Как тебя забыть?!

      Антон нехотя встал с места. Жестом показал Диме на рюкзак и пошел в сторону психолога.       Что-то мне это напоминает. Да, на геометрии было тоже самое! Повторяетесь, Арсений Сергеевич, — думал Шастун.       Психолог схватил парня за запястье, больно сжимая. Так они и вышли. — Вы мне делаете больно, — спокойно сказал Антон. — А ты мне не сделал больно, прекратив общение? — Арсений сам удивился сказанным, но вида не подал. — Отпустите, — чуть громче сказал парень, проигнорировав слова мужчины. — Ты убежишь. — Да, а вы не имеете права меня насильно заставлять идти куда либо! — пытаясь вырвать руку из сильной хватки, сказал Антон. — Да, но я помню, что тебе нравится, когда с тобой так обращаются. Хватают, заставляют, грубо обращаются. А самое главное, — психолог остановился в пустом коридоре и чуть наклонил голову к уху парня, — тебя это возбуждает.       У Антона мигом покраснели щеки и он отвел взгляд в пол. А Попов выпрямился и продолжил движение, наслаждаясь такой реакцией.       Зайдя в кабинет, мужчина чуть ли не швырнул парня на диван. Заперев дверь, психолог поставил стул на привычное место и уселся закинув ногу на ногу, так, что получилась «4». Арсений уставился на юношу не упуская ни одну эмоцию. Шастун, в свою очередь, отводил взгляд. — Антон, — чуть сердито рыкнул психолог, — какого фига? Ответа не последовало. — Хватит молчать, чучело! Окей. Да, я погорячился и мне не следовало тебя выгонять, но и ты меня пойми! У меня сестра беременна, еще и ты со своими вопросами, а потом и обидами. Думаешь мне легко? — А вы думаете мне приятно, что я вам открываюсь, а вы мне нет, так еще и из кабинета выпинываете. Знаете кто вы после этого? — мужчина выжидающе посмотрел. — Вы, вы… Арсений Сергеевич, вы вообще. Это, вы… Писька! От сказанного, у самого Антона глаза на лоб полезли. Шастун скривил губы в обратной улыбке, силясь не засмеяться. А вот Попов в открытую заржал. — Что, прости? — все еще смеясь вопросил Арсений, — кто я? Писька? Ну ты и ребенок, Тош. — В школах так не выражаются, но вы конечно сука, — заявил Шастун себе под нос. — Э, за это я и по губам дать могу, — грозно сказал психолог.       Блять, вы уши с мылом моете или что? Как вы все слышите то?! — Вы и сами материтесь! — Я напоминаю, что я старше тебя на 11 лет! — Чо прям на 11? — парень поднял шокированные глаза.       Так, это 28 минус 17…Бля, я тупой. Так типа 3 и… А ну да на 11 лет старше. — Не чо, а что. Да, Тош, на 11, — поправил школьника мужчина. — А на вид, у нас разница лет в 5, — буркнул Шастун под нос и покраснел. — Спасибо, — с ухмылкой сказал Попов.       Ой, да идите нахуй со своим ахуенным слухом! — Значит мы помирились? — тихо спросил Антон, словно сейчас Попов рассмеется и вышвырнет Шастуна из кабинета, как котенка. — Не знаю как ты, но я с тобой и не ссорился, — Антон просиял. — Ура! — выкрикнул парень, но осознав, что это было слишком громко притих, — значит я и розу забрать могу. — Ага. — А почему вы меня забрали именно с химии? — искренне не понимал Шастун. — Потому что если бы ты не шел на контакт, я бы припомнил тебе слова, которые услышал в коридоре, — Антон выгнул бровь, — что ты на все готов лишь бы не идти на химию. — А-а-а, — протянул парень, — да я и сам рад с вами поговорить, но я же типа обиделся, поэтому и не разговаривал. Антон чуть покраснел, сам не ожидая, что скажет это психологу. А мужчина, в свою очередь, усмехнулся. Но тут же принял серьезное выражение лица. — Я надеюсь, что ты не резался, будучи в обиде на меня? — голубые глаза опасно сверкнули и уставились на перебинтованную руку Шастуна. — Не-а, я не настолько, — Антон запнулся. Он чуть не сказал, что не настолько любит Попова. Кошмар какой, — я не настолько идиот, чтобы резаться по пустякам.       Да, импровизировать я умею, — подумал Шастун.       Попов хмыкнул и подвинул стул ближе к дивану. — А это я пролил кипяток сегодня утром, могу доказать если не верите, — парень притронуться кистью здоровой руки к краю бинта, дабы размотать повязку, но Попов накрыл запястье школьника, останавливая его. По телу Шастуна пробежала толпа мурашек. — Ты обработал? — спросил мужчина заглядывая в зеленые глаза. — Ну я замотал руку в бинт, — лицо психолога изменилось, — этого мало?.. — Антон, — рыкнул Арсений разматывая бинт. Ожог прогрессировал. На запястье парня появилось покраснение и рука немного опухла. — Блять, как тебя одного оставить можно, если ты о себе позаботиться не можешь? Школьник пожал плечами. Арсений поднялся с места и открыл какой-то ящик. Достав аптечку он вернулся к парню. — Будет больно? — Антон поднял щенячий взгляд на психолога. — Будет больно, когда речь зайдет о курении, а пока будет неприятно, — сказал Попов открывая какую-то мазь, которую Антон видел в детстве. — А я когда был маленьким обжигался о чайник. У меня были смешные пузырьки на руке и мама мне этой же мазью мазала, — с улыбкой, потому что пока не больно, сказал Антон. — Что ж, тебе повезло. Никаких пузырьков сейчас нет, — нанося на руку парня мазь, сказал Попов. Парень зашипел и отдернул руку. — Ты чего? Это не больно. — Это больно! — заявил школьник не давая запястье в протянутую ладонь психолога. — Если не дашь обработать руку, то ты поймешь, что значит больно, — парень послушно дал руку смирившись с тем, что будет больно.       Антон шипел и смешно жмурился, иногда отворачивал голову так, что его кудряшки забавно следовали за головой обладателя. Попов подул на руку парня. — Все. Легче стало? — спросил мужчина выпуская запястье парня и принимаясь закрывать аптечку. — Угу, — пробормотал Антон, замечая, что действительно боль почти прошла, да и отек заметно спал. — Что ж, — Арсений хлопнул в ладоши, — вернемся к компромату на тебя. — Компромату? — Шастун смешно вскинул голову вверх. — Да, Тош. Итак, ты курил? — в голубых глазах сверкнуло, что-то вроде: соврешь — пизда, скажешь правду — тоже.       Вот вам и веселый вторник. — Ну, немного, с чего, иногда, вы, редко, взяли, — мямлил Антон. — Тош, иногда у меня руки так чешутся тебя выпороть, — по-доброму(?) сказал Попов.       А что же вам мешает? Я вот уже готов… — Но я не курю! Только сегодня приспичило, — посчитал нужным соврать Антон. — Лучше помолчи, — на выдохе сказал Арсений, — расстраиваешь меня.       Расстраиваю?.. — Простите, — еле слышно сказал Антон. — Я уже понял, что твои извинения ничего не значат, так что можешь не пытаться. Кури сколько влезет! Я же знаю, что ты не перестанешь, только не режься и не ври мне, Тош. Пожалуйста, не ври мне.       Шастун тихонько кивнул.

***

      Антон ушел, а Дима места себе не находит. Трясет ногой, перебирает край тетрадки или рисует линии в хаотичном порядке. В общем пытается даже не думать о произошедшем. Но проклятый мозг, подкладывает все более ужаснейшие мысли.       Арсений Сергеевич грозился его поймать. А если он его изобьет. А если Антон договорился о встрече, чтобы признаться ему в чувствах. А если они уже встречаются и у них какие-то интрижки. А если…- думал Димка.       А вот у Леши с Сережей все гораздо спокойнее. Лёша писал слова на бумажках, потом на рандом выбирал три, а Сережа рисовал какую-то картинку исходя из выбранных слов, ну а Лёша смотрел на это и восхищался талантом друга. — Слушай, нарисуешь меня? — внезапно шепнул Щербаков. — А…Да, конечно, — чуть замявшись ответил Матвиенко быстро кидая наброски. Лёша смотрел на махинации Сережи с нескрываемым восторгом. Ближе к концу урока, Сережа закончил набросок. — Ну вот, я конечно понимаю, что выглядит не очень, но это лишь набросок…- Сережа не успел договорить. — Шутишь? Это же круто! Вау, слушай, а ты умеешь рисовать более большие работы? Если тебе не сложно, можешь нарисовать меня на более большом формате и раскрасить? Ну если ты не против, конечно, — стушевался в конце Лёша. — Да, конечно, сегодня начну, — улыбаясь сказал Матвиенко. — Сегодня? А я думал ты ко мне придешь… — Конечно приду! Я просто сначала домой пойду, а потом уже и к тебе, ближе к семи, идет? — пожалуй, Сереже часто кажется, что он слишком навязчивый. — Да, конечно, хорошо.

***

      Антон пришел в момент, когда все уже выходили из кабинета химии. Парня увидел Дима и направился к нему. — Дим, что ты хотел спросить? Там а то сначала звонок, потом Арсений Сергеевич и…- Антона перебил Дима. — Роза. — Чего? — Роза, — Позов указал на цветок в руке парня. — А, ты про это. Да, я у Арсения Сергеевича забыл, вот забрал сейчас.       Забыл… Всего лишь, а этот Арсений просто хотел вывести меня на эмоции… — думал Дима. — Так что ты хотел спросить? — Антон все еще стоял и хлопал глазами не понимая, что с его другом не так. — Да так, — Дима уже хотел сказать, что не помнит, но тут выдал, — ты психологу своему не признался еще? — Не-а, я вообще ничего не понимаю. Все сложно, а еще он писька, — последнюю фразу Антон сказал как какой-то философ. — Кто он? — переспросил Дима, надеясь, что ему послышалось. — Писька.       Ну приехали. Они друг другу хуи показывали! — думал Димка. — Почему? — все же решил спросить Позов. — Я не знаю. Просто сказал первое что пришло в голову, — пожал плечами Антон.       Хорошо, может я просто себя накручиваю! — Понятно, ладно, пойдем у нас сейчас история, — сказал Дима.

***

      История была бы прекрасным предметом, если бы не Арсений Сергеевич, который зашел посреди урока, что-то шепнул историку, посмотрел на Антона с ухмылкой, а затем прошел на последнюю парту третьего ряда. А Антон, на минуточку, сидел на последней парте первого ряда. То есть их разделял один ряд. И разумеется, на втором ряду, на четвертой парте не было ни души. Арсений пару раз посмотрел на Шастуна, тот сразу отводил взгляд.       Зачем вы пришли? Вы ждете меня, чтобы убить? Я не курю! Почти. А что вы сказали Станиславу Владимировичу? Скажите мне, пока я не умер от страха и любопытства. О, похоже не одного меня напрягает эта обстановка, вон Димка весь учебник уже измял. И Ира вертится. Стоп. Она не вертится. Это с хера ли она смотрит на Арсения Сергеевича? Это у нее не вши в голове, а она просто заигрывает с ним? А он на нее смотрит? Не смотрит. Ха! Извини, Ир, но он мой! Моя писька, ха-ха-ха. Что-то у меня странные мысли. Надо бы сдохнуть. А кстати интересное решение. Может реально? О, признаюсь Арсению Сергеевичу в любви и пойду с моста спрыгну! Круто же.

***

      Стас попросил меня придти на его урок. Сказал сыграть какого-то там полководца. Ну и я согласился, а что мне еще остается? Вообще, зайдя в класс, я увидел явно ничего не понимающего в истории Шастуна. Чем-то мы с ним похожи. Я тоже не понимаю историю. Я шепнул Стасу, что нихуя не знаю что делать, он сказал, что все объяснит и я сел на парту в конце третьего ряда. Антона что-то беспокоит. Чего он на меня смотрит? Стесняется что ли? Ну он когда растерянный красивенький такой и миленький. Стоп. Ну блин, ну вы сами то его видели? Вот именно! И Ира вертится то ли она на меня смотрит, то ли у нее просто вши в волосах. — Прочитали параграф? — раздался звонкий голос Станислава Владимировича.       Ага, делать нам больше нечего, — подумал Антон.       Услышав несколько «да», Стас продолжил: — Вам наверное интересно, что тут делает всеми любимый Арсений Сергеевич? Как вы знаете, я не очень умею объяснять. Но Арсений Сергеевич отличный актер, поэтому зачем объяснять историю если ее можно показать!       Арсений встал с места и прошел к историку. — В пятом классе вы уже проходили Александра III Македонского. Сейчас вы прочитали пункт посвященный его личной жизни. Арсений Сергеевич им и будет. Мне нужна будет, — Шеминов задумался и оглядел класс, — та кто сыграет принцессу Статиру, есть желающие?       Рука Иры взмыла вверх. Стас кивнул. Кузнецова встала с места, поправила школьную юбку, которую она подшила покороче, так еще и натянула непозволительно высоко, что теперь она была выше колена. И Антон, смотря на это очень ревнивым взглядом, был не уверен в том, что она вообще доходит до середины бедра.       Почему ей это сходит с рук? Никто не видит или что? — думал Шастун. — Так, Статира есть, а кто будет принцессой Роксаной? — спросил Стас вновь оглядев класс. Антон, прочитав в учебнике «Они поженились в 327 г. до н.э.» поднял руку вверх. — Шастун? Ты не очень похож на принцессу. — Я три года ходил в кружок актерского мастерства. И я легко сыграю какую-то там принцессу! — сказал Шастун смотря в глаза учителю, как бы говоря: пустите, там моя любовь! — Ну ладно, — согласился Стас и Антон подскочил с места. — И так. Во время войны и покорения Персидской империи, Александр встретил Роксану.       Арсений подошел к Антону, а парень чуть покраснел. — Роксана была дочерью бактрийского шаха Оксатреса, — продолжал Стас, — ее красота и изящность привлекли внимание Александра. И он влюбился в нее с первого взгляда. — Они поженились? — выпалил Антон. — Ну да. В 330 году до нашей эры, Александр завоевал Персидскую империю. И в 327 году до нашей эры, Александр Македонский заключил полигамный брак с Роксаной, — Арсений обвел рукой талию Шастуна прижимая к себе. Шеминов смотрел на это с диким удовольствием. — в 324 году он поженился на Статире. Она была старшей дочерью персидского царя Дария III.       Ира подошла к Попову и закинула руки тому на шею. Арсений чуть поморщился и невольно отпустил Антона. — То есть как это? Он же был женат на Роксане, — заявил Шастун. — Да. Но брак был полигамный, а значит у Александра могло быть несколько жен. Собственно, так и было. — Но это же нечестно! Он полюбил Роксану с первого взгляда! И ему никто не нужён кроме нее. Разве она не ревновала? Сколько у него там было еще жен? Что ж он не развелся раз разлюбил Роксану? — восклицал Антон, явно ревнуя не как Роксана Александра к Статире, а как Антон Арсения к Ире. — В то время это было нормально и между прочим, ревность то было или Бог знает что, но как утверждают некоторые историки, по приказу Роксаны была убита третья жена Александра. Ее завали Парисат, — сказал Стас, понимая что Антон явно ревнует психолога. — В 323 году погиб Александр Македонский, — Арсений упал так реалистично, что Ира прощебетала, что-то вроде: может скорую вызвать? Арсений привстал и сообщил, что все нормально. — А спустя время родился его сын, которого назвали Александром IV. Он родился от Роксаны, — Шеминов выделил последнее предложение чтобы Антон уже успокоился, — А в…       Прозвенел звонок. — Что-то я мало успевать стал. Ладно, почитайте эту тему дома, погуглите информацию в интернете и напишите чего-нибудь в тетради, чтобы я понял, что вы все поняли, поняли? — с шуткой спросил Стас. Историк протянул руку Арсению и помог встать. Попов отряхнулся. Из класса все вышли. — Слушай, а Шастун всегда так реагирует? — спросил психолог. — Как? — не понял Стас. — Ну ревнует что ли, — пожал плечами Попов. — Не-а, впервые такой. Может действительно приревновал? — Шеминов толкнул мужчину в плечо. — Ко мне? Пф, ну ты даешь! Его сердце уже занято мужчиной, — с грустной улыбкой сказал Попов. — Не буду отрицать. — В смысле? Ты знаешь? Может ты знаешь кто ему нравится? Скажи! — начал просить Арсений, как ребенок игрушку у родителей. — Ты еще на колени встань! Я, как психолог, никому ничего не рассказываю без разрешения, — заявил Стас. — А как друг? Расскажешь? — с надеждой в голубых глаза спросил психолог. — А что, ревнуешь? — посмеялся историк, — нет уж. Пусть сам тебе расскажет.

***

      Остальные уроки пролетели быстро. Сережа и Лёша поехали на разных автобусах, потому что они живут в разных районах. Дима пошел пешком. А Антон как обычно остался. Он шел по лестнице наверх с первого этажа на третий в кабинет психолога. Остановившись на лестничной клетке третьего этажа Антон услышал голос психолога: — Ир, дай я открою кабинет, пожалуйста! — Арсений Сергеевич, у меня столько проблем! Вы же мне поможете? — Антон выглянул и увидел, что Ира чуть ли не висит на психологе.       Да кто она такая, чтобы к нему лезть? — Если ты от меня отлипнешь, то я конечно решу твои проблемы, — говорил Арсений силясь скинуть назойливую девушку и наконец открыть кабинет.       Антон решительно направили к психологу с этой, как Антон уже успел обозвать девушку, мымрой. — Арсений Сергеевич, здравствуйте, — Антон напялил маску «я вас не виню, но пусть эта дура свалит». — Привет, Тош. Ир, ну пожалуйста, ты мне не даешь даже кабинет открыть! Прошу отпусти меня, — молил Попов, а Антон уже заметил, что Кузнецова стала расстегивать рубашку психолога, все так же не отлипая от него. — Может вам жарко? Давайте помогу! — пищала она. — Ирочка, прошу тебя, отойди и все, хорошо? — говорил психолог смотря на Антона, как бы прося оторвать ее.       Ирочка? Жесть, но хотя я тоже Тоша. Но я это я, а она, ну это она! — Ира, отвали от Арсения Сергеевича! — сказал Шастун. Девушка закатила глаза, но все же отлипла. Психолог открыл кабинет, Антон зашел первым, следом Попов, а потом и девушка.       Антон снял с пальца кольцо, которое можно было посчитать за обручальное и отдал психологу. Тот нихуя не понял и принялся крутить кольцо в руке и примерять на пальцы. — Ира, ты что будешь клеится к семейному человеку? — спросил Антон хватая девушку за запястье. — К семейному? Арсений Сергеевич семейный? — чуть заикаясь спросила Кузнецова. — Естественно! Ну как такой мужчина может быть не в браке? — парень отпустил Иру и схватил Попова, который как раз надел на безымянный палец кольцо. — Видишь? Арсений стоял и хлопал глазами, Ира стояла и хлопала глазами, Антон стоял и не моргал. — Ой, знаете, мне что-то домой пора! Я это, в общем еще вернусь, когда-нибудь, — прощебетала Ира и выбежала из класса. — Я что-то не понял. Ты мне предложение сделал или что? — спросил Попов, который явно все понял, но лишь строил из себя дурочка. — Писькам предложение не делаю, — сказал Шастун ребячески заулыбавшись, снял кольцо с пальца мужчины. — Я сейчас кого-то трахну, — сказал Попов шлепнув легонько парня.

***

      Дима шел по привычному маршруту. Остановившись у заброшки он увидел ту девушку, которую в мыслях прозвал огоньком. — Привет, вчера я тебя здесь не увидел, — сказал Позов садясь рядом. — А я видела как ты приходил и ушла, — сказала девушка, привычно не отводя взгляд от заката. — Почему? Ты не хотела меня видеть? — Хотела, — на выдохе сказала «огонек», — но я не хотела раньше времени говорить свое имя. Сам подумай, если мы будем каждый день видеться, то в чем интрига? Так ты будешь знать, в какой конкретно день я скажу как меня зовут. — А может ты скажешь свою фамилию? Или что-нибудь. Может имя своей бывшей девушки, — предложил Дима заглядывая в глаза напротив. — Ну, — протянула она, — хорошо. Я скажу факт о ней. Она учится с тобой в одном классе, — девушка засмеялась увидев лицо парня, который пытается вспомнить своих одноклассниц. — Это конечно хорошая подсказала, но у нас 9 девчонок. — Не все сразу, Дим, — по-философски сказала девушка и снова стала смотреть на закат. Подул легкий ветерок, она словно кукла под потоком воздуха, стала болтать ножками закрывая глаза, вдыхая воздух. — У тебя красивые волосы, — прошептал Дима. — Скоро перекрашусь, — спокойно сказала она. — В какой? — Не знаю. Вот думаю красный или черный. На светлые волосы все ляжет, — беззаботно произнесла девушка. — Если ты покрасишься в красный, то уж точно будешь напоминать мне огонек, — сказал Позов смотря на красные пряди, как завороженный. — Так, Дмитрий Позов, это подкат? — девушка чуть толкнула парня в плечо. — Ну просто комплимент сделал, — краснея сказал парень, смущенно отводя взгляд. — Ага, так я и поверила! Я тебе понравилась? Ты бы хотел со мной встречаться? Да! Я вижу по твоим глазам, что ты жаждешь затащить меня в подвал, порвать рубашку, залезть под юбку, воспользоваться моей девственностью и беспомощностью, чтобы трахнуть. Ну что за извращенец! — во всю смеясь говорила девушка. — Ничего подобного! — сказал во всю красный Дима. — Я тебе не понравилась? — Понравилась, но ничего про трахнуть я и не думал. Как вообще можно воспользоваться девственностью? — мямлил Позов. — Дима, Дима. Ты просто фанфики никогда не писал, да и не читал вовсе! Эх, ты. Ну ладно, так и быть, я подумаю над твоим предложением начать встречаться, — наигранно говорила девушка с интонацией, мол, у меня таких предложений миллион, даже не знаю будет ли время рассмотреть твое. — Чего? Фанфики? Ты что совсем ребенок? Да и к тому же я парень, ну какие фанфики! — говорил Дима. — Вообще-то парни тоже читают фанфики и это вовсе не для детей. Там знаешь какие сцены описываются, — она театрально расширила глаза удивляясь и закрыла рот ладошками. — Да брось! Парней читающих фанфики единицы. Да и взрослых мало. Это для девственниц и девственников, которым просто любви в жизни мало, вот они и читают про нее. Там вечно все романтизируют, а в жизни все сложнее! — Ты просто ничего не понимаешь! — Я не понимаю? Ты просто ведешь себя как ребенок! — чуть злясь сказал парень. — Ведешь себя как ребенок, — передразнила его девушка. — Говорю же! Ребенок. — Поэтому у тебя и нет девушки! — буркнула она поднимаясь на ноги. — Огонек, ну прости, — опомнился Позов. — Огонек, — словно пробуя прозвище на вкус, повторила его девушка. — Что-то не так? — спросил Дима, тоже вставая. — Нет, все нормально. Непривычно, что называют огоньком. Очень даже миленько. Ладно, я побежала, мне домой пора. Да и ты к репетиторам своим не опоздай! — сказала девушка убегая вниз по лестнице заброшки. — Откуда ты, — успел спросить Дима, — знаешь…

***

      Сережа пришел домой где разумеется родителей не было. Приедут они лишь завтра и то, после обеда. Значит он смело может оставаться у Леши. Кстати о нем. У него еще оставалось пару бутылок коньяка и других спиртных напитков.       Собрав все необходимое в рюкзак, Сережа отложил его в сторону и вытащил из-под кровати холст 50×70.       Сережа — художник. Но он, в отличии от Димы, любит рисовать в цвете, передавать эмоции красками из баночек, маркерами, баллончиками. И у него есть желание нарисовать Лешу используя все техники.       Первым делом идет набросок. Он ведет карандашом быстро и старается лишний раз не отрывать его от холста.       Потом он переходит к фону. Уходит на балкон. Достает баллончики. Ему хочется использовать холодные и тусклые цвета, но в то же время Лёша ассоциируется у него с яркими и горящими красками. Поэтому он решает сделать переход из верхней части, которая будет преобладать серыми и холодными оттенками, в нижнюю напитанную теплыми и красочными тонами.       Закончив с фоном, Сережа оставляет холст на балконе сохнуть, а сам идет собираться окончательно и выходить.

***

      Дима возвращается домой с легкой улыбкой, но переступив порог становится грустно, потому что на столе лежит записка. Привет, солнце! Прости, что не встретила, когда пришел. Я уже на работе. Теперь так будет постоянно, мне и самой жаль. Мы будем видеться лишь по утрам. Все потому что меня нагрузили двумя сменами и я не смогу приходить домой между ними. Но я напоминаю о том, что до каникул осталось совсем чуть-чуть! Так что скоро мы проведем целую неделю вместе! С любовью. Мама.       Дима поджал губы, а взгляд поднял на потолок, потому что глаза неприятно защипало и появилась мутная пелена.       С отцом они виделись очень редко. Могли всего один раз на неделе. И то, если повезет. Теперь так же будет и с мамой. Раньше она уходила рано утром и Дима мог ее увидеть в прихожей. Потом, пока парень в школе, она приходила домой в два часа дня. А когда подросток приходил домой она уже собиралась выходить на вторую смену. Теперь она не будет приходить в два, в три, в четыре… Она уйдет рано утром и придет поздно ночью. А Дима увидит ее действительно всего 30 секунд.       Дима ушел в свою комнату. Хотелось кричать, но не мог. Хотелось плакать, но сейчас чертов репетитор. Хотелось курить, но у него нет сигарет. Хотелось рисовать, но…       Дима достал скетчбук. Мысли перемешались, а в голова закружилась так, что неприятно отдавало пульсацией в виски. Он водил карандашом не думая ни очень. Но у него получалось вечно не то, ему не нравилось. Он просто вырывал листы и продолжал рисовать. Получались какие-то капли, лестницы, Артур, крыши, заборы, Антон, все это он вырывал и кидал в урну. Ему хватало портретов Артура в заполненном скетчбуке. Ему хватает портретов Антона, которого он вечно рисовал простым карандашом, в результате чего он получался серым, и лишь глаза, только их он красил зеленым добавляя коричневатый оттенок. Но это не то. Если у него есть желание разлюбить Антона, забыть Артура, то какой смысл их рисовать? Никакой! Он снова и снова вырывал листы.       Когда он в очередной раз схватил листок, чтобы вырвать его, он замер. Губы на бумаге, казалось, двигались, будто это не рисунок, а живое фото. Глаза с длинными ресницами закрыты из-за смеха обладателя. Красивые локоны, словно переливаются. Мозг сам начинает раскрашивать портрет девочки. Той самой девочки, что он видел и уже даже общался на заброшке.       Дима достал коробочку цветных карандашей. Он привык, что все его рисунки серые и лишь одна деталь раскрашена. Таким образом он передавал то. что любит в человеке больше всего. То, что зацепило его.       У Антона он выделял глаза. Артура он вечно рисовал с гитарой, которые тот обклеивал стикерами, а перед уроком отклеивал вместе с Димой, чтобы ему не попало от преподавателя. И Дима раскрашивал именно их. Только лишь стикеры.       Он достал красный карандаш, подточил его электрической точилкой и стал вести карандашом плавно и отрывисто, создавая эффект волос. Пожалуй волосы действительно ему запомнились. Такие яркие и живые на фоне всего остального мира. Да и огонек сама по себе тоже живая. Живее всех остальных вокруг.       Закончив он стал вертеть в руках карандаш думая что добавить. И он добавил чуть ниже портрета надпись «Огонек». Простенько, но миленько.       Дима нарисовал еще несколько портретов огонька, заполняя лист скетчбука. Затем перелеснул и принялся рисовать большой портрет.       Карандаш двигался то плавно, то отрывисто. Прямо на глазах вырисовывалось личико, губки, носик, прикрытые глаза, небольшие ушки, за которые заправлены пряди волос. На детальный портрет уходит много времени, но можно нарисовать быстро, менее детально, но очень похоже.       Дима добавил красные пряди и отложил карандаши разной мягкости в одну сторону, а цветной красный карандаш убрал в коробку к другим. Он аккуратно вырвал рисунок, чтобы не порвать. Достал из коробки небольшую раму, вставил в нее картину и поставил рядом с двумя другими рамками, на одной из которых был он с Артуром, а на второй был он с Антоном. — Я обещаю, что вместо этого рисунка будет фотография меня и тебя, — прошептал Дима обращаясь к девушке на рисунке. Он часто давал обещания, чтобы поставить своеобразную цель.       Он убрал карандаши, скетчбук. И приготовился к уроку китайского.

***

      Антона подвез Арсений Сергеевич, вновь шутя так, что парню было жарко, даже когда кондиционер направлен был прямо ему в лицо. — Спасибо, что подвезли, — буркнул парень у которого только сошел румянец смущения, — до свидания.       Антон открыл дверь и собирался вылезти. — Мне не трудно, а ты в кровати отработаешь, — с ухмылкой сказал Попов.       ДА ВЫ ЗАЕБА…- материл Шастун психолога. — И после этого вы не пошлый? — спросил Антон, пряча голову в воротник ветровки, силясь скрыть смущение. — Да, я пошлый, но тебе же нравится, да? Мы с тобой выглядим как гейская парочка, — усмехнулся психолог наслаждаясь реакцией школьника. — Да вы мне в отцы годитесь! — со смешком выпалил Антон придерживая рюкзак на коленях. — Ну нет, я сомневаюсь, что у меня мог бы быть ребенок в 11, но я могу быть твоим папочкой, — Арсений улыбнулся во все 32 зуба считывая каждую эмоцию в глазах мальчишки. — Арсений Сергеевич! — Антон покраснел до кончиков ушей, — все я пошел. — А поцеловать папочку? — психолог посмотрел на парня жалобными глазами. — Папочку, — фыркнул Шастун. — Не переживай, завтра отработаешь, — резкая смена тона, с мягкого и шуточного на хрипловатый и властный, заставила школьника почувствовать толпу мурашек. — До свидания, — сказал Антон закрыв дверь автомобиля и убежал в подъезд. — Пока, Тош, — Арсений выдохнул, — я люблю тебя?..

***

— Я дома! — крикнул Антон, увидев, что на кухне горит свет, что значило присутствие матери в квартире. — Привет, Тошенька, — послышалось из кухни, — проходи.       Тошенька? Последний раз она меня так называла, когда мне было 5!       Антон прошел на кухню и, мягко говоря, ахуел. Рядом с мамой сидел мужчина, нет, не так. Рядом с мамой сидел мужик. Руки были зататуированы, как у преступника, который отсидел по меньшей мере 10 лет. Темные волосы, которых толком нет, щетина, которую даже можно назвать бородой. Белая майка, которая отдавала желтизной.       Антону бы очень хотелось спросить: Это что за член? Но все что он может выдавить, это лишь скомканное: — Здрасьте. — Тош, это Владик, — щебечет женщина вертясь рядом с Владиком.       Ты еще на колени встань, отсоси и предложение сделай, — фыркает парень в голове. — Владик, это Тошенька — мой сын, — продолжает мать. — Владислав, — мужчина протягивает руку школьнику для рукопожатия, подросток смотрит в глаза, протягивает руку. Влад крепко сжимает руку парня, что кажется сейчас его косточки начнут хрустеть и больше у Антона не будет руки. Столько ненависти в глазах напротив, что Шастун включает режим зеркало и отдает то же отвращение. Когда рукопожатие заканчивается и Владислав выпускает руку мальчишки, Шастун не спешит ее потереть или зашипеть от неприятной боли, он лишь кидает быстрый взгляд на покрасневшую кисть и возвращает взгляд на Владимира, которому явно не нравится перспектива быть отчимом. Он здесь не для этого, ему нужна шлюха на вечер, а здесь он поймал джекпот. Майе он явно симпатичен, а это значит, что он может пользоваться ей неделю или даже больше. Шастун это видит, читает в глазах и от этого становится так больно.       Мам, опомнись, мы можем жить вдвоем и нам будет лучше чем с ним, — думал парень. — Антош, садись к нам, познакомишься, — женщина порхает словно бабочка, Антон давно не видел ее такой счастливой. И из-за этой нехватки счастья и любви она совсем ослепла, не видит добро, а хватает это. Школьник видит, что ему лучше уйти, пока взгляд мужчины просит по-хорошему. Хотя какой тут по-хорошему? С этим Владом по-хорошему не будет, но он пока его не ударил, а это лучше чем идти в школу и по дороге наткнуться на Владика с ножом. — Мам, я хотел погулять сходить, можно? — последний раз Антон спрашивал у мамы разрешение погулять… Да хер его знает, это было очень давно! — Останься с нами, ненадолго, — уверяет его мать. — Пусть мальчишка погуляет! А мы с тобой побудем здесь, одни, — боже, сколько лжи.       Ты хотел сказать не «пусть погуляет», а «пусть проваливает, пока жив». Боже, отвратительно! Ну что за член в доме? — Хорошо, — посмеялась женщина, — но долго не гуляй, я волнуюсь.       Боже, да когда тебя это волновало? Хочешь показаться хорошей родительницей перед своим Владиком? Да ему похуй! Очнись!       Антон коротко кивнул и ушел с кухни. Накинув ветровку, в которой сейчас будет уже не очень тепло, потому что вечер, Антон вышел на улицу. Руки тут же стали замерзать. Парень размял кисть, которую несколько минут назад так яростно зажимал новый хахаль мамы. Идти некуда. У Димы репетиторы, Сережа сказал, что сегодня к Леше едет, а больше друзей у парня то и не было.       Шастун достал пачку винстона с фиолетовой кнопкой.       Одна, — подумал школьник доставая последнюю сигарету. — Лучше помолчи. Расстраиваешь меня. — Простите. — Я уже понял, что твои извинения ничего не значат, так что можешь не пытаться. Кури сколько влезет! Я же знаю, что ты не перестанешь, только не режься и не ври мне, Тош. Пожалуйста, не ври мне. — Я его расстраиваю, — на выдохе сказал парень, убирая сигарету обратно в пачку, а ту в карман.       Шастун шел сам не зная куда. Лишь дул на ладошки, которые уже покраснели от холода. Все-таки осень не такая уж и теплая, особенно по вечерам.       Антон забрел в район, в котором никогда раньше не был. Тут много магазинов, а парень не привык ходить в такие места, денег на это все равно нет.       Может там погреться можно? — промелькнула мысль в голове парня.       Подросток зашел в здание. Внутри было куча магазинов, яркие вывески, плакаты, толпа людей, от этого всего кружилась голова.       Антон сел на небольшой пуфик и залип в одну точку.       Сколько он там просидел? Неизвестно. Но ему не хотелось идти домой, он готов был всю ночь где-нибудь шляться.       Из транса его вывели щелчки перед лицом. — Анто-о-он, — протянул знакомый голос. — А, что? — Шастун смешно завертел головой в разные стороны. — Ты чего тут делаешь? За папочкой пошел? — посмеялся Попов, садясь рядом с парнем. — Сейчас не до ваших шуточек, Арсений Сергеевич, — буркнул школьник. — Что-то случилось? — серьезно спросил Арсений.       Все-таки крутая у вас способность, так быстро менять тон. Мне даже немного завидно, — подумал Антон. — Мама привела в дом своего хахаля, — начал Шастун, — я зашел, а она, Тошенька то, Тошенька се! И на меня смотрит этот член. — Антон, — перебил парня Попов из-за слова «член». — А что? Он смотрел на меня глазами полными ненависти! Пожимая мне руку он чуть не сломал мне кости. И после этого он не член? — Антон скрыл факт того, что еще до «знакомства» с Владиславом прозвал его членом. — То есть я писька, а какой-то мужик член? Обидно, Антон. — Да нет! Писька это любя…       Любя? — переспросил в голове Попов. — …и вообще, по-нему было видно, что его не интересует мама. По крайней мере не интересует как жена. Ему нужна лишь пизда. — Антон! — рыкнул психолог на мат из уст парня. — А если по губам дам? — То я обижусь и вскроюсь! Ну или с моста спрыгну, — сказал школьник. — Чучело, а не ребенок, честное слово! Только попробуй и я тебя из-под земли достану, — пригрозил Арсений. — И выпорите? — Антон посмотрел взглядом полным…надежды? — Выпорю, Тош, — как-то по-теплому сказал Попов. — А можно, если вы меня выпорите, то я вас укушу? — на полном серьезе поинтересовался парень. — Ну, — психолог задумался. Что в голове у этого мальчишки? — можно, наверное. — Ура, — Шастун заулыбался во все 32. — Рано радуешься, поехали, домой тебя отвезу, — сказал Арсений вставая с пуфика. — Я не хочу домой, — замотал головой в разные стороны юноша. — А ко мне поедешь? — К вам? — Ко мне, — повторил Попов поднимая Шастуна за руку. — Чо прям на ночь? — спросил Шастун. — Ну да, — пожал плечами психолог, словно в этом нет ничего такого. — У меня ничего нет, а завтра в школу, — отнекивался Антон.       Еблан, соглашайся! Похуй на эти уроки, поезжай быстрей! Ты будешь жить у краша! Гоу гоу гоу! — тарабанил внутренний Антошка по черепу. — У вас там лишь пара физ-ры, музыка, кстати кому она нужна в 11, и история, — сказал Попов, — я договорюсь со Стасом, а на остальное тебе ничего не нужно. — А форма на физкультуру? — спросил Антон.       Что ж ты делаешь? Ну точно чучело! Слушай меня! Я твой внутренний голос, ты должен слушаться Антошку! — вопил внутренний голос. — Я тебя умоляю, тебе это так надо? — спросил психолог. Антон отрицательно покачал головой. — значит поехали ко мне. — Не-е-ет, — протянул подросток, но Арсений уже схватил того за запястье и потащил в сторону выхода, видимо к машине.       Да! — кричал Антошка. — Арсений Сергеевич, а у меня в голове живет член, — сообщил парень с серьезным видом. — Что, прости? — Арсений ошарашено посмотрел на юношу.       Что, блять, у тебя в голове? — спросил психолог про себя. — Ну член. Я так называю Антошку, это мой внутренний голос, который отвечает за веселье, абсурд и всякое такое, — пояснил школьник. — Антошка… Тош, скажи честно, ты еблан? — спросил Попов остановившись у машины. — Нет, а что? — садясь в салон спросил школьник. — Да так, ничего.

***

— Я уже начал рисовать, — сказал Сережа выпивая рюмку. — Круто. Мне не терпится увидеть результат, — сказал Лёша улыбаясь. — Я постараюсь сделать быстро, но не уверен, что успею и… — Да расслабься! Я могу ждать вечность. Не торопись, — Щербаков коснулся плеча Сережи. — Спасибо, ты настоящий друг, — со скрипом произнес Матвиенко.       Этой ночью Сережа останется у него. Им будет хорошо вместе. Вдвоем.       Дима будет спать один. Родителей в квартире нет. Он один.       А Антон? А что Антон, он едет с Арсением Сергеевичем к нему домой и что будет дальше?