Сердце леса

— Отец, ты звал меня? — Фэн Синь заглянул в дверь кабинета и застыл, не зная, войти внутрь или мчаться со всех ног, куда глаза глядят. Он предполагал, о чем пойдет разговор. Недавно в городе пошел слух о новой непонятной болезни, ее называли «поветрие ликов», и эти два слова приводили в ужас всех, кто их слышал. Соседнее королевство было почти полностью сметено страшным недугом, а теперь он добрался и до них. Его Величество недавно выступил с неожиданным заявлением, а потом закрыл ворота своего дворца, пообещав впустить только того, кто выполнит его условие. Фэн Синь переживал, все ли в порядке у Се Ляня, который недавно вернулся из поместья Хуа и, по словам очевидцев, был расстроен. — Да, Фэн Синь, присаживайся, — отец поднял на него глаза и указал на кресло перед собой. — Я думаю, ты уже знаешь, что именно я хочу спросить тебя. Фэн Синь отвел глаза и опустился на указанное место. — Ты сам говорил, что я все это выдумал, и никаких волшебных оленей не существует. — Раз Его Величество считает иначе, у меня нет повода сомневаться в его словах. — отец взглянул на него, иронично подняв бровь. — Разве ты сам с самого детства не мечтал, чтобы тебе, наконец, хоть кто-нибудь поверил? — Отец, — вспылил Фэн Синь. — Это было много лет назад! Да, он вывел меня из леса, когда мне было пять лет! Да, он спас нас с Цзянь Лань, когда мне было шестнадцать! Почему ты считаешь, что он выйдет ко мне сейчас? И почему ты решил, что я смогу убить того, кто спас мне жизнь дважды? — Сын. — Отец вздохнул. — Это всего лишь олень. Всего лишь дух-защитник. Низшее божество. Не приписывай ему человеческие качества, их у него быть не может. Убьешь одного, его вскоре сменит другой. А ты, наверное… пахнешь приятно или что-нибудь столь же примитивное, поэтому он выходит к тебе. Раз он вышел два раза, выйдет и третий. Неожиданно стало понятно, почему Сюань Чжень всегда активно сопротивлялся, когда Фэн Синь уговаривал его показаться Се Ляню или Цзянь Лань. Он делал это из соображений безопасности. Наверняка, это уже не первый раз, когда его пытаются убить за, как оказалось, исцеляющую кровь. — А если не выйдет? — нахмурился Фэн Синь, ища пути отхода. — Тогда найди его, Фэн Синь, — серьезно посмотрел на него отец. — У тебя скоро свадьба, а у нас с твоей матерью старость не за горами. Если тебе удастся заслужить подобную милость Его Величества, ты обеспечишь спокойную жизнь нам, себе, твоей будущей жене и детям. Фэн Синь потупился. Отец был прав во всем, кроме одного: Сюань Чжень не просто дух и низшее божество. Он, может быть, и выглядел, как олень, но мыслил и чувствовал, как человек, Фэн Синь много раз в этом убеждался. Его нельзя подстрелить, как добычу, разделать на шкурки и вытянуть всю кровь. Да и каким он будет другом, если так предаст того, кто доверился ему настолько, чтобы показаться перед ним, несмотря на все соображения безопасности? Он должен предупредить Сюань Чженя, что на него открывают охоту. Помочь ему спрятаться, может быть. Поветрие ликов — ужасно, но убить духа, защищавшего их земли все это время, чтобы вылечить горстку людей — еще ужаснее. — Хорошо, отец, я попробую найти его, — смиренно согласился Фэн Синь, чтобы не вызвать у отца никаких подозрений, спешно подхватил свой верный лук и бросился в сторону леса. *** — Вот черт! Куда он мог пропасть? Я уверен, что не промахнулся! — выругался голос где-то за деревьями. Фэн Синь замер и прислушался. — Если бы ты попал, мы бы его по следам крови нашли. — отозвался другой. — Так вот же, вот кровь, смотри! Как и сказал Его Величество — золотая! Внутри все похолодело. Неужели, они и правда подстрелили Сюань Чженя, а Фэн Синь опоздал? — Я вижу! И куда он тогда делся? Я кроме этих трех капель ничего не вижу! Фэн Синь выдохнул. Три капли — это, конечно, плохо, это значит, его все же задели, но скорее всего несмертельно, раз он умудрился скрыться от них и не оставить больше следов. Выйдет ли он на «их» поляну после этого — вопрос оставался открытым, но сидеть и бездействовать Фэн Синь не мог, поэтому решил, что все же попробует туда добраться и подождать. Охотники продолжали обыскивать местность, и это значило, что безопасный путь к поляне был отрезан. Оставался тот, что вел через обрыв, тот, по которому Фэн Синь однажды уже проехался и сломал руку. Которую, как теперь становилось понятно, помог ему вылечить Сюань Чжень. Осторожничая и в этот раз двигаясь медленно, Фэн Синь пошел вдоль склона. Сегодня нельзя было падать, сегодня нужно было добраться до поляны в целости и сохранности, убедиться, что с Сюань Чженем все в порядке. Если они встретятся сегодня. Если Сюань Чжень все еще доверяет Фэн Синю после того, как его подстрелили. Ускорив шаг, когда опасность соскользнуть по грязи после затяжного дождя предыдущей ночью миновала, Фэн Синь вылетел к реке и огляделся. Рядом с его любимой корягой что-то было на пожухшей траве. Что-то темное и большое. Нахмурившись, он приблизился. Фигура обрела очертания. Водопад распущенных черных волос, перепачканных в золотых разводах, рассыпался по обнаженным плечам, груди и спине, укрывая свернувшегося на промозглой земле молодого человека почти целиком. Фэн Синь перешел на бег. Кажется, он уже знал, чье именно лицо встретит его, когда он подойдет. Темно серые глаза с приподнятыми уголками взглянули на него утомленно, болезненная гримаса искажала красивые черты. — Эй, — Фэн Синь присел рядом. — Ты в порядке? Он потянулся и осторожно отбросил густую длинную прядь в сторону. И замер, когда понял, что на его собеседнике нет ни клочка ткани. Вспыхнув, он подался назад и сел на пятую точку, задевая острое и смущающе обнажённое колено в процессе. Незнакомец застонал, его глаза блеснули гневом. — Да что же ты суетишься, как мышь в мешке с зерном? — П-прости, — смущенно ответил Фэн Синь, избегая смотреть на открытые участки кожи. На которых блестело что-то золотое… Похожее на кровь Сюань Чженя. — У тебя там… — не совсем понимая, что именно он пытается спросить, Фэн Синь ткнул пальцем в переливающиеся пятна на боку собеседника. — Золотая кровь? — со смешком поднял бровь тот. — Золотая кровь… как у… — Фэн Синь, ты серьезно так и не понял? — покачал головой незнакомец и устало откинул голову на корягу. — Понял что? И откуда ты знаешь мое имя? — нахмурился Фэн Синь, пытаясь свести все нити воедино. — Я и есть Сюань Чжень — простонал его собеседник, прикрывая бледное лицо узкой ладонью. — Боги, откуда же ты такой медленный свалился на мою голову? — Ты и есть?.. — Фэн Синь соскочил на ноги и стал лихорадочно оглядываться по сторонам. — А где тогда… олень? Темные глаза посмотрели на него, как на умалишенного. — Я. И есть. Олень, — почти по слогам сказал Сюань Чжень. — Это просто человеческая форма. — Он ткнул пальцем себе в грудь. — Ты уже видел ее несколько раз. — О, значит ты все это время… — Фэн Синь, все еще пораженный таким поворотом событий, собирался упрекнуть, усомниться, спросить, когда на него камнем рухнуло осознание: — Ты же ранен! Они подстрелили тебя! Это же… твоя кровь! Сюань Чжень закатил глаза. — Дошло, наконец-то. — Эй, — Фэн Синь спешно полез в сумку на поясе в поисках бинтов. — Я тут вообще-то помочь тебе пытаюсь, не обязательно вести себя так, словно ты с дураком разговариваешь. — А я разве нет? — нахально усмехнулся Сюань Чжень. — Оленем ты мне нравился больше! — покачал головой Фэн Синь и достал флягу с чистой водой, чтобы промыть рану. — Ты подробно расписывал мне мою же невероятную красоту. — потешался тот, тем не менее разворачиваясь и подпуская своего собеседника к поврежденному месту на боку. Фэн Синь вспыхнул и опустил взгляд, чересчур внимательно разглядывая бинты и золотистые капли крови. — Я не знал, что это ты. — Вот именно. У тебя было три или четыре возможности понять, что я и олень — одно и то же… — он дернулся и застонал, когда Фэн Синь начал накладывать бинты. — …а ты так и не понял. — Сюань Чжень!.. — Му Цин. Меня зовут Му Цин. — Му Цин… — Фэн Синь словно попробовал имя на вкус. Он затянул узел, промокнул кожу вокруг повязки, стирая остатки золотой крови, и сел, наконец, решаясь посмотреть в темно-серые глаза. — Откуда я мог знать, что ты умеешь в человека превращаться? — он снял с себя меховую мантию и набросил ее Му Цину на обнаженные плечи. Ветер сегодня был нешуточный, да и в принципе, нечего нагишом по лесу разгуливать. — Ты разговаривал со мной, как с человеком, все эти годы. И тебе ни разу не пришло в голову, что я могу им быть? — тот быстро замотался в нее, как в кокон, прикрывая, к сожалению, всю молочную кожу. Фэн Синь отрицательно помотал головой. — То, что ты понимал мою речь, еще не значило, что ты — человек. И вообще, если у тебя есть, — он махнул рукой, — такая форма, почему ты никогда не показывался в ней? — А зачем? — усмехнулся Му Цин, и, кажется, Фэн Синь уже начинал понимать: после такого выражения, стоит ждать какой-то саркастичной ремарки. — Мне кажется, с оленем тебе было общаться гораздо комфортнее и легче. — Вот уж точно, когда ты рот держал закрытым, выглядел гораздо милее. — фыркнул в ответ Фэн Синь, и Му Цин показательно закатил глаза. На поляне повисла неловкая тишина. Впервые было совершенно неясно, о чем же теперь говорить с Сюань Чженем. С Му Цином. Как Иронично. Фэн Синь гонялся за ним уже несколько месяцев и хотел побеседовать лично, но все раскрылось в такую странную историю, что его темы для обсуждения моментом испарились. — Я это… пришел предупредить тебя. Об охоте. Но ты, наверное, уже и сам догадался, что подстрелили они тебя неслучайно. Му Цин кивнул и устало взглянул вдаль. — Снова кто-то из важных шишек болен, и снова всплыла легенда, что моя кровь исцеляет? Да, они делают так раз в пару сотен лет, ничего необычного. — Поветрие ликов. — хмуро бросил Фэн Синь, не решаясь спрашивать, сколько же тогда Му Цину лет, раз он так спокойно говорит про «раз в пару сотен лет». — Поветрие ликов — побледнев, повторил тот и вздохнул. — Грядут большие перемены. — Ты уже видел такое? — Фэн Синь присел на свою любимую корягу, и Му Цин, как будто, по привычке, прижался к его ноге и уперся лбом в колено. Потом понял, что сделал, и резко отпрянул. — Я всякое видел, — вздохнул он и отодвинулся подальше. — Тогда ты знаешь, что оленем тебе оставаться нельзя! — уверенно сказал Фэн Синь, с сожалением провожая взглядом удаляющуюся от него фигуру. Фантомное тепло в том месте, где Му Цин прижимался к нему, по непонятной причине горело, не давая забыть о себе. — Нельзя? — его собеседник поднял бровь и взглянул вопросительно. — Ну, они же доберутся до тебя рано или поздно. Тебе нужно залечь на дно и переждать бурю в человеческой форме! — Зимой человеком холодно будет. — буркнул Му Цин и отвернулся. — Может, тогда останешься у меня в поместье? — неожиданно предложил Фэн Синь. Никто же не знал, что Сюань Чжень может быть не только оленем, а значит, никто и не заподозрит неладное. — И что ты скажешь своим родителям? Подобрал бродяжку на улице? Во время эпидемии. И они радостно согласятся предоставить мне крышу над головой и теплый ужин. — Я уговорю их, Му Цин! — не сдавался Фэн Синь. Теперь он был твердо намерен помочь своему старому другу, который, кстати, сказать, спас ему жизнь дважды. — Не глупи и не подставляй себя в такое время. — вздохнул Му Цин и отвернулся. — Давай я тогда оплачу тебе постоялый двор в городе. С деньгами у меня точно проблем нет! — Содержанку из меня пытаешься сделать? — зубасто усмехнулся Му Цин и покачал головой. — Нет, Фэн Синь, мое место в лесу. Я останусь здесь и, так уж и быть, раз ты настаиваешь, буду осторожен. Буду держаться подальше от людей. Бледная ладонь похлопала его по колену, и Му Цин потянулся снять мантию. — Иди домой. Со мной все будет в порядке. — Оставь себе. — Фэн Синь накинул теплую ткань назад на обнаженное плечо своего собеседника. — Ко мне ты тоже больше не выйдешь? — К тебе выйду. Если ты будешь в округе один. Хотелось встряхнуть Му Цина за плечи и рявкнуть: «Да что же ты такой доверчивый! Мне же тоже приказали тебя убить!» и «Что во мне такого особенного, зачем ты показываешься мне? И в оленьей форме, и теперь вот человеческую раскрыл!» Фэн Синь сдержался. У Му Цина должны были быть на это свои причины, и, возможно однажды он о них расскажет, а сейчас ему нужно приходить в себя после ранения, а сам Фэн Синь должен отчитаться отцу, что оленя он так и не нашел. Что, кстати, даже было правдой: оленью форму он сегодня не видел. — Тогда до встречи, — сказал он и встал с коряги. Му Цин попытался подняться следом, но застонал от боли и сел назад. — Кажется, проводить тебя сегодня не получится, — охнул он со смешком и спешно махнул рукой, когда Фэн Синь попытался броситься на помощь. — Иди-иди, на мне все заживает, как на собаке. Через несколько часов даже следов не останется. Неловко потоптавшись на месте, Фэн Синь все-таки кивнул и побрел в сторону поместья, оставив своего нового-старого друга в одиночку на поляне. На душе было тревожно, словно нечто дурное должно было случиться совсем скоро. *** — Му Цин! — Фэн Синь выбежал на поляну и огляделся. Пусто, никого. Сюань Чжень не всегда выходил сразу, так что, по идее, волноваться и бить в колокола было рано. К тому же Фэн Синь не слышал никаких неожиданных новостей от местных охотников за последнее время. Да и с их последней встречи прошло всего лишь три дня, которые выдались полными суеты, разговоров о свадьбе и о медленно ползущей по городу эпидемии. Фэн Синь сел на свою корягу, бросил рядом принесенную сумку и уронил голову на руки. Он слишком много тревожился в последние дни, и это давало о себе знать. — Му Цин! — почти жалобно позвал он еще раз, надеясь, что тот его услышит и выйдет в целости и сохранности. За плечом раздалось тихое «фыр», и в спину ему ткнулось что-то теплое. Распахнув глаза от удивления, Фэн Синь обернулся и встретился со взглядом внимательных ореховых глаз. — Ты что? Ты зачем олень? Превратись скорее в человека! — зашипел он и накинул ремень лежавшей рядом сумки на массивную шею. — Вот, я принес тебе теплую одежду, перекидывайся! Му Цин удивленно похлопал глазами, характерно закатил их и побрел назад в лес. Пять минут спустя он вышел назад на поляну, подтягивая рукава и посмеиваясь. — Олений мех и оленья кожа? Серьезно? — с саркастичной ухмылкой взглянул он на Фэн Синя, похлопывая оторочку на мантии. — Какая ироничная жестокость. — Это лиса, — нахмурился Фэн Синь. — Это, — тонкие пальцы скользнули по пушистым волоскам, — лиса, а вот это — он указал на ремень, — оленья кожа и, — он отвернул голенище сапога, — олений мех. — Му Цин, я… — Фэн Синь соскочил на ноги, когда осознал, что даже не поинтересовался, из чего именно были сделаны вещи, которые он принес. Критерии «красиво» и «тепло» были единственными, по которым он их выбирал: Му Цину должно быть комфортно ходить в человеческой форме зимой и… ну, сам Му Цин — красивый, значит, и одежда должна выглядеть так же. — Успокойся, мне без разницы, — махнул на него рукой тот и сел рядом. — Я мертвых оленей за свою жизнь достаточно видел, чтобы перестать обращать на это внимание. Фэн Синь растерянно кивнул, он все еще чувствовал себя виноватым, но Му Цин и правда не выглядел расстроенным. В голову пришла странная мысль. — А ты на самом деле человек или олень? — спросил он задумчиво и повернулся только тогда, когда услышал характерное «фыр» со стороны. — Я — лесной дух, Фэн Синь, — со смешком ответил он, — А ты? Ты сын или ты жених? — И то, и другое, конечно же, — нахмурившись, ответил Фэн Синь, не совсем понимая, к чему тот клонит. — Вот и я так же, и то, и другое. — Это не одно и то же! Сын и жених — это… ну, роли, статусы, а так-то я — человек. — А я — дух. Еще меня называют божеством, — кажется, Му Цин искренне веселился с непонимания своего собеседника. Фэн Синь посмотрел на него раздосадовано. — Ну родился ты кем? Оленем или человеком? — Родился? — темно-серые глаза взглянули озадаченно. — Я появился однажды… осознал себя, может быть. Но отца и матери, как у тебя, у меня никогда не было. — И ты всегда был один? Му Цин коротко кивнул и задумался о чем-то. Куда-то под реберную клетку забрался неприятный холодок. Как же так. Из объяснений становилось понятно, что его собеседнику уже не одна сотня лет. И все это время он жил в лесу без семьи, без друзей, без невесты и без детей. Это же… ужасно. Мысленно Фэн Синь пообещал себе, что он обязательно покажет Му Цину, что такое иметь настоящего верного друга, и как это важно. А, может быть, даже убедит его со временем найти себе девушку откуда-нибудь из города. Теплое надежное плечо — это неотъемлемый компонент любой человеческой жизни, и пусть Му Цин был духом, но чувствовал и понимал все он точно так же, как и люди. — А тебе когда-нибудь хотелось? — тихо спросил он, прощупывая почву. — М? — Му Цин очнулся от своих дум и посмотрел вопросительно, — Хотелось чего? — Друзей, жену, семью. — очень серьезно пояснил Фэн Синь. Му Цин рассмеялся. Громко и задорно. В темно-серых глазах с чуть приподнятыми уголками мелькнуло что-то теплое и сияющее, уголки тонких губ приподнялись, изгибая линию рта во что-то изящно-мягкое, бархатный голос приобрел звонкие и тонкие нотки. Фэн Синь залюбовался и даже не сразу понял, что потешался Му Цин над ним. — Эй, что я такого сказал? — нахмурился он, разворачиваясь к собеседнику всем корпусом. — Жену и семью? — продолжал веселиться Му Цин. — И что мне с ними делать здесь в лесу? — Ты мог бы переехать в город, — буркнул Фэн Синь. — Фэн Синь, — покачал головой тот, все еще задорно ухмыляясь. — Я связан с этими землями. Я ими создан, и здесь мое место. В городе есть те, кто за ним приглядывает, а, если уйду я, кто будет приглядывать за лесом? — Неужели тебе никогда не бывает одиноко? — Одиноко? Хм, — Му Цин всерьез задумался, — Раньше не было. Сейчас… — он вздрогнул, как будто откопал в себе что-то новое и неожиданное, и посмотрел на Фэн Синя широко распахнутыми глазами, — Я привык к твоему обществу. Наверное, если ты уйдешь, я это замечу. Сердце в груди вздрогнуло и забилось чаще. Это «замечу» ведь значило «буду скучать», он же правильно понял? Значит, Му Цину не все равно, и значит, их дружба была для него так же важна, как и для самого Фэн Синя. По его поступкам это, в целом, было очевидно, но слова, произнесенные вслух, делали ситуацию более реальной, более осязаемой. К Му Цину хотелось прикоснуться. Провести пальцами по лисьей опушке на мантии, взять узкую ладонь в свою, погладить темные шелковистые пряди, собранные в высокий хвост. Не задумываясь, он потянулся и легко коснулся ладонью выпадающих из челки волос. Серые глаза взглянули на него вопросительно. — Фэн Синь? — чуть озадаченно склонил голову набок Му Цин. Черный водопад ссыпался из-за плеча, заставляя Фэн Синя завороженно следить за бликами и переливами. — Я… Э… Ох, — он, наконец-то понял, что делал, спешно отдернул руку и отвернулся, вспыхнув. — У тебя это… прическа растрепалась. Я поправил. Му Цин удивленно хмыкнул, но не стал никак комментировать чужие слова. На острые скулы мягко лег едва заметный румянец, тонкие пальцы затеребили олений пояс. Фэн Синь наблюдал за ним исподтишка. Красивых людей в мире было много, но что же такого было в этом тонком и высоком молодом человеке, что заставляло замирать и задерживать дыхание от восторга? Почему руки сами тянулись, чтобы дотронуться, а лицо горело? Было ли это из-за того, что они так долго дружили с Сюань Чженем, он стал невероятно дорог, а теперь его образ накладывался на этого, такого прекрасного человека, что это вызывало необычный эмоциональный отклик? Или… это было что-то другое? С тяжелым вздохом Фэн Синь оставил попытки разобраться в себе, все равно, он ничего не поймет — вся эта чувственно-трепетная часть давалась ему с трудом, и продираться через нее приходилось, как через очень густые малиновые заросли: остро, больно и чаще всего бесполезно. Он просто будет дружить с Му Цином дальше, и, может быть, однажды все станет понятно без дополнительных копаний в собственных ощущениях и мыслях. Улыбнувшись своим мыслям, он повернулся к собеседнику. — Прогуляемся? Му Цин взглянул на него и стряхнул с себя выражение задумчивости. Кивнул с легкой усмешкой и поднялся. — Если ты еще раз свалишься с обрыва и переломаешь себе все конечности, я тебя больше лечить не буду, так что, смотри под ноги. Фэн Синь улыбнулся и поспешил следом. Да, так точно будет легче.