***
Арсений проснулся за минуту до будильника. Чтобы не портить себе настроение противным рингтоном, мужчина отключил его. Сейчас все мысли были заняты одним: Надо поговорить с Антоном. Обо всем. О селфхарме, о проблемах, о них. Нужно. Это обязательно, как бы Арсений не пытался отложить их разговор, он все равно понимал, что должен с ним поговорить. Пока это не переросло в проблему масштабнее. Попов надеется, что сейчас он приедет в школу и по пути встретит подростка. Не разрешит идти на уроки, скажет идти с ним. Они сядут в кабинете и поговорят. Он надеется, что так и будет. Именно так, никак иначе. Верит, пока собирается. Пока заводит машину. Пока едет и паркуется. С каждым действием уверенность в плане пропадает. А если не поговорят? Арсений старался об этом не думать. Старался. Но эта мысль все равно просачивалась. Но полностью она заняла голову психолога, когда в школе Антона не обнаружилось. — Дима, а где Антон? — холодным тоном спросил Попов, найдя друга Шастуна и, что самое обидное, без самого Шастуна. — Может, опаздывает? — не менее холодно ответил Позов, направляясь в кабинет, в котором сейчас будет урок. — Надеюсь, — сказал Арсений, подросток лишь хмыкнул и ускорил шаг, но стоило уйти из поля зрения Арсения, как парень достал телефон и, стараясь не накручивать себя, набрал сообщение Шастуну. ДимОн 8:37 Через 8 минут урок. Ты же уже где-то у школы? Дима сидел как на иголках. Грыз ручку, рисовал неразборчивые линии на полях тетради, покусывал губы, смотрел на часы, что висели в кабинете. Учителей слушать было тяжело. Как бы он не старался, но сконцентрироваться на материале у него получалось плохо. И это его бесило. Как и своя реакция. Он злится на себя за вчерашнее, злится за неумение себя контролировать, а теперь злится и на Арсения, который нагнетает еще больше. Антон не отвечает не через час, ни через два, ни через семь… Все уже идут домой, а Антон даже не приходил. Сообщение прочитал, но не ответил. Позов в течении дня написал еще штук 7 сообщений. Все прочитаны. Ни одного ответа. Дима еще несколько раз встречается взглядом с Арсением. Одиннадцатиклассник ругает себя за то, что психолог увидел его в растерянном состоянии. Так неприятно. Но главное, что Арсений больше не лез с расспросами. Диме иногда даже казалось, что психолог ему лишь мерещится. Серёжа и Лёша пытались поддержать друга, но тот утверждал, что в норме, и что после уроков поговорит с Антоном и извиниться за вчерашнее. Матвиенко переглядывался с Щербаковым, но, кажется, они смирились с непреклонностью Димы. — Мы поедем с тобой, — твердо сказал Серёжа, когда в коридоре они остались одни. — Антон и наш друг тоже. — Но поссорился с ним я. Так глупо, — Позов говорил не очень громко, но вполне четко. — Мы тоже виноваты, — сказал Лёша, скрестив руки на груди. — Чем же? — Дима вопросительно вскинул бровь и отзеркалил действия Щербакова, также скрестив руки. — Мы довели тебя своими подколами, — сказал за Лёшу Серёжа. — Ничего подобного, — фыркнул Позов. — В любом случае, я сомневаюсь, что Шаст будет рад такому количеству гостей. Не дожидаясь ответа, Дима развернулся и ушел. Парни еще раз переглянулись и пошли следом. У Позова было дикое желание исчезнуть. Вот просто взять и исчезнуть. Без причины. Хотя почему? Причина есть. Антон. Этот парень — самая главная его проблема. Он любит своего лучшего друга. Лучшего, блять, друга! А так не хочется. Хочется любить Катю. Она не менее красивая. С ней еще ни разу не было больно. И она, кажется, тоже. Тоже любит. А Антон нет. Но ведь ничего плохого не случится если Дима в один прекрасный день исчезнет? Ненадолго. На день, два. Хотя иногда хочется навсегда. Хотя бы на период проблем. Вот только проблемы не решаются сами собой. Чтобы решить проблему, нужно хоть что-то делать. Нужно пытаться ее решить. И только ты можешь ее решить. Только ты. — Тогда хотя бы напиши, что с ним, — просит Щербаков, в очередной раз получая отказ на попытку поехать с Димой. — Конечно, — кивает Позов. Автобус приходит в 14:50. Дима хлопком пожимает руки друзьям и заходит в транспорт.***
Лёша с Серёжей шли неспешной походкой. Молча, потому что оба думали. Думали о том, как бы помочь Диме. — Может, стоит просто оставить его в покое? — нарушил тишину Серёжа. Лёша остановился и посмотрел на друга. Матвиенко также прекратил движение. — Думаешь, они поговорят и помирятся? — Угу. — Но Дима его не разлюбит, — хмыкнул Щербаков и снова пошел в сторону нужной остановки. Они шли бок о бок и, честно признаться, оба хотели взяться за руки. Но это же неправильно. Поэтому, единственное что они могли делать — наслаждаться этим моментом, когда они могут побыть вместе. Вдвоем. Парни дошли до остановки и встали. Сейчас на автобус сядет Лёша, а Серёжа будет смотреть на уезжающий автобус. А потом выдохнет и будет ждать отчима, который обещал его забрать. Сегодня они едут в другой город. Нужны какие-то бумаги. Сергей особо не вникал и не особо понимал, зачем он нужен там, но спорить не стал. Надо так надо. Вообще, он бы не согласился, но мама уговорила. Серёжа слишком любит маму и готов сделать все, что она скажет. Поэтому и поедет во Владимир. — Спасибо, что проводил, а то скучно одному полчаса топать, — с легкой усмешкой проговорил Щербаков, покачиваясь с пятки на носок и с носка на пятку. — Та мне не сложно же, — Серёжа смущался. Натурально смущался. Как девчонка, общаясь со своим крашем. — Нет. Правда спасибо. Я рад, что у меня есть такой друг, как ты. Что бы я без тебя делал? — Наверное, вспорол вены в разрушенной квартире, — грустно усмехнулся Матвиенко, на шутку которого Лёша рассмеялся совершенно искренне. — Возможно, - в тон другу ответил Щербаков. — Тебе тоже спасибо. И я рад, что тебе со мной хорошо. Я не знаю, что бы делал если бы с тобой что-то случилось. — Ничего. Смирился бы, наверное, — задумчиво проговорил Лёша. Серёжа нахмурил брови. — Никогда так не говори. Ты мой лучший друг и так будет всегда. И я никогда не позволю кому-то этому помешать. — Спасибо, — Лёша улыбается и надеется, что Серёжа не видит этой натянутости. Щербакову мерзко осознавать, что он натворил. Воспользовался лучшим другом. Автобус уже виден и через минуту подъедет к остановке. Серёжа вздохнул. Лёша посмотрел на него нечитаемым взглядом, что сразу хотелось спросить: Что-то не так? — Ладно, пока, — немного (очень сильно) разочарованно проговорил Лёша. — Ага, — Матвиенко кивнул с тем же разочарованием. Серёжа протянул ладонь для рукопожатия. Лёша протянул в ответ, но после того, как их ладони соприкоснулись, Щербаков посмотрел на их руки. Что-то в груди говорило, что сейчас идеальный момент. Именно сейчас нужно признаться, но… но. Но это нихуя не легко. Как можно быть уверенным, что это правильное решение. Как можно знать наверняка, что ты потом не пожалеешь? Как можно узнать, что будет с дружбой, которую ты прямо сейчас можешь разрушить в щепки? Никак! Щербаков решается. Нет, не на признание. На самые обычные объятия. Вдыхает аромат кокосового печенья, которым пахнет Серёжа, прикрывает глаза и шепчет на ухо: — Спасибо. Парень отстраняется и не дает сказать Матвиенко и слово, тут же юркая в автобус, скрываясь за толпой людей, желающих побыстрее приехать домой. Серёжа остается стоять на остановке, провожая автобус взглядом. Он стоит в непонимании, смущении и приятном чувстве, название которого не знает. Когда ты просто рад всему. Рад чувствовать холодный и даже морозный воздух на щеках. Рад чувствовать эмоции. Рад видеть этот мир. Рад дышать этим миром, рад просто быть в этом мире. Ведь есть человек, которому ты дорог, а он дорог тебе.***
Дима вышел на нужной остановке и тут же зябко поежился от холода. В душном автобусе было настолько жарко, что он даже расстегнул куртку, а сейчас, выйдя из транспорта, парень поспешно застегнул ее обратно и сунул руки в карманы, чтобы те не окоченели. Антон жил в не самом хорошем районе, но и плохим его было назвать сложно. Золотая середина. «Что же значит эта золотая середина?» — спросите вы. А может и не спросите. Но все же поясню. Знаете, это, когда вы идете по чистым улицам, где не валяются бомжи у домов, где есть добрые люди, у которых можно не боясь спросить дорогу, милые дети, что играют во дворах, но глядя на все это, вы не можете быть уверенным, что, заворачивая за угол, вас не пырнут ножом. Милый район. Хотя что уж скрывать. Все районы такие. Ладно, большинство. По крайней мере, после двенадцати точно. Но Диме повезло, ведь на часах лишь полчетвертого. Позов набирает нужную квартиру в домофоне и ожидает ответа. Руки немного дрожат и парень надеется, что от холода, а не от страха. От страха, что с Антоном может что-то случиться. Никто же не знает, что было после того, как Шастун убежал. Лишь Дима, Серёжа и Лёша знают, что его отвез Попов. А что было в машине? Почему подросток не пришел в школу? Почему не отвечал на звонки и сообщения? Неизвестно. К счастью Димы, из домофона доносится чуть хрипловатый, будто простуженный, голос Антона, интересующийся кто пришел. — Ушастик, это я. Открой, пожалуйста, давай поговорим, — Позов старался говорить быстро, чтобы Антон не успел раньше времени сделать какие-то свои выводы, но четко, чтобы Шастун точно понял смысл. Одиннадцатиклассник ничего не отвечает, а лишь нажимает на кнопку и из динамика домофона выходит характерная мелодия, оповещающая, что дверь разблокирована. Дима тут же дергает на себя железную дверь и быстро юркает в подъезд, стараясь не медлить ни секунды. Плюет на лифт, который еще неизвестно сколько времени будет спускаться на первый и подниматься на пятый этажи, и бежит по лестнице, пропуская по две ступени. Но стоит оказаться напротив двери в квартиру Шастуна, как Дима понимает, что заходить уже не так хочется. Плохие мысли лезут в голову начиная с «А вдруг он не захочет мириться», заканчивая «С ним что-то случилось и он открыл, потому что нужна помощь». Но взяв волю в кулак, парень нажимает на ручку двери. Та поддается и уже через пару секунд одиннадцатиклассник оказывается в прихожей. — Антон, ты где? — Дима разулся и зашел в комнату друга. Подросток сидел на кровати, прижимая колени к груди. Позов подсаживается рядом. — Дим, прости меня, — Антон поднял какие-то пустые глаза на друга. — Все нормально. Ты меня прости, я не знаю, что на меня нашло. — Нет! Это я, так глупо, зря. Зря я все это сказал. Ты столько для меня сделал. Я, я… — Антон начал заикаться, а руки подрагивали в легком треморе. — Тише, ушастик, ну ты чего, все нормально. Все хорошо. Я рядом, — Позов обнял друга и принялся шептать, что все хорошо, поглаживая по плечам и спине. Давненько такого не было. Антон уже успел отвыкнуть. Антону страшно и он не знает, что делать. Что скажет Арсений Сергеевич? Он будет злиться или просто разочаруется? А может он будет волноваться? Или возненавидит подростка? Антон не знал, и это незнание пугало сильнее всего. Он не знал как себя вести. Школьник понимал, что они в конце концов вновь пересекутся, причем в школе, и тут он уже не отвертится. Придется объясняться. Жаль он не умеет врать. Еще Антон не знал как быть с Димой. Ну тут любой догадается, что он все еще что-то испытывает к нему. Даже Антон это понял. Лишь надеется, что это просто любовь друга к другу. Не более. Вот только эта надежда совсем не внушает доверия и уверенности. Казалось бы, они помирились, что еще нужно? А Антону нужно. Нужно конкретное распределение. Нужно знать все. Что Дима чувствует к нему. Что сейчас чувствует Арсений Сергеевич. Что он с ним сделает. Что будет потом. И как дальше жить. Одиннадцатиклассник аккуратно выбрался из объятий Позова. Взгляд невольно опустился на бедро, которое скрыто под бинтом и тканью домашних штанов. Может рассказать? — подумал Шастун. Дима не знает о порезах. Возможно, рассказать о своей зависимости — резать себя — Диме, будет самым правильным решение в жизни подростка. А может и самым ошибочным. — Дим, — позвал друга школьник. Позов посмотрел, ожидая дальнейших слов парня. — Я… я… Я могу налить чай, хочешь? — Антон не стал ждать ответа, а тупо встал и ушел на кухню. Дима последовал за ним. Что ж… Не получилось. Возможно, это знак свыше. Не стоит говорить о селфхарме Диме. А может, просто Антон ссыкло. В любом случае, сейчас он не был готов об этом говорить. Может через час, а может через два, ну или через год тоже, как вариант. Парни пили чай молча. Дима сказал обязательно сделать чай с мятой, потому что Антона уж больно сильно трясет. Подросток не стал спорить, а сделал, как велел друг. — Шаст, — Дима отодвинул уже пустую кружку. А Антон сделал глоток и больше пить не стал, молча водил пальцами по краям кружки. — Ты ведь хотел сказать что-то другое, верно? — Шастун прекратил водить пальцем по кружке и замер. Взгляд так и не поднял, лишь тяжело вздохнул. Позов прикрыл глаза на долю секунды, а затем встал и понес кружку к раковине. — Я сам помою! — прощебетал Антон, услышав звук воды из-под крана. — Сиди и пей чай, — твердо произнес Дима тоном, не терпевшим возражений. Подросток стушевался и снова стал водить пальцем по бортику кружки. — Я сказал пей. Тебе надо успокоиться. Ты весь дрожишь. Мне можешь ничего не говорить, но я тебя в таком состоянии не оставлю. Пей. Антону даже на секунду показалось, что если он не сделает, что сказал друг, тот в него насильно вольет чай. А потому он быстро сделал пару глотков. Было сложно сказать, что сейчас происходит с Димой. Он был немного нервным, хотя немного — это еще мягко сказано. Но в то же время голос его был спокойный и четкий. Несостыковочка. — Арсений Сергеевич что-то спрашивал или говорил? — допив до конца, спросил школьник. Дима вздохнул. — Спрашивал где ты, — коротко ответил Позов. — А ты что? — с нескрываемым интересом спросил друг. — Сказал, что ты опаздываешь. Но ты не пришел совсем, да и Арсения я больше не видел, — также вкрадчиво сказал Дима, скрывая, что Арсения он видел, просто тот к нему не подходил. Антон хмыкнул. Дима просидел с Шастуном до семи вечера. Он отменил репетиторов и остался с Антоном. Просто чтобы поддержать. Он не очень понимал, почему Антон в таком состоянии, но расспрашивать не стал, надеясь, что друг и сам расскажет. Но Антон молчал, лишь периодически порывался рассказать, но тут же тушевался. Давить на Антона смысла не было. Он и так в рандомный момент погружался в себя, начинал трястись, а в глазах можно было разглядеть слезы. Диме ничего не оставалось, кроме как обнять и успокоить. Хотя, не зная, на что такая реакция, успокаивать было довольно сложно. Телефон Шастуна гуднул. Наверное, уже в сотый раз за вечер. Парень посмотрел, но ничего не написал в ответ на сообщение, лишь глаза снова чуть покраснели, но Антон постарался взять себя в руки. — Может ответишь уже? Это Арсений? — Шастун уже не раз замечал, что Позов называет Арсения Сергеевича только по имени, словно без уважения, но ничего по этому поводу не говорил. — Ответь, он же волнуется, — да, Диме неприятно, но он понимает, что психологу точно не все равно на Шастуна. Подросток отрицательно качает головой и Позов понимает, что если Антон сейчас скажет хоть слово — расплачется. — Ну ушастик, ты чего. Что ж у вас случилось то такое? — явно риторический вопрос, ведь Антон не ответит. Позов вновь обнял одноклассника. — Он же тебе плохого ничего не пишет? — серьезным тоном спросил отличник. Шастун опять замотал головой в разные стороны, так интенсивно, словно боялся, что Дима ему не поверит. — Он пишет, что приедет через десять минут, — тихо лепечет подросток, а в голосе так и слышатся слезы. — Я не хочу. — Как приедет, так и уедет. Мы его не пустим, — решительно говорит друг. — А если дверь выбьет? — Я понимаю, что в твоих глазах он идеален и явно невообразимо силен, но он всего лишь симпатичный психолог, а не мент, — закатил глаза Позов. — Что случилось, Антон? Если он ничего плохого не сделал, то почему ты его избегаешь и так реагируешь? — ладно, Дима итак весь вечер держался, но любопытство дело нетерпеливое. — Я… я, — Шастун выдыхает. — Я занимаюсь селфхармом. Арсений Сергеевич об этом знает, но я обещал ему, что прекратил, а вчера, вчера, — парень проговорил это на одном дыхании, а в конце начал заикаться. Сказать, что Дима в шоке — ничего не сказать, но он продолжал крепче обнимать друга и шептать, что все нормально. — Вчера он понял, что я не прекратил. Я убежал в квартиру. Я… Я разодрал старые порезы, сделал новые, а потом потерял сознание в ванной. — Ушастик… — выдохнул Позов. Он успел сделать столько предположений, но этого он никак не ожидал. — Все будет хорошо. Арсений даже за порог не ступит. А… Как давно ты режешься?.. — С класса восьмого.***
Дима заставил Антона выпить еще кружку чая, а потом вспомнил о чудодейственном средстве, как валерьянка. Антон подуспокоился, но стоило кому-то (действительно, кому?) позвонить в домофон, как школьник снова задрожал, а по взгляду было понятно, что парень задумался, перебирая варианты своей смерти. — Пей чай, Антон. Все будет нормально, — четко сказал Позов и ушел, чтобы выгнать Попова. Дима взял домофонную трубку. По ту сторону была тишина. Дима выдохнул. — Арсений Сергеевич, поезжайте домой. С Антоном все нормально. — Дима? — голос психолога был немного рассеян, сразу понятно, что он не ожидал услышать голос Позова. — С Антоном точно все хорошо? — Да. Но лучше уходите, он… не хочет вас видеть, — парень не знал, стоит ли об этом говорить Арсению, но все же сказал. — Он не хочет меня видеть? — спросил мужчина, но явно адресовал вопрос не подростку. Может быть судьбе-злодейке? — Он завтра пойдет в школу? — с толикой надежды в голосе спросил психолог. — Не уверен, — сухо отозвался одиннадцатиклассник. — Уходите. — Постой, я… — Я кладу трубку. До свидания. Парень действительно отключился и вернулся к другу, который максимально потерянно пил чай, держа кружку дрожащими руками. — Все хорошо, ушастик, он ушел, — уверил парня Позов, подсаживаясь рядом. — Антош, ты завтра в школу пойдешь? — в ответ Антон медленно покачал головой в разные стороны. — Но учебу никто не отменял. Может все-таки пойдешь? В школе он тебе ничего не сделает. Шастун скривился в грустной усмешке, но больше было похоже на отвращение. Ничего не сделает в школе? Серьезно? Действительно, это смешно. Антон даже посмеялся бы в голос, вот только состояние не позволяет. — Я пойду в школу со следующей недели, ладно? — спустя какое-то время отозвался Шастун. — Ладно. Все будет хорошо, я буду рядом. В восемь вечера Дима засобирался домой. Состояние Антона улучшилось, а потому Позову было уже не обязательно сидеть с другом. — Мне завтра прийти? — спросил Дима, надевая куртку. — Не нужно, — Антон стоял, опираясь на дверной косяк. — Мама может прийти в любое время. — Твоя мама мне всегда рада, — нахмурился Позов. Так действительно было раньше. — Да. Но не когда пьяна. Да и не факт, что она придет одна. Я ее не видел несколько дней и почти уверен, что она у Влада. Даже если она и будет трезвой, это не значит, что она будет рада лишней паре глаз. — Ладно. Как скажешь, — Дима очень сочувствовал другу, а потому спорить не стал. — Я пошел. Если что-то случится, напиши мне, хорошо? — Угу, — кивнул подросток. — Пока. — Пока, — Дима ушел, оставляя друга в квартире одного. Позов не стал ехать на лифте, а пошел по ступенькам, перепрыгивая через две. Выйдя из подъезда, первое, что пришло в голову Диме был бомж, потому что рядом с дверью в подъезд сидел никто иной, как Арсений Сергеевич. Ну прям как бомж. Судя по всему, он был пьян. — Издеваетесь? — зло спросил Позов, присаживаясь на корточки возле психолога. — Вы что здесь делаете. — К Антону пришел. — Как пришли, так и уходите. Что я не ясно сказал? — злился одиннадцатиклассник. — Никуда я не уйду. Мне нужно с ним поговорить! — язык мужчины заплетаться, а взгляд смотрел сквозь Диму. — Бля-я-ять, — протянул отличник, закатив глаза. — Вам бы отоспаться. И, желательно, у себя дома, а не здесь. Тут еще и холодно. — Я буду мучаться ради Антона. Я люблю его, Дима, — честно признался психолог. — Я знаю, — выдохнул парень, будучи явно не радостным от этого знания. — Но он боится. Идите домой, а то хуже будет. — Ты же меня ненавидишь, — губы мужчины скривились в какой-то злобной ухмылке, словно он насмехался над Позовым. — Есть такое, — хмыкнул школьник, не отрицая этот факт. Парень сунул руки в карманы, потому что на улице достаточно холодно. — Но Антону вы нужен. Только здоровый и не в таком состоянии. — А я же не говорил, что знаю про чувства Антона, — подметил Попов. — А я и не говорил про его чувства, — огрызнулся подросток. — Я сказал, что вы ему нужны, всего лишь. Но теперь я подтвердил свою догадку. Откуда вы знаете? — Невольно услышал их разговор со Стасом, — Арсений откинул голову назад, упираясь затылком в стену здания, прикрывая глаза. Позов хмыкнул. — Только Антону не говори. — И не собирался, — Дима достал телефон из кармана и набрал чей-то номер. — Кому звонишь? — не очень заинтересованно спросил психолог. — Станиславу Владимировичу, — ответил школьник, слушая гудки в телефоне. — Здравствуйте, вы можете мне помочь? Тут пьяный Ромео Джульетту у подъезда поджидает. Ага. Спасибо. До свидания. — Ты знал, чем закончились «отношения», — Попов показал кавычки пальцами, — между Ромео и Джульеттой? — Знаю. И чувствую, что вы закончите подобно, если продолжите в том же духе. — И что же ты предлагаешь? — Я? Ничего. Вы же психолог, сами и решайте. В моих интересах сделать Антона счастливым, желательно, со мной, но это как пойдет. — Дима, ты же понимаешь, что… — Ага. Но ничего поделать не могу. Станислав Владимирович вот-вот приедет. Я вам здесь не нужен? Я пойду? — Иди уже, — Арсений зажмурился, видимо, у того заболела голова. Дима ничего не сказал. Развернулся и ушел. Он выглядел очень спокойным, и только сжатые в кулаки руки говорили об обратном. Как Антон мог влюбиться в… него! Ну как? Чем я, блять, хуже? Я же на все готов ради него! — думал Дима, шаркая по голому асфальту, ведь снег так и не выпал. А ведь уже 15 ноября. Стоило парню пройти за забор, уходя со двора, как он тут же увидел машину историка. Стас притормозил и опустил окно. — Джульетта как? — вот так сходу. Ну а что еще говорить? — Волнуется, боится, иногда плачет, — коротко говорит школьник. — Поня-я-ятно, — протянул Шеминов. — А Ромео? — Пьяный, сидит у подъезда и надеется на поговорить. Но Антон точно в ближайшее время из квартиры не выйдет. Говорит, что в школу в понедельник пойдет. Думаю, есть время поговорить с Арсением. — Спасибо за службу. Ладно, поеду спасать Ромео от любви к Джульетте. Окно поднялось, и машина поехала во двор. Дима постоял еще с полминуты, а потом пошел по направлению к остановке. — Ну чего ты? — первое, что спросил историк у психолога. — Убей меня, Стас, —