Как тебя забыть?!

      Дни идут. Никого они ждать не собираются. Если ты остался где-то на старте, то это уже твои проблемы. Ведь никто не станет останавливаться, чтобы дождаться тебя. Каждый сам за себя. Каждый хочет дойти до финиша.       Вот только… Таня ждет. Пока Ира стоит на старте, боясь перейти черту, Таня смиренно ждет рядом, не торопя.       Сколько уже было встреч, на которых Ира избегала зрительного контакта с Таней. Сколько раз Фишер как бы невзначай касалась девушку. Сколько же Таня проводила до остановки Кузнецову. Господи, и не счесть.       Но Ира ждала. Сама не понимала, что именно хочет. Ждет чего-то, знака судьбы, наверное. Хотя она итак понимает, что никаких знаков не надо. Она любит Таню, но… Разве это правильно?       Ира просто боится, что ошиблась. Ладно она, не велика потеря, но Таня. Она же ее любит. Не хочется разбивать сердце человеку, который тебя любит сильнее, чем родные родители.       Поэтому Ира просто ждет, давая ложные надежды, позволяя проводить себя до остановки.       А Дима… А Дима уже ничего не ждет. Смотрит ревностным взглядом на счастливого парня, которого безответно любит. Это так ужасно — видеть человека счастливым не с тобой.       Нет. Конечно же, Позов рад за друга, просто… не от всего сердца. Ему бы хотелось каждое утро целовать его, хотя бы в щеку. Может и просыпаться вместе. Дарить цветы. Каждый день новые, чтобы на лице Антона всегда была его искренняя улыбка.       Да что уж там. Дима готов выбрать путь любить, а не быть любимым. Он готов не получать отдачи, но получать позволение на все вольности, которые недоступны обычным друзьям.       Да. Это ужасно. Но а как по-другому? Дима не может без Шастуна. Каждый день видит улыбку, которую вызывают сообщения от Попова, с которым парень переписывается чуть ли не каждую минуту. На эту картину Дима лишь грустно усмехается. Нельзя мешать чужому счастью. Пусть иногда и очень хочется.       Зато у Димы есть Катя. Это же хорошо, да? С Катей хотя бы есть отдача. Правда… Они замерли на одном месте. Вроде и не в отношениях, но и друзей они уже прошли. Передружба, недоотношения какие-то.       А ведь ему с ней хорошо. Но что-то останавливает его. Не дает начать встречаться. Может, они просто еще не готовы? Или чувства не такие сильные? Или просто невозможно любить двоих сразу, вот Дима и мечется. У него просто ощущение, словно в один день придет Антон и скажет, что расстался с Арсением. По правде говоря, на это Позов и надеется. Но он понимает, что так вечно продолжаться не может, поэтому старается переключиться полностью на Катю. Та вроде и не против. Даже за.       А Лёша с Серёжей это что-то вроде друзей с привилегиями… Они ничегошеньки не говорят о том, что происходит ночью, примерно один-два раза в неделю. Просто игнорируют это.       Конечно, это же не они, а алкоголь! Зачем что-то говорить, если никто ничего не помнит, верно? Оба понимают, что это пиздец. Оба понимают, что пора заканчивать этот цирк. Оба боятся, что потеряют друг друга. Оба любят друг друга. Замкнутый круг.       Они пару раз пытались начать эту тему, но… Оба уходили от сути разговора, плавно перетекая в другое русло.       На дворе уже середина декабря. Пора что-то решать. Не хочется встречать Новый Год с недосказанностью…       Но ведь до Нового Года еще две недели! — именно под таким предлогом оба и откладывали серьезный разговор.       Была бы их воля, они бы продолжали эту авантюру всю жизнь. Но они не знают о взаимности их чувств и потому думают, что их недопассия найдет себе девушку или парня. Проблемка. — Тош, пойдем, — уговаривает подростка психолога, наблюдая, как парень внимательно разглядывает свои кольца уже минут так десять. — Ща-ща! Не могу кольца выбрать, — Антон провел рукой над украшениями вправо и влево, а затем еще раз, словно колдуя, выбрал одно колечко и надел на указательный палец, а потом снова задумался. — Надень уже любые, прошу! Ты же не хочешь опоздать? — Попов устало вздохнул, опираясь на дверной косяк. В квартире итак жарко, так мужчина еще и уже надел свою парку. Ох уж этот Шастун со своими кольцами. Вечно его ждать! — Если ты сейчас же не окажешься собранным рядом со мной, клянусь, я тебя выпорю. — Ой-ой, — пискнул парнишка, нацепляя кольца, которые надевал позавчера. Юркнул в прихожую к Попову, быстро натянул куртку, обулся и встал солдатиком. — Не надо пороть. — Теперь я знаю, как тебя заставлять собираться быстрее, — усмехнулся брюнет, щелкнув парня по носу. — Зачем же так? Не надо так. Да и право ты не имеешь, — возмутился школьник, выходя на лестничную клетку. — О-о, еще как имею. Кто-то мне дал разрешение касаться тебя где угодно, как угодно и когда угодно, — усмехнулся Арсений, закрывая квартиру на ключ. Антон насупился. — Пошли на перегонки. Ты на лифте, я по лестнице! — предложил Попов, чмокнув подростка в уголок губ. — Кто из нас тут после этого ребенок? — крикнул Антон Арсению, который уже скрылся за лестничным пролетом.

***

      Ветки деревьев были красиво припудрены белым снегом, словно накрыты маленькими облачками. Тротуары также были покрыты снегом, но уже не таким пушистым, ведь люди сновали туда-сюда, притаптывая снег.       Фонари уже выключили, хотя небо еще было темным, грязно-голубым. Эта атмосфера нравилась немногим. Из-за того, что зимой светлеет поздно, мало кому нравится просыпаться рано. Впрочем, мало кому нравится в принципе просыпаться рано. С другой стороны, такая атмосфера добавляла какой-то свой вайб. Идешь с одним наушником в ухе и наслаждаешься красотой природы.       Ира шла неспешно. Пару раз порывалась развернуться и пойти в сторону школы, но все же передумывала и продолжала свой путь.       Они договорились встретиться с Таней. Надо было поговорить. Ира идет с плохими вестями.       Она долго думала и… Не видит будущего с Фишер. Только как с подругой. Она ей нравится, да… Но она словно видела, что что-то будет плохое. Это разрывало сердце Кузнецовой, но когда она плакала, раздумывая и жалея себя, что у нее такая сложная жизнь, вспоминала Таню, которой вот-вот разобьет сердце.       Казалось, хлопья снега не переставали сыпаться с неба ни на секунду. Морозный воздух щекотал всю оголенную кожу, заставляя прятать лицо в широкий шарф, а ладошки в карманы.       Таню Ира увидела еще издалека, упорно игнорируя машущую девушку. И только, когда оказалась на расстоянии, на котором не увидит машущую девушку только слепой, помахала в ответ. — Привет, принцесса, — Таня широко улыбнулась, обнажая белые зубы. — Привет, — кивнула в ответ Кузнецова. — Это тебе, — девушка протянула серебряную коробку Ире с надписью «NoKa chocolate» — Спасибо, — опять кивнула девушка, как болванчик, принимая подарок.       Это была обычная коробка конфет. Ира, особо не церемонясь, сунула ее в рюкзак. — Ир, ну ты… подумала? — начала Фишер, переминаясь с ноги на ногу. — Подумала, — вздохнула Кузнецова. — Чего ты улыбаешься? Так уверенна, что я тебя не отошью? — не особо весело усмехнулась девушка. — Нет. Просто рада, что стою сейчас с тобой и имею право отнимать твое время, — все также улыбаясь, сказала Таня. — И ты даже не боишься получить отказ? — Не боюсь, — покачала головой девушка. Кажется, ее сейчас волновало только присутствие Иры. С ней всегда хотелось быть красивой, доброй, искренней и заботливой. А на ответ было почти все равно. — Если ты ответишь взаимностью, то я буду рада, а если отказом, — Таня вздохнула. — Ничего же не поменяется. Я не перестану любить тебя. Только, будет немного жаль, что больше я тебя поцеловать никогда не смогу.       Сердце Иры пропустило удар, а снег словно застыл в воздухе. Весь мир словно замер. Сердце звучало так громко, что Кузнецова даже испугалась, что его слышит и Фишер. Та в свою очередь, стояла и смотрела на Иру своими проницательными глазами, считывая ее от и до. — Я… — начала Ира, понимая, что молчать вечность не сможет. — Я… Мне нужно еще немного времени, чтобы все точно обдумать. — Хорошо, — легко согласилась Таня. Улыбка так и осталась сиять на ее лице, только в глазах погасло что-то важное. — Только… Можно я последний раз?.. — Таня понимает насколько эта просьба рисковая, но просто не может этого не сделать, а без разрешения это уже насилие какое-то. — Можно, — помолчав, кивнула Ира.       Таня осторожно убрала прядь волос Иры за ухо, заставляя ее сердце забиться в бешеном ритме, а бабочек трепетно запорхать в животе.       Таня приблизилась к лицу девушки. Знаете, с рефлексами ничего нельзя поделать, потому Ира на автомате прикрыла глаза. На этот раз Фишер целовала уже куда чувственнее, чем тогда на остановке. Пусть и не углубляла поцелуй, ведь право она на это не имеет. Она вообще не имеет право ее целовать. Но целует.       Таня отстраняется медленно и нехотя, а Ире как будто тоже не охото, она даже не сразу прикрывает рот. — Я пойду, наверное. Урок скоро, а мне еще до школы идти, — на грани слышимости сказала Кузнецова. — Да, конечно. Может тебе такси вызвать? — Не стоит. Пока… — Пока, — Таня смотрела, как Ира пятилась назад, а после развернулась к Фишер спиной и пошла уже чуть быстрее. Улыбка коснулась рта девушки, когда она увидела, что Ира трепетно трогает свои губы. Возможно, от отвращения, а может ей наоборот, понравилось. — Пока, принцесса.

***

      Ира сидела дома, заперевшись в комнате. Впрочем, запираться необязательно, ведь иногда кажется, что в этой квартире никто даже не помнит о существовании девушки, что учится в одиннадцатом классе.       Сидеть на кровати, скрестив ноги, залипать в телефон, а потом вспомнить о конфетах. Базовый порядок действий семнадцатилетней девушки.       Ира крутит в руках красивую коробку, а открыв, грустно вздыхает — в упаковке всего восемь небольших конфет.       Что ж, зато на вкус неплохие. Съев половину, Ира зашла в гугл.       Конфеты NoKa — вбила Кузнецова в поисковую строку. Перейдя по первой же ссылке, Ира стала читать.       …Это коробка конфет продается по цене в 854 доллара (62000 рублей). И в 2006 году, по версии Forbes, входила в список самых дорогих в мире конфет… — Господи, Таня…

***

— Господи, Тош, — Арсений сидел у себя в кабинете, когда мальчишка без стука ворвался к своему парню. — Что за спешка? — Я устал тебя ждать! — возмутился подросток. — А я сразу сказал: Иди домой. Я же не виноват, что мы в разное время заканчиваем, — пожал плечами Попов, мол, я же говорил. — Но ты же можешь там что-то сказать, сексуально улыбнуться и отпроситься пораньше? — спросил школьник, подходя к столу мужчины. — А мой мальчик ревновать не будет? — усмехнулся брюнет. — Если для дела… То только чуть-чуть, — Антон лукаво улыбнулся, прищурив свои невероятные глаза, медленно залазя на стол психолога, отодвигая ненужные, по мнению Тоши, бумаги. — Воу. Полегче, мужчина! — изумился Арсений, когда парень оказался сидеть на столе прямо перед ним. — Ты чего, м? — Я не «чего», я твой парень, который хочет секса! — воскликнул парнишка, благо, шумоизоляция здесь отличная. — А не маловат ли ты для секса, парень? — вздернул бровь Попов, вместо ответа Антон тяжко вздохнул, стягивая с ног кроссовки. — Что это ты раздеваешься у меня в кабинете? — Смотри какой я большой мальчик. И для секса подрос, — где Антон научился делать свой голос томным, Арсений понятия не имел, возможно, голос у Шастуна сейчас совершенно обычный, просто у Попова играет фантазия от возбуждения. А все потому что этот маленький чертенок ведет носком по бедру мужчины прямо к паху. — Как тебе? — Господи, — на выдохе хрипит брюнет, когда Антон давит на стояк Попова. — Тоша… — М? — отзывается парень, будто это не он сейчас творит это безобразие. — Ты сумасшедший, — с придыханием говорит психолог. — Да. Я такой, — улыбнулся юноша. — Так. Все, хватит, — Арсений отодвигается на стуле назад и встает во весь рост. — Иногда тебя так хочется выпороть. — Так выпори, — ухмыляется мальчишка. — Боже. Что с тобой сегодня? Игривый какой-то, — изумляется брюнет. — Потому что мальчик вырос! — говорит парень, спрыгивая со стола, чтобы надеть кроссовки. — Я тебе уже все сказал. Дождись восемнадцати, недолго осталось, — вновь приобретя серьезный тон, сказал Арсений, одергивая край пиджака. — Недолго жить мне осталось, — фыркнул подросток. У Арсения сердце пропустило удар. — Не говори глупостей, — невозмутимо сказал Попов. — Я люблю тебя и не хочу слышать от тебя подобное. — Ничего ты не любишь! — мальчишка показал язык. Попов схватил одиннадцатиклассника за рукав и потянул на себя. — Что это? — вдруг спросил брюнет, обратив внимание на уже почти зажившие две царапины, идущие вдоль вен на запястье. — Доброе утро! — закатил глаза Антон. — Это кот поцарапал, помнишь? Тогда. Когда ты еще мне губу прикусил. — Помню, — хмыкнул психолог, отбрасывая мысли о том, что Антон может его сейчас обманывать. — Не веришь, что ли? Правда кот. Я, после того случая в ванной, не резался больше, — с некой обидой в голосе сказал парень. Обидно, когда тебе не верит любимый. — После какого случая? — насторожился брюнет и тут Антон понял, что Арсений до сих пор не знает, что было после того раскрытия его занятии селфхармом. — Не важно, — отмахнулся подросток, притягивая Арсения к себе ближе, целуя в губы.       Страстный, влажный и пошлый поцелуй заставляет психолога отвлечься и забыть об этом разговоре. Арсений ведет парня чуть назад, вжимая в стену. Целует властно, доминируя. Желает услышать стон и слышит. Улыбается в поцелуй, а после отстраняется. — Тебе нравится? — с ухмылкой спрашивает брюнет. Подросток хватает руку Арсения и прижимает к своему вставшему члену. — Ответь сам на свой вопрос, — пошло шепчет парень и смотрит снизу вверх, так невинно, будто это не он делает эти грязные действия. — Бойся своего дня рождения, — с хрипотцой в голосе говорит психолог. — Это еще почему? — вопрошает парень. — Я же тебя так трахну. Сначала… — дальше Арсений шепчет все самые грязные и развратные идеи и мысли, о которых когда-либо думал. Антон заливается краской, но слушает все до конца. — Тогда я жду свой день рождения еще больше, — ухмыляется парень.       Такого Антона хочется наказать. Хочется показать, кто тут главный и кого он должен слушаться. Хочется приструнить этого чертенка. А потому, в следующую секунду обе руки парня оказываются у того над головой крест-накрест. Арсений вжимает его запястья в стену одной рукой, а другой поглаживает и сжимает талию подростка. Но все внимания одиннадцатиклассника сейчас нацелена не на руки брюнета, а на его губы, которые жадно выцеловывают его шею, прикусывая. Завтра он увидит кучу засосов, но это будет уже завтра. А сейчас он просто кайфует и стонет, закусывая нижнюю губу.

***

— Так продолжаться не может. Надо что-то с этим делать. — А ты не пробовал поговорить с ним? — Я… Я пытался, но это не очень легко. Я знаю, что должен отстать от него со своими чувствами. Он встречается с Арсением и ему хорошо без меня, — Позов гулял с Катей, и их разговор плавно перетек к Шастуну. — Но ведь ты не можешь мучить себя вечно! — возразила девушка, садясь на скамейку. Рядом сел и Дима. — Если вы не можете быть вместе по причине невзаимности, то тогда ты все равно должен это осознать сам. — Я понимаю, огонек, — Дима устало выдохнул. — Это не так просто. Я понимаю, что отношений у нас с ним быть не может. И понимаю, что люблю тебя, — парень взял Катю за руки. — Но ведь невозможно любить двух людей враз? — Ты иногда такой глупенький, — девушка мило улыбнулась. Уже темнело. Лучи солнца путались в волосах девушки, а ветер нежно перебирал темные локоны, заставляя Катю поправлять прядки. — Конечно же можно. Сам подумай. Ты любишь маму и папу. Любишь Серёжу и Лёшу, а также и Антона. Любишь Иру и Таню. И меня, — Катя вздохнула. — Ты любишь не одного человека. Невозможно любить кого-то одного. Просто для каждого любовь своя. А сейчас ты просто не можешь понять чего хочешь. Не знаешь кого любить. — И… что тогда делать? — Дима смотрел в янтарные глаза, словно ждал подсказку, но ничего не увидел. Словно Катя говорила ему, что он должен сам принять выбор.       А ему сейчас не хотелось принимать никакой выбор. Хотелось зацеловать ее. Ну ладно. Можно хотя бы один разок? Просто поцеловать в эти губы, которые манят его уже не первый день и даже не первую неделю…       Вот честное слово. Он так устал от этих качелей с Антоном. А сейчас, когда Тоша уже обрел свое счастье, хочется просто обзавестись своим. Обзавестись, а не молча страдать, не имея возможности возразить.       Дима просто хочет любить и быть любимым в ответ. С Антоном так не выйдет. С ним можно только любить. Отдачи не ждать.       А вот Катя… Катя любит. Ну правда же. Любит и готова отдавать любовь в ответ на любовь. Дима знает это, но боится, что остынет. Что стоит им начать отношения, как эти касания и поцелуи в щеку на прощание станут обыденностью. Не будут вызывать трепета в животе. И обнимать он ее будет без былого энтузиазма. — Не надо ничего делать, Дим. Просто подумай сам. Иногда стоит задуматься. Отдалиться от мира, но не насовсем, а лишь на время, чтобы просто расставить все на свои места. Реши сам для себя, чего ты хочешь? — ответила Катя. Дима задумался. — Я не знаю, огонек, — перешел на шепот одиннадцатиклассник. — Я хочу, чтобы меня любили. Как я люблю Антона. Как я люблю тебя. — Чего ты хочешь сейчас? — тоже шепчет девушка. — Хочу тебя поцеловать, — уже совсем на грани слышимости говорит Позов.       Сердце пропускает удар у обоих.       Страшно нарушить воцарившуюся тишину.       Слышно лишь дыхание друг друга.       Кончики пальцев начинает покалывать и это вовсе не от декабрьского мороза.       Дима дышит прерывисто, внимательно бегая глазами по чертам лица Добрачевой. — Так поцелуй, — глаза девушки бегают по лицу Димы, она ждет. Только непонятно: решится ли он?..       Дима медленно, чертовски, мучительно медленно приближается к лицу Кати. Та также приближается.       До поцелуя остаются считанные миллиметры. Оба чувствуют сбившееся дыхание друг друга. — Я… не могу, — выдыхает Дима, отстраняясь. Катя молчит. — Прости. — За что? — девушка вздернула голову. Глаза ее блеснули. — Не извиняйся, Дим. Знаю, тебе нелегко. Мне тоже. Просто… Не потеряй себя, пожалуйста. Всегда анализируй. Проверяй, туда ли ты идешь. Хочешь ли ты именно этого. А я… Я, пожалуй, пойду домой.       Катя рывком поднялась со скамейки. Дима поднялся вслед.       Обидно ли Кате? Обидно. Винит ли она в этом Диму? Нет. Она как и он не до конца разобралась. Сама не уверена, что хочет этого. Может она все еще любит Аню?       По правде говоря, у Димы был план. Он хотел сфотографироваться с Катей. Сегодня. Она говорила, что хочет сделать это в декабре. — Огонек, можно попросить? — Что? Руку и сердце? Вообще без б, — с сарказмом сообщила девушка. — Да нет, я хочу сделать фото. На память, — Позов вспомнил свое обещание рисунку. — А я сейчас не хочу. Давай, — девушка задумалась, — в декабре. Я хочу в декабре.       Он уже долго смотрит на тот рисунок. Он бы очень хотел, чтобы этот рисунок стал фотографией. Но сейчас не тот момент.       Дима достал телефон из кармана и открыл камеру.       Какой же ты нерешительный, Дим, — подумал, глядя на себя через фронтальную камеру, Дима. — Постой, Катя! — девушка обернулась.       Катя смотрела на парня выжидающе. Дима стоял. Смотрел на Катю и боялся сделать шаг. Но делать надо было хоть что-то, только вот, ноги словно приросли к земле.       Кажется, Катя с трудом сдержалась, чтобы не закатить глаза, но уже собиралась развернуться и уйти, но Дима сделал шаг навстречу, схватив ее за руку.       Они были слишком близко. Ужасно близко. Так близко они были разве что, когда Катя целовала его в щеку. Но это было так мимолетно и быстро. А сейчас они стоят так почти минуту.       Надо действовать. Пути назад нет. Дима притянул к себе Катю, нежно целуя в приоткрывшиеся от удивления губы.       Дима сам не понимает как так вышло, но рука с телефоном сама поднялась на уровень их лиц. Палец сам нажал на кнопку, и их поцелуй был запечатлен.       Они отстранились друг от друга.       Казалось, что Катя впервые была смущена за все время их знакомства.       На ее щеках был милый румянец. А глаза блестели.       Девушка убрала прядь волос за ухо, опуская взгляд вниз. — Я пойду, — смущенно пролепетала она. — Пока, Дим, — Катя привычно чмокнула парня в щеку и убежала.       Дима растаял. Он сделал пару маленьких шажков назад и сел на скамейку.       Сердце тарабанило в клетке из ребер. Дима смотрел вслед убегающей Кате и улыбался. Когда девушку было уже не видно, Дима открыл галерею на телефоне.       Фотография. Закат. Поцелуй.       Господи. Это фотография лучше чем любая другая из pinterest. Дима просидел так еще минут десять, любуясь получившимся результатом. А после пошел домой с улыбкой на лице.

***

— Арс, что ты хочешь на Новый Год? — спросил Антон, поднимая голову с плеча Попова. — А ты хочешь мне что-то подарить? — Антон активно закивал головой, как бы говоря, что это естественно и по-другому быть не может. — А есть что-то на уме? — Ну-у… Себя я подарить тебе не смогу. У тебя же принципы. Думаю сюрприз кое-какой, но может ты что-то конкретное хочешь? — подросток прищурил глаза. — Хочу, чтобы ты меня любил и целовал, — улыбнулся психолог, чмокая парня в губы. — Это я и без повода делаю. А тут Новый Год! — Антон даже поднял указательный палец вверх, показывая важность этого праздника. — Если ты проведешь его со мной, то я уже буду на седьмом небе от счастья, — Арсений обратно притянул к себе парня, целуя в макушку. — А может в честь Нового Года трах… — Нет. — Ну блин!