Ты - мой дом

6 месяцев спустя… Вскоре после отъезда Хазан, госпожа Дамла умерла. «Возраст, что тут поделать?», — говорили в учреждении «Твой дом». Госпожа Синем была назначена на её место. За всё это время девушка посещала детский дом дважды. Во-второй раз новая директриса ясно дала Хазан понять, что там её никто не ждёт. Больше в Измир она не возвращалась. В Стамбуле стояла глубокая, слякотная осень. Тюторской зарплаты Хазан не хватало не только на жизнь, но даже элементарно на то, чтобы снять комнату на окраине самого дорогого мегаполиса Турции. Приходилось выкручиваться на нескольких работах. После колледжа, где она официально числилась и получала свою мизерную зарплату, Хазан бежала на работу в семью, в которой требовался уход за пожилым человеком. Коллега из колледжа рекомендовала им Хазан как опрятную и расторопную помощницу. А по вечерам она подрабатывала официанткой в ресторане на Нишанташи. Об учёбе можно было забыть. Во всяком случае сейчас. Хазан надеялась, что это ненадолго. Некогда было ей учиться. Времени в сутках не хватало, чтобы толком высыпаться. Она спала в метро, в электричках и даже за рабочим столом. Помощи ей ждать было неоткуда. *** Ягыз Эгемен тоже был в Стамбуле. Полтора месяца назад ему позвонил отец и сообщил, что госпожа Севинч находится при смерти. Разрыв аневризмы. Новость о кончине матери застала его, когда он мчался из аэропорта в больницу. Селин, самая младшая из детей семьи Эгемен, с рыданиями бросилась Ягызу на шею, едва он добежал до блока нейрохирургии. С того момента минуло 40 дней. Ягыз оставлся в Стамбуле на весь период траура. Горе надлмило всю семью. Им нужна была его помощь. Едва Ягыз переступил порог офиса, как понял, что там творится полный бардак. Господин Хазым закрылся в мастерской своей жены и подолгу оставался наедине с её картинами. Гёкхан практически не появлялся в офисе, при этом удивительным образом был вечно в делах. Причём самых неотложных. Ягыз взялся за документацию по проектам и весь этот период приводил бумаги в порядок и восстанавливал отчётность. Ему и самому эта занятость в такой период была необходима как воздух. Почему на фирме нет доверенного лица, кто бы занимался этими вопросами, раз уж сами не могут? — недоумевал Ягыз. Такое впечатление, что всем всё равно. Что ж, а ему пора было возвращаться. Так что, в конце недели у парня уже был куплен билет на рейс в Нью-Йорк. *** Время было после полуночи, когда Ягыз занёс свеженапечатанные документы в отцовский кабинет. За массивным столом в кресле из темной кожи сидел Гёкхан. Он морщась от смока сигары, которые постоянно курил, принял отчёты и другие бумаги у своего брата. — А башка у тебя варит, Ягыз, — просипел он приподнимаясь из-за стола. Старший брат зашвырнул папки в ящик, не вникая даже в цифры. Ягыз молча наблюдал эту сцену. В конце концов пусть сами решают что им нужно, а что нет. Он свою часть работы выполнил. Любые попытки выяснения отношений грозили задержкой в стране. В проёме двери показалась кучерявая голова младшего из братьев — Синана. — Явился! — пробасил Гёкхан, становясь перед дверью во весь невысокий рост, — тебе завтра в школу, где ты шляешься? Выпускной класс у тебя! — Не ваше дело, — огрызнулся младший, — где папа? — Папа велел, чтобы ты почитал отчёты Ягыза, для пользы ума, как говорится. Синан скрочил мину. — Бумаги на столе или в ящике, — продолжил Гёкхан свой инструктаж. — Подотрись, — продерзил Синан, пользуясь своей безнаказанностью и исчез из виду. — Боюсь я в какой-то момент устану ждать, чтобы эта биомасса превратилась в человека, — рявкнул Гёкхан раздувая щеки. Он повернулся к Ягызу. — Вот вернулся бы ты с концами, приглядывал бы за ним. Его до сих пор колбасит после смерти мамы. Тебя он слушает. Ты хорошо влияешь на Синана. — Мы по которому разу будем это обсуждать, Гёкхан? — Ладно, ладно, — примирительно похлопал Ягыза по спине старший брат. Его коренастая фигура казалась ещё ниже на фоне высокого роста среднего, — и в кого ты такой вымахал, а? Ягыз вымучил улыбку. — Дела сделаны, выйду проветрюсь, — сказал он Гёкхану вместо ответа. Ягызу больше не требовалась трезвая голова, наоборот, теперь её нужно было разгрузить от всех мыслей на остаток ночи. Он сел в свой автомобиль — серебристый мерседес, и поехал на Нишанташи. Туда, где днём царствовали дорогие бутики, а ночью правили балом бары и дискотеки. После ухода Ягыза, Гёкхан отправился к отцу в мастерскую. Тот в полной прострации сидел перед неоконченным автопортретом жены. Они коротко обсудили дела, Хазым вёл вынужденную беседу с неподвижным лицом и бесцветным голосом. — Отец, — начал Гёкхан после некоторых раздумий, — а не пора ли нам ввести Ягыза в курс наших дел? Ему уже следует знать про семейный бизнес и возвращаться в Турцию. Лишь при этих словах Хазым неожиданно оживился. Кровь прилила к лицу. — Нечего ему пока возвращаться. Вводить его в курс дела соответственно тоже ещё рано. Мне и самому надо, чтобы он ещё какое-то время побыл далеко от дома. — Ты хоть раз можешь объяснить причину этой многолетней ссылки? — Ещё не время, сын. Наберись терпения. — Я, папа, знаешь ли, тоже имею предел прочности. Мне нужен Ягыз. От Синана нет толку сейчас в силу его возраста, но я сильно подозреваю, что и впредь его будет мало. *** Администратор быстро нашел для Ягыза дальний столик и пообещал, что к нему сейчас же подойдут. — Хазан, там vip клиент, обслужи немедленно. По полной, — велел ей начальник. Сколько же этих vip клиентов на душу одного ресторана? — думала девушка, пока шла к столику. Но к своему удивлению не насчитала ни одного. Ей впервые кого-то специально поручили. — Что будете заказывать, господин… Ягыз??! То, как запнулся женский голос у него над головой вынудило Ягыза отнять взгляд от экрана телефона. Хазан до боли закусила губу — на неё в упор смотрели голубые глаза.