Ты - мой дом

В ту неделю Хазан не дали уйти из особняка. Попытки бежать терпели фиаско. Как-то на рассвете, после очередной бессонной ночи, она пошла на кухню чтобы сделать глоток воды, губы её пересохли и горели от слез. Тревога за Эдже изматывала разум, чувство собственной вины травило душу. Необходимо что-то срочно предпринять. — Надеюсь что теперь, даже если ты не простишь меня за то, что я тебя все эти годы не искала, то хотя бы поймёшь почему, — раздался в темноте усталый бесцветный голос. Хазан прикусила губу от испуга. Она не видела мать, когда вошла. Но теперь угадывала силуэт возле тёмного окна. Женщина плотнее укуталась в шаль. Девушка моментально распознала о чём говорит Фазилет, но виду не подала. Ей сейчас было не до откровений. Хотя ясно что и матери тоже. — Рано или поздно это могло произойти. То, что он запер дочь в особняке не давало никаких гарантий. Женщина, приструненная нечеловеческим гневом мужа, уже не плакала. Хазан поспешила в комнату. После слов Фазилет чувство собственной вины лишь обострилось. Нужно немедленно что-то предпринять, — навязчиво думала Хазан. Если бы только она могла, она бы мигом поменялась местами с Эдже! Только бы ей не причинили вреда… Поменялась бы местами? А что? В конце концов она тоже Чамкыран. — В конце концов я тоже Чамкыран, я виновата, на месте Эджа должна быть я! — вслух произнесла девушка, чтобы придать уверенности внутреннему голосу. — Правильно мыслишь, — сипло ответил мужской голос и силуэт головы как-то странно кивнул. Прям комната страха. Что за ночька. На кухне её напугала Фазилет, а на лестнице — дядя. Кудрет скользя по ней взглядом вытащил телефон и начал давать какие-то распоряжения. Покинуть после этого особняк для Хазан не составило никакого труда. *** На рассвете чья-то твёрдая рука растормошила Ягыза за плечо. — Ягыз, ты должен увезти Селин, — пальцы Хазыма дрожали. — Эмир Корай, будь он проклят, выкинул фортель с похищением дочери Каменщика. Под утро я получил звонок, «око за око, зуб за зуб». — Ах, будь всё проклято! — Ягыз вскочил с постели. — Ты уверен что речь идёт о Селин? Разве они не отыгрались на Синане? — О Селин! Именно о Селин! Ты должен увезти её в безопасное место. — Дом сейчас и есть самое безопасное место, отец. Выходить за пределы ворот самое рискованное мероприятие! — Нет, Ягыз. Дом наш как на ладони. Кудрет не побрезгует ничем. — Но куда её везти?! — У меня уже было предчувствие, что ничем хорошим этот передел не закончится. Кудрета вытесняют за пределы Стамбула. Он вынужден повиноваться. Дочь в заложниках у другого психа. Этот человек способен сейчас на всё. — Почему тогда он угрожает тебе? — Хмм. Знаешь, именно Гёкхан продиктовал ему условия Эгеменов и Кораев. Плюс он понимает, что у нас больше власти. — Ах, папа, ах! Ягыз в десятый раз хотел спросить почему… ну почему они поступают так опрометчиво, почему подвергают семью такому огромному риску. Но какой сейчас смысл спрашивать? — Куда везти Селин? — спешно одеваясь спросил Ягыз. — Я некоторое время назад тайно приобрёл дом в Агве. О нём никто не знает. Он записан на подставное лицо. Окольными путями повезёшь её туда. Там постоянно находится распорядительница, госпожа Хаджер. Продуктов и всего там с запасом. Так что отвезёшь и сразу сможешь вернуться. — Агва, папа? Ты серьёзно? — Ягыз даже присел в коленях чтобы заглянуть отцу прямо в глаза, — Какая на… пардон за мой французский, Агва? Это же немыслимо далеко. Минимум два с половиной часа в пути. Это слишком опасно. Нет! — Ягыз протестно выпустил из рук ремень, который застегивал на джинсах. — Сынок, я требую чтобы ты меня послушал. Да, больше двух часов. Но зато спустя эти недолгие два часа мы все будем спокойны и Селин ничто не будет угрожать. Спорить бесполезно. Он понял это и уклончиво кивнул. — Так уж и быть. Больший риск ради продолжительного спокойствия. Что ж. — Ясемин поедет с вами, — в голосе Гекхана, появившегося в дверях, звучал металл, — очень жаль, папа, что ты сам не предложил эту идею. И жаль, что Ягызу это тоже не пришло на ум. — Поверь братец, — разозлился Ягыз на пустое обвинение, — для неё же будет лучше остаться дома. *** До рассвета было ещё далеко. Но внедорожник был уже собран в путь. Девушки в истерике прощались с Хазымом и Гёкханом. Ягыз раздражённо чесал лоб. Ясно, что маяться с их страхами и капризами придётся ему одному. Дорога уводила в горы. Селин тихонько всхлипывала на плече у Ясемин. Ягыз таки наехал на них за шумные рыдания, когда они переправлялись по узкому серпантину размытой талыми снегами горной дороги. — Сестрёнка, прости меня, — от бесшумных всхлипов девочки у Ягыза сжималось сердце. Он понял как сильно ей хотелось плакать, понял что мог обидеть её своей вспыльчивостью. — Это ты меня прости, Ягыз, — вздохнула она. Слова брата явно пошли ей на пользу, успокоили, - Ведь всё будет хорошо? — Всё будет хорошо, милая, — нежно пообещал Ягыз. — Как всегда идиотское начало марта, — с умным видом выдала Ясемин. Будто внезапная мягкость в голосе родственника относилась и к ней. В этот момент машину чуть занесло по подмерзшему грунту. Ягыз промолчал. Где-то на востоке, за горой, наверняка занималась заря. Только было слишком пасмурно, чтобы свету так быстро победить тьму. Хлопот добавлял автомобиль позади них. Он блеснул фарами, прося о нереальном — уступить дорогу на участке, где едва хватало места для одной машины. Фары огромной тойоты стали моргать чаще, а машина, фактически, была на самом их хвосте. Ягыз почуял неладное. Матерясь при сестре впервые в жизни, он стал пристальнее глядеть в лобовое. Черт! То, что он увидел заставило обернуться. Кудрет! Эти огромные безумные глаза. Значит он следил за ними или для него следили. Факт, что маньяк у них за спиной. Когда Кудрет понял, что его узнали, то удовлетворённо велел водиле рядом прибавить газу. Тот стукнул лексус Ягыза. Кудрет ядовито улыбнулся, а машину нехило дёрнуло. Селин взвизгнула. Эгемен проклинал всё на свете. Да он любил риск, но всегда знал меру и умел держать safe play. И вот он оказался прав. Нельзя было уезжать. Хазым испугался за дочь и это оказалось именно тем, что выжидал хищник Кудрет, когда приставлял к ним слежку. Он знал что делает и ловко продумал как выкурить жертву из укрытия. И Ягыз, несмотря на неопытность, понимал степень риска. Но Хазым настоял на своём. Машина позади снова наехала на них. Теперь сильнее. Полноприводный внедорожник поочерёдно то утопая в слякоти, то взлетая на примерзлый каток, выписывал опасные виражи. Похоже терпению Каменщика пришёл конец, и когда Ягыз попытался оторваться и у него почти получилось, раздались выстрелы. — Пригнитесь! — крикнул Эгемен. — Ягыз! Ягыз!!! Селин, Боже мой, о Господи! Ягыз, Селин не двигается, у неё из шеи хлещет кровь! — вопила не своим голосом пригнувшаяся к коленям золовки Ясемин. — Сукин сын! — зарычал Ягыз и внезапно дал заднюю скорость. Внедорожник вбился бампером в автомобиль Кудрета. То был момент, когда Ягыз Эгемен осознал, что если не ты их, то они уничтожат тебя. Они вдруг попали на скользкий участок и тойта Каменщика не справившись с управлением полетела вниз по склону. Ягыз вцепился в руль и выровнял машину. Только после того, как он заглушил двигатель, осознание непоправимого стало проникать ему в мозг. Как ядовитый дым спустя минуту начинает душить, так и реальность парализовала его душу. Оцепенение казалось бесконечным, но длилось какие-то несколько секунд. Он уже успел выскочить к сестре на заднее сиденье. — Нет… нет! Селииин! — слезы текли, мешали видеть, мешали рукам работать. Напрасно парень пытался перевязать рану на шее. Бездыханная девочка лежала головой у него на груди. Ясемин в панике уже выла. Она растерянно кусала костяшки пальцев и в полной дезориентации оглядывалась по сторонам. — Заткнись, Ясемин! — заорал Ягыз. Та вздрогнув, тихонько выползла из машины и поплелась на ватных ногах к обрыву. Перевёрнутый автомобиль Кудрета дымил на дне ущелья. — Я-Ягыз… кажется мы их убили… Ягыз уронил голову на грудь. На удивление он услышал Ясемин. И даже отвлёкся на долю секунды, пытаясь осознать свершившееся… или содеянное? Он ощутил прилив гнева, по венам прямиком в мозг. А это потому, что осознавать прерванную так внезапно невинную жизнь было просто невозможно. Боль слишком велика, чтобы поместиться в разум, вот так, сразу, прямо сейчас. Но зато гневу всё было в самую пору. Эгемен жмурился и мотал головой. Нет! Нет! — Селиин! — кричало отчаяние в охрипшем голосе, — сестра!