойти «Верески»?
Йорик мигом выскочил из укрытия и помчался к знамени. Сердце выстукивало барабанную дробь, пустота в голове свистела испорченной флейтой. Лурбук всё тянул свою песню, заунывно и невпопад.
Время стало тягучим, как дёготь. Йорик несся по улице, перед глазами маячила спина Виркмунда, которого он никак не мог обогнать, а впереди ждало спасительное знамя. Одна-единственная мысль билась попавшим в капкан зверем: «Лишь бы успеть. Лишь бы успеть!»
Холодный воздух колол горло и застревал в нем, не достигая охваченных пожаром легких. Мир вокруг остекленел, став ломким, словно лёд. Йорик с трудом пробивался вперёд, увязая в снегу. Мельком мальчик увидел, как Лурбук дошел до края мостков и занес ногу над промерзшей землей. Голова закружилась, во рту появился привкус рвоты.
— Не надо! — закричал Йорик, но Лурбук уже шагнул, задев тончайшую ледяную корочку, сковавшую лужицу. Под его сапогом она покрылась белой паутинкой. Раздался треск — почему так громко? — и мир опал тысячью осколков, раня Йорика в сердце. Мальчик сделал ещё один отчаянный шаг навстречу знамени, но провалился в никуда.
***
Он уже бывал здесь много раз. Он не знал, что это за место: оно всегда менялось, перетекало, ускользало. А ещё здесь всегда было больно и страшно. По щекам Йорика потекли слёзы.
Он не успел добежать до знамени. Он проиграл.
Перед Йориком стали проноситься образы: расплывчатые, но яркие до слепоты картинки; нетерпеливые голоса, которые кричали, требовали, угрожали, но мальчику было нечего ответить. Знание, которое они несли с собой, причиняло боль, выжигало мозг. Калейдоскоп лиц, событий и катастроф вертелся, набирая обороты, сводя с ума, пока кто-то не тронул Йорика за плечо.
Мальчик моргнул и увидел Виркмунда. Образы исчезли. Он снова был дома, в Морфале. С неба падали пушистые хлопья снега, и Виркмунд улыбался ему.
— Виркмунд, как хорошо, что это ты! Только… кто это?
— Где?
Йорик указал на тень с горящими глазами под капюшоном. Тень покровительственно положила руку на плечо Виркмунда. Её настороженный взгляд не отрывался от Йорика.
«Она ничего мне не сделает, — понял он. — Она может видеть меня, но не может дотянуться. Она — видение, а я — нет».
— О чём ты? Здесь никого нет. Йорик, ты в порядке?
Йорик разинул рот, потому что за спиной у Виркмунда солнце налилось буро-красным и померкло, а глаза тени, наоборот, сверкнули хищным блеском. Мир стал темнеть по краям и сворачиваться, словно подожжённый свиток. Виркмунд исчез, а в черном небе раскинулись ещё более черные крылья. Но они принадлежали не тени.
Они принадлежали дракону.
Угольки глаз впились в мальчика, и клубы дыма вырвались из распахнутой пасти. Йорик почувствовал, что беззащитен перед ним. Дракон шагал из одного мира в другой, не замечая преград. Вот он шагнул прямо к Йорику.
— Нет! Помогите! Помогите! — завопил мальчик, чувствуя, как дракон пьет его глоток за глотком.
Йорик упал на землю, обхватив себя руками, но собственная душа вытекала сквозь пальцы.
***
— …с длинными щупальцами и ядовитыми клыками. Они прячутся на болотах, под покровом густого тумана. Они следят за заблудшими путниками множеством глаз. Они выжидают. Они знают про тебя, Йорик.
Сестра сидела на кровати и ласково гладила его по голове, перебирая пряди слипшихся от пота волос. Когда ему становилось плохо, Идгрод бросала всё, чтобы быть рядом.
«Со мной больше не будут играть в прятки. Они теперь думают, что я сумасшедший».
— Идгрод, я сумасшедший?
— Нет, нет, что ты, — успокоила его сестра. — Просто ты можешь видеть больше, чем остальные. Таков наш семейный дар.
Йорик устало закрыл глаза.
— Но я не хочу ничего видеть. Это больно.
— Боюсь, от этого не спрятаться, — Идгрод вздохнула. — Тебе нужно отдохнуть. Выпей это. Только не спеши…
Сестра помогла ему приподняться и выпить лекарство. Йорику оно не понравилось. Всё внутри переворачивалось, отторгая тягучую жидкость. Снадобье гасило в нем что-то важное, оставляя пустоту между ребер. А ещё оно дарило сны без кошмаров, целебный покой — пусть и ненадолго.
— Вот так, — Идгрод поцеловала брата в лоб. — Главное — не забывай, где твой дом.
Она продолжила рассказывать сказку про чудовищ, живущих посреди топей. Они чувствуют Йорика издалека, тянутся к нему своими щупальцами.
«Жестокие и коварные, — подумал он. — Значит, они смогут меня защитить. Болото не выдает своих».
Йорик заснул, убаюканный тихим голосом сестры. В темноте, под самым потолком Зала Высокой Луны, висело тяжелое, шитое толстыми нитями знамя, на котором три грозных щупальца готовы задушить любого чужака, будь то загадочная тень или дракон.
