Как тебя забыть?!

      Антон ещё не успел открыть глаза и проснуться, но уже чувствовал, что сегодня понедельник. Веки такие тяжелые, что сонный парень вряд ли сможет их поднять. Но звон в голове, бьющий чётко по вискам, решил, что школьнику пора вставать.       Подросток приоткрыл глаза, но тут же их закрыл, поморщившись от яркого света. Со второго раза открыть глаза все-таки получилось, хоть и приходилось их щурить. До одиннадцатиклассника только спустя пару минут доходит, что он не в своей кровати и даже не в своей квартире.       Приподнявшись на локтях, парень хмурится, разглядывая комнату. Почему-то мозг напрочь отказывается верить в реальность происходящего. Он в квартире психолога. Он в спальне Попова. Он в кровати, мать его, Арсения Сергеевича.       Проблема в том, что Шастун не помнит, что было вчера, начиная с момента, когда пошел к Диме с Кириллом. И это реально проблема, потому что он понятия не имеет, что успел наговорить мужчине и как оказался у него в комнате. А наговорить он мог многое. Думать тяжело, особенно, когда у тебя в голове один вопрос: Я ничего не рассказал Арсению Сергеевичу? Пьяный Антон может все, и это самое страшное.       Парень поворачивает голову и останавливает взгляд на двери в комнату, которая распахнута. В коридоре горит свет, а с кухни доносятся какие-то звуки. Далее взгляд школьника падает на стопку аккуратно завернутой одежды, которая, вероятно, предоставлена подростку. И это радует, ведь Арсений Сергеевич не настолько развратный, раз не стал переодевать Антона сам. Во-первых: Шастун бы сгорел на утро со стыда, во-вторых: Попов бы увидел свежие порезы на бедрах.       Юноша устало лег обратно и принялся тереть глаза ладонями. Страшно было вставать и идти куда-нибудь. Мало ли, что он успел сделать за вчера. Но вставать куда-то Антону не пришлось, потому что в дверном проеме появился мужской силуэт. — Доброе утро, Тош, — улыбнулся психолог. — Как спалось? — Честно? Не помню, — хмыкает парень, а после внимательно следит за мужчиной, силясь понять, помирились ли они вчера или же нет. — Было бы странно если бы ты помнил, — кивает Арсений. А после протягивает таблетку и стакан воды подростку. Тот особо не церемонясь, быстро запивает таблетку. Опустошив весь стакан, подросток возвращает его психологу. — Но ты все же что-то помнишь, верно?       Пиздец. Я что-то наговорил и он проверяет помню ли я это. А если я ему в любви признался? Пизде-е-ец, — думает школьник, а сам хмурится, пытаясь вспомнить хоть что-то из вчерашнего связанное с Поповым. Но в голову лезут лишь моменты, когда он жаловался на этого бессердечного мужчину Ире. — Помню, что Ира грозилась вам позвонить, но это сделал я, — прошептал парень, вспомнив только это. Возможно, стоило соврать, что он ничего не помнит, но Антон твердо для себя решил, что лгать Арсению не будет, хотя бы сегодня. — Еще что-то? — спросил психолог, на что парень поджал губы и отрицательно покачал головой. — Хорошо. — А как я оказался у вас? — с опаской спросил юноша, словно… Хотя почему словно? Он действительно боялся услышать любой ответ. — Ты сказал приехать, я и приехал, — начал Арсений, импровизируя, потому что времени, чтобы придумать правдоподобную историю у него не нашлось. — Потом ты мне доказывал, что засос Ира поставила отнюдь не любя. — Так и есть! — вырвалось у парня и тот тут же опустил глаза, стыдясь. Но психолог не обратил внимания, хотя в душе усмехнулся, и продолжил. — Потом ты пару раз упал, — правда, — я думал тебя бросить там, ведь ты отказывался идти на контакт, — частичная ложь. Антон действительно долгое время менял свой настрой. То он хотел поговорить и очень много, то он садился в лифте и отказывался куда-либо идти. Но Арсений и на секунду не задумывался бросить подростка. — Но ты все же предложил помириться, а я только за.       Значит, мы помирились? — подумал школьник. — И что, мы теперь снова, — юноша замялся, не зная как назвать их общение. Кто они друг другу? Друзья?..       А можно сразу пара? — невольно пронеслось в голове Антона и тот покраснел. — Зависит от тебя, — улыбнулся мужчина. Какой же милый этот парнишка. — Я, — подросток принялся перебирать кольца на указательном пальце. — Я бы хотел снова с вами общаться и приходить после уроков. — Так тому и быть. — Пх, — сдержал смех юноша. Ну что за сленг? Ему 28 или 40? — Что? — не понял, на что такая реакция, мужчина. — Так тому и быть, — повторил школьник и невинно заулыбался.       Стоп. А школа? Сегодня же понедельник, — вспомнил одиннадцатиклассник. — А почему вы меня не отвезли домой? Мне в школу нужно, — спросил подросток. — Я бы посмотрел как ты пошел в школу после всего что вчера было, — усмехнулся Арсений, а Антон отчаянно покраснел из-за двусмысленности сказанного. Почему его хмельный мозг такой пошлый? Попов точно его не трахал! — А почему вы не в школе? Я уже оставался у вас один, — задал второй вопрос юноша. — Решил за тобой присмотреть. На всякий случай, — беззаботно ответил мужчина. — А вас отпустили? — Психологи меньше нужны в школе, чем учителя. Я попросил отпустить меня по семейным обстоятельствам, — Попов нарочно выделил причину.       По семейным… — Шастун ожидаемо покраснел.       Арсений смотрит на смущенного мальчишку и просто не понимает как он не заметил. Любой дурак бы понял, что Антон любит Попова. Только сам Попов, видимо, дурак. Пазл выстраивается в голове с каждой секундой. С каждым взглядом на краснеющего Тошу, добавляется по одной детальке. Арсений понимает почему Антон просил измерить температуру губами. И это понимание нихуя не утешало. — А давайте вы как в фильмах коснетесь моего лба своими губами и скажите есть ли у меня температура. Я слышал, что губами можно узнать температуру точнее, — действительно ли слышал Антон этот странный и не подтвержденный факт или соврал, неизвестно, да и не имеет значения, ведь у Антона цель явно не поделиться своими познаниями. — То есть ты хочешь, чтобы я поцеловал твой лоб? — перевел с шастуновского Арсений. — Не-е-ет, — протянул Шастун, — я хочу, чтобы вы измерили мне температуру губами! Сами подумайте, что такое коснуться губами лба, чтобы поцеловать и что такое коснуться губами лба, чтобы измерить температуру? — В целом, одно и тоже, — нахмурившись сказал психолог. — Это разное! — прикрикнул парень. — Хорошо, хорошо, — согласился мужчина. — Значит поце…измерите температуру? — заулыбался своей победе Антон. — Ладно, — пожал плечами психолог.       Арсению сразу становится понятно почему он обнаружил признаки влюбленности. Непонятно только почему он не догадался отчего у школьника эти признаки. Причем в его присутствии. И это также не облегчает проблему.       Арсений старался сдерживать дыхание. Следил за реакцией парня. И был удивлен заметив все признаки влюбленности в Антоне.       Учащенное дыхание и сердцебиение. Испарина на виске осведомляла о повышенной потливости. Покрасневшее лицо до кончиков ушей. Ощутимое напряжение мышц. Все это признаки влюбленности и это несколько напрягло психолога.       Антон любит Арсения, а значит Стас был прав. И это пиздец. Попов пытался отдаляться от Шастуна, понимая, что он не может любить подростка, это разрушит его жизнь. Но разве он не разрушит ему жизнь если уберет из его жизни себя? Арсений чертов любитель субординации и правил, но эта ситуация не подвластна ни одному правилу. И даже матушка субординация с ней бессильна. А когда этот влюбленный мальчишка пьян? Он же самый настоящий развратник! — Давайте трахаться? — вдруг предложил Антон. — Я тебе сейчас по губам дам, — сбрасывая Шастуна с колен, вставая, сказал психолог. Парень упал на землю и принялся лежать на искусственной траве, которая была в парке. — А что такого? — искренне не понимал подросток. — Давайте хотя бы поцелуемся, прикольно же будет! — Очень! — фыркнул мужчина наблюдая, как Антон пытается встать, но падает, потому что ноги не слушаются. — А вы знали что вы меня сломали? — спросил парень глупо заулыбавшись. — Каким, интересно, образом? — спросил Попов, пока не желая помогать мальчишке встать. — Ну как crush, а это ломать на английском. Так что вы меня поломали! Какой вы негодяй, — Шастун обессилено рухнул на землю и засмеялся от произнесенного. — А я твой краш? — спросил Арсений, присаживаясь на корточки возле Антона. — Да! Я вас та-а-ак люблю! Вы вообще мой папочка, — Антон закрыл глаза и заулыбался еще шире и еще глупее. — Ага, сейчас по жопе тебе даст твой папочка, — пригрозил Попов. — Ролевые игры! Давайте прям на скамейке? — предложил школьник.       Вот только если раньше психолог списывал это на пьяный бред, то сейчас он точно знает, что это всего навсего настоящие мысли Антона. Все его секретики и внутренние демоны. Все мечты и желания. — Арсений Сергеевич, — позвал психолога парень, когда тот положил его на кровать. — Ну что тебе, чучело? — вздохнув спросил Арсений. — А вы меня любите? — спросил Антон глядя стеклянными глазами на мужчину. — Люблю, Тош, — сказал Попов. — Если любите, то почему не целуете? — с некой предъявой спросил школьник. — Не хочу чтобы проблемы были, — пояснил психолог. — А если я вас поцелую? — принимая сидячее положение спросил подросток. — Не стоит испытывать судьбу, — сообщил психолог толкая парня в грудь, чтобы тот снова принял лежачее положение. — Я хочу вас поцеловать, — поделился желанием пьяный Антон. — Я тоже, — вздохнул мужчина. — Поцелуете?       С осознанием этого здраво мыслить становилось все труднее. Теперь Арсений сам не знал чего хочет. Отдалиться от подростка, чтобы он понял, что Попов не подходящий для отношений человек. Или наоборот, начать сближаться и, возможно, даже признаться в взаимности. С одной стороны, психолог хотел его обнимать, целовать, смущать и любить. Но с другой, Попов не хотел сделать ему больно, прекрасно понимая, что они не пара, хотя бы потому, что Арсений та еще тварь в отношениях. Хоть опыт и большой, он не научился проявлять заботу. По крайней мере, так говорил и говорит его отец. А Антону хотелось подарить самую чистую и сердечную из всех существующих забот. Но он так не умеет, а потому остается только смотреть на светлую макушку подростка, на зеленые глазки полные надежды, на покусанные розовые губки и тихо дрочить на этого мальчишку в ду́ше, осознавая, что никогда не будешь с ним вместе. Дрочить. Черт. Скрывать свое возбуждение становится все сложнее. Пора к этому привыкнуть. — А, можно я схожу, эм, в душ? — спросил парень, смущаясь еще больше. А психолога словно током ударило. — Да. Да, конечно. Вот одежда, — замешкавшись, ответил Арсений и указал на стопку завернутых вещей, которую Шастун уже заметил ранее. Антон кивнул, поднялся с кровати, взял одежду и ушел в нужном направлении. Попов выдохнул.       Как-то тут жарко, не находите? Арсению бы тоже сходить в душ. Закрыть глаза. Представить Антона. Черт. О таком нельзя думать. По крайней мере, не когда у тебя в квартире объект твоей дрочки. Так, нужно успокоиться. Скрыть свое возбуждение. Как раньше. Пусть сейчас это и тяжелее, чем, скажем, неделю назад.

***

      Все вроде бы наладилось. Антон помирился с Арсением. Более того, он сейчас в его квартире. По семейным обстоятельствам! Но ключевое слово вроде бы. Казалось бы, ну что не так? Все прекрасно! Солнышко светит, птички поют. Хотя в данном случае: дождик льется, птички орут. Ноябрь как никак. Но все же.       Антон уже принял душ. Подрочил на крышесносного психолога, невольно застонал на разрядке и сейчас стоит перед зеркалом, молится чтобы Попов не слышал стона, и не понимает, что, черт возьми, не так. С Антоном, с Поповым, с этим ебучим миром? Но сейчас не время заниматься самокопанием. Потому что в соседней комнате его ждет тот самый крышесносный психолог, на которого Шастун дрочил несколько минут назад. Ахуеть, не встать.       Парень натянул футболку, что немного ему велика. От осознания того, что в ней был Арсений внизу живота приятно стянуло. Выйдя из ванной комнаты, Шастун не обнаружил психолога в спальне, а потому пошел на кухню, где и сидел виновник краснеющих щек подростка. Причем ехидно улыбался.       Что опять? — пронеслось в голове юноши. — Чего застыл в проходе, Тош? — улыбнулся Попов своей самой невинной улыбкой. Кажется, он что-то задумал. Что-то, что заставит Антона опять смущаться. — А… Э… — замялся подросток. — Слушай, ты не знаешь, что за стоны были в ванной? — Арсений сидит за столом и беспечно пьет свой кофе, делая серьезное лицо, словно действительно раздумывает над своим же вопросом.       Черт. Черт. Черт! — Я… упал, просто, — врет одиннадцатиклассник. — Упал? Все хорошо? — Да. Да, я в норме. — Ну ладно, а то я уж было подумал, что ты дрочишь на кого-то, — спокойно говорит мужчина. Он уже давно понял, что цензура не для этого мальчишки. Стоит сказать что-то недозволенное обществом, как подросток тут же краснел до кончиков ушей. Что сейчас и произошло. — Не-е-ет, — протянул парень, мысленно проклиная отсутствие самообладания. Он надеялся, что Арсений Сергеевич ничего не слышал. — С другой стороны, это странно. Ну что ты, не человек, что ли? Дрочить это нормально… — начал свой монолог психолог, а Антону оставалось молиться, что эта недостатья в скором времени закончится, а то он просто не выдержит. — …А если ты не дрочишь, то у меня возникает вопрос: Ты вообще правильный подросток? — Давайте поговорим о другом? — предлагает парень, лишь бы только перевести тему. — Например? — Арсений решил, что хватит с Антона. Тем более, он хотел перестать проявлять подобное внимание. Но краснеющий Антоша такой милый… — Не знаю. Но только не о, — подросток замолчал. Слишком стыдно говорить о подобном именно с Арсением Сергеевичем. А тот об этом знает. Несколько раз слышал от Антона пошлости, которые похлеще какой-то дрочки. Только в присутствии Попова Антон заливался краской, что снова указывало на чувства к мужчине со стороны подростка. — О самоудовлетворении? — ухмыльнулся мужчина. Школьник кивнул. — Может тогда вернемся к разговору про твой страх?       Какой страх? Единственное, что меня сейчас пугает — ваш слух, — думает юноша и вопросительно вскидывает бровь. — Про страх тишины, — поясняет мужчина, а подростка, словно током ударило, а по телу побежала тонна мурашек. Он отрицательно замотал головой. — Почему? — Вы будете смеяться, — буркает парень. Арсений хмурится. Этот мальчишка удивляет его все больше и больше. Секунду назад он был милым смущенным парнишкой, а теперь он совершенно серьезный парень. Удивительный парень. — Я психолог, Тош. Обещаю, что не буду. Я хочу тебе помочь. После этого разговора тебе станет легче. — Не станет, — Антон снова отрицательно машет головой, отчего светлые кудряшки забавно трясутся. — А если станет? — Арсений мысленно ругает себя за настойчивость, но с этим школьником по-другому нельзя. Он же отказывается идти на контакт совершенно! — А если нет? — Шастун бы хотел сказать что-то вроде «А если встанет?», но сейчас не та атмосфера, а потому он лишь опускает взгляд, боясь встретиться с голубыми глазами напротив. — Если нет?.. — психолог задумался, вопрос только: Над чем? — Если не станет легче, я куплю тебе любые сладости, которые захочешь.       Тратить деньги краша? Это нам на-а-адо! — подумал парень и невольно улыбнулся. — Я так понимаю, ты согласен? — вопросил мужчина, считав эмоцию на лице парня. Тот поджал губы и кивнул, садясь рядом. — Сам начнешь или мне начать допрос? — Сам, — буркнул школьник, а после набрал в легкие побольше воздуха и начал. — Когда становится тихо, я вспоминаю, — парень сглотнул, — как родители ссорились. Кричали, били посуду, дрались… А после повисала ебучая тишина, — Антон замолчал, не зная, что еще добавить. Вроде, на этом все. — А раньше? — спокойным голосом, в котором читалось беспокойство, спросил Арсений. — Раньше тебя эта тишина также пугала? — Раньше? — переспросил Шастун подняв взгляд на психолога, но стоило увидеть проницательные голубые глаза, как школьник тут же понурил голову, принимаясь перебирать кольца интенсивнее. — Раньше было наоборот. Наступала тишина и я думал, что все закончилось, но, — подросток запнулся и замолчал. Арсений не торопил, а лишь терпеливо выжидал, с каким-то любопытством и интересом разглядывая парня. — Но ничего не закончилось. Папа продолжал продавать наркоту, мама с ним из-за этого ругалась. Помню их последнюю ссору, после которой папа собрал вещи и ушел. Навсегда.       В эту секунду Антон словно превратился в маленького мальчика. Беспомощного и дрожащего от всего происходящего. Арсений словно находился сейчас не на своей кухне, а переместился в квартиру Антона. Словно увидел все, что пережил парень, своими глазами, хоть одиннадцатиклассник и не рассказывал все в деталях. Такого искреннего Антона он давно не видел. — Потом мама начала пить, — продолжал Антон. — Винила во всем меня. Одноклассницы посоветовали… — Шастун осекся. — Резаться, — закончил за подростка Попов. Школьник как-то виновато кивнул. — А сейчас? Ты же этим не занимаешься? — Антон не ответил, а лишь отрицательно покачал головой. Так считать его ложь будет сложнее. — Я, эм, когда резался, — спустя затянувшуюся паузу начал парень, — шептал разное, потому что… было слишком тихо. — Слишком тихо? — переспросил Попов. — Да. У меня начиналась паника и я задыхался, а это не очень хорошая идея, когда в твоей руке лезвие. Приходилось шептать, — почти без запинки, что удивило и самого Антона, проговорил парень. — Спасибо, — Арсений улыбнулся, но увидев непонимающий взгляд Антона добавил. — Спасибо, что решился рассказать. Я рад, что ты мне доверяешь. Тебе стало легче? Только честно. — Немного, — как бы Антону не хотелось это признавать, но ему действительно стало легче. Единственная проблема заключалась в комке, который встал в горле и не давал говорить четко и уверенно. — Вот видишь, — Арсений улыбнулся и, встав со стула подошел к Антону, который машинально тоже поднялся. — Ты можешь мне доверять, — сказал психолог и прижал подростка к груди. Ком пропал и появились слезы, которые Шастун не смог сдержать, но хотя бы всхлипы скрыл.       В объятиях Арсения было так хорошо, что коленки парня стали дрожать от переизбытка комфорта. Он не знал сколько так стоит, но боялся, что уснет прям так, уткнувшись в плечо психолога. Дыхание постепенно стало выравниваться, а слезы перестали течь ручьем. Мужчина успокаивающими движениями водил по спине парня от лопаток вниз до поясницы и обратно. Антон нехотя, но все-таки отстранился, вытерев рукавом слезы с глаз. Остались лишь мокрые дорожки на щеках.       Сердце подростка екнуло, когда руки мужчины обхватили лицо юноши. Большими пальцами Попов провел по щекам, стирая слезы школьника. Антон смотрел на Попова и не дышал, не шевелился, не моргал. Следил за каждым изменением на лице психолога. Вот только изменений не было. На лице Арсения замерла… любовь.       Не любовь, а сострадание. Ему жаль тебя, Антон. Ты такой жалкий, — произнес внутренний голос Шастуна.       Парень смущенно отвел взгляд, а Попов медленно убрал руки, мысленно коря себя за совершенное. Хотел же отдалиться. Хотя бы немного. Быть менее тактильным. И вот, что из этого вышло. — Поехали? — спросил мужчина, а Антон непонимающе посмотрел на психолога. — Куда? — Покупать тебе сладости.

***

      Антону было не очень понятно, что он делает с Арсением Сергеевичем в магазине, таща магазинную корзинку, в которой прямо на глазах появляются всякие вкусности. По условию, чтобы Арсений купил Антону сладости, которые тот захочет, подростку не должно стать легче после откровения, но Шастуну действительно полегчало и поэтому он совершенно не понимал Попова. — Почему мы тут? — спросил Антон, пристально глядя на лучезарно улыбающегося психолога. — Потому что я должен купить тебе вкусности, — спокойно говорит Арсений. Он говорит это уже, наверное, десятый раз. — Расслабься, Тош. — Легко сказать, — буркнул школьник себе под нос. Попов сделал вид, что не услышал. — Но почему? — Потому что у нас такой договор, — на выдохе произносит мужчина. Его начинает немного напрягать, что Антон задает вечные вопросы, которые просто не кончаются. — Но ведь договор был другой! — И что? Я рад, что ты взял себя в руки и смог себя пересилить. Открылся мне, несмотря на все сложности. И я хочу сделать тебе приятно, — психолог говорил и просто надеялся, что Антон примет эту заботу. Он действительно хотел его, так сказать, поблагодарить за откровение. Что в этом такого?       Сделать приятно? Та-а-ак, все пошлые мысли отключаем! Он просто хочет показать, что я могу ему доверять. И все! Но я ему и так доверяю, — думал Шастун. — Эм, ну ладно, — чуть заторможено отозвался школьник. — Вот и отлично. Какой шоколад ты любишь?       Они ходили так около часа. Антону было стыдно за подобную выходку психолога. Ну как можно тратить деньги на другого человека?! А потому он ходил понурив голову и краснел, когда Попов обращался к нему, пытаясь узнать любит ли он тот или иной продукт. — Лаванда! — вскрикивает Антон и подбегает к стеклянной стене, за которой стоят различные букеты. Включая лаванду. — Купить тебе? — вопрошает Арсений, подходя к школьнику. Тот стушевался. — А… Не, не стоит. Я же не настолько люблю лаванду, — смущенно бормотал подросток. Психолога рядом уже не было. — А-арсений Сергеевич?       Мужчина стоял за стеклянной стеной рядом с букетами. Красивая картина. Антон, не долго думая, зашел туда же. — А какие цветы любите Вы? — поинтересовался одиннадцатиклассник. — Я? — изумился Попов. — Гвоздики люблю. — Гвоздики? — переспросил Антон и над чем-то задумался.       То есть я подарил ему на первое сентября любимые цветы? Я кто? Я экстрасенс? — подумал юноша. — Ну да. Гвоздики довольно красивые. Так-то я равнодушен к цветам, — говорит Арсений, а потом подходит к девушке на кассе.       Антон стоит и думает: Может подарить ему гвоздики? Не-е-ет! Попов же не дурак, догадается. Но может?.. — Пойдем? — спрашивает психолог и вручает пучок лаванды, аккуратно завернутый в прозрачную обертку. — А… Секунду! — Антон в последний момент решается. — Можете подождать снаружи? — Хорошо? — то ли спросил, то ли ответил Попов и вышел.       Шастун возвращается к психологу спустя несколько минут. С гвоздиками. — Я подумал, что… Ну Вы же, ну и я, в общем вот, — школьник протягивает голубые цветы и заливается милым румянцем. — Спасибо, Тош, — умиленно говорит брюнет, принимая подарок. — Голубые? — Подходят к вашим глазам, — смущенно говорит подросток, кивая. — Ну чего ты? Засмущался, что ли? — Я? Нет! Вовсе нет! Пф, что за глупости? Я что, девчонка что ли? — спрашивает одиннадцатиклассник и краснеет еще сильнее. Арсений заливается смехом. — Какой же ты милый, Антош, — сквозь смех говорит мужчина и треплет парня по волосам. — Вовсе я не милый, — буркает школьник. — Очень милый, — уже успокоившись, говорит старший. Антон обреченно вздыхает.       Какой же он очаровательный! Почему ему всего 17? Почему он ученик в школе, в которой я работаю? Почему нельзя забить на субординацию и на окружающих? Почему я не могу его поцеловать? Я же уже нарушил все, что мог этим букетиком! — думал Попов идя с Антоном к машине.

***

— Тебе во сколько дома нужно быть? — спрашивает Арсений у сидящего за столом Антона. — Я не знаю, — пожимает плечами школьник, который уже открыл мармелад и сейчас уплетает кислые «роллсы». — Узнай, — хмыкает психолог. Ему бы хотелось, чтобы Антон остался с ним на ночь или хотя бы задержался, но… Черт, он не имеет на это никакого права. — Хотите мармеладку? — предлагает юноша, ставя на стол пакет кислинок, доставая телефон из кармана. — Мне пять лет? — фыркает Попов, беря одну мармеладку из упаковки. — Это же химоза. — Зато вкусно, — говорит Антон, набирая сообщение маме. — Кислятина, — говорит мужчина, прожевав мармелад. — Ты состав видел? — Видел, конечно. Меня ничего не напрягает. — А вот твой желудок очень даже напрягает, — фыркает мужчина, доставая еще одну кислинку, чтобы рассмотреть. — Вы же сами сказали, что купите, что захочу! — припоминает одиннадцатиклассник. — Вот и ешь, — говорит Арсений, протягивая мармелад парню. Прям к лицо. К губам. — Я, эм, спасибо, — говорит школьник, беря мармелад рукой. Попов вздыхает то ли разочаровано, то ли облегченно. — Маме написал? — поинтересовался Арсений. — Угу. Вы можете меня подвезти? — смущенно просит парень. — Конечно, без проблем. — К Диме? — К Диме? — переспрашивает немного опешивший мужчина. — Ага. Просто, мама сказала, что дома будет Влад. Допоздна. — Может останешься у меня? — предлагает Попов и хочет об стенку убиться. — Я… не уверен, что это хорошая идея. Субординация и прочая хуйня, — говорит Антон. — Если захочешь остаться, я всегда могу тебя впустить, — хмыкает мужчина. — Буду знать, — кивает парень, а затем прикладывает телефон к уху. — Привет, Дим. Ты не против, если я к тебе приеду? Ага. На ночь. Дома Влад…

***

      Антон сидит в одной машине с самым красивым мужчиной в мире. По крайней мере, так считает сам Антон. Арсений ведет машину плавно, но уверенно. Подросток бросает взгляды на профиль психолога и тут же отворачивается, смущаясь. — Тош, — зовет парня мужчина. — М? — откликается школьник.       Нужно с ним поговорить о его чувствах к тебе, — говорит внутренний голос Попова. — Ты же с Димой поговорил? — задал совершенно другой вопрос психолог. — Да. Все нормально. Он сказал, что это была мимолетная симпатия. Он же сейчас со своей Катей гуляет, — говорит Антон. Вот только Арсения это не очень успокаивает. — Он не проявляет к тебе знаков внимания? — продолжал Попов. — Нет, вроде, — пожал плечами подросток. — Вроде, — фыркнул себе под нос мужчина. Благо, Антон не имел такого отличного слуха как у Арсения.       Поговорили, блять, — фыркнул голос в голове психолога. — Арсений Сергеевич, — позвал психолога Шастун. — Что? — спросил Попов, раздумывая над тем, что сегодня он был менее… пошлым? Жестоким? Сложно сказать кем он не был. Легче сказать кем он был? Он был заботливым. По крайней мере, так ему казалось. — Зачем вы купили мне лаванду? — спросил школьник, наблюдая за профилем лица брюнета. — Захотел, — пожал плечами мужчина.       Захотел увидеть улыбку на твоем лице, — закончил Арсений про себя. — Ты же мне подарил гвоздики, что в этом такого? — спросил Попов. — Ну подарили сначала вы! Я че, баба, что ли? — возмутился одиннадцатиклассник. — Ну почему сразу баба? Миловидная девушка и, возможно, принцесса, — улыбнулся психолог. Антон лишь фыркнул.       Поговори с ним, черт возьми! — вновь раздалось в голове мужчины.       Попов обогнул машину и открыл дверь подростку. — Приехали, принцесса, — улыбаясь, произнес мужчина. Школьник закатил глаза и вышел из машины. — Спасибо, что подвезли, — буркнул подросток.       Начни разговор, — слышит Арсений у себя в мыслях. — И за мармеладки с шоколадками тоже спасибо, — чуть краснея, благодарит одиннадцатиклассник.       Он же вот-вот уйдет, — продолжает капать на мозг Попова разум. — И за лаванду. До свидания, — говорит школьник, разворачивается и делает шаг в сторону подъезда, в котором живет Дима. — Постой! — просит психолог и хватает юношу за предплечье. Школьник поворачивается вполоборота и выжидающе смотрит.       Дыхание Антона сперло. Сердце забилось с дикой скоростью, словно он бежит. Зрачки расширились. Попов знает, что смотря на человека, которого любишь, такое бывает часто. И это не успокаивает, а наоборот. Сердце мужчины тоже начинает биться быстрее. Рукой он сильнее сжимает парку школьника и выдыхает. — Что? — спустя, казалось, несколько минут спрашивает Шастун. — Береги задницу, много педофилов бывает в подъездах, — усмехаясь говорит Арсений, делая шаг, чтобы шлепнуть школьника. — Я… э… эй! — возмутился школьник. — Вы не имеете права меня бить. И… и вообще, что? Я, в смысле? Что? Вы же психолог, а это как-то… — Антош, хватит возмущаться, а то я тебя засосу. Я же о тебе беспокоюсь, предупреждаю о педофилах в подъездах, — пошло улыбаясь говорит мужчина и подросток только сейчас ощущает руку психолога на своей заднице.       Блять, — первое и последнее, что проносится в голове школьника, после чего тот заливается краской, не жалея щек и ушей. — Да кому я нужен! — с трудом выговаривает светловолосый и убегает к двери подъезда, вбивает номер квартиры, а затем юркает внутрь. — Мне нужен, — вздыхает Арсений, после чего садится в машину и уезжает.