***
Погрузившись в свои мысли, продолжая скрести оставшийся со вчера грязный котелок песком и пучком пожухлой травы, полоская в ледяной воде ручья, сидя на корточках на берегу, Цзянь не услышал осторожных шагов, и подпрыгнул, когда рядом раздался знакомый голос, в котором отчетливо слышалось почти змеиное шипение: - Эй, малец. Я там на горе нашел кое-что интересное. Пошли, покажу. Глаза Цзяня загорелись. Во-первых, было и в самом деле любопытно, что такого там увидел Мор, а во-вторых – он едва ли не впервые обратился к нему сам, и было глупо не воспользоваться шансом как-то улучшить их отношения. - Конечно! Погоди, - Цзянь подхватил относительно чистую посудину, обтер тряпицей и сунул в свою сумку. – Вот теперь идём. А что там? - Экий ты нетерпеливый. Если скажу – неинтересно будет. - И правда, - озадачился И. – А… Тянь где? Может его подождём – он же тоже захочет посмотреть. - … ничего, подождём его там – с горы он нас сразу увидит, туда и спустится, - Змей говорил уверенно, шустро поднимаясь, едва не перепрыгивая с камня на камень. Обычно он двигался вальяжно, было странно, что как будто спешит. Что же там такое, что даже обычно флегматичный Мор сейчас явно взбудоражен. Нетерпение разгоралось, И тоже ускорил шаг, чуть оскальзываясь на срывающихся вниз осыпях мелких камушков, так и норовивших выскользнуть из-под сандалий. Поднимались они довольно долго, Цзянь не раз и не два порывался спросить, куда они всё-таки идут, но спина Змея маячила впереди, и им овладел азарт – захотелось взобраться на гору быстрее, и увидеть всё самому. Тяжело дыша и раскрасневшись, он поднимался, даже не глядя вниз – а то увидел бы, что высота всё растёт, а склон становится круче и круче. Наконец, уже почти задыхаясь и с трудом удерживаясь на осыпающемся склоне, Цзянь перевалил за край. Ше Ли стоял в нескольких шагах возле выдающейся вперед голой скалы. Он поманил к себе. Цзянь шагнул на темно-серый, словно бы поблескивающий камень, подходя ближе. Открывшийся вид действительно был чудесным – с высоты была видна как на ладони соседняя долина. На мгновение пробившийся сквозь тучи луч солнца упал в обрыв, который был прямо перед ними, и осветил острые, словно зазубренные скалы далеко внизу. - Ух ты-ы-ы, - восхищенно протянул И. – Змей, как тут красиво! Спасибо, ты и правда непло… Здесь гулял резкий, порывистый ветер, он моментально растрепал волосы, и пряди упали на глаза, на секунду зарывая обзор… Следующим, что почувствовал Цзянь, был резкий удар посохом в спину и каркающий, хриплый голос: - Нравится? Ну так разгляди получше, кры-сё-ныш-ш. Он оступился, на мгновение замер на краю, а затем ветер ударил у лицо, глаза моментально увлажнились, но воздух, разбивавшийся сейчас о глазные яблоки, высушивал их ещё быстрее. Он не успел даже подумать о том, что всё это значит – только задохнулся от ужаса, не в силах даже закричать, осознавая, что ещё секунда – и его изломанное тело окрасит кровью те самые скальные выходы, которые он видел сверху. Рывок выбил из легких все остатки воздуха, но стоило ему вдохнуть, как всё произошедшее выплеснулось отчаянным криком: - Не-е-ет! Нет… нет. Он повторял это, уже понимая, что всё позади. Что его вновь крепко держат, и он не упадёт. Это всё, что Цзянь сейчас понимал с кристальной ясностью. Когда его опустили осторожно на тот же скальный край, И не сразу смог разжать стиснутые пальцы, и норовил отодвинуться как можно дальше. И от обрыва и от того, кто его туда столкнул. От Змея. Потому что Ше Ли всё так же стоял там. И сейчас Хозяин Грозы стоял напротив, и в полной мере оправдывал своё имя – как только он выпустил Цзяня, всё его тело окуталось тонкими молниями, заставляя воздух искрить и накаляться. Они шипели, не хуже клубка потревоженных змей, оплетая всю его фигуру, начиная от кончиков пальцев. - Ли… почему? - Тянь... Послушай, я просто хотел показать ему вид с утёса, а этот идиот оступился и… - глаза бегали, Змей пытался придумать подходящее объяснение, не в силах поверить в то, что произошло. Он протянул руку, пытаясь коснуться. – Я пытался поймать его, но не успел. Я же не могу летать, как ты! Ни мягкие, обволакивающие обертоны, ни притворное раскаяние не достигали цели. Тянь отшатнулся, отрицательно качая головой. - Зачем ты лжешь? Я своими глазами видел – ты просто взял и столкнул его. Я не понимаю... Он ведь ничего не сделал, - его голос чуть дрожал, выдавая смятение: желание и невозможность поверить тому, кто был с ним так долго. - А если бы я не успел, что тогда? В этот момент лицо Змея изменилось, он оскалился, становясь поистине страшным. - Ничего не сделал!? Он отнимает у меня тебя. Трётся рядом. Я видел. Видел. Так нельзя! Ты – мой свет! Мой! - О чём ты? – Тянь выглядел озадаченным, шокированным, и через оторопь начала пробиваться злость. – Мы с тобой друзья – это верно. Но я никому не принадлежу. Что за бред ты несешь? Очнись, Ли, прошу! - Это ты должен открыть глаза. Ты любишь меня, и только меня. Как и я тебя. Нам с тобой никто не нужен, моя Гроза! Перестань уже смотреть на этих людей, они крысы! Муравьи! Пыль под нашими ногами! - уже не скрываясь, Змей сплюнул в сторону съежившегося Цзяня. - … ты… болен? Снова забрал где-то сильную болезнь и бредишь сейчас? Тебе нужно отдохнуть, - взгляд Тяня смягчился. Если причина в этом... - Я здоров. И наконец-то говорю тебе то, о чём молчал столько веков, – золотистые глаза сверкали из-под разметанной ветром челки. Сейчас чешуя на щеке проступила как никогда отчетливо, казалось, чешуйки приподнялись. – Перестань обманывать себя. Ты предназначен мне. С тех пор, как я тебя увидел – я решил, что ты будешь моим. Греться твоим светом – лучшее в мире чувство. - И ты готов убить любого, кто захочет быть со мной рядом? – помертвевшим голосом произнес Тянь, поднимая на Змея взгляд, в котором вновь плескалась ярость грозовой стихии. - Это всего лишь люди. Мы живём вечно, я – твой друг, который не умрёт, помнишь? Тянь….? В одно мгновение молнии втянулись обратно в ладони, стало тихо, даже ветер замер, словно опустив на вершину скалы непроницаемый купол. - Уходи, – слово упало, как многотонный камень. - Что…? – прошептал Змей, не доверяя своему обычно столь острому слуху. - Я сказал – уходи, – Хэ Тянь закрыл глаза, переживая внутри настоящую бурю, режущую тысячей лезвий. – Я не хочу тебя видеть больше. С каждым словом на лице Ли неверие сменялось изумлением, а потом отчаянием. Он пытался что-то говорить, но все его лихорадочные мольбы разбивались о застывшую фигуру. Наконец он замолчал. Поднял отброшенный в сторону посох, повернулся, бросив последний тоскливый взгляд. Пространство перед ним с тихим треском разорвалось – в разрыве клубилась тьма. Змей шагнул туда, и прореха с тихим хлопком исчезла. Только в этот момент Тянь вновь открыл глаза, и по щекам скатилось несколько слезинок. Он осел, словно потерял опору, глядя перед собой, и не делая попыток стереть с лица влажные дорожки. Цзянь только сейчас отмер, но решительно не знал, что можно сделать. Всех этих событий просто было слишком много. Поэтому он сделал то, что сделал однажды для него Тянь: подполз ближе и обнял, притягивая к себе сперва напрягшуюся, а затем вновь понемногу расслабившуюся фигуру, молча прячущую лицо у него на плече. Всё уже было сказано. И этих слов нельзя было вернуть назад, как бы и кому бы не хотелось.***
- Тянь, я… поговорить хотел, – сидя на большом сером валуне и болтая ногами, Цзянь нервно теребил в беспорядке рассыпанные светлые пряди. Было видно, что его что-то беспокоит. - По-моему, ты этим занимаешься всегда, когда не спишь, - усмехнулся Хозяин Грозы. – но я так понимаю – «это другое». - Ага. Я говорил, что хочу найти место, в котором смогу жить. Но правда в том, - он замялся, не зная, как отнесется его собеседник к такому заявлению. – правда в том, что я не хочу ничего искать. Мне кажется, я уже нашёл. Тянь потер лоб. Пока звучало не слишком понятно. Он и раньше ловил себя на мысли, что совсем не хочет, чтобы этот светлый лучик исчез из его жизни, растворившись в море других людей. Рядом с Цзянем всегда было комфортно и легко, несмотря на его крайне шебутной характер. Но «не привязывайся» горело в его мозгу фантомным ожогом. «Не привязывай». Неужели он снова не справился с этим? Похоже, что так. Сердце кольнуло страхом. Но он был просто не готов отпустить его прямо сейчас. Не тогда, когда он снова остался совсем один. - Понимаешь, мне нравится вот так мотаться с тобой – быть везде и нигде. Мне нравится Вавилон, я уже даже их язык более-менее разбираю. Хорошо тебе - у Других с этим проблем нет. А от гроз и того, что ты с ними делаешь – я вообще в восторге! Поэтому… Можно мне и дальше с тобой шататься? – он закончил почти шепотом, отвернувшись. – Я понимаю, что пристал, как банный лист. Из-за меня ты поссорился с лучшим другом. Пусть он и оказался вот… таким. Но он был твоим другом! А я – кто? Муравей, заползший в сандалии… Ничего не могу и не умею. - Цзянь, – голос Тяня звучал уверенно. – Ты – мой друг. Не смей говорить о себе так. Какая к чёртям разница, что ты чего-то не можешь – я тоже тучу вещей не могу. Мне что теперь – лежать и плакать? Ше Ли… Да, мне больно, что так вышло. Но он сам виноват, как ни крути. Давай так сделаем: ты будешь со мной, пока тебе не надоест. И как надоест – просто скажешь об этом. И тогда уже решим, что делать дальше. Всё равно нельзя угадать, что будет - этого и Мать Луны не знает наверняка. Было бы славно конечно, научись ты летать, а то таскать тебя - шея затекает! Видя, что от облегчения Цзянь уже зашмыгал носом и готовится разреветься, он подошел, вновь обнимая его – на И это всегда действовало безотказно. Как и на него самого, когда так делал Чэн в его далеком детстве. Тот вцепился в его спину, быстро кивая. - Ага… я… Тянь… ты… - Только одно условие. - Кагое? – напрягся И, поднимая голову, уже уткнувшуюся в его плечо. - Сопли по мне не размазывай, бесит! – рассмеялся Тянь. - Оу. Упс. Кажется, уже поздно, - проговорил он медленно, на что Хэ не слишком ласково оттолкнул его, принимаясь вновь очищать плечо сорванным широким листом какого-то росшего у дороги лопуха. - Ладно, хрен с тобой, прощаю. Но это – в последний раз, понял? Нытик.***
Придорожная таверна неподалеку от Вавилона гостеприимно распахивала свои двери любому, у кого в кошельке звенели монеты или водились иные ценности, предлагая взамен не слишком чистый полутемный зал, где под потолком тянулся шлейф дыма и запахов из кухни, потрескивал разведенный по случаю сырой промозглой погоды камин, а углы прятались в плотной тени. Между грубыми дубовыми столами сновали две пышные девчонки, ухитряющиеся, лавируя, таскать на досках жареное мясо, эль и кислое вино в деревянных тяжелых кружках, отбиваясь от нахальных мужиков, так и норовивших ущипнуть под шумок аппетитные бока и другие выдающиеся достоинства. В углу на бочонке сидел молодой менестрель, наигрывая на лютне. Наконец сидящим за столиком стало скучно пить просто так, и они начали наперебой выкрикивать: - Эй, Тристан! Да хватит бренчать без толку! Спой нам! - Вот вечно вы глотку дерёте, а как монетку подкинуть – так охотников нет. А у меня горло не железное – его нет-нет, да и нужно промочить глотком доброго эля, - заворчал менестрель, но всё же подвинулся, устраиваясь поудобнее и перехватывая лютню. – Ну что, уважаемая публика, нашел я тут недавно одну старинную балладу о Ледяной Принцессе, так что новой её язык назвать не повернется, но вам спою, пожалуй. Он прочистил горло и чистый красивый голос разлился над притихшими посетителями таверны, а тех, кто никак не мог угомониться – заткнули товарищи. Баллада, как это водится, была длинной, и повествовала о прекрасной капризной принцессе, что никак не могла выбрать себе жениха, а всё тосковала, и больше всего обожала прогулки в заснеженном лесу, где и повстречала своего избранника. Вот только оказалось, что никто кроме неё его не видел и не знал. Менестрель всё пел, и Тянь, невидимо для прочих сидя в темном углу рядом с И, невольно начал вслушиваться, с удивлением понимая, что, кажется, знает, о ком идёт речь. Здесь темный лес - вороний грай, Здесь каждый шаг - ни в ад, ни в рай Принцесса – где родной твой край? Лишь молчаливы горы. Глаза вослед за тем глядят, Кого другой не видит взгляд – И лучший твой надет наряд, Коню – вперед! И шпоры. Ведь ты одна его нашла, За ним про всё забыв пошла, И сердце Снегу отдала – А он тебе свой холод. Корил отец, рыдала мать, Но ты вдруг стала исчезать Чтоб стать Другой – тому под стать, Кто бел и вечно молод… Это что же получается: в песне говорилось, что принцесса полюбила Хозяина Снегов, а тот отдал ей свой холод, чтобы она стала Другой? История заставила задуматься, да так, что он почти пропустил следующие несколько песен, пока заскучавший Цзянь И не потянул его наружу. И правда, было давно пора уходить – они и так здесь засиделись, так к утру до огромного острова, над которым сгущались, угрожающе темнея, высокие облака, не доберутся. Опять придется лететь всю ночь.***
Они стояли перед таверной, готовясь к долгой дороге - Цзянь и сам уже чувствовал, как промозглый северный ветер крепчает, и вот-вот погонит плотно укутывающие Луну облака дальше. Он плотнее запахнул новенький кожаный плащ - теперь будет легче - он не будет так мерзнуть на высоте и мокнуть под извечным дождём. - Знаешь, я всё думаю… - Эта песня… Они заговорили одновременно, и так же одновременно выставили вперед указательный палец: - Ты тоже понял? Прозвучало синхронно, отчего оба рассмеялись. - Слушай, мы с тобой точно не потерянные братья? - отсмеявшись, покачал головой Тянь, но потихоньку стал серьезней. – Я ведь знаю этого Хозяина Снегов. Ну как знаю – видел однажды. Когда ещё совсем пацаном был. - То есть, лет пять-семь назад? - Не, чуток побольше. Мы дольше взрослеем. Я не считал, но больше тысячи лет точно. - Вааау. Я до стольких и считать не умею, хотя кое-чему учился. Погоди, то есть ты – древний дед?! А я-то к тебе так запросто. Простите, ваше старейшество, - Цзянь отвесил шутовской поклон. Вот так, просто. А Тянь чуток боялся заговаривать на эту тему. Выходит, напрасно. – И вообще, ну и память! Я что было неделю назад с трудом вспоминаю. И загрустил было, но минуту спустя уже вновь улыбнулся, возвращаясь к интересовавшей обоих теме: - Итак, сказка – ложь, да в ней намёк. Понимаешь, что это значит? - Что где-то сейчас бродит Хозяин, умеющий делать из людей Других? - В точку. Давай его завтра разыщем? - Вот ты непоседа, – вздохнул Тянь. – Ты думаешь это так просто? Над ним вывеска не болтается: я тут. Знаешь, сколько сейчас мест, где зима? - Сколько? - Полмира примерно. Снег далеко не везде есть конечно. А есть места, где он вообще никогда не тает. - Бр-р-р! – поморщился Цзянь. – Терпеть ненавижу холод. Я и снег-то пару раз от силы видел, и в один из таких разов чуть не помер. Если замерзаешь – сначала болит всё, знобит, а потом спать хочется. Хорошо меня нашли добрые люди, подняли пинками и даже пустили погреться. О том, что Цзянь не просто готов провести всю отведенную ему жизнь, следуя за грозами, а сам хочет стать Другим, они вслух ни разу не говорили, да было и не нужно. Всё равно это казалось невероятным. Легенды врут, и всё же - одной вероятности хватало, чтобы обоих охватило волнение. Чем бы не обернулась их сумасшедшая затея - они попробуют.