***
Гриффиндорцы приехали в Хогвартс. Однако они не узнавали свою школу. Не было половины привычных им учителей, ученики гриффиндора странно косились на них, а спиной ощущались взгляды змеиного факультета, которые заставляли руки покрыться мурашками. — Рон, — тихо позвала Гермиона. — Почему на нас так смотрят? — Меня больше интересует, где все наши, — задумчиво произнес рыжий и оглядел зал. За спинами друзей сидела компания слизеринцев, не обращающая ни на кого внимание. Один парень тесно прижимался к другому, и Гермиона заметила, как тот переплел с ним пальцы рук. Странности продолжались. Девочка не помнила среди змеек длинноволосых блондинов. Может Драко Малфой отрастил волосы, чтобы быть еще сильнее похожим на отца? Рядом с этой странной парочкой сидели еще двое парней, которые, склонившись к столу, что-то шептали. Время от времени их друзья смеялись и говорили что-то в ответ. За столом гриффиндора было шумно, так что расслышать диалог было невозможно. — Герми, — в шоке сказал Рон, уставившись на одного парня из той компании. — Посмотри на парня, который справа от блондина. Грейнджер перевела взгляд, и вилка выпала из вмиг ослабевшей руки. Перед ней сидел, казалось, покойный лучший друг. Друг, которого она похоронила и тяжело переживала его смерть. Слизеринец поднял голову, встречаясь взглядом с гриффиндоркой. Девушка судорожно вздохнула: прямо на нее смотрели глаза цвета авады. — Это же… Гарри? Парень подмигнул и развернулся к друзьям. Блондин гипнотизировал взглядом отбивную из свинины, и бывший гриффиндорец, притянув блюдо ближе, наложил ему в тарелку пару лакомых кусочков. Гермиона и Рон в шоке следили за их взаимодействием, забыв про свои порции. После ужина они выловили друга на выходе из большого зала, накинувшись на него с объятиями. Слизеринцы, которые сначала стояли в шоке, узнали детей с колдографий и теперь смотрели на то, как они сжимают юношу в объятиях с двух сторон, и посмеивались. Когда он отстранился, то отошел ближе к своему возлюбленному и друзьям. — Ребят, позволите? — спросил парень, слегка улыбнувшись. Близнецы и блондин кивнули, тоже улыбаясь. Когда их никто не видел, слизеринцы могли позволить себе показать эмоции. — Что ж… Ребят, это Рон Уизли и Гермиона Грейнджер. Мои друзья из будущего. — Приятно познакомиться. Наслышан о вас, — сказал блондин, кивнув. — Да, — поддакнул Рудольфус. — Нам очень много про вас рассказывали. Гриффиндорцы рассмеялись. В этом был весь Гарри. — Рон, Гермиона, это Рабастан и Рудольфус Лестрейнджи, мои близкие друзья, — не дав юноше договорить, Рабастан перебил его: — А я думал, что лучшие. Разочаровываешь, Гарольд, разочаровываешь. Парни засмеялись, вогнав гриффиндорцев в шок. Однако имя, которым один из братьев назвал их друга, повергло в шок. — Гарольд? — спросил Рон. Бывший Поттер потупил взгляд, не зная, как продолжить. Однако его возлюбленный подошел ближе и положил руку ему на плечо, выражая поддержку. Это действие встретили недоуменные взгляды Рона и Гермионы, которые не понимали подоплеки этого поступка. В это время Гарольд сказал: — Гарольд Томас Слизерин-Мракс к вашим услугам. Так, я еще не всех представил, — наследник приобнял блондина. — Слизерин?! — выкрикнул Рон. — Как Волдеморт? Юноша опустил взгляд в пол. Что он сейчас скажет друзьям? Что теперь является сыном убийцы своих биологических родителей? Что теперь является сыном мага, который пытался его убить? А как сказать то, что он встречается с Люциусом, когда его сын изводил их компанию два с половиной года? Но затянувшееся молчание пора было прекращать, поэтому, вздохнув, Гарольд заговорил: — Томас Марволо Слизерин-Мракс — мой приемный отец. Когда я оказался во дворе Слизерин-мэнора, он вылечил меня и ввел в свой Род, магически усыновив, — тихо прошептал он, не поднимая голову. Рон подошел к другу и, дождавшись, пока Люциус слегка отойдет, обнял его. Парень зашептал Мраксу на ухо, что они с Гермионой никогда его не осудят и всегда будут рядом. — Ребят, я не сказал вам самое главное… — Гарольд замялся, вздохнув, и показал на блондина. — Это Люциус Малфой. Мой… Парень. Уизли отошел от друга и посмотрел на слизеринца. Этот юноша был парнем его самого близкого человека. Если он полюбил Малфоя, то Рон примет его выбор. Гермиона нежно улыбнулась и подошла к друзьям. — Гар… — девушка запнулась. — Гарольд, мы примем любой твой выбор. Малфой так Малфой. Юноша притянул ее к себе, заключая в тройные объятия. Какая разница, кто стоит подле ее лучшего друга, если этот человек делает его счастливым? Для девочки разницы не было. Для всего змеиного факультета было странно, что Гарольд с его компанией начали дружить с гриффиндорцами. На всех сдвоенных занятиях они сидели рядом, вместе ходили в библиотеку, гуляли. Словно были друзьями всю жизнь. На зельеварении, где сейчас находилась эта странная компания, Рабастан и Рудольфус сидели за второй партой, за ними — Люциус с Гарольдом, а замыкающими были Рон с Гермионой. Лишь Северус смотрел на них ненавидящим взглядом. — Сколько можно спать? — ехидно ухмыляясь, спросил Слизерин, смотря на Уизли. — А? — сонно спросил он, не поднимая головы. — Проснитесь, Уизли! Рон подскочил, во все глаза смотря на Снейпа. Профессора Снейпа. Какого?.. — Спать во время варки зелья — не очень хорошее занятие, мистер Уизли. Зелье может… — профессор замолчал и, ехидно улыбнувшись, продолжил: — Взорваться. Друзья переглянулись, а в их глазах читался вопрос: «Какого черта?» Только что они были рядом с Гарри-который-теперь-Гарольд, а теперь сидят перед взрослым Снейпом. Что происходит? Где их друг? Гермиона пристально уставилась на Снейпа, не понимая, что происходит. Как они тут оказались? Девушка напряженно думала, что же делать: бежать к директору Дамблдору или разобраться своими силами? Когда прозвенел звонок, оповещающий о конце занятия, Уизли и Грейнджер словно под империусом пошли в большой зал. Им предстояло многое обсудить и обдумать. Еда не лезла в горло, взгляд не фокусировался, попытки однокурсников разговорить гриффиндорцев проходили мимо ушей. Было не до этого. Как можно спокойно заниматься своими делами, когда они потеряли своего лучшего друга? Снова. Альбус Дамблдор сидел в середине преподавательского стола и наигранно добрым взглядом смотрел на учеников. Дети даже не догадывались, какие мысли водятся в голове престарелого волшебника. Казалось, что кроме лимонных долек его ничего не интересует, однако в голове мага была тысяча идей о том, как преподнести важную новость всему магическому миру. Мысли директора Хогвартса не покидал и Гарри Поттер. Может стоило сохранить его жизнь, спасти мальчика? Он тряхнул головой. Нет. Что сделано — то сделано. — Господа, — усиленный сонорусом голос громом раздался в помещении. — Позвольте сделать важное объявление. Все прекрасно знают о событии, произошедшем тридцать первого октября тысяча девятьсот восемьдесят первого года. Гарри Джеймс Поттер победил Лорда Волдеморта. Однако… Все не так, как мы думали. Ученики слушали речь, широко открыв глаза от шока. В смысле «не так, как мы думали»? Все задавались таким же вопросом, потому что Гарри многие годы считался избранным, победителем Того-кого-нельзя-называть. — В ту злополучную ночь Лорд Волдеморт посетил семью Лонгботтомов. Он не смог убить маленького Невилла, однако нападение на мальчика значительно ослабило его. Гарри Поттер лишь доделал то, что не сделал мистер Лонгботтом. Из этого можно сделать вывод, что настоящий избранный — Невилл Лонгботтом. Мальчик сидел ни жив ни мертв. Он не понимал, что происходит. Почему он избранный, если Тот-кого-нельзя-называть не приходил к ним? Почему директор отказался от мысли о том, что герой пророчества — Гарри? Профессор Снейп не понимал, что делает Альбус. Старый волшебник заигрался в свои игры. Сначала он посылает Хагрида за Поттером, хотя тот никогда не ходил за маглорожденными и магловоспитанными студентами. После этого делает все, чтобы мальчик каждый год попадал в больничное крыло, благодаря различным препятствиям, которые, скорее всего, были подстроены. Не могли первокурсники пройти полосу препятствий, подготовленную якобы для Темного Лорда. А василиск? Почему дети отправились в тайную комнату одни? Почему их никто не послушал? А дементоры? Что-то усиленно ускользало из памяти мужчины, который всеми силами цеплялся за это воспоминание, не зная, о чем оно. Какой-то юноша, усиленно добивающийся его расположения. Лицо смазано… Подарки, поцелуи в укромных местах Хогвартса… Поддержка и помощь, чудесные каникулы. Кто же он?.. Дождавшись конца ужина, Снейп рванул в свою лабораторию, удерживая обрывки воспоминаний на краю сознания. Парень, всегда находящийся рядом. Парень, доверие которого он предал. Доверие… Доверие… Доверие… Мысль о преданном доверии отрезвила мужчину. Он рванул к омуту памяти и принялся судорожно погружать туда воспоминания, всплывающие на поверхность. Если они снова потеряются в глубинах сознания, то могут больше не всплыть на поверхность. Сначала было необходимо извлечь их, а уже потом можно будет продиагностировать себя. Когда все воспоминания были в омуте памяти, зельевар в пару шагов оказался возле стеллажа с зельями, ища нужный нейтрализатор. Зелье было опрокинуто внутрь, и мужчина, скрючившись, упал на пол. Воспоминания, до этого заблокированные, прорывались наружу. Однако они не становились более четкими, спадал лишь блок. Выдохнув, Северус подошел к омуту памяти и нырнул внутрь. — Гарольд, мне очень жаль. Умоляю, прости… — зашептал он, склонившись к груди Мракса. — Я так жалею о своих словах. Ты не противен мне, нисколько. Гарольд, ты мне нравишься…***
Юноша потянулся и поцеловал Северуса. Тот вздрогнул, впрочем, не предпринимая попыток отодвинуться. Губы у него были сухие, с легким привкусом яблочного пирога и магловской ванильной шипучки, а дрожащие пальцы крепко сжали рубашку Гарольда. В голове у последнего будто бы взорвался салют такой силы, что по всему телу прошли мощные разряды.***
Северус всегда отличался особой наблюдательностью, поэтому, руководствуясь воспоминаниями о том, что Мракс ничего не съел за весь день, когда Гарольд отошёл в туалет, заказал ему сырный суп, который юноша до этого рассматривал, но не решался заказать, возможно, опасаясь шуток друзей. Стоило ему объяснить свой поступок близнецам, как те заулыбались и пообещали парню, что ничего не расскажут Слизерину.***
— Это что, свитер? Только не говори, что ты связал его сам? — Рабастан радостно оглядывал тёмно-зеленый мягкий свитер с вышитыми на нём своим именем. Рядом с ним Рудольфус держал в руках точно такой же, широко улыбаясь. — Не сам, я их купил, — Слизерин смущённо потупился. — Когда я жил в будущем, мама Рона подарила мне похожий. Она вязала их всей своей семье, и мне показалось, что это приятный подарок. — Я никогда не буду его снимать, — Рабастан прижал друга к себе и ткнул Северуса в бок. — А чего ты не открываешь свои подарки? — Подарки? — тот покраснел и потёр заспанные глаза. — Ну да, мы так старались и упаковывали твой, а ты его даже не посмотрел, — Рудольфус чуть обиженно выпятил нижнюю губу. — Простите, я… у меня для вас ничего нет, я просто… просто… — Всё супер! Мы всего лишь хотели тебя порадовать, необязательно дарить что-то в ответ, — мягко улыбнулись братья, не желая лишний раз стеснять друга. Они и так понимали, что у него не так много денег. Снейп вынырнул из омута, не в силах смотреть дальше. Гарольд был его парнем? Почему он не помнит то хорошее, что было между ними? Почему они расстались? В голове невольно пронеслось воспоминание о том, как Гарольд бьет его по лицу, а на фоне слышен голос Малфоя… Ему срочно требовалось поговорить с ним, поэтому Северус резко шагнул в камин, бросая под ноги горсть летучего пороха. Люциус Малфой сидел в своём кабинете, уныло перебирая документы. Ещё одно его письмо, написанное мужу, сова вернула обратно без ответа. Мужчина уже и не помнил, как долго супруг не появлялся дома. От этих мыслей перед глазами повисала пелена слёз, но блондин держался. Он знал, что Гарольд занят важным делом — поиском их малыша Дэйми. Да и даже, когда его любимый вернётся домой, его будет ждать ужасный сюрприз. Если быть честным, то Люциус пытался. Правда пытался. Он написал мужу тысячу и одно письмо о том, что произошло, но так ничего и не отправил, спрятав их в ящик стола. А как объяснить любимому супругу, что пока он пропадает в поисках их старшего ребёнка, Люциус уже заключил Министерский брак с чёртовой Нарциссой Блэк. Мужчина даже отцу не смог сказать, что произошло. Он отгородился, закрыл от него Мэнор и не отвечал на все его просьбы о встрече. Просто не мог. Хоть Малфой и понимал, что Абраксас никогда не осудит сына, а наоборот поможет, но страх затмевал разум. Нарцисса недвусмысленно намекнула, что стоит Люциусу хоть кому-нибудь рассказать о том, что их брак — фикция, то она уничтожит его жизнь. А жизнь мужчины была в его отце, двух детях и Гарольде, и пожертвовать ими он не мог. Дождь за окном усилился, и Люциус вздрогнул. На секунду ему показалось, что в камин на втором этаже кто-то аппарировал. Но для гостей было слишком поздно, да и особняк был открыт для слишком малого количества людей. В коридоре послышались шаги, и дверь распахнулась, являя Малфою высокий силуэт, закутанный в чёрную мантию. На пару секунд вошедший замер, а затем направился к столу. Свечи задрожали, как от ветра, когда Снейп — а это был именно он — сел в кресло и мрачно уставился на блондина. — Что тебя привело в столь поздний час? — Люциус побледнел, пряча письмо для мужа в ящик. Ещё не хватало, чтобы зельевар узнал, чем он тут занимается. Тот и в школе не был особо тактичным, а сейчас от него вообще можно было ожидать чего угодно. — Вот, значит, как ты живёшь, — невпопад ответил Северус и поджал губы. — Жена, сынок, богатый дом. Твоя жизнь определённо состоялась. — Тебя это не касается, — Малфой тяжело вздохнул, молясь, чтобы неожиданный гость не заметил, как сильно дрожат у него пальцы и подбородок. — Разумеется, — Снейп растянул губы в язвительной улыбке. — Проблема в том, что Гарольд меня касается. Гарольд и его чувства! — Правда? Каким же боком? — в глазах у Люциуса появились злые искорки, а голос похолодел. Он знал, что бывший друг не простил ему отношения со Слизерином, но полноценного диалога между ними так и не состоялось. Видимо, время пришло. — Каким боком? Ты забыл его! Пока Гарольд бегает и ищет вашего сына, ты устроил свою жизнь и вычеркнул их с Дереком! — Дэймоном, — поправил Малфой, с трудом сдерживая гнев. — Удивительно, что ты помнишь, как его зовут! — Северус не выдержал первым и вскочил. Он стоял перед столом Люциуса, то бледнея, то краснея. Чёрные глаза потемнели ещё сильнее, тонкие пальцы вцепились в мантию, а ноздри раздувались от злости. Блондин сохранял хладнокровие, замерев с идеально прямой спиной. Смотреть на Снейпа было смешно. Он и понятия не имел, что перенёс Малфой за это время. Что он чувствует, каждый день просыпаясь в одной кровати с Нарциссой Блэк, видя её за завтраком, наблюдая, как она гладит по голове Драко. Их с Гарольдом Драко. — Нечего ответить? У тебя всегда так было. Ты только молчишь и ноешь, как и тогда. Всю жизнь Гарольд всё для тебя делает, пока ты распускаешь нюни, — выплюнул Снейп, и губы его дёрнулись. — Ты ничего не знаешь обо мне и том, что у меня происходит или, что происходило у нас с мужем, — Малфой моргнул, радуясь, что слёзы не пролились по щекам. Не хватало лишь подтвердить слова зельевара. — Ты избалованный эгоист, который обо всех вытирает ноги. Стоило Гарольду уехать, как ты нашёл ему замену! А он уехал искать вашего ребёнка! Ты уродлив, Люциус. Удивительно мерзок и уродлив. Надеюсь, Гарольд когда-нибудь это увидит и осознает, что выбор тебя был самым ужасным выбором за всю его жизнь. Слышишь? Блондин кивнул, не спеша отвечать. Никогда в жизни он так не жалел о том, что мужа нет рядом. Тот бы помог ему. Слизерин бы выгнал Снейпа из их дома, заварил бы супругу чай и целовал бы его запястья, помогая расслабиться. От воспоминаний в носу защипало, и Малфой мотнул головой. Он даст волю чувствам ночью в ванной комнате, но точно не перед Северусом. — Если это всё, то ты можешь идти. Тебе тут не рады, — Люциус растянул губы в вежливой улыбке. Пальцы дрожали всё сильнее, распространяя панику по всему телу, и мужчина боялся, что не сможет сдержать свою слабость в нужный момент. — Ты его подло увёл. Он должен был остаться со мной, и тогда бы ничего не случилось! Мы были бы счастливы вместе, — на лице Снейпа проскользнула гримаса, и он сжался, вновь садясь в кресло. На его бледной шее трепетала голубая венка, а ладони вжались в подлокотники с такой силой, что кожа стала белее мела. — Пожалуйста, уйди, — Малфой резко вдохнул, кусая губы. Он держал себя в руках с огромным трудом. — Я уйду после того, как ты ответишь на мой вопрос. Зачем? Зачем ты его у меня забрал, если потом всё равно отказался от него? — голос у Северуса надломился, и Люциус горько усмехнулся, понимая, что не только ему этот разговор даётся тяжело. — Ты ничего не знаешь, чтобы судить меня. Уходи, — блондин запустил руки в волосы, прикрывая глаза. Иногда Снейп был до жути твердолобым и мерзко-назойливым. По его лицу прошёл поток воздуха, а затем дверь хлопнула. Он остался в одиночестве. Сжав зубы, Малфой приподнял потяжелевшие веки, скользя взглядом по рабочему столу. Несколько колдографий стояли на самом видном месте, вызывая острую боль в груди. На одной — они с Гарольдом после школы. Молодые и счастливые, целуются под вишнёвым деревом. А розовые лепестки мягко планируют им на волосы, вызывая лёгкую щекотку. На следующей они уже с Дереком. За месяц до его исчезновения. Лицо у Гарольда сосредоточенное и нахмуренное — он следит, чтобы ребёнок не упал. А Люциус, застывший рядом, смеётся, лохмача волосы мужа. Ещё одна — с отцом. Пятидесятилетний Абраксас нежно улыбается в камеру, укачивая на руках годовалого внука. На самой последней изображён Драко. Он сероглазый блондин — прямо как и Люциус, но в чертах всё равно виден Гарольд. Мужчина улыбнулся воспоминаниям, но слёзы всё равно побежали по щекам, грустно капая на стол. Его жизнь была сплошным адом. Каждый день он жил в своём собственном кошмаре, в клетке, от которой у него не было ключа. А где-то там был его муж, и Малфой готов был отдать всё на свете, лишь бы ещё хоть раз коснуться его мягких волос и поцеловать нежные губы. Из ночи в ночь он стоял у окна, со страхом ожидая возвращения Гарольда. Даже, если тот, узнав всё, бросит Люциуса, по крайней мере, блондин будет знать, что он жив. В дверь постучали, и Малфой наспех вытер лицо, догадываясь, кто пришёл. — Скажи Снейпу, что он не может вламываться к нам, когда хочет, — Нарцисса остановилась на пороге, одаривая мужчину презрительным взглядом. — Это не твой дом, — голос, к счастью, не подвёл, и фраза прозвучала жёстко. Люциус проглотил довольную ухмылку. Он не мог дать ещё и «жене» повод себя унижать. — Мой, если ты забыл. Мы связаны браком, — женщина устало закатила глаза, словно уже устав от их непродолжительного диалога. — В любом случае, поговори с ним. Мне не нравятся такие неожиданные встречи. А ни мне, ни ребёнку нервничать нельзя. — Ребёнку? — Люциус прижал ладонь ко рту, искренне надеясь, что ему послышалось. Сердце в один миг упало куда-то в желудок и растворилось в кислоте, перестав биться. — Я не сказала? Поздравляю, дорогой, ты станешь папой, — губы блондинки исказились в ненатуральной улыбке, а синие глаза довольно сверкнули. — Этот малыш свяжет наш брак ещё крепче. — Но…но этого не может быть! Мы не спали! — дышать стало так тяжело, словно из кабинета внезапно выкачали весь воздух. Голубые глаза нервно моргали, а в носу защипало так сильно, что сдерживать уже готовящиеся пролиться слёзы стало особенно трудно. — Ты такой забывчивый, любимый. Извини, я устала. Спокойной ночи, — Нарцисса довольно кивнула, оценивая реакцию мужчины, и вышла, негромко хлопнув дверью. Малфой сидел, не шелохнувшись, ещё минут десять. Во рту у него набралась вязкая слюна, а в горле застыл ком тошноты. Он изменил Гарольду. Изменил любви всей своей жизни, и даже не помнил об этом… Точнее, надеялся, что это неправда. Пару недель назад Люциусу было очень плохо. Он вновь вернулся к неприятным школьным практикам, от которых, казалось, Гарольд его отучил. Тот вечер был ужасным с самого начала. На улице была сильнейшая гроза, ветер прижимал деревья к земле, а из-за стены из ливня было видно не дальше собственного носа. Малфой заперся в кабинете, пытаясь отойти от очередной панической атаки. За последние тринадцать лет они стали регулярными. Да, что там говорить, всего его ментальные проблемы вновь обострились, становясь чуть ли не сильнее, чем были в школе. Запястья знакомо тянуло от сладостной боли, и в груди разверзалась пустота, окончательно поглощающая Люциуса. Малфой знал, что до конца осталось совсем немного. До его конца. Вязкие мысли уже давно преследовали мужчину, и он чувствовал, что вскоре навсегда утонет в чёрной бездонной дыре, вот уже тринадцать лет живущей внутри него. Мужчина налил себе огневиски и сел в кресло, тяжёлым взглядом окидывая комнату. Когда Гарольд был с ним, он вообще почти не заходил в свой кабинет, всё время проводя с любящим мужем. Теперь Люциус прятался в нём почти постоянно, не желая видеть Нарциссу; смотреть, как она сидит там, где сидел Слизерин, как ходит и смеётся в комнатах, где они с супругом были так счастливы. Ох, это чёртово заклятие, мешавшее ему сделать что-либо без ведома «жены». Сколько бы писем он ни писал Гарольду — ни одно не дойдёт, сколько бы ни открывал камин для отца — Нарцисса закрывала его, и Малфой получал свою порцию наказания. Но «Круцио» было ерундой по сравнению с тем, что мужчина чувствовал каждый день. Сжирающее его чувство безысходности и боль от обновлённых шрамов были в сто, нет, в тысячу раз сильнее, чем глупое непростительное заклятие, которое бросала Нарцисса с усмешкой на губах. Глоток за глотком обжигающая жидкость перемещалась в желудок, и в голове разливался всепоглощающий туман, густой и такой плотный, что мысли не могли пробраться сквозь него, словно плавая в какой-то тягучей субстанции и временами наталкиваясь друг на друга. Люциус улыбнулся, чувствуя, как сердце начинает биться сильнее, а дрожащие пальцы сводит судорога. Он знал, что перебор с алкоголем вызовет ещё одну паническую атаку, но был даже счастлив. Возможно, его тело умрёт быстрее, если он не будет ему мешать. Трясущаяся рука сжала бутылку огневиски, и Малфой жадно прижался пересохшими губами к горлышку, надеясь допить её до конца. В горле поднялась тошнота, и Люциус, еле успев убрать алкоголь, склонился, выворачивая желудок на пол. А дальше всё было как в тумане… — Милый, что происходит? — рядом с ним стоял Гарольд, взволнованно оглядывая испачканные губы супруга. Зелёные глаза наблюдали с лёгким удивлением, а короткие тёмные волосы чуть намокли от идущего за окном дождя. — Выглядишь просто ужасно, давай, я помогу. Мужчина повёл блондина в ванную, поглаживая по спине, а тот глупо улыбался, слабо сжимая родные пальцы. Сердце грозилось выпрыгнуть из груди, а коленки подгибались, пока Слизерин помогал ему умыться и сполоснуть светлые пряди, на которые попала рвота. Люциус шокировано смотрел на такие знакомые руки, покрытые мелкими шрамиками и мозолями, на плохо выбритые щёки и острые скулы, ярко выделявшиеся на чуть смуглом от долгой жизни на природе лице. — Что они с тобой сделали, мой мальчик? Ты…ты опять начал? — Гарольд нежно поцеловал порезанные запястья, смотря на мужа с такой любовью, что Малфой не сдержался и заплакал, стыдливо отворачиваясь. — И…и…извини, — голос не слушался, ломаясь и слетая. Он был предателем, а партнёр всё равно его простил, мягко прижимая к себе. — Ну, что ты, милый мой, ты совсем не виноват! Красивый, прекрасный, чудесный! Я так скучал! — словно в ответ его мыслям Слизерин и коснулся мокрой щеки возлюбленного, оставляя на ней горячий поцелуй. — Я тебе помогу, ты больше не будешь один, слышишь меня? Люциус кивнул, всхлипывая и с надеждой смотря на мужчину. Гарольд действительно всё решит; он же всегда решал. Даже после перемещения в прошлое он так и не расстался со своим синдромом Героя, а потому он спасёт Малфоя, и они вновь будут счастливы. От этой мысли сердце забилось чуть спокойнее, а чёрная всепоглощающая дыра будто бы стала сужаться. — Пойдём в спальню, тебе надо отдохнуть, — Слизерин повёл супруга за собой, и Люциус кивнул, всё ещё не веря своему счастью. Он ждал этого момента тринадцать лет, и сейчас безумно боялся, что это простой сон. Но рука Гарольда была осязаемой, и сам он то и дело поворачивался и прижимал дрожащие пальцы блондина к губам, растягивая их в своей привычной чуть самодовольной, ласковой и такой родной улыбке, которой мужчине не хватало всё это время. В спальне было темно и пусто, словно Нарциссы никогда и не существовало. Неужели Блэк навсегда покинула его жизнь? Малфой широко улыбнулся, немного трезвея; самую малость, чтобы ещё полнее чувствовать присутствие мужа рядом. Они разделись и легли рядом, пару минут смущённо глядя друг на друга. Тринадцать лет долгий срок — и мужчинам ещё многое предстоит наверстать. Люциус подрагивал, вжимаясь в грудь Гарольда. Этот удивительный запах кофе, магловских сигарет и дерева; как же блондин скучал! Член, видимо, тоже истосковавшийся по любви, тут же окреп, упираясь в чужое бедро, и на губах у Слизерина затрепетала улыбка. — Ты грязный-грязный мальчик, да, малыш? — зелёные глаза поддёрнулись поволокой, а в уголках пухловатых губ скопилась слюна. — Ну, иди сюда. Крепкие пальцы мужчины залезли в пижамные штаны супруга, начиная ласкать его достоинство. Люциус громко застонал, полностью открываясь ласкам. На секунду ему показалось, что в дверях кто-то стоит, но, уверенный, что просто перепил, блондин прикрыл глаза, ощущая, как муж наклоняется, задирая ему футболку, проводит языком дорожку до члена и медленно, словно смакуя, берёт его в рот. — Ты же соскучился, детка, правда? — Гарольд провёл языком по уздечке, почти тыкаясь прохладным носом в чужой пах. Глаза у него возбуждённо блестели, а пальцы перекатывали в ладони потяжелевшие яйца Малфоя. — Неужели ты всё это время хранил мне верность? — Аргх, — Люциус громко застонал, ощущая, как супруг насаживается горлом на его член. Его буквально разрывало от таких ярких, столь долгожданных и забытых эмоций. — Хранил. Говорить было до жути сложно. Каждое слово срывалось в гортанный стон, разносящийся по спальне. По груди разлилось тепло, и блондин вздрогнул, ощущая, как медленно Слизерин поглаживает его сомкнутое колечко мышц, что-то еле слышно шепча. Ещё пара секунд — и Малфоя сбил сильнейший оргазм. Сознание помутилось, а горло заболело от непрерывных стонов. Люциус выгнулся на кровати, буквально умоляя всем своим телом ещё немного поласкать его член, но Гарольд будто никуда и не собирался. Он сглотнул чужую сперму и продолжил мягко посасывать в миг окрепшее достоинство супруга. — Я вижу, ты очень скучал, — брюнет мягко рассмеялся, говоря чуть невнятно. — За это тебе полагается подарок. Гарольд аккуратно помог мужчине перевернуться на спину и подложил под его живот подушку, покрывая влажными поцелуями чуть вспотевшую поясницу. Тонкие пальцы раздвинули половинки, открывая доступ к нежно-розовому, нервно сжимающемуся колечку, и Слизерин наклонился, касаясь покрывшейся мурашками кожи языком. — Что… Что ты делаешь? — Люциус смущенно сжался, безуспешно пытаясь повернуться. Он так сильно соскучился по мягким, но в то же время сильным рукам супруга, которые так умело трогали его тело именно в тех местах, где блондин был особенно чувствительным. — Кое-что приятное, дорогой, — брюнет усмехнулся, ласково касаясь губами бледной кожи. Малфой вновь вздрогнул и застонал, будучи не в силах сдержаться, чувствуя, как юркий язычок проник внутрь, мягко оглаживая влажные стенки. Ему было стыдно, неловко и до жути приятно от таких новых, доселе незнакомых чувств. Не прерывая действий языка, Гарольд начал мягко поглаживать чужие яйца, свободной рукой вновь подрачивая каменный член супруга. Ему нравилось выбивать стоны из этого смущённого, вечно краснеющего аристократа, так бесстыдно раздвигающего перед мужем свои ноги. Люциус нервно вздрагивал, хлопая длинными ресницами и чуть ли не взвизгивая от неизведанных прежде ощущений. Спустя минуту беспрерывных ласк Малфой вновь гортанно застонал и обильно кончил, заливая спермой подушку и часть простыни. Но Гарольд лишь улыбался, нежно поглядывая на раскрасневшегося любовника. — А сейчас самое главное, детка, — Слизерин снова помог супругу перевернуться и чуть выгнулся, насаживаясь на чужой член. От шока голубые глаза распахнулись, а бледные пальцы прикрыли лицо руками. Никогда раньше сын Тёмного Лорда не позволял Люциусу быть главным в сексе. — Ты уверен? — голос у блондина сильно дрожал, а перед глазами всё ещё стояла пьяно-разгоряченная пелена. — Конечно, ты так долго ждал и заслужил от меня поощрение, — мужчина рвано вздохнул, впиваясь зубами в шею мужа. Люциус положил ладони на поясницу партнёра, осторожно двигаясь внутри. Там было узко, горячо и так невыразимо прекрасно, что Малфой с трудом сдерживался, чтобы не кончить в ту же секунду. Гарольд стонал, медленно ускоряя темп, и его любовник прикрыл глаза, боясь быть сбитым оргазмом раньше времени от одних лишь эмоций на лице брюнета. Слизерин чуть наклонился, и Люциус вдруг почувствовал прикосновение чужих волос к своим соскам. Это было нежно и, возможно, немного возбуждающе, но даже его пьяный мозг осознал, что что-то не так. Волосы у Гарольда сейчас были короче мочек ушей и никак не могли коснуться тела супруга. Нахмурившись, Малфой приоткрыл глаза и застыл в ужасе, неосознанно продолжая двигать бёдрами. На его члене сидела Нарцисса, чуть прогибаясь в спине и впиваясь короткими ноготками в живот фиктивного мужа. Длинные волосы ниспадали на грудь, прикрывая аккуратные ореолы сосков и касаясь своими кончиками тела Люциуса. На лице у женщины застыла довольная улыбка, а голубые глаза ярко светились даже в темноте. Она негромко стонала, закусив губу, и блондин почувствовал, как в горле застыл ком тошноты. Заметив движение сбоку, он вздрогнул и увидел стоящего у кровати Дамблдора. Старик усмехался в бороду, одобрительно кивая и поглядывая на пару из-за очков-половинок. Одна его рука сжимала палочку, чуть подрагивающую и направленную на любовников, а вторая — что-то дёргала под мантией, и Малфой отвернулся, боясь, что его вырвет. Мужчина попытался столкнуть Нарциссу с себя, но вдруг вокруг его горла стянулся невидимый ошейник, впивающийся в нежную кожу шипами и мешая нормально вдохнуть, а член будто приклеился к её телу. Люциус жалобно застонал, напрасно пытаясь подвигать обездвиженным телом, чувствуя, как прыгает на нём нежеланная девушка и, как он изменяет своей любви… По щекам у блондина потекли слёзы, а дрожащие пальцы вновь безуспешно попытались оторваться от белоснежных округлых бёдер Нарциссы. Малфой плакал, чувствуя собственную слабость, беспомощность и хищный взгляд пронизывающих до глубины души голубых глаз, жадно пожиравших их тела. Он кончил через пару минут, буквально ощущая, как горячая сперма наполняет Нарциссу, и как та чуть сжимается, будто пытаясь не уронить ни капли. Затем женщина легко соскочила с него и поцеловала в заплаканную щёку, касаясь волосами лица: — Спасибо за чудную ночь, любимый. Последнее, что видел Люциус перед тем, как провалиться в беспокойный сон, было довольное лицо Дамблдора, с чуть закатанными от яркого оргазма глазами и испариной над верхней губой. С утра мужчина проснулся от кошмара. Он нервно оглянулся и чуть не упал со стула. Оказалось, что Малфой сидит в кабинете, полностью одетый, а возле него на полу — почти законченная бутылка огневиски. Облегчённо вздохнув, блондин приложился губами к горлышку, медленно успокаиваясь. Он ни с кем не спал; это всё было глупым и ужасным сном, основанным лишь на его собственных страхах. Люциус бы так и был уверен, что в реальности никакого секса с Нарциссой у него не было, если бы не её последние слова. Ребёнок? Он не просто переспал с ней, но они и зачали ребёнка. Он вновь предал Гарольда, сам того не желая. С этого вечера все дни мужчины превратились в бесконечный кошмар. Даже несмотря на то, как тяжело ему было эти тринадцать лет, оказалось, что та боль вообще ничего не стоит по сравнению с новой. Новая пришла внезапно и каждый день особенно изощрённо пытала его изнутри. Малфой не просто больше не мог смотреть на колдографии мужа, он не мог о нём даже думать и мечтать — ибо после каждой мысли о Гарольде голову посещали воспоминания о страшной ночи, когда блондин ему изменил. Та ночь являлась ему в кошмарах, при панических атаках сводила с ума, а в каждодневном ритуале с лезвием — вставала перед глазами так реалистично и чётко, что Люциус вздрагивал, вжимаясь спиной в холодный кафель и забывая, где он находится. Как же он мечтал всё изменить. Мечтал убить себя до того больного соития, которое отравило ему жизнь ещё больше. Когда ты мёртв, ты уже не можешь предать память любимого. Малфой больше не ел, лишь изредка тяжело поднимаясь с кровати, дабы сделать хоть глоток воды. На письма Драко из Хогвартса он просил отвечать домового эльфа, даже не заботясь о том, чтобы в конце поставить приписку от себя самого. Все колдографии Гарольда мужчина убрал, но сознание всё равно подкидывало ему печальное, посеревшее от разочарования, лицо супруга; его большие зелёные глаза, расстроенно смотрящие на Люциуса, и поникшие бледные губы что-то негромко шепчущие. Подсознательно Малфой знал, что же шепчет любимый, но всегда пытался сделать вид, что это не так, потому как такие слова причиняли боль. Боль? Будто что-то могло ранить его сильнее, нежели двойная измена горячо любимому мужу. На самом деле, могло. И как бы Люциус не сбегал от действительности, но в кошмарах лицо Гарольда вновь висело перед ним и кричало так громко, что барабанные перепонки готовы были лопнуть: «Лучше бы ты себя убил!». И блондин кивал, просыпаясь в поту, а затем в ванной — посильнее вдавливая лезвие в руку. Он и сам постоянно мечтал о скорой смерти, почему-то всё никак не осмеливаясь что-то предпринять. Конечно же, главной причиной для Малфоя был Драко. Он не хотел, чтобы его любимый ребёнок рос наедине со стервозной и откровенно опасной Нарциссой. Хотя бы его мужчина должен был защитить. Но частенько, во время очередных срывов, Люциус понимал, что дело не в сыне, а в обыкновенной слабости. Он был недостаточно смел для того, чтобы покончить с собой, хотя это решение и казалось ему единственным верным. Впрочем, с каждым днём уверенность Малфоя в том, что он не справится и всё же прекратит эту бесконечную череду ужасов, в которую превратилась его жизнь, возрастала. Вязкая чёрная субстанция поглощала мужчину всё больше, и после панических атак он всё чаще смеялся, представляя, как в один день наконец-то умрёт прямо у зеркала в этой грёбанной ванной. Люциус почти не думал об откате, который должен ударить по нему из-за измены Гарольду. Его волновал сам факт этой измены. Если его возлюбленный вернется, то никогда не посмотрит на него так же, как до этого. Он снова все испортил. Северус вывалился из камина в своих апартаментах и снова рванул к омуту памяти, выгружая новые воспоминания. Он тяжело вздохнул и погрузился в них. — Разумеется, как бы малыш Люци справился без тебя, — холодно пробормотал Снейп, прерывая столь долгожданный поцелуй и растягивая губы в улыбке. — Ты что-то сказал? — Гарольд нахмурился, вглядываясь в чёрные глаза. Он заметил недовольное выражение лица, с которым возлюбленный смотрел на Малфоя, но промолчал, не желая начинать новую ссору. — Говорю, надеюсь, у него всё в порядке.***
— Кажется, я тебя уже неоднократно предупреждал. Не лезь к Гарольду! — парень тяжело дышал, а чёрные глаза метали молнии. — Неоднократно? Я помню только один раз, — за эти два дня, окрылённый поддержкой от близнецов и возлюбленного, Малфой вновь почувствовал себя сильным. Даже несмотря на рпп и тревогу, всё ещё копошившуюся в душе, он ощущал себя гораздо лучше и больше не хотел пасовать перед Снейпом. — Ты думаешь, я не понимаю, что ты затеял? Да чтобы ты влюбился в Блэка? Он — нюня и размазня, всем известно, — выплюнул Северус, откидывая сальные пряди от лица. На его словах Блэк вспыхнул, и подбородок у него задрожал.***
— Ты меня не понял, Малфой? — спросил он, подходя к парте. — Ты о чём? — маска безразличия естественно скользнула на лицо, скрывая эмоции. — Мне уже с Гарольдом за одной партой нельзя сидеть? — Я сказал держаться от него подальше, — хмурый взгляд Северуса веселил, а мозг подкидывал различные варианты для ответа. — Гарри мой, Малфой. Что бы ты там себе не выдумывал. — Гарольд ненавидит, когда его так называют. Странно, что его парень об этом не знает.***
— Напридумывал? Ты же делаешь это специально, и мы оба это знаем! Оказывается, не такой уж ты и ангел, как говорил про тебя Гарри, — Северус мрачно рассмеялся. — Не смей его так называть! — Малфой вспыхнул, и Слизерин удивлённо вскинул брови. Он не понимал, о чём говорит его возлюбленный, но использование своего «старого» имени юноше не понравилось. — Я сам решу, как мне называть своего парня. Может, стоит ему обо всём рассказать? — О чём? О твоих выдумках? — что-то в голосе Люциуса надломилось. — Моих выдумках? Думаешь то, что ты обманываешь Регулуса, чтобы позлить Гарольда, не видно?***
Раздался свист рассекаемого рукой воздуха, и на щеку зельевара опустилась хлёсткая пощёчина, оставившая большой след. Развернувшись на каблуках, Слизерин поспешил к лестнице, бросая чуть склонившегося от резкой боли Северуса в одиночестве. Северус буквально выпал из омута памяти. Мужчина не понимал, что с ним происходит. Какое-то время они с Люциусом были друзьями, а потом, после начала отношений с Гарольдом, его словно переклинило. Снейп размышлял о том, почему он невзлюбил Малфоя до того, как тот увел его парня. Его Гарольда. Зельевар еще мог понять свою ненависть после разрыва, а вот до… В голову лезла мысль о том, что в его жизнь кто-то вмешался… Рон с Гермионой старались принять шутку их воображения. Тот сон был не более чем обычной шуткой. Гарри мертв. Он не может жить в прошлом. Не может встречаться с Люциусом Малфоем. Не может. Как бы им не хотелось в это верить, требовалось принять реальность. Профессор Снейп, как заметили все ученики, стал вести себя странно. Он с болью во взгляде смотрел на стол гриффиндора. Туда, где обычно сидел Гарри с компанией. Мужчина замыкался в себе, стал рассеянным. Северус заново переживал свои отношения с Гарольдом, который стал посещать его во снах. Эти сны-видения обрывались в кабинете директора, где он пил какой-то чай. Осознание того, что Дамблдор ему что-то подлил, заставляло задуматься. Вдруг и Малфой не предавал своего мужа? Зелье беременности, которое просил Альбус, неожиданно всплыло в голове. Зачем оно пожилому волшебнику?