Ты - мой дом

На похоронах Ягыз хранил молчание. И дома, когда на третий день в особняке собрались богатые и знаменитые, он молча наблюдал за тем, как гостям разносят халву. Душа его молчала. Онемевшая, омертвевшая душа его оставалась безмолвной. Посреди ночи, когда сердце жгла неотвратимость случившегося, он просто вставал и пил. И даже алкоголь не пьянил его, а иначе как объяснить, что на утро Эгемен был собран и трезв как стёклышко? Подавленный, убитый горем Хазым не понимал тихой нелюдимости Ягыза. Старику казалось сын так ведёт себя потому, что виноват в смерти горячо любимой сестры. И где-то в глубине души, к своему стыду, он был с этим согласен. Но Хазым никогда бы высказал этого сыну. Потому что он сам настоял на поездке. Ягыз отговаривал, Ягыз был против, он предупреждал, что покидать дом слишком опасно. Конечно безутешный отец винил себя. Но что пользы в поиске виноватых? Селин не вернуть, а Синан в инвалидном кресле, Ягыз превратился в собственную тень. Что принесли ему эти богатсва. Зачем ему это влияние? Хазым очень устал. Очень. Пожилой мужчина, погруженный в свои горькие думы не заметил как к нему подошёл Селахеттин Корай, глава семейства Кораев. — Погиб только водитель, Кудрет в коме, ты слышал? — полушепотом спросил он. — Селахеттин, прошу тебя, — Кудрет последнее, о чём хотел бы слышать Хазым. И в этой теме Ягызу доставался немой упрёк. Коли сделал дело, так довёл бы его до конца. Даже будучи в коме Каменщик продолжал оставаться влиятельным, а соответственно опасным. Вместе с тем отец признавал, — Ягыз смог противостоять самому Кудрету, в гневе ослепшему настолько, что после похищения дочери он сам бросился мстить своим врагам. И это достойно отдельной похвалы. Ягыз, который едва вникал в их уклад, который даже не участвовал в особых делах, а разгребал завалы официального бизнеса, этот Ягыз в одиночку сбросил Каменщика в ущелье. Хазым спорил сам с собой и не находил покоя. — Это важно, Хазым. Я бы не стал, будь оно не так. Разве ты не видишь? Все шепчутся об этом. Короче у Кудрета есть поверенные. У него всё, видишь ли продумано, все схвачено. В случае его смерти или недееспособности бизнес будет продолжать функционировать в его интересах и поверенные хорошенько заработают, если смогут откачать его. Охраняют его так, что не подступиться… а, Ягыз, здравствуй сынок, прими мои соболезнования, — заприметив Ягыза Корай спешно шагнул к нему и здороваясь, чуть склонил голову. Гёкхан, который стоял поодаль, с любопытством наблюдал эту картину. Сам Селахеттин Корай склоняет голову перед Ягызом. Все пришедшие сегодня как-то по-особенному смотрят на брата. Все, кто их круга и рода деятельности спешат пожать ему руку. Ягыз при этом ничего не замечал, но зато Гёкхан хорошо всё понял. Ведь это только для семейства Эгемен победа над Каменщиком — Пиррова победа. Ничто не может превзойти по значимости боль потери единственной дочери и сестры, смерть 13-летней девочки. Но всем остальным Селин безразлична. Зато полумертвый Каменщик немыслимый результат, супер-достижение. И вряд ли кто-то будет разбираться в причинах аварии, был ли то гололёд или размытые дороги. Никто не станет вникать в реальное положение дел. Для всякого здесь была одна правда: Ягыз Эгемен, в отместку за смерть малолетней сестры столкнул мерзавца с обрыва. А то, что в полицейских отчётах фигурируют погодные условия и неспособность водителя справиться с управлением ни у кого не вызывало вопросов. Это же Эгемены, Ягыз и сам юрист. Все у них будет оформлено грамотно. Комар носа не подточит. Гёкхан с удивлением почувствовал ядовитый укол зависти. Пренеприятное чувство. Его тщеславие, самолюбие были уязвлены. Он столько лет старается, зарабатывает себе и семье авторитет, но как оказалось, он просто плещется в луже, а Ягыз сразу сделал заплыв на самую середину вод и вот пожинает плоды. В ту ночь Гёкхану даже на ум не пришло поехать вместо Ягыза. Наоборот, ему казалось что он перерос роль извозчика и отец прав, что отправляет Ягыза. Оказывается, ошибся Гёкхан. Хотя бы потому, что он не дал бы погибнуть сестре. Он мы смог о ней позаботиться. Он старый и опытный волк. Но вот, видимо, не важно как долго ты идёшь к славе, а важно просто как ты к ней идёшь. Надо поучиться в Гарварде и обезглавить гидру. Всё. К тебе придут на поклон. Но поздно пороть горячку, лавры достаются другому. Ягыза, тёмную для всех лошадку, готовы признать новым лидером. Сегодня при нём его харизма, наглядные трезвость ума и спокойствие духа. После такого потрясения! Ну вот, даже Гёкхан не распознал душевный паралич брата, который сковал каждый нерв на его лице. Видимо организм Ягыза вознамерился впускать жестокую боль, жгучее чувство вины и жажду мести по одному или все три, но в рассрочку. Ягыз глубоко интуитивно подозревал, что ему станет хуже. — Господин Ягыз, я вот подумываю о строительстве нового отеля в европейской части города, — начал неуместную беседу Селахеттин. — Что? — Будто очнулся Ягыз, — воля ваша. Гёкхан, который глаз с них не сводил, моментально подскочил к ним. — Согласно договорённости, мы не лезем со строительством отелей на побережье Средиземного моря, а вы не строите в Стамбуле, господин Селахеттин. — Да, но в свете новых обстоятельств… — Ничего не изменилось, господин Селахеттин. Вы же не хотите, чтобы ме с вашими сыновьями перегрызли друг другу глотки. Если один из нас залезет на территорию другого, начнётся нездоровая конкуренция. Мы же предпочитаем сотрудничать с вами, а не соперничать. — Мне интересно, что по этому поводу думает господин Ягыз, как юрист и выпускник Гарварда. Может стоит внести какой-то свежачок в имеющийся расклад? Ягыз наморщил лоб. Он посмотрел на брата, пытаясь считать правильный ответ и тот едва заметно мотнул головой. — Я тоже полагаю, что нам не стоит пересекаться в интересах. Конфликт интересов чреват последствиями. Оставим всё как есть? — Думаете? — Уверен. — Ну что ж. «Эгемен, побойся Бога, на поминках сестры ты обсуждаешь отели и конфликт интересов», — Ягыз раздражённо вздохнул и снова наморщил лоб. Наконец они избавились от компании Корая. Но ненадолго. К Ягызу продолжали лезть с вопросами и разговорами. Даже Хазым, наконец, заметил перемену и какой-то ажиотаж вокруг среднего сына. А ведь действительно, это внимание было ему к лицу. Всё при нем. Разве что молодой совсем и опыта нет. Но со временем проходит одно и приходит второе. Вот и сейчас все спешили угодить Ягызу, утешить и выразить соболезнования. Но все слова утешения были пустым звуком для него. Даже всё сказанное отцом и Гёкханом. Он бы и сам был рад утешить их тоже. Да только не мог. В онемевшей душе не осталось даже слов утешения. Только Синан оказался искренен. Или может по-настоящему верил в то, что говорил. Ну потому что полегчало Ягызу лишь от слов его одного. — Ягыз, не смей себя винить, — простодушно выпалил он в первый же вечер, глядя с инвалидного кресла снизу вверх, — слышишь, не смей. Враг, с которым ты столкнулся — самый настоящий хищник. То, что вы с Ясемин остались живы — просто чудо. — И он тоже ещё жив… — губы Ягыза сжались в полоску. Тон его не предвещал ничего хорошего. — А что там за история с его дочерью? Как обстоят дела? — Понятия не имею! До смерти Селин Ягыз не вникал в делишки Гёкхана. Своих дел и так было по горло. Но вскоре он уже узнал. Эдже увезли в Анталию. Держали в отеле Кораев — «Miramor», Кудрет рвал и метал, вернувшись в Стамбул, устроил слежку за всеми врагами, так как не смог на месте добиться освобождения. Девочке постоянно угрожали самой гнусной расправой. А потом появилась другая девушка и, размахивая паспортом, заявила что она тоже Чамкыран. Эмиру не нужен был её паспорт. Он видел, как девушки вместе выходили из особняка в день похищения. Он её сразу узнал. И хотя Хазан заявила, что сбежала без ведома Кудрета и хочет искупить вину, заменив Эдже, Эмир ей не поверил. Каково же было его удивление, когда после коротких переговоров отчаявшийся Кудрет согласился на подмену. Это была большая ошибка. Фактически он слил Хазан. Эмир почуял, что может обойтись с девушкой как ему заблагорассудится, тем более, что она совершеннолетняя и дядя за ней не постоит. А вот Эдже необходимо было поберечь. Живая и невредимая она была гарантией того, что отец её обойдётся без резких телодвижений. А если с ней что-то произойдёт, его уже ничто не остановит. Тогда он пустит все свои ресурсы на то, чтобы уничтожить весь их род. Селин должна была стать пропорциональной разменной монетой. Но всё пошло не по плану. Девочка погибла, а сам Кудрет был без чувств и находился на волоске от смерти. В честь таких хороших новостей у Кораев наметился бенефис. В Кемере, где находился их отель, уже было очень тепло. Организация торжества шла полным ходом. Планировался аукцион и прочие развлечения для богатых. Некоторые из них тайные и очень закрытые. Ягыз понятия не имел о чем идёт речь. Но мысли о родственнице Эдже не давали ему покоя. Мысли были слишком навязчивыми. Слишком неуместными, тяжелыми, беспокоящими. Они были похожи на плохое предчувствие. Со смерти Селин не прошло и недели, как Эгемены получили приглашение на праздник Кораев. — Это просто издевательство. Что он удумал… — возмущался за завтраком Гёкхан. — Мы поедем, — неожиданно заявил Ягыз. Голос его звучал чётко и строго. Смерть сестры изменила его. Некая мрачная решительность поселилась во взгляде. — Что? Ты в своём уме? Нам не полагается, у нас траур. — Гёкхан, нам нужно быть на том мероприятии. Есть кое-какие соображения, — на ходу подкинул мысль Ягыз, вспомнив, что он не в том положении, чтобы диктовать условия в присутствии отца. Старший брат в сомнении смотрел на него. — Какая неожиданная прагматичность. Да ты черствее и алчнее, чем я мог предположить. — Я не о том, — Ягыз методом тыка пробовал стратегии убеждения, нам надо справиться с тенью Кудрета. И так, чтобы наверняка. Так что, мы едем.