зарисовки и хэдканоны "Bungou Stray Dogs"

«Но тем не менее ему опять-таки было ясно, что Соня с своим характером и с тем всё-таки развитием, которое она получила, ни в коем случае не могла так оставаться...» — бархатный, слегка хриплый голос возлюбленного ласкал слух, своей головой, что лежала на его груди, ты чувствовала каждый его вздох, его сердцебиение и то, как кровь циркулирует по венам и сосудам. Ты уже полтора часа просто лежишь и слушаешь то, как Фёдор читает одно из своих произведений, иногда передавая эстафету тебе, ибо порой устаёт. Но одна-две страницы, и он снова готов окутать комнату своим чтением с хрипотцой, иногда поглядывая на тебя, дабы проконтролировать, когда ты уснёшь. — «Но кто же сказал, что она не сошла уже с ума? Разве она в здравом рассудке? Разве так можно говорить, как она? Разве в здравом рассудке так можно рассуждать, как она?»... Думаю, на сегодня достаточно. Продолжим завтра, — отложив книгу на прикроватную тумбочку, Фёдор слегка погладил тебя по макушке, поцеловал, а после приобнял, прижимая к себе. Так вы просидели минут пять, если не больше, слыша только дыхание друг друга и тиканье настенных часов. — Сделаешь чай? В горле немного пересохло. Спустя пару минут, пока чайник ещё кипел, Фёдор, лениво пошагивая, вышел из вашей спальни на кухню, осматривая тебя сзади. Ему нравилось смотреть на то, как ты, переминаясь с ноги на ногу, открываешь ящики и шкафы, что-то из них достаёшь, иногда гремя кружками и маленькими, немного узорчатыми, чайными серебряными ложечками. Просторная пижама не давала прохода его взгляду, ведь ему так нравилось любоваться на твои ножки, целовать их, поглаживать, массировать. И его раздражало, когда на них появлялись даже самые маленькие синяки или ссадины. В такие моменты он обходился с твоими ногами настолько нежно, как никогда раньше. Талия, шея, руки, всё твоё тело — то, без чего любая его работа не могла быть завершённой. Ему всегда нужно было, время от времени, то целовать тыльную сторону твоей ладони, то потеряться носом в твоих волосах и шее, то прижаться к тебе, держа за талию. Это придавало ему сил и мотивации, что всё, что он делает, не зря. Он бы так и продолжил просто наблюдать за тобой, если бы не проигрыватель, который заполнил комнату любимой композицией Фёдора, автором которой был всеми известный Чайковский. Он чувствовал каждую ноту, ощущал контраст Ре Мажора, представлял, как будет кружить тебя в этом вальсе так, словно вы занимались этим с первых минут жизни. Тихонько подойдя к тебе со спины, парень протянул холодные, бледные руки вдоль твоей талии к рукам, что сейчас были заняты приготовлением расслабляющего чёрного чая и, обхватывая твои кисти рук, прижался всем своим телом к твоему, оставляя нежные поцелуи на шее в районе позвонков. — Мадам, я буду очень благодарен, если Вы не откажете мне в удовольствии станцевать с Вами вальс... — тихо, на грани шёпота, сказал Фёдор, после целуя тебя в висок и разворачивая к себе, ставя в характерное для вальса положение. Твой молчаливый влюблённый взгляд Фёдор воспринял за знак согласия, нежно обхватывая ладонью твою талию, слегка отходя назад и утягивая за собой в самый центр комнаты, будто вы в большом зале, где только от вас двоих зависит то, насколько выступление будет изумительным. Порой, вы оба вставали на носочки, когда приближались друг к другу, но вновь вставали на полную стопу, когда отдалялись, всё ещё держась крепко за руки. В моменты небольших «пробелов», когда играла только флейта, Фёдор либо кружил тебя вокруг своей оси, либо чуть приподнимал, двумя руками сильно держа тебя за талию и часть рёбер, также чуть прокручивая в воздухе, а затем продолжая переминать ноги, одновременно смотря в твои «зеркала души» и контролируя свои шаги, дабы случайно не наступить тебе на ноги. Ближе к концу композиции, вы не отходили ни на сантиметр, плотно прижавшись друг к другу, а в завершении всего танца его рука переместилась на твой затылок, слабо затягивая в поцелуй, что уже создавал свой, новый танец, который с каждой секундой только наполнялся страстью, что о никакой нежности уже не могли и идти речи. — Чайник уже вскипел... Хотя, знаешь, к чёрту, — будто убеждая самого себя, пробубнил Фёдор и продолжил сминать твои губы своими, только подливая масла в огонь ещё и своими прикосновениями. С каждой секундой жар в теле разливался всё быстрее и быстрее. Это не казалось обычной любовью или минутной страстью, а нечто большим. Скользнувшая к твоим бёдрам рука Фёдора это подтвердила. — Ахах, неужели ты настолько устала за всю эту неделю, что теперь от каждого прикосновения готова развалиться? Тц-тц-тц, это плохо... Наверное, невероятно тяжело нормально работать, не уставая, и при этом не набираться сил от отдыха с любимым человеком... — хватило лишь одного тяжкого вздоха, чтобы парень прильнул к твоей шее, прощупывая губами пульс из сонной артерии. — Федь, пойдём спать, пож... М-м-м... — речь прервал большой палец Фёдора, что, каким-то образом, успел прошмыгнуть в твоё нижнее белье и начать массировать чувствительный клитор. Все мысли, словно нитка, пытающаяся протиснуться в иголку, не могли никак встать на места. Единственное, что сейчас только хотелось ощущать — небольшое покалывание внизу живота от возбуждения. Возможно, тебе покажется, что вы слишком торопитесь, и не было бы лучшим решением просто расслабиться, без всякой спешки? Не выйдет, дорогуша, не выйдет. Слишком долго вы не уделяли друг другу внимание, что готовы буквально утопиться в этом озере любви. Подхватив тебя на руки, Фёдор направился в спальню, где аккуратно положил тебя на просторную, мягкую кровать, проходясь руками по всем изгибам твоего немного извивающегося тела. — Ну что же ты. Я же прекрасно вижу, что ты до сих пор сильно скованна. Просто расслабься, — после этих слов последовали поцелуи Фёдора то в шею, то по лицу, то на ключицах, то на груди. Жар в теле распространялся, как лесной пожар, опаляя не только отдельные участки, но и кончики пальцев, что от нетерпения, время от времени, дрожали. Когда жилистый, слегка бледноватый с красным оттенком из-за прилива крови, член Достоевского оголился, то ощущения стали гораздо острее, будто он уже в тебе, пусть и пришлось ещё какое-то время помучиться под воздействием прелюдий и дразнений. Но, когда, наконец, Фёдор вошёл в тебя, то ты сразу почувствовала, как мышечные стенки влагалища расстягиваются под этим давлением. Пара первых пробных толчков чем-то не понравились парню. Войдя уже под другим углом, Фёдор рассплылся в довольной улыбке, после твоего протяжного стона, что ласкал его слух. Каждый толчок, хлюп природной смазки, тихий скулёж и стон — это только подливало даже не масла, а целую канистру бензина в ваш огонь страсти. Только когда вы оба кончили, вы смогли полностью расслабиться и отдышаться. Поцелова тебя в лоб, Фёдор неспеша вышел из тебя, оставляя за собой полупрозрачный белый след, вытекающий из твоего входа во влагалище. Эту ночь вы не забудете никогда, ведь она повлечёт за собой последствия в виде новой жизни.