***
В самом сердце «Волчьего логова» находилась комната примерно с десятью телевизионными экранами, каждый из которых был помечен полоской скотча и маркером. Перед Стэйси в чёрно-белых тонах мелькали изображения гор Уайттейл, включая Врата Иакова и Грандвью. Он мог лишь различить нечёткие изображения людей Иакова, патрулирующих территории. Кипящих от активности. Патрули не прекращают движения в поисках своего вестника. Нужно отметить, где висят камеры, чтобы люди Иакова могли их снять. «К этому вернёмся позже», — пробормотал он себе под нос. На столе под мониторами стоит радиоприёмник дальнего радиуса действия. Сейчас от него не будет никакой пользы, но если Иаков сможет назвать ему одну из частот, возможно, им удастся позвать на помощь. Стэйси направился в соседнюю комнату. Там стоит очередное радио, а также проигрыватель и несколько заполненных виниловыми пластинками ящиков из-под молока. Трансляции музыки, чтобы Сопротивлению не приходилось слушать вещания округа Хоуп, предположил Стэйси. Чуть в стороне валялись куча различных боеприпасов, обоймы для винтовок и дробовиков, а ещё полное ведро пистолетных патронов. Стэйси потребовалась минута, чтобы вынуть обойму из пистолета с глушителем и перезарядить его, а после на всякий случай сунуть в карман запасную обойму. Тем не менее, в данный момент ему нужно совсем не это — ему нужна возможность разговаривать с Иаковом, пока сам он находится в бункере, а тот на поверхности. Стэйси направился к оружейному складу, где побывал ранее. Ополченец всё ещё лежит на полу прямо посреди хлама, который уронил при падении. Стэйси забирает его пистолет, засовывая за пояс джинсов и намереваясь отдать Иакову, а затем осторожно перешагивает через тело, чтобы внимательней осмотреть комнату. Здесь оказывается довольно много самых различных вещей: боеприпасы, оружие, шкуры животных, батарейки, еда. В повисшей тишине у него громко забурчал живот, и Стэйси за долю секунды принял решение быстро поесть, прежде чем продолжить. Последние пару дней он так хорошо питался, что столько действий натощак снова вызывают острую боль, больше не притупляющуюся и не отступающую. Он выпивает воду из одной из найденных бутылок с водой так быстро, что его едва ли не рвёт. Вода капает с подбородка, пока он тихо втягивает воздух, силясь угомонить желудок и успокоиться самому. А затем, гораздо более степенно, открывает другую и пьёт короткими глотками, перебирая продукты в кладовой. По большей части это были сублимированные пайки, и хотя это сработало бы в полевых условиях или когда они оказались бы заперты в бункере, сейчас он хочет не их. Стэйси мечтает о совместном завтраке с Иаковом, кофе и жареной оленине. Яйцах, которые он так любит. Вместо этого он берёт батончики мюсли, которые находит на нижней полке, и съедает четыре, пока не чувствует себя хотя бы наполовину человеком. Стэйси смотрит на беспорядок, устроенный на полу, а затем выбрасывает мусор в урну, стоящую возле стойки, и осторожно отводит взгляд. Он берёт бутылку воды и пару батончиков для Иакова. Он не знал, сможет ли тот поесть, но ему нужно хотя бы выпить воды. В конце концов, для него прошли те же два дня, что и для Стэйси, и он, должно быть, голоден. Выходя из комнаты, Стэйси направился по коридору со спальнями. В комнате, которая, как он думает, была Илая, он берёт простую чёрную толстовку на молнии, которая вполне подойдёт Иакову. Может, будет немного маловата, но это лучше, чем ничего. В следующей комнате он не находит ничего ценного, но в третьей срывает джекпот. На тумбочке возле кровати лежат портативные рации малого радиуса действия, до сих пор упакованные в защитный пластик. На них приклеены стикеры с изображением медведя Чизбургера, вероятно их отыскали после зачистки центра К.Л.Ы.К. Стэйси быстро возвращается на склад за батарейками АА, которые необходимы для их работы. Уже на полпути наверх по лестнице — пластиковая упаковка с рациями в зубах, бутылка с водой для Иакова торчит из заднего кармана — он понял, что ему понадобятся ножницы или что-то в этом роде, чтобы вскрыть пластик и добраться до раций. Он снова спускается вниз и думает. Ножниц он нигде не видел, но охотничий нож Тэмми по-прежнему лежит на полу в её комнате для пыток. Когда он туда проходит, в комнате витает затхлый запах крови. Она лежит прямо там, где упала: лицом вниз возле детского бассейна, который, теперь когда у него есть минутка разглядеть, тоже весь покрыт маленькими чизбургерами. Интересно, его забрали в то же время, что и рации, или она принесла его из своего дома. У неё были дети, которых она любила, с которыми играла? Неужели Сиды убили её семью и вынудили отвечать местью? Решительно не задумываясь об этом, он вскрывает упаковку с рациями, а затем стремительно выходит из комнаты, тихо закрывая за собой дверь. В мгновение ока поднявшись по лестнице, Стэйси видит Иакова, прислонившегося спиной к скале и изо всех сил пытающегося не заснуть. Краем глаза заметив движение, на мгновение Иаков вздрагивает, прежде чем осознать кто это. Его улыбка пусть и окровавленная, но мягкая и усталая, и он всё равно дарит её Стэйси. Подарок, его награда за уничтожение части стада Илая. Стэйси практически бросается к ногам Иакова, его сердце трепещет, а щёки горят. Глаза таинственно блестят, затуманиваясь, в лунном свете, сколько бы раз он не пытался сморгнуть этот туман. — Я… Нашёл кое-какие вещи, — неуверенно сказал он. Стэйси начал с толстовки, желая создать барьер между ранами Иакова, рассыпанными по всему телу, и природной стихией. С лёгкой улыбкой и нежным терпением он помогает Иакову просунуть руки в рукава, а затем застёгивает молнию. Та немного маловата, как он и ожидал, но ничего такого, с чем нельзя было бы смириться. Затем он переходит к воде. Стэйси откручивает крышку и помогает Иакову придержать бутылку, направляя к губам. Голубые ищущие и изучающие глаза смотрят прямо на него. У Иакова щёлкает в горле после первого глотка, а Стэйси словно опаляет огнём. Когда бутылка пустеет, он отставляет её в сторону и разворачивает один из батончиков мюсли, избегая смотреть в чужие глаза. Лишь вкладывает его в руку Иакова и осторожно сжимает пальцы. — Тебе нужно поесть, — шепчет он. — Стэйси, — хрипит Иаков. — Ешь, — напористо, не терпя возражений. У них нет времени обнажать очередные слои себя друг перед другом, но Стэйси чувствует, что именно это и приближается. Это неизбежно, после того, что Стэйси сделал. Стэйси принадлежит Иакову, а Иаков принадлежит Стэйси. Должен. Время уточнить детали будет позже. Его руки дрожат, когда он открывает задние крышки раций и вставляет батарейки. Первый раз он вставляет их задом наперёд, второй раз роняет, но в итоге ему удаётся взять себя в руки и выполнить эту простую задачу — вставить батарейки в каждую из раций и защёлкнуть задние крышки. На земле рядом с ними валяется пустая обёртка от батончика, когда Стэйси вкладывает одну из раций в руку Иакова. В его усах крошки, а в уголках рта клубничная начинка. И Стэйси требуется поистине титаническое усилие, чтобы не наклониться и не очистить его своими губами. — Говори со мной. Оставайся в сознании. На этот раз я спущусь туда на подольше. Возьму одну из карт и попытаюсь выяснить, где мы находимся. Хорошо? Взгляд Иакова, прикованный к нему, тяжёлый и задумчивый. Зарывающийся в Стэйси всё глубже, вызывающий желание заглянуть поглубже. Он открывает рот, чтобы что-то сказать, но спустя долю секунды просто закрывает его. Вместо этого Иаков кивает, по-прежнему не сводя глаз со Стэйси. Сказать, что Стэйси практически убегает после того, как кладёт ему на колени второй батончик и пистолет, возможно, преувеличенно, но доля правды в этом всё же есть. Спустившись по лестнице, он направился в комнату с мониторами. В центре стоит стол, на котором разложены несколько карт, одна развёрнута, а остальные скручены в рулоны. На открытой карте остались следы от чашек и пятна от еды. Стейси печально смотрит на неё, думая о тех временах, когда Сопротивление наверняка собиралось вокруг этой старой карты, отмечая тайники, убежища и вражеские территории. Стэйси просто надеется, что они отметили хотя бы некоторые из них на карте. Развернув другую, он увидел, что это даже не горы, а долина Холланд. Быстро отодвинув её в сторону, он схватил другую. Та была свёрнута по-другому, нежели другие, даже скреплена резинкой. Её часто разворачивали и часто просматривали. На ней отображена большая часть округа Хоуп. Аванпосты Иакова обведены красным, Иоанна — синим, а Веры — зелёным. Дом Иосифа по центру карты был обведён жёлтым кольцом. Освобождённые аванпосты отмечены чёрными крестиками. Все аванпосты Иоанна, кроме одного, были захвачены, а у Иакова и Веры были захвачены только по одному. Дом «Лосиная челюсть» — это место Стэйси не посещал, но он знал истории о том, что там творилось. Даже если его пристрастия… претерпели некие изменения, он не мог бы сказать, что сожалеет о том, что Судей станет меньше. Пусть Сопротивление оставит его себе, Стэйси плевать. Эта информация оказывается полезна, особенно когда он смотрит на главную дорогу, им нужно добраться до Иосифа, но он по-прежнему не знает, где они находятся. — Иаков, — говорит он в рацию. Стэйси берёт ручку со стола под мониторами и начинает отмечать на карте места, где, как показывают экраны, расположены камеры. Следует тишина, и он тянется за другой картой, расправляя её на столе. На этот раз ту, где горы. Аванпосты Иакова, как и на другой выделены красным, а «Лосиная челюсть» чёрным. Любопытная белая звезда, такая крошечная, что он едва её замечает, примерно в полутора милях от аванпоста PIN-K0. Когда он приглядывается повнимательнее, то видит множество маленьких белых звёздочек по всему региону. — Иаков, — снова нетерпеливо зовёт Стэйси. Рация плотно прижата к губам. — Не отключайся, Иаков. Спустя долю секунды раздаётся треск помех. — Ел, — бормочет Иаков. Стэйси слышит, как тот шевелится, джинсы цепляются за камни и грязь. — Трудно делать всё это дерьмо одной рукой. На мгновение он задумывается о том, чтобы не делиться найденной информацией. Пара ударов сердца, и Стэйси сдаётся. Всё ещё отчаянно желая угодить. — Кажется, я нашёл карту тайников выживальщиков. — Да? — он не слышит ни юмора, ни теплоты в слова Иакова. Лишь изнеможение, сквозившее в каждой букве. — Да, — хмыкнул Стэйси. Он потянулся к карте аванпоста и внимательно выискивал белые звёздочки на ней. Нашёл только одну, такую крошечную, едва заметную. Если это «Волчье логово», то они недалеко от радиолокационной станции. И совсем близко к центру для посетителей парка. Может, там они смогут отыскать машину? И поедут прямиком к Иосифу, вместо того чтобы возвращаться к PIN-K0. Стэйси заметил, что бункер-приманка отмечен на карте золотой звездой. Золото дураков за много миль от желаемой цели. Воспоминания об этом обжигают, он помнит свою неуверенность, когда они спускались внутрь. Иаков на коленях. Невидящие серо-голубые глаза. Кровь, капающая из носа, пока он полз по комнате. К Стэйси, слыша лишь его голос. Он встряхнул головой, прогоняя воспоминания. А после ещё раз посмотрел на карту, пытаясь прикинуть расстояние между тем, что, по его мнению, является «Логовом» и центром К.Л.Ы.К. Около четверти мили, должно быть. Нужно найти главную дорогу и просто следовать по ней. — Я, эээм, возьму несколько карт. Захватим их с собой, — говорит Стэйси. Левой рукой он держит рацию возле губ, а правой быстро складывает карты тайников и аванпоста. После секундного колебания Стэйси, покачав головой, собирает все карты, какие только может найти. — Кажется, я знаю, где мы находимся. Рядом с центром для посетителей парка. — Отлично. Хорошая работа, — Иаков откашливается и стонет. — Только посмотри на себя, Персик. Не могу поверить, чёрт возьми. Не поверил бы, скажи мне кто об этом вчера. Стэйси покраснел, оглядывая комнату в поисках какого-нибудь рюкзака. Он находит один возле ящиков с пластинками, он бирюзовый с белыми буквами: «КОННИ», вышитыми на ручке, и вываливает содержимое на пол. Свёрнутые чистые носки, перочинный нож (который Стэйси забирает), потрёпанный экземпляр «Животноводческой фермы» государственной школы округа Хоуп. Старые школьные газеты, некоторые в папках, некоторые без, мелочь и пара жвачек. Покрытый кровью плюшевый мишка и фотография в рамке с треснувшим стеклом. Стэйси смотрит на всё это с печалью, гадая, что случилось с этой семьёй. Люди присоединяются к Сопротивлению по двум причинам: защита или месть. И с уверенностью можно сказать, кто стал тому причиной. Стэйси гадал, кто из семьи Сид повинен в их смерти. Улыбнулся печально, виновато, потому что уже знает ответ. Три юные девушки, все младше четырнадцати лет, мальчик-подросток с длинными чёрным косами в футболке и четверо взрослых — родители, бабушка и дедушка, как предположил Стэйси — все улыбаются из-под треснувшего стекла. Обнимают друг друга, крепко прижимаясь. Они похожи на коренных американцев, может даже кроу. Секунда, чтобы осознать, что мальчик с косами был в бункере-ловушке. Его руки задрожали, когда он положил фотографию и плюшевого мишку на ящик с пластинками. Когда он поднялся с корточек, то почувствовал себя слишком старым и запятнанным. — Придётся… придётся изменить кое-что в комплексе, — пробормотал Иаков, пока Стэйси метался по комнате. Он схватил ещё еды, воды, патронов и запихнул всё это в пустой рюкзак. Его добыча внутри трясётся, пока он перемещается по комнате в поисках других полезных вещей. Он лишь вопросительно промычал и открыл ящик с гранатами и динамитом, когда Иаков снова заговорил. — Ты мог бы позволить им убить меня, — он удерживал кнопку рации, даже когда закончил говорить. Позволяя Стэйси слышать его дыхание. — Я не думал, что выберусь оттуда. Я этого не заслужил. — Иаков, — шепчет Стэйси, держа руку над динамитом. Он не хочет перебивать его, не двигает ни единым мускулом, боясь разрушить чары, под которыми находится Иаков. — Я бы не стал тебя винить. Если бы ты сбежал, оставив меня, я бы… я бы просто позабавился ещё немного с этой сукой, пока она не дошла до белого каления и не убила меня. Но видеть тебя настоящего, видеть тебя там после того, как я галлюцинировал с мыслями о тебе полтора дня. Сначала я думал, что ты пришёл, чтобы помочь ей довершить начатое. Чуть с катушек не сорвался, — рассмеялся он. — И это я бы тоже заслужил. Заместитель Пратт помогает Сопротивлению, — ещё шорох, как будто Иаков устроился поудобнее. Слова давались ему тяжело, как человеку, погружённому в реку. Он борется с течением, борется с приливом, но кажется, не в силах удержаться на поверхности. — А потом ты… ты блять застрелил её. Прямо в лоб. Ты… ты выглядел сумасшедшим, весь в крови. Диким. Таким чертовски красивым, Боже. Колени слабеют, в груди горит, а перед глазами всё плывёт, только ты, только ты, только ты, Стэйси опускается на ближайший стул и держит рацию перед собой, благоговейно обхватив. — Я не… я не заслуживаю… — резкий звук, полный отвращения. Иаков убирает палец с кнопки, и Стэйси быстро выпрямляется, проскулив. — Я заставил тебя сказать это, но ты не… Боже, чёрт возьми, — и снова убрал палец с кнопки. Стэйси практически свалился со своего стула. Огонь внутри угрожал поглотить его заживо. И поджечь заодно «Волчье логово». Поглотить всю эту гору. Но затем снова раздался треск помех, и Иаков произнёс тихо, почти неслышно: — Я плохой человек и мало что могу, — дрожь, прерывистый выдох, весь мир Стэйси повис на волоске. — Но я твой. Стэйси вскочил со стула и в мгновение ока взбежал по лестнице. Огонь внутри добрался до глаз, когда он смотрит на Иакова Сида, устало прислонившегося к скале, возле которой он его оставил. Улыбка на его лице неровная, неоднозначная. Любовь и слабость, победа и капитуляция. Стэйси упал на колени и притянул Иакова к себе за воротник толстовки, чтобы крепко поцеловать. Потрескавшиеся, окровавленные губы прижимаются к чужим точно таким же, снова оставляя во рту привкус крови Иакова. Острый, тёплый, знакомый. Тихие стоны боли, издаваемые Иаковом, поглощаются им с жадностью и радостью, когда Стэйси подползает так близко, как только может, крепко целуя его. Посасывает его язык, нежно обхватывая челюсть. Кончиками пальцев касаясь заживающего зарубцевавшегося укуса. — Скажи эти, — шепчет Стэйси, прижимаясь к его лбу. Кожа покрылась лихорадочным потом. — Иаков, скажи это. Скажи мне в лицо, — трепещет перед ним, дрожа, как лист во время урагана. Менее пострадавшая рука Иакова проводит по его волосам. Тёплый взгляд голубых глаз затуманен, как будто лесной пожар, полыхающий в Стэйси, задел и его. Общее безумие, ад на двоих. Иаков скользнул взглядом вниз по заживающим следам от собственных зубов в форме сердца. — Твой.***
В полном молчании они выбрались с территории «Волчьего логова» и направились к главной дороге. Иаков тяжёлым грузом висел вдоль его тела. Он спотыкался далеко не один раз, но всегда успевал поставить ногу ровнее, чтобы его внушительные габариты не утянули их обоих вниз. Его губы распухли, слегка выпирая, в чистом лунном свете. Они преодолевают три четверти пути до центра для посетителей, когда натыкаются на машину. Она изрешечена пулями и без заднего стекла, но когда Иаков настаивает на том, чтобы Стэйси помог ему добраться до водительского сидения, и начинает умело оголять провода, двигатель тихо заводится, а из-за приоткрытой двери в тихой ночи раздаётся сигнал. Динь-динь-динь. Как только они трогаются, все силы будто разом покидают Иакова. Он использует их остаток, чтобы опустить пассажирское сидение, прежде чем его здоровая рука прикрывает глаза, а сам он мгновенно отключается, как выключенный фонарь. Раненая рука прижата к груди, а тело повёрнуто к Стэйси. Стэйси с силой давил на газ, пока они летят по склону горы. Около десяти минут их машина — единственная на дороге, потрёпанное размытое тёмно-синее пятно. Они со свистом проносятся мимо бегущих оленей и приносимых в жертв грешников. Вжимая педаль газа, он несколько раз ударяется головой о потолок. Подкидывает Иакова, который больше теряет сознание, чем спит. Они проезжают небольшой шлагбаум на одном из контрольно-пропускных пунктов Иакова, прежде чем Стэйси это осознаёт. Тамошние люди находятся в полной боевой готовности, стреляя по их машине, пробивая боковую дверь и разбивая очередное окно. Стэйси убирает ногу с педали газа, изо всех сил нажав на тормоз, тело резко подаётся вперёд. У него хватает здравого смысла выставить руку, чтобы схватить Иакова, когда того подкинуло, с силой ударяя Стэйси локтем. Машина скользит по дороге, казалось, целую вечность, и они чуть не врезаются в отбойник, перелетая через него и взмывая в воздух. Передний бампер стучит, когда они наконец останавливаются. Воздух с привкусом железа покидает лёгкие, страх и адреналин бурлят внутри, пьяня, как вкус монеток во рту. Он тяжело дышит, прижавшись к рулю, пока сектанты окружают машину. — Выходи из машины, грешник! — кричит мужчина. Дуло дробовика вдавливается в щёку Стэйси. — Ох чёрт. Чёрт, это Иаков! — восклицает женщина рядом с ним. Оба сектанта подходят ближе, уставившись на него огромными глазами. Дробовик падает из рук мужчины. Похоже, они не знают, что делать, когда неизвестный грешник приехал в одной машине с их вестником, вырубившимся на пассажирском сидении. — Мне нужно, чтобы вы, — фыркнул Стэйси, сжимая и разжимая пальцы на руле. — Связались с Иосифом. Он… он ранен, и ему нужен Иосиф, ясно? Передайте по грёбаной рации и дайте нам уже ехать дальше. — Езжай! Мы попросим кого-нибудь встретить вас дальше и сопроводить, — говорит мужчина. Он не сводит глаз с Иакова и выглядит так, словно готов заплакать. Женщина позади него уже побежала обратно и поднесла рацию ко рту. Стэйси мог слышать её недоверчивый тон, но не понимал слов. Глаза Стэйси тоже наполнились слезами. — С ним всё будет в порядке, — говорит он мужчине, который нетерпеливо кивает, отчаянно нуждаясь в успокоении. А после Стэйси уезжает. Он не утруждает себя тем, чтобы придерживаться своей полосы, проезжая мимо Грандвью, откуда выезжают несколько белых пикапов сектантов, обступая его со всех сторон. Мужчины и женщины внутри них выглядят такими же ошеломлёнными, как и те двое на первом контрольно-пропускном пункте, отчаянно пытаясь заглянуть внутрь его машины, чтобы увидеть своего своенравного вестника. Чем дальше с горы они спускаются, тем ровнее становится местность, и Стэйси каким-то образом умудряется гнать машину ещё быстрее. Они подпрыгивают на малейших кочках. Ему даже приходится несколько раз протягивать руку и придерживать Иакова на крутых поворотах, прижимая ладонь к тому месту, где, как он знает, теперь находились рубцы «МОНСТР». Одёргивает руку, влажную и липкую от свежей крови. Их сопровождает всё больше машин. Сектанты сигналят и кричат, направляясь к комплексу, сгоняя грешников с дороги. Большинство машин останавливаются, просто тормозя, но парочка врезается в деревья. Одна из них летит в реку, но Стэйси движется так быстро, что не видит ничего, кроме взлетающей в воздух машины. Стэйси плевать на этих людей. Даже на сектантов. Несколько пикапов эдемщиков скрываются в облаке пыли позади их процессии. Остальные же просто придвигаются ближе, устраняя любые препятствия. Только Иаков. Он чувствует себя безумцем, будто это его пытали током, а не Иакова. Костяшки пальцев на руле побелели. Раны ноют от непрекращающегося напряжения, грудь практически вжата в руль, а спина предельно прямая. Как будто наклон вперёд заставит машину двигаться быстрее. Когда они сворачивают на подъездную дорожку к дому Иосифа, Стэйси видит, что та ограждена не только бетоном, но и колючей проволокой. На обочинах выстроились сектанты, вжавшись спинами в забор. В руках у некоторых мерцают свечи. Они поют, возвещая об их прибытии домой. Стэйси никогда, ни разу в жизни, не садился за руль пьяным, и сейчас о задаётся вопросом, можно ли состояние в Блажи считать вождением в нетрезвом виде. Шины визжат, когда он въезжает в главные ворота. Пение сектантов наполняет салон, когда Стэйси неуверенно паркуется и бросается к Иакову. Колени подкашиваются, а руки так сильно дрожат, что он не может даже открыть грёбаную дверь. Он плачет, тщетно пытаясь заставить своё тело подчиниться, когда на его предплечье ложится тёплая тяжёлая ладонь. Загорелая кожа и длинные тонкие пальцы с обмотанными вокруг запястья самодельными чётками. Крест, похожий на звезду, свисает с чёток прямо под центром ладони. Стэйси не боится. Он словно разом успокаивается, хотя по-прежнему плачет. Но теперь его рыдания стали тише, пока эмоции приглушённо выплёскиваются наружу. Возле него безукоризненно одетый стоит Иосиф Сид. V-образная точка на линии роста волос в центре лба и угловатое, какое-то кошачье лицо. Он выглядит невозмутимым, если не считать широко распахнутых глаз за фирменными жёлтыми линзами. Они беспокойно блуждают между Стэйси и братом. Будто это видение может поведать ему, что с ними случилось и как это исправить, просто впитывая их образы. — Успокойся, Стэйси Пратт, — говорит Иосиф, слова сладкие и глухие согревают его на прохладном осеннем воздухе. Рука на предплечье сжимается, но не больно. Он придвигается ближе, протягивая руку Стэйси, чтобы открыть дверцу машины. Динь-динь-динь. Стэйси слегка отрезвел. — Успокойся. Точно так же, как Бог не дал забрать меня, он не позволит и Иакову покинуть нас. Ты веришь? Нет. Да. Он не знает. Стоя рядом с Иосифом прямо посреди его территории, пока сектанты плачут и поют, радуясь возвращению вестника, Стэйси не знает. Его мысли настолько путаются, что кажется, что он плавает в яме, доверху наполненной смолой. Но он верит в Иакова, каким бы дерьмовым всё ни было. — Да, — выдыхает то. Слово с хрипом вырывается изо рта. Разбиваясь вдребезги возле ног Иосифа. Теперь хватка Иосифа причиняет боль, аккуратно подстриженные ногти впиваются в мягкую плоть предплечья. Края креста царапают верхнюю часть ладоней, сдирая и без того повреждённую кожу запястья. Боль проясняет мысли. Метафорические и физические Врата Эдема, наконец, открылись для него. — Хорошо, дитя моё, — лицо Иосифа смягчается от удовлетворения, принимая нового последователя. — Внутри подготовлена комната и ждёт врач. Давай поможем нашему дорогому Иакову, хорошо? Они переносят Иакова в небольшое, но чистое здание. Белые простыни, белые цветы и белые стерильные стены. Здесь нет никакого безумия, кроме того, что они намеренно приносят внутрь. Пение сектантов эхом раздаётся в ночи, убаюкивающее и мелодичное. По ту сторону реки, в охотничьем домике «Лосиная челюсть» члены Сопротивления вздрагивают, ночь темна, грозя опасностями, как распахнутая пасть огромного зверя.