Ребекка сидит за небольшим круглым столиком, закинув ногу на ногу, и нервно качает носком дорогих туфель, внимательно наблюдая за окружением. Люди, которые представляли для неё какую-то пользу, уже ушли, поблагодарив за отличные
«картины» и такую возможность украсить своё окружение.
Всё это происходило под пристальным взглядом Леона, сидящего рядом и изучающего каждого, кто подходил к Ребекке. Ему не нравится вся эта ситуация, потому что он не может понять, кто из них имеет хоть какое-то отношение к вирусам. Словно его всё ещё водят за нос, улыбаясь прямо в лицо и повторяя в очередной раз, что он может довериться и не волноваться. Но что-то внутри него кричит: ему стоит
прямо сейчас вызывать подкрепление и арестовать всех
здесь находящихся.
— Чем занимался, пока меня не было? — Ребекка нервно отбивает ногтем указательного пальца по столу и, подперев подбородок ладонью, переводит уставший взгляд на Леона.
— К чему такой вопрос? — он закидывает локти на стол и наклоняется вперёд.
— Просто интересно, — она раздражённо скользит языком по внутренней стороне щеки, — в чём проблема?
— Ты просто суёшь сейчас нос не в своё дело, — прикрыв глаза, вздыхает Леон. — Тебе пора прекратить это делать.
— И почему же? — сглатывает Ребекка, сжимая челюсти.
— Перестань себя вести как ребёнок. Скоро сюда ворвутся, и тебе надо будет спрятаться под, — он пару раз ударяет пальцем по столешнице, — стол, когда я три раза ударю по нему пальцем, понятно?
Ребекка натянуто улыбается и жмурится, стараясь скрыть раздражение, которое начинает расти в геометрической прогрессии. Она переводит взгляд на стакан, стоящий рядом, и на секунду задумывается о том, что произойдёт, если она кинет его в Леона и попадёт им прямиком в его лицо.
Попадут ли осколки ему в глаз? Останутся ли шрамы от этих осколков? Что с ней произойдёт, если она так сделает?
Из-за подобных мыслей Ребекка не сразу замечает, как в её рту скапливается довольно большое количество слюны. Она сглатывает и, сжав губы, опять переводит взгляд на спокойного Леона, который смотрит на наручные часы и не обращает на неё внимания. Может, ей и правда
стоит выбрать сторону Вескера и не думать о том, что будет дальше?
Он сможет её защищать от правительства и других организаций до того момента, пока она и её память будут полезны ему. Но как быстро это может закончиться? Полгода или год? Такой маленький срок для спокойной жизни, что Ребекка чувствует, как её сердце пропускает удар. Что с ней будет
потом? Она станет одной из жертв экспериментов или просто умрёт? Слишком много вопросов, а ответов на них Ребекка не может найти прямо сейчас, и это раздражает её.
Леон ударяет три раза по столу, но Ребекка его игнорирует из-за потока собственных мыслей и продолжает сидеть, нервно качая носком туфель и медленно моргая. Молодой человек наклоняется вперёд и щёлкает пальцами, стараясь привлечь её внимание как можно скорее, чтобы успеть до прихода военных, но не успевает.
Захват ресторана начинается.
Окна в ресторане выбивают мужчины в масках и бронежилетах, проникая в помещение с помощью железных тросов. По кафелю сразу же прокатываются дымовые шашки и постепенно заполняют помещение плотным сгустком дыма под крики людей. Леон быстро перепрыгивает через стол и резким движением руки хватает Ребекку за волосы, опуская её вниз на колени, чтобы в неё не попали пули.
Ребекка приходит в себя и краем глаза смотрит на обеспокоенного Леона, который плотно сжимает губы и нервно бегает глазами по помещению. В ушах Ребекки стоят крики и вопли, прерывающиеся оглушающими выстрелами, а руки и тело начинает потряхивать от осознания того, что сейчас происходит.
Её обманули. Это были люди не из ФБР, а отряд военных, которым дали задание зачистить это место, а не схватить преступников. Они будут стрелять на поражение без разбора.
Чёрт.
Люди продолжают кричать и падать, окрашивая пол вокруг себя в отвратительный красный, а Ребекка чувствует, как страх сковывает её горло и сдавливает грудную клетку. Это
не может быть концом. Она сжимает ладони в кулаки, впиваясь ногтями в кожу, и опускает голову, умоляя того, кто давно покинул её, прекратить эту кровавую баню. Она хочет
жить. Ей нужно столько всего сделать перед своей смертью, что сейчас умирать рано. Пусть смерть подождёт ещё хотя бы пять лет и вернётся, а Ребекка примет её с распростёртыми объятиями и позволит наконец-то перерезать свою глотку, отправив прямиком в ад за всё, что она сделала.
Пусть её хоть вечность пытают за то, что она продавала смерть в разных обличиях, занималась подкупом и разбиралась с другими через посторонних или наёмников и видела не людей, а лишь мешки с кровью и деньгами. Пусть с ней делают всё, что только можно, но только тогда, когда она наконец-то сможет достичь своей цели, а не
сейчас.
Перед Ребеккой падает мёртвое тело мужчины, который смотрит на неё стеклянными глазами и пачкает своей кровью пол вокруг. Она чувствует пальцами эту горячую кровь и то, как её настигает приступ тошноты. Наклонившись вперёд, Ребекка прижимает окровавленную ладонь ко рту, пытаясь сдержать рвоту, но не получается. Сквозь тонкие пальцы просачивается
желчь,
страх и
злость, которые она так долго сдерживала внутри себя.
— Они не тронут тебя, пока ты рядом со мной, — шепчет Леон, прижав к себе дрожащее тело Ребекки. — Всё хорошо.
Ребекка хватает Леона за рубашку и сжимает белую ткань между пальцами с отвратительным осознанием того, что он знал всё с самого начала и не стал рассказывать об этом. Но почему? В очередной раз не видел в этом смысла или просто не хотел напрягать себя подобной мелочью? Или как тогда, в той подворотне, решил посмотреть на её реакцию в подобной ситуации? Ребекка прикрывает глаза, пытаясь успокоить злость и отвращение к этому человеку, который просто подставил её. Он обязательно за это ответит, хоть и не сейчас. Выстрелы прекращаются, и Ребекка
наконец-то может дышать.
— Агент Кеннеди, — зовёт мужчина в маске, опуская автомат, — вы не пострадали?
— Отличная работа, капитан Стоун.
Леон встаёт с холодного кафеля, оставляя Ребекку сидеть на полу на коленях и дрожать. Он протягивает высокому мужчине руку, но тот игнорирует его и, закинув автомат за спину, делает шаг к девушке.
— Мисс, вы в норме? — капитан Стоун присаживается на корточки. — Всё закончилось. Вам нужно уходить отсюда.
Ребекка больно сжимает бёдра, впиваясь ногтями до крови, и смотрит вниз, пытаясь прийти в себя. Всё же закончилось,
верно? Но почему ей страшно поднять собственную голову и в очередной раз посмотреть на всё это с презрением и отвращением? Почему она чувствует напротив себя горячее дуло, которое обжигает её лоб и заставляет трястись ещё больше?
Это и есть тот животный страх?
Почему она?
Леон смотрит на всю эту картину с отвращением и замечает обеспокоенный взгляд капитана, который аккуратно касается плеча Ребекки, стараясь её успокоить.
Отвратительно. Этот мужчина ведёт себя так рядом с ней, потому что не знает, как она ведёт себя в других ситуациях — и только. Леон отворачивает, цокая себе под нос. Чувство ревности, которого не должно быть, заполняет его, и он ощущает, как злость растекается по его телу и в висках начинает сильно давить. Капитану не стоит её трогать, а ей не стоит ему отвечать.
— Да, — хрипит Ребекка, сглатывая, — всё хорошо.
— Пошли, — Леон больно хватает девушку выше локтя и поднимает её, придерживая за плечо и прижимая к себе, чтобы она не упала. — С ней всё нормально, — он бросает эту фразу, прожигая взглядом капитана, который медленно поднимается на ноги.
— Мисс, — мужчина в упор игнорирует Леона, обращаясь к Ребекке, — если вам угрожает опасность, сообщите.
— Всё хорошо, — она в очередной раз хрипит.
— Сможешь сама идти? — Леон опускает взгляд вниз и получает одобрительный кивок.
Он отпускает Ребекку, оставаясь позади и наблюдая за тем, как она делает медленные шаги вперёд и сжимает свой локоть сквозь плотную ткань чёрной водолазки. Сжав челюсти и спрятав руки в карманы брюк, Леон переводит взгляд на мужчину.
— Вам не стоит лезть не в своё дело, капитан Стоун, — шипит Леон, показывая всем своим видом, что недоволен.
— Агент Кеннеди, — холодно начинает мужчина, — если вы не можете себя контролировать в подобных ситуациях, то вам стоит ещё раз пройти подготовку и повзрослеть, а про эту девушку, — он кивает на Ребекку, — могу сказать лишь одно. Помните, что она простой человек и не видела того, что было у нас.
Леон закатывает глаза и, махнув рукой, медленно идёт за Ребеккой, стараясь отогнать слова, которые только что услышал. Да, она не видела этого и не знает, что такое война или заражённые перед глазами и за спиной, но он уверен, что из спины у неё всё равно торчат фантомные ножи из-за собственных грехов, которые она совершала за всё то время, что только пыталась научиться дышать
правильно и
праведно. Если они были на стороне тех, кто боролись со всем этим, то она была с теми, кто устраивал всё это из-за собственной забавы и денег. Вот только страдает он от этого до сих пор, а у неё всегда есть шанс спрятаться от всего этого и отпустить. Он ей в этом немного, но всё же
завидует.
Они выходят из здания довольно быстро, и, спускаясь по лестнице, Леон останавливается. Наверное, ему стоит это сказать сейчас, чтобы потом не жалеть о том, что он не успел сообщить нечто важное по слишком глупой причине, которая зовётся
«гордостью». Возможно, он торопит события, тешит собственные надежды на исправление и — банально — возвращение прошлого, где он —
хороший человек без ужасающей тьмы за спиной. Но Леон впервые чувствует, что если не скажет этого сейчас, то не успеет в следующий раз.
— Буду, — он сглатывает, поднимая голову и разглядывая ночное небо.
— Что? — Ребекка останавливается и поворачивается на сто восемьдесят градусов. — О чём ты?
— Я буду скучать по тебе, — он сжимает губы, — а ты?
— Скорее всего, — честно признаётся девушка и усмехается, смотря на Леона снизу вверх.
Ребекке кажется, что человек напротив — это самый настоящий каратель, который наслаждается играми не только со своим разумом, но и с чужим. Если бы она была младше лет на семь или больше, то расплакалась бы от подобного заявления и бросилась к нему в ноги, умоляя остаться рядом и не бросать её. Но есть огромная проблема — это то, что она так никогда не сделает из-за собственной гордости и желания остаться свободной в своём одиночестве, которое
душит и
утягивает её на самое дно. Там просто безопасно и чувствуется почва под ногами, но…
— Нужно в магазин заехать, — Ребекка разворачивается и спускается по лестнице дальше, — краску купить.
— Опять рисовать будешь? — Леон довольно быстро нагоняет её. — После того, что было? Серьёзно?
— Нет, волосы пора перекрасить в родной цвет, — вздыхает девушка и касается пальцами красных прядей, — перед встречей с родителями.
Леон замирает от подобного заявления и того, что она прямо сообщает ему: скоро он сможет закончить эту миссию. Уже совсем немного, и он будет свободен. Если одно из её последних желаний — перекрасить волосы, то он готов с этим смириться и помочь в подобном деле. Всё равно это выглядит, да и звучит довольно
легко.
————————————
Ребекка сидит на стуле в старой футболке и смотрит на Леона, скрестив ноги по-турецки и закинув локоть на спинку стула. Он уже примерно сорок минут сидит на полу, внимательно читая инструкцию на коробке краски для волос и вздыхая. Ему сложно представить и понять всё то, что написано маленьким шрифтом.
— Давай сюда, — просит Ребекка, потирая переносицу пальцами, и протягивает руку.
— Я сам могу разобраться, — шипит Леон, сминая коробку, — тут нет ничего сложного.
Получая в ответ уставший и недовольный взгляд, он сдаётся и отдаёт коробку, подпирая подбородок ладонью. Ребекка мельком пробегается по тексту и, изогнув бровь, протягивает руку к пачке сигарет, лежащей на столе.
— Просто смешай всё то, что было в коробке, а потом, — она подкуривает и кидает пачку Леону в руки, — нанеси эту массу на волосы. Что в этом такого сложного?
— Эй, — Леон поднимает злобный взгляд на девушку и натянуто улыбается, — если, блять, такая умная, то делай всё сама.
— Я не умею, — тянет Ребекка и подкуривает сигарету, — потому что обычно крашусь в салоне.
— Ладно, — Леон встаёт с пола и, подойдя к журнальному столику, начинает смешивать содержимое из коробки. — Почему ты вообще не пошла в салон, а попросила меня об этом?
— Просто так.
Довольно простой ответ, который, на первый взгляд, ничего не скрывает под собой, но ничего не делается просто так, потому что Ребекка когда-нибудь в своей жизни хотела испытать подобное. Даже когда она училась, довольно часто слышала истории о том, как кого-то красили молодой человек, сестра или подруга. И постоянно задавалась простым вопросом: как это
обычно выглядит? Они будут смеяться, когда промахнутся краской, или же просто разговаривать обо всём, что произошло на неделе? Что они обычно делают, когда красят волосы не в салоне?
Ребекка усмехается, понимая, что покраска волос дома выглядит намного интереснее, чем в салоне. Она постоянно сидела в кресле и читала книгу, пытаясь отвлечься от отвратительных вопросов, шума фена и разговоров работников салона, которые постоянно бегали и паниковали, если что-то шло не так. А в этой квартире намного интересней из-за недовольства Леона, который уже готов кинуть в Ребекку эту тарелку с вонючим месивом и уйти, чтобы не тратить свои нервы дальше.
Леон, подхватив миску, встаёт за спину Ребекки и вздыхает. Она сразу же протягивает руку, чтобы держать краску и не выслушивать в свой адрес порцию недовольства о том, что он…
— Я, блять, специальный агент, — шипит Леон, аккуратно разделяя пряди и промазывая их краской между пальцами, — а не парикмахер.
— Мне кажется, что ты стал чаще материться, — Ребекка запрокидывает голову назад, — а ведь до этого был таким приличным человеком.
— Раздражаешь, — он наклоняет голову девушки вперёд, поджимая губы. — Ты вообще стала больше похожа на избалованного ребёнка.
— И правда, — Ребекка усмехается.
Через некоторое время Леон наконец-то заканчивает с покраской и, стянув с себя перчатки, бросает их в миску. Мельком бросив взгляд на чёрное месиво на её волосах, он качает головой и мысленно благодарит свой самоконтроль за то, что у него хватило сил закончить это и не сбежать в ванную с криками о том, что он не хочет этим больше заниматься. Леон и правда старался сделать всё правильно и ровно, чтобы всё получилось красиво и аккуратно. Но чтобы увидеть плоды своей работы, ему нужно ещё подождать некоторое время.
Ребекка смотрит на часы и, хлопнув себя по бёдрам, встаёт со стула. В ванной уже сидит Леон с включённой водой и ждёт её, чтобы смыть с головы краску. И он впервые моет голову девушке, перебирая между пальцами длинные чёрные пряди, которые буквально некоторое время назад были красными и привлекающими внимание. Ему из-за этого немного грустно, ведь теперь её будет сложно найти в толпе, чтобы схватить за руку и не дать ей уйти. Леон останавливается из-за подобных мыслей и опускает голову, делая глубокий вдох, а затем выдох, чтобы успокоиться.
Это всё временное помутнение которое скоро пройдёт — и только. Выключив воду, Леон хватает полотенце и кидает его на голову Ребекке, выходя из ванной комнаты. Ему нужно срочно успокоиться и не думать о том, что у него сердце всё это время пыталось выпрыгнуть из груди из-за резкого запаха её духов, смешанного с сигаретами. Отвратительное сочетание, которое ему явно стоит избегать в будущем.
Однозначно. Он никогда не будет жить или встречаться с курящей девушкой, чтобы не следовать за этим фантомным силуэтом Ребекки. Она просто испортила его жизнь, а он — её волосы.
————————————
Ребекка стоит напротив двери в старом здании и уже в сотый раз пытается достучаться до хозяина, надеясь, что он выйдет к ним до того, как она разозлится. Леон вздыхает, скрестив руки на груди и облокотившись плечом на бетонную стену. Она опять рассказала самый минимум, который ему нужно знать, и ушла собираться, нервно выкуривая пять сигарет подряд.
Он знает лишь то, что эта квартира принадлежит человеку по имени Иоанн Харрисон и то, что он соучастник в похищении. Леон уже в начале всего этого хотел сказать, что это глупая затея — ехать в квартиру, которая, скорее всего, уже давно пустует, а этот человек либо уехал, либо его убрали как ненужного свидетеля. Но его остановил оскал и бешеный взгляд Ребекки, который кричал о том, что сейчас с ней спорить — это
самоубийство.
— Я знаю, что ты там.
Она стоит и, опираясь ладонями о стены по обе стороны дверного проёма, немного наклоняется вперёд, не скрывая оскала и сбитого дыхания. Как только этот человек откроет дверь, она наконец-то выбьет из него не только признание, но и причину такого предательства. Он же работал с её семьёй больше двадцати лет и всегда был рядом с отцом, соглашаясь абсолютно со всем, что слышал. Приходил к ним домой и ел за одним столом, мило улыбаясь и нахваливая отца.
Ребекка могла подумать на любого другого, кроме него. Он ведь поддерживал и её на постоянной основе, умоляя отца, чтобы тот не привлекал её к работе в компании и продажах на чёрном рынке. Подкрепляя всё смертью Рэйчел, которая, скорее всего, сломалась и совершила суицид именно по этой причине.
Успокаивает только факт того, что Ребекка наконец-то сможет выплеснуть эмоции, которые скопились за весь вчерашний день. Злость и разочарование из-за предательства, страх и отвращение из-за операции по «захвату». Мимолётное счастье и презрение из-за перекрашенных волос. Теперь она — копия отца и может делать всё что захочет. Терять больше нечего, кроме пары секретов, которые стоит скрывать до самого конца.
Леон замечает, как дверь медленно открывается, и, оттолкнув Ребекку, сразу же выбивает её, чтобы пройти в квартиру. Перед ним падает худощавый мужчина в очках, который трясётся и бегает по нему взглядом, наполненным ужасом. Леон хмурится и оборачивается, понимая, что этот человек боится совершенно не его, а Ребекку, больше похожую со своим новым цветом на демона, который вылез из ада.
— Харрисон, тебе есть что сказать мне? — девушка обходит Леона и встаёт напротив мужчины, смотря на него сверху вниз.
— Я-я, — мужчина отползает назад, мечась глазами по небольшой квартире, — не понимаю, что ты такое говоришь.
— Правда? — она присаживается на корточки и натянуто улыбается. — Ты хочешь сказать, что ты не участвовал в моём похищении? Серьёзно?
— Ребекка, — серьёзно начинает Леон, одёргивая плечо девушки, — давай выйдем и поговорим спокойно.
— Не лезь, — огрызается она, раздражённо скользнув языком по внутренней стороне щеки, — я сама могу разобраться с этим, а ты стой снаружи.
— Стой! — мужчина кричит и тянет руку вперёд. — Я всё расскажу!
Леон с непониманием смотрит на всю эту ситуацию по двум причинам. Первая — странная реакция этого человека, который боится или не хочет оставаться с Ребеккой один на один. Он же прекрасно знает, что у неё слабое тело и сил на то, чтобы его избить, попросту нет. Вторая же причина скрывается в том, что он чувствует себя преступником, проникнувшим в чужой дом с целью ограбления или убийства.
Что вообще здесь происходит, и почему Леон чувствует, как его рот наполняется слюной только из-за одного взгляда на человека, который трясётся от страха и нервно кусает губы, бегая взглядом по квартире? Неужели он становится монстром? Парень бросает взгляд на Ребекку и всем своим нутром чувствует всепоглощающую злость, смешанную с жаждой убийства и чудовищной силой.
Конечно. Как до него не дошло раньше, что в этом мире Ребекка не смогла бы выжить с теми силами, которые показывала перед ним? Всё это время он скидывал все подобные мысли на то, что она — просто бомба замедленного действия из-за своих вспышек агрессии, которые не могут принести неудобства или покалечить физически. В его голове Ребекка может калечить исключительно морально, проникая под корку мозга и отравляя всё своим присутствием. Но тогда как она смогла выжить во время похищения? Как смогла вернуться домой и просто ждать?
Да, она всегда показывала себя с той стороны, где может только работать языком, но что скрыто у неё внутри?
Чёрт. Ему стоило об этом подумать раньше, чем они пришли сюда, чтобы не участвовать в подобных планах Ребекки.
— Мы уходим, — бросает Леон, хватая девушку выше локтя, — быстро.
— Д-да, правильно! — заикаясь, кричит мужчина. — Тебе лучше забрать эту проклятую девку!
Ребекка дёргает головой из-за услышанного и, вырвав руку из слабой хватки Леона, наклоняется вперёд, нервно смеясь и скалясь. Почему её опять так называют? Это всё из-за того, как она вела себя в компании отца? Да, она много раз помогала ему с документами и сотрудниками, которых надо было увольнять, а затем разбираться с подобными проблемами. Но она же никого не убивала до того случая. Так почему она проклята? Кто её,
чёрт возьми, проклял и за что?
Ненависть, отвращение и злость кричат в голове Ребекки и заглушают всё, что её окружает. Она сгибается практически вдвое и закрывает уши руками, пытаясь привести сбитое дыхание в норму. Её тошнит, воздуха в лёгких критически не хватает, и перед глазами всё плывёт, подкидывая в воспоминаниях моменты, где на неё смотрели и проклинали со страхом, умоляли простить и отпустить.
Но этого нельзя было допустить. У неё были причины на всё то, что она делала, и это был единственный верный вариант, где она будет в безопасности. Её же жизнь важнее, чем жизни тех, кто в компании отца окружал её всё это время. Всё это было правильно. Ребекка чувствует, как её начинает тошнить, и, резко ударив по фоторамке на стене, выпрямляется.
Да, всё правильно. Ведь после смерти сестры она и правда стала проклятием семейства Уайт, которое уничтожит всё, что ей не нравится.
