Сердце кукловода

Это... Это было похоже на слишком правдоподобный сон, который и не думал заканчиваться. Лишь жалкие несколько секунд красноволосое дитя чувствовало, как конечности, по ощущениям напоминаюшие туман, окутывали его тело и, в конце концов, потянулись к самому сознанию. А дальше... Дальше лишь воспоминания. С давних пор в деревне Убийц Драконов из уст в уста, словно медовая река, текла история о последнем выжившем герое и первом Убийце Драконов — Неллане Барроу. Он — тот, кто был эталоном силы в глазах как взрослых, так и детей. На него не действовал драконий страх, королева Шеритт была ему близким другом, а целые народы в ужасе пресмыкались под его сапогами, едва успев окинуть его величественную фигуру беглым взглядом. Разве не прекрасно было бы сохранить эту легенду, всей деревней живя с его силой в крови и сердце? Хах... Какая чушь. Кэйл, Кэйл Барроу, с самых ранних своих лет мечтал собственными руками похоронить этот засахаренный миф о первом носителе этой проклятой фамилии. Чтобы все забыли как его благородство, так и его чудовищнуую силу: нет, не потому, что история была плохой или хорошей. С детства тот засыпал, читая легенду о Неллане, как нечто невероятное и неземное. Проблемой было лишь то, что после сладких снов приходилось просыпаться. — Бей! Бей! Бей! Бей! Шум и гам вокруг, казалось, взорвёт к чертям барабанные перепонки мальчику лет пяти, не более. Он даже несколько раз тянулся руками к голове, дабы прикрыть уши, однако каждый раз отдергивал себя от такого проявления слабости. Его наставник стоял рядом с ним. Кэйл слышал и его крики и ругань, да только не решался отвести взгляд от арены, чтобы взглянуть на старшего даже на миг. Глаза обоих: взрослого и ребенка, прикипели к центру события. Разница в них была лишь в том, что взгляд наставника полыхал пламенем запала, в то время как зрачки ученика дрожали от ужаса. Всемиобожаемая традиция деревни всегда вызывала в мальчике лишь дрожь. Суть её, как говорили взрослые, заключалась в том, чтобы взрастить истинных Убийц Драконов, силе которых не будет границ. Вот только для этого нужны были тренировки, не так ли? В центре арены стояло двое ребят, едва ли достигших своего восьмилетия. Волосы обоих, как и у Кэйла, или же у любого другого ребенка с фамилией Барроу, были заплетены в длинную крепкую косу. У паренька справа был выколот глаз — результат его предыдущей ничьей. Пришлось пожертвовать, дабы остаться в живых в том сражении. Вместо этого теперь от брови и до середины щеки бойца тянулся отвратительный шрам от пореза, что от одного его вида Кэйла уже воротило. Другим бойцом была девчушка того же возраста. В прошлом сражении она вышла победителем и сейчас стояла с оббинтоваными руками и ногами. Предыдущий бой оставил на её теле столько царапин, порезов и укусов, что кожа начала гнить едва ли не во всех возможных местах. В руках оба крепко сжимали ножи — так, будто это была сама их жизнь, а не оружие, которым они будут её защищать. Кэйл взглотнув, крепче сжав крошечные ручки в кулаки. В глазах темнело. Правда, ему казалось, что ещё миг и он потеряет сознание! А ведь он знал этих детей. Оба жили в нескольких шагах от его дома и забегали время от времени, чтобы поздороваться и рассказать что-нибудь интересное. Вокруг этих двоих собиралась целая орава ребят помладше, в том числе и Кэйл, когда те приходили со сладким хлебом и угощали младших на улице. Одноглазый бросился в бой первым. Оттолкнувшись от земли, тот полетел в сторону забинтованной, взмахивая ножом снизу вверх, явно силясь попасть сопернице под ребра. Бинтованная не растерялась. Нет, она явно этого ждала. В следующий же миг её колено ударило парня в грудь, выбивая воздух из легких и заставляя отлететь на метр-второй. Тот не упал, приземлившись на ноги, и уклонился, когда бинтованная нанесла второй удар, сцепив зубы. Было видно, как ей больно, даже с расстояния. Руки дрожали просто от того, как девочка сжимала рукоять ножа, а ногам, казалось, было тяжело попросту удерживать её и так не большой вес. Но она хотела жить. "Я обязательно выживу" — та мысль, что повторялась в её юной голове с каждым ударом пульса в висках. Такая же не покидала сознание одноглазого мальчишки. Кэйл вдруг понял, что забыл, как дышать. Не зная, куда деть глаза, тот робко перевел взгляд на воодушевленного наставника. Вообще-то, родись он в другом месте, называл бы его отцом по крови, однако не здесь. В деревне Убийц Драконов понятия "родители" практически не существовало. — Туда смотри, — почти сразу же старший развернул голову мальчика к арене, намотав его косу на руку. — Это, конечно, и в сравнение не идет с боем против дракона. Но подумай, ведь мы - единственные, чья сила способна с ними сравниться. Только сильнейший, выживший в сражениях деревни, может идти против ящеров. И ты тоже пойдешь. Не вздумай меня опозорить, понял? — Д-д... — Кэйл сцепил зубы, как только его речь дрогнула, но наставник, кажется, проигнорировал это, наконец отпустив алые волосы ученика. ХРЯСЬ Внимание всей публики тут же сконцентрировалось в одной точке. Девочка в бинтах таки свалилась с ног, и терять время для одноглазого было бы роковой ошибкой. Не успела его соперница даже приподняться, как он запрыгнул сверху, ногами ломая чужую шею и ребра. Победитель. Он победил. Под ликовалие толпы руки одноглазого ребенка задрожали, сжимая крепче нож. Взгляд медленно, нерешительно и даже напуганно опустился к девочке: вернее, к тому, чем она стала. — Прости, soror... — одними губами произнес победитель, медленно опускаясь во всё растущую лужу крови. Вся суть была ещё впереди. Не зря же это была именно тренировка к бою с драконом. В конце боя победитель должен вытащить и съесть сердце проигравшего, забирая себе его силу. Тяжело выдохнув, одноглазое дитя опустилось рядом с телом убитой девочки. Кровь хлестала сквозь разорванную костями кожу из повреждённых артерий и вен. Какое-то время даже было слышно, как проигравшая захлебывалась в крови, должно быть, пытаясь закричать от боли, а может быть, что-то сказать. Но только мальчик не знал, как облегчить её мучения, так что смирился с тем, что ему придется заботиться лишь о себе. Туповатый нож не сразу рассёк кожу и мышцы. Ребра и мясо пришлось вырывать голыми руками, чтобы было быстрее. Нож же послужил только в одном — рассёк жилы, которые не порвались от резкого вырывания сердца из груди убитой. — Горячее... — выдохнул мальчик, сжав сильнее сердце в руке. Единственный глаз так и продолжал выжигать этот красный цвет взглядом, но откусить мальчик не решался. Зрачок дрожал, а соленая пелена уже заволокла глаз, когда победивший ребёнок заверещал, видно, испугавшись того, что сделал. Кричал на всю арену так, что вот-вот порвутся связки, и остановить себя уже не мог, как ни пытался. Всё-таки он ребёнок. Кэйл сам закрыл рот обеими руками, наблюдая сию картину. Его карие глазки забегали по шокированной и разочарованной толпе, которая выглядела так, будто вот-вот забросает одноглазого камнями. "Молчи..." Как колокол, звенела одна мысль в красноволосой голове. "Молчи. Молчи. Молчи! Да умолкни же, сумасшедший!" Но было уже поздно. Разгневанная наставница, словно коршун, вылетела на арену, хватая мальчугана за косу и оттаскивая в сторону, но тот лишь сильнее бился в истерике, отказываясь уходить. — Soror... Soror! Прости меня, прости меня, прос-! — Маленький ублюдок! Ты хоть понимаешь, что творишь?! Проклятое позорище! — Тц. Кэйл перевёл взгляд на своего раздраженного наставника, ожидая его комментариев, как приговора. Старший же закатил глаза, и не думая молчать. — Вот же ж слабак. Несносная маленькая дрянь. Убить девчонку смог, а силу забрать не решился. Лучше бы та мелкая выжила. А теперь ещё одни врата коса обмотает. Да уж. К тем, кто не закончил бой, отношение было ещё хуже, чем к проигравшим. Как же можно: сначала победить, а потом проявить такую слабость? И, обычно, у таких индивидумов было два пути: либо наставник проявляет великодушие и оставляет непутевое дитя при себе, обрекая весь дом на позор до появления нового бойца, либо... На следующее утро на вратах перед домом болталось тельце одноглазого мальчика, подвешенное к балке за косу. Большинство наставников не хотели брать на себя позор и неуважение, особенно когда детей больше не было, так что оставляли в такой способ свой позор за дверью. Кэйл подсознательно схватился обеими руками за свою длинную косу. Косу, которую заплетали всем детям в этой деревне их наставники. Это считалось чем-то вроде контроля над своим отпрыском — схватишь и не убежит, притянешь и пойдет, опозорит и привяжешь. Только когда наставник отказывался от своего ученика, он отрезал ребенку эти длинные волосы, отпуская восвояси. Вот только сделать этого после боя уже было нельзя. — Чшш... Чёрт подери, Кэйл едва ли не заверещал, когда неожиданно его волос коснулась чужая рука, поглаживая по голове. Только увидев этого человека мальчик смог очень вовремя взять себя в руки, закрыв рот обеими ладонями. — Сумасшедшая, — скривившись, шикнул Кэйл, выдыхая с облегчением. — Разве можно так подкрадываться? Девчонка, с которой заговорил мальчик, была воистину раздражающей. Будучи примерно того же возраста, что и Кэйл, она была значительно выше своих ровесников и постоянно вела себя так, будто была старше чуть ли не на десяток лет. — Ой, да ладно тебе, — хихикнула та, самодовольно улыбаясь. — На тебе лица не было. Я уж думала, ты мертвеца испугался! — Тише ты! — Кэйл нахмурился, оглядываясь по сторонам. Затем и вовсе схватил девочку за рукав её одежд, потащив за собой в сторону. — Когда ты уже перестанешь относиться ко мне, как к ребенку? Та лишь плечами пожала. Эта девчушка, чье имя давно стерлось с памяти Белой Звезды, была той ещё занозой. Только очертания её внешности и вредный характер в воспоминаниях ещё сохранились, как далекий-далекий силуэт. Это была особа с рыжими кудрями, которые то и дело выбивались из косы и вечно были в беспорядке. Да что уж там, она сама была сущим беспорядком! Везде лезла, везде находила неприятности на свою голову и везде и всем доставляла кучу хлопот. А самое ужасное — совершенно не умела слушать, что ей говорят, и всегда делала наоборот. — Тык Кэйл непонятливо и часто заморгал, сбитый с толку, когда эта раздражающая особа ткнула его пальцем в нос, смеясь. — Наверное, когда убью тебя на арене? Ты такой маленький, что и твоё сердце достать будет проще простого, Кэйли. Может, мне и нож не понадобится - порву тебя на тряпочки и всё. — Тц, уверенности тебе не занимать, — закатил глаза Кэйл, поднимая с земли камень. Затем, не долго думая, бросил его в сторону реки. До неё было ещё идти и идти, но лучше направиться туда, чем вот так разгуливать по деревне. — Наставник рассказывал мне, что самоуверенные слишком тупые, чтобы побеждать. Они могут сдохнуть ещё даже до начала боя. Пойдём. — Ахахах, может, и то верно. Но знаешь, Кэйл, несмотря на то, что ты тот ещё паршивец, я и не хочу тебя убивать. — Мне же лучше. — Да брось! Неужели ты никогда не думал о том, чтобы не драться? Вот и я возьму и сбегу. Я, между прочим, бегаю лучше своей наставницы! — Твоя наставница уже старая и дряхлая развалина. Проще уж осиротеть. — Я тоже об этом думала, но тогда мне и от брата избавиться придется. Ибо если он станет моим следующим наставником, то точно до арены не доживу! — Меня это устроит. — Ой, знаешь, ты бы и сам мог своего старого ублюдка уложить на раз-два! Его пьяного можно увидеть чаще, чем ещё трезвого, а старших братьев и сестёр у тебя нет. — Нет, — кивнул той мальчик. — Но есть дядя. Тц, тот ещё псих. Лучше сам сдохну, чем к нему в ученики пойду. Чёрт подери. Кто бы мог подумать... Вернувшись домой уже под вечер, Кэйл не решился открыть дверь. Внутри горел свет, хотя обычно наставник сидел в темноте, объясняя это тем, что настоящий охотник на драконов должен иметь идеальное зрение даже в темноте. Дома кто-то был. Кто-то ещё.

***

— Ахахах, вы только посмотрите...— издевательским тоном протянул запечатанный бог, щуря огромный красный глаз. — Я не успел распробовать и малую часть твоего сладкого отчаяния, а ты уже выглядишь так, будто вот-вот умрешь. Ответа не последовало. Больше того, красноволосый юноша едва стоял на ногах, погруженный в себя, не видя и не слыша уже ничего. Такого жалкого и едва живого парня Бог Отчаяния вспоминал уже очень и очень давно. Да и напоминать о нём Белой Звезде любил. О, да, сладкая горечь этой угасающей душонки заинтриговала его с первых минут знакомства, и да, чёрт возьми, это красноглазое нечто бы самому Богу Смерти поклонилось, лишь бы ощутить тот нежный вкус раннего безумия ещё раз.