Смертный (Ворон и Соловушка)

* * *

- Ты что удумала, Любушка?! - Завидно, подруженька? - Чему ж завидовать – тому, что ты на верную смерть идти собралась?! - Не на смерть, а под венец, глупая! Говорю – не устоит передо мной колдун, недаром ведь говорят, что я первая красавица во всей округе. Глазком подмигну, ножку как надо выставлю, сладкими речами очарую – и быть мне царицей Белогорья, вот увидишь! Ни один парень еще передо мной не устоял. - Так то парень! А то – колдун! Он же и не человек вовсе, не простой мужик… - А кто он, баба, чтоль?! - Ты не зубоскаль, Любка! Знаешь ведь получше моего - какая молва о Кощее-душегубце ходит! Убивает он всех без разбору, кто к его зАмку приближается. Сердца у него нет, ирода проклятущего! А кожа, говорят, у него бледнее, чем у мертвеца, глаза пустые да страшные! А ты – под венец с ним собралась! Еще бы аспиду али гаду болотному в невесты уготовилась! - Пфф! Вот сама за гада болотного и иди! Тебе точно завидно, что я первая так придумала – не успеешь оглянуться, как будет царю нашему пара, а вам, неразумным, – царица. Недаром же меня с детства «колдуньей» величают за волос мой огненный – уж явно колдунья с колдуном договориться сумеют! Он меня еще на руках носить будет. - Ой, дурная ты, дурнааааая! Вот пойду сейчас да батьке твоему, старосте, всё расскажу, чтобы посадил тебя под замок, не давал по болотам шастать и беду на себя навлекать! - Не смей к батюшке ходить, Глашка!! Знаешь ведь его норов! Он ведь и правда меня запрёт!! Поклянись, что не пойдешь! - А ты поклянись, что про Кощея пошутила! - Ладно-ладно, пошутила! - Клянись!! - Клянусь, Глашенька, клянусь! Ну что ты, в самом деле, шуток не понимаешь? Какой Кощей? Какая царица? Меня ж замуж за княжьего воеводу прочили – кто ж от такого жениха откажется! Да еще и бессмертному душегубцу в угоду! Старый он, почитай тысячу лет на свете белом живет – права ты, и не мужик он, поди уже! - Ух! Ну то-то же! А я уж испугалась, что ты всерьез! *Люба тихим шепотом* - Посмотрим еще, Глашка, кто тут шутить будет. - Что говоришь, Любаня? - Говорю – давай посмотрим ленты новые, что батюшка вчера у коробейников купил… - Ааааа, давай. * * *

Два больших иссиня-черных ворона, часто хлопая крыльями, торопились куда-то в сторону болот. Издалека они казались совершенно одинаковыми, но если бы любому, даже самому невнимательному человеку, выдалась возможность разглядеть их вблизи, то различия были бы налицо – ворон, летящий вторым, был крупнее, крепче и выглядел немного моложе первого. На его голове ряд аккуратных золотистых перышек складывался в необычный узор - три четких длинных ромба, один побольше - посередине, два по бокам. Словно ворон носил изящную золотую корону. Первый был явно старше, энергичные взмахи крыльями давались ему тяжелее, поредевшее оперенье и большой потертый клюв также выдавали его солидный возраст. Густой еловый лес, над которым летели птицы, начал редеть, впереди показалась кромка болот. Первый ворон вдруг стремительно спикировал вниз, в полосу леса у самой границы с топью. Второй тут же повторил маневр. Кощей, приняв свой обычный облик, быстро отряхнул рукава бордового кафтана от хвои, что осыпалась на него при приземлении, и нашел глазами старого ворона. Тот терпеливо ждал колдуна на широкой ветке. - Ты видел его здесь, на болоте? Я не чую Навьего духа, - нахмурился Кощей. Черная птица каркнула дважды. - Нет? Не его? Ворон взмахнул крыльями и быстро перелетел на плечо Бессмертного. - Веди, - кивнул Кощей. Однако далеко идти им не пришлось, ельник закончился резко, даже слишком - хотя день был совсем не солнечный, Кощей все равно на миг зажмурился от контраста темного леса и света открытого пространства. Впереди расстилалась топь, которая считалась местными границей Кощеевых владений. Колдуну это было на руку – места тут гиблые, коварные, да и нечисть нет-нет и вздумает своевольничать и людей топить. Он их, конечно, призывал к порядку и наказывал по всей строгости своего сурового нрава, но часто «подданные» успевали загубить пару невинных душ, если те попадались им под руку. Так что недобрая слава болот спасала жизни – топей боялись, как и самого Кощея. Её он заметил сразу – яркий алый сарафан, рыжие волосы. И лицо как бледная восковая маска, что белело среди жесткой болотной травы. Глаза пустые, неживые, широко распахнутые, как у куклы. Она и напоминала куклу – сломанную, порванную, одинокую, брошенную. Живот девушки ниже ребер представлял собой месиво из кровавых клочьев плоти и ткани. - Навий сын! – выругался Кощей в сторону. – Он был здесь! Ушёл! Ворон коротко подал голос, словно подтверждая его слова. Колдун приблизился к телу жертвы и, присев на корточки, стал разглядывать несчастную. - Точно упыриные когти... - бормотал он, - что ж ты искала в гиблой топи, девица? Куда шла? Не меньше дней пяти ведь тут лежишь, а то и все семь… Приглядевшись внимательнее, Кощей выругался еще громче и крепче. Потом вздохнул и обратился к ворону: - Убрать ее отсюда надобно. В село отнести. Птица вопросительно наклонила голову на бок. - Посмотри на нее – золотые украшения, сарафан из богатой парчи – это явно не дворовая девка. Холёная, разодетая – дочка али жена кого-то богатого или важного. Такую искать будут. Пойдут на поиски – да и смерть свою найдут на болотах. Столько людей погибнет зазря. Отнесем ее к селу да оставим на видном месте – девицу похоронят, а топей станут бояться еще больше. А мы пока успеем изловить упыря. Ворон внезапно занервничал и даже слегка подпрыгнул на плече колдуна. - Знаю-знаю, - покачал головой Бессмертный и мрачно усмехнулся, - меня снова проклянут и еще больше бояться станут. Кого ж как не Кощея-ирода винить в смерти бедной девушки? Но пусть боятся, пусть проклинают, главное – чтобы на болота не ходили. К тому же, - нахмурился он, - упырь сбежал из моего войска, а значит – мне его ловить. Кощей поднял изувеченную девушку на руки и, осторожно ступая по островкам болотной травы, двинулся в сторону села. * * *

- Давно ты Любку видал, а, сосед? - Старостову дочку-то? Уж неделю не видел. Ну, так оно и не мудрено – в гости она пошла к тетке своей да племянникам малым. - В село соседнее? - Ты чего спрашиваешь, старый? Али с памятью беда приключилась – забыл, где старостова сестра живет? - Да уж поболе твоего помню, дурень! Только вот странно это… - Чего странно-то? Там идти полдня через поля, чай не маленькая уже, девица взрослая – такой путь осилит! - Нет, другое странно – неделю назад я утром вышел, как еще солнце не встало, коровку свою хворую хотел проверить, гляжу – идет Любка, вся разодетая как на ярмарку собралась. Да не в сторону полей, а по дороге на болота прямёхонько! Вот и спрашиваю, где она – как бы беды не случилось! И вороний грай над топью слышится уже который день… - Тьфу! Чего ты брешешь-то! Чтобы девка до рассвета на болота отправилась? Одна? Да еще и наша Любка-белоручка! Тебе, видать, приснилось, а теперь небылицами мне голову морочишь! У тетки родной она гостит! А ты напридумывал невесть чего! Не болтай, а лучше держи вон удочку крепче. ***

- Держи, - на ладони Кощея алели сочные ягоды, - подкрепи силы. Ворон жадно принялся клевать угощение с руки колдуна. - Ищем дальше, старый друг, - проговорил Бессмертный, глядя перед собой в одну точку, - я знаю, что ты устал, но нам нужно его найти. Колдун напрягся и скрипнул зубами от досады и напряжения. - Клянусь - отправлю супостата в такие дальние границы Нави, что он оттуда никогда не выберется! Ворон проглотил последнюю ягоду. Пришла пора выдвигаться.

*** - Ой, душенька, слыхала же про Любку, да? Вот ведь страх-то какой! - Конечно, слыхала, голубушка моя! Ой, горе-то, горе горькое! Загубил белую лебедушку чародей-душегубец! Мужики говорят, у края села ее нашли - живого места на ней не было, так подрал как волк овечку! И красота-то девичья его не проняла, бессердечного! И молодость не пощадил, окаянный! Ай, теперь за околицу ни шагу, ни шагу!! - Правду ты говоришь – по домам сейчас сидеть надобно, вдруг колдун по округе рыщет! Чтоб ему пусто было, лиходею!! Такую девку жизни лишил!... А что за вой там, у дома кузнеца? - Да это дочка его, Глаша, Любушкина подруга – всё по ней убивается. И, кажись, умом девка тронулась – кричит, что пошла, дескать, Любка через болото в Кощеевы земли, чтобы женой колдуна сделаться! И мол не помешала она подруге, не уберегла, мол она во всем виновата, Глашка-то! - Ай, точно девка от горя с ума свихнулась – кто ж такое при здравой голове придумает, в жены к Кощею собираться! - То-то оно верно, душенька, то-то оно верно! Этакой неживой страхолюдине женою быть – только совсем ополоумевшая решит! Ничего! Придет час и на него, поганого, найдется управа! Не перевелись еще богатыри в Белогорье - кто-нибудь его точно одолеет!