Я в плену этих гроз

      Воет вьюга, заметает всё, своим обманчиво – нежным белым покрывалом землю укутывает. Только теплее от него не становится – стоит путнику оказаться застигнутым непогодой далеко от жилья – и его укроет колючей снежной пеленой, да так, что не проснётся, убаюкает шуршанием да посвистом ледяного ветра, всё тепло до капли высосет – заберет себе, присвоит. И сколько ни забирает – само теплее не становится.       У Хозяина Снегов – холодные руки. А сердце – горячее, только кто ж его видел, сердце это? И его укутали снега – отгородили непроходимыми сугробами, переметами занесло дороги – не добраться. Так и жил Хуа Би, которого ещё когда насмешливо прозвали Видящие «братец Цю» в одной стране в далекой Азии, что значило «могила», за то, что постоянно кого-то из ледяных своих могил спасал да вытаскивал, отводил к людям.       Отводил, куда приходилось – частенько в Вавилон, чтобы обогрелись, а потом уж и куда нужда гнала вывести мог, даже если заплутавший бедолага его и не видел, и знать не знал, что ему вообще кто-то помог. Умел Хозяин прокладывать сквозь свои владения короткие торные тропы, по которым можно было добраться даже в самый лютый буран на другой край света. Вот так и выходило, что руки-то у него ледяные, волосы и вовсе, словно инеем схвачены, а сердце доброе, теплое.       Обычно Хозяева и не думали себе дом заводить. Кому оно надо – почти все из них день и ночь в движении – мир большой, дел в нём у каждого по горло – чего огород городить. А он вот решил, что ему позарез тот огород нужен. Можно бы пустой дом занять – да что толку, если без хозяина туда не сунешься, тут никто пособить не может. Не враз сообразил, что другой подход нужен. Ну а как сообразил – подался опять в Вавилон, как там зима настала, да и подрядился помощником к местному мужичку, который ежели новую избу нужно было ладить для новой семьи – всегда за командира был. Указывал, какие ели валить, как кору тесать, замки рубить, где бревна сушить да складывать, где на болотах лучший мох растёт – щели конопатить.       Силой не был обделен снежный Хозяин, и за то время в Вавилоне не только новые избы появились, взамен покосившихся, а и грандиозный зал отгрохали, с каменным фундаментом, куда вся деревня помещалась, на случай общих собраний, для хранения всякой утвари, да и просто – чтобы было. Когда ещё можно будет попользоваться – братец Цю один легко здоровенную ель мог принести или булыжник, не прибегая к помощи конной тяги. Наконец, поблагодарив за науку и прихватив в награду топор да пилу, подаренную благодарными жителями, Хозяин снегов отбыл восвояси, вместе с пришедшей очередной весной – теперь его в селении можно было не ждать до следующих заморозков…       Долго и придирчиво выбирал он место для невеликой избушки – и наконец выбрал. Гренландия… омываемый Северным Ледовитым Океаном берег, где величественно возвышается почти на три с половиной тысячи метров гора, которую позже назовут Гунбъёрн. На скальном выходе, позади которого шумели ветвями пушистые ели и сосны, дальше продолжали возноситься к облакам седые вершины, а впереди расстилалась высокогорная долина, укутанная почти что круглый год снегом, по которой кружилась то и дело метущая поземка. Каменный выступ позволял ветрам выдувать лишний снег, чтобы избушку слишком уж не заметало, пока Хозяин будет отсутствовать. Зато внутри он потихоньку обустроил всё по своему вкусу – просто, но удобно, и даже, на его взгляд, красиво.       Сам Цю в тепле находиться не любил, поэтому камин был сложен исключительно для случаев, когда приходилось «принимать» невольных гостей, а вот расстеленная перед ним пушистая медвежья шкура, тяжелый стол, и кресло, позволяющее разместиться даже крупногабаритному Хозяину, ему очень даже нравились. В принципе, отдыхать он мог и на снегу, но предпочитал всё же иногда развалиться посреди комнаты на шкуре безвременно почившего медведя, вслушиваясь в шум бьющегося в окно снега, который нашептывал ему свежие новости – кто, что, где, и надо ли куда-то спешить или можно провести ещё немного времени в блаженной дрёме в тишине. Дома.       Свою жизнь Хозяин Снегов не называл бы скучной или грустной.       Но была в ней одна печаль, которую он никак не мог побороть, даже если бы собирался. У печали были темно-серые глаза и волосы цвета воронова крыла, которые возникали перед внутренним взором, стоило ему немного задуматься. Как же долго. Как же долго они опять не виделись. Чэн. Он привычно потер левую сторону груди, где слабо покалывало. От людей он слышал легенду о Ткачихе и Волопасе, которые разлучены и могут видеться всего раз в год, проходя по сорочьему мосту. Вот и тут какая-то похожая получалась история. Потому что, сколько бы не звало сердце, как бы ни хотелось, а встречаться у них получалось только в краткий промежуток ранней весной и поздней осенью на границе тепла и холода, да и то, когда оба могли выделить на это достаточно времени – обычно их встречи ограничивались несколькими свободными часами.       Они познакомились на заре цивилизации, и было сложно даже посчитать, сколько на самом деле друг друга знают. И знакомство было отнюдь не мирным – тогда оба были задиристыми мальчишками, в которых бушевали силы, и тот самый водораздел, который позже стал границей, на которой они встречались, был полем их регулярных ссор.       Хозяин Ветров считал, а что бы и не покомандовать, к примеру, снежной бурей – снег гоняет ветер, что свистел тогда, как выражался юный Хуа Би «и в башке, и в заднице». И сам был не против украсить поздний осенний шторм прекрасным танцем снежинок, лихо перехватывая его у зазевавшегося. Чэн бесил Хуа Би и наоборот до зубовного скрежета, и немного утихомиривало их только понимание, что ещё чуть-чуть, и устроенная им опять хрен-знает-из-чего буря, ломающая лес, тут же занося снегом и покрывая землю крупными градинами, заставит Отца Солнца отвлечься на то, чтобы спуститься и отлупить обоих, растащив по углам, как щенят, не дожидаясь кары Равновесия.       В какой момент всё стало иначе? И «да чтоб этого высокомерного нахала ещё сто лет не видеть» переросло в «где этого чёрта носит?», а потом во взволнованное ожидание новой встречи? Пусть они всё ещё огрызались, шутили друг над другом, иногда довольно жестоко, но всё чаще, обменявшись приветственным посылом в жерло вулкана, переходили к беззаботной болтовне, и сами не очень понимали, чему радуются и отчего смеются, пока не начинает колоть в боку.       Однажды Чэн рассказал, что на него старшие свалили обязанности по воспитанию нового Хозяина – Хозяина Грозы.       - Да они там совсем что ли опупели, старики эти! Какой из тебя воспитатель, ты же сам ещё… - начал Хуа Би и замолчал на середине фразы.       Потому что за время их знакомства прежний мальчишка с озорными вихрами как-то незаметно успел превратиться во взрослого. Би подумалось, а как же выглядит тогда он сам? Тоже вот таким, наверное?       И отчего-то смотреть на него вдруг стало неловко. Такая знакомая, но смотревшаяся сейчас совсем по-другому, высокая, стройная, но не по-мальчишески худая, а уже крепкая, широкоплечая фигура молодого мужчины. На высокий чистый лоб падает выбившаяся смоляная прядь, и только серо-стальные, как низкая облачность, радужки и чуть насмешливый прищур – всё такие же. Какой же он стал… Додумывать не позволило смутное беспокойство. Нет. Ничего не изменилось. Это всё ещё Чэн-заноза-в-заднице, всё ещё несносная язва и всезнайка, вечно копающийся в своих свитках со странными значками, которые за каким-то лядом собирает у людей.       Что за странное чувство, от которого бьётся сейчас сердце, заглушая привычный едва слышимый шорох редких снежинок, что медленно опускались вокруг, погружая мир в белоснежную тишину.       Внезапно он понял, что случилось: ветер стих. И, вновь подняв глаза, убедился – до этого смотревший на него с удивлением – вдруг тоже отвернулся, как будто смущенно и бледные щеки чуть уловимо порозовели. От холода? От холода же?       - Я… пойду. Тяня нельзя оставлять одного надолго. Такой сорванец.       - Да. Да. Увидимся снова – покажешь мне своего сынишку.       - Ха? С какого? Я как-то думал о нём, как о младшем брате.       - Братишка, значит. Тоже хорошо.       - Именно! Пока! - махнув рукой, вызывая резкий порыв, разметавший снежинки, Чэн одним слитным движением распрямился, как пружина, уходя вверх, и стремительно исчезая среди усиливающегося снегопада.       В следующий раз он и впрямь познакомил его с мелким. Тот был забавный, обозвал белым медведем, и зачарованно смотрел на снег. Но Цю больше жалел, что они не могут ещё немного времени провести вдвоём. Каждый раз этого было так мало, чтобы вспоминать об этом следующие полгода. Он даже досадовал, что, занятый этой новой заботой Чэн иногда и вовсе пропускал их встречи, и ему оставалось только терпеливо вздыхать и ждать ещё полгода.       К тому времени, когда, по примеру людей, Би захватила мысль о строительстве дома, вскоре им реализованная, он уже вполне отдавал себе отчёт, что не просто так тоскует – раз поделившись своей идеей с вавилонским «зодчим» о строительстве дома, первым же, что услышал от седого мастера было:       - Что, Снег, никак хозяйку привести в свои чертоги хочешь? И то верно, мужик ты ладный. Что век бобылём быть? Я не знаю, как у вас там у Других – но по мне – не дело это. Уже присмотрел себе кого?       Под теплым, с хитринкой, взглядом Би не сразу нашелся с ответом.       - Знаешь, Эоган, все Хозяева отданы своим стихиям. Им никак общее хозяйство вести не получится. И жизнь вместе прожить не выйдет. А про людей и сам понимаешь – только душу рвать.       - Эх, жалко. Вот могущественные вы, а всё одно несчастные. Без любви – как жить-то? Жизнь пустая получается, как тыква – горлянка.       - Отчего же. Может и не совсем так, как у людей принято, а и мы любить можем.       - Значит, всё же есть у тебя, кто люб сердцу?       Снежный Хозяин немного задумался, а потом уверенно кивнул.       - Есть.       - Ну раз так – покажи хоть ей дом свой. Сможет остаться ли, нет ли – это уж дело другое. Но только обязательно покажи.       - Хорошо, Эоган. Так и сделаю.       Весна только-только готовилась вступить в свои права – лишь на самом солнцепеке потянулись первые проталины, рыхлый, плотный, слежавшийся снег укрывал всё остальное ещё достаточно толстым слоем вдоль границы. Но чуть выше в горы - и этого совсем не чувствовалось, разве что чаще случались погожие дни, заставлявшие всё вокруг сверкать и искриться бриллиантовыми россыпями. Последний месяц братец Цю не на шутку задумался над тем, как исполнить обещание, данное старому Эогану. Ходить снежными тропами Чэн не умеет, а он не разу не пробовал водить ими других Хозяев – только людей. От обычной границы, что проходила где-то по экватору, до его дома в Гренландии – огромное расстояние, которое Чэн просто не сможет осилить за один перелет, а времени у них совсем немного. Эта загадка не давала ему покоя, пока не пришло в голову попробовать одну штуку, или вернее, две разом.       Чэн стоял, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу – он уже давно ждал под припорошенным снегом деревом, и кружившийся вокруг него ластящимся псом ветер иногда стряхивал с ветвей снежинки и целые комки подтаявшего снега, пока один из них не свалился прямиком за шиворот. Чертыхнувшись, Хозяин принялся выскребать стремительно таявшие снежинки, пока они не стекли по спине холодными каплями. Поглощенный своим занятием, он не заметил, что за ним уже некоторое время наблюдают.       - Помочь?       Он обернулся, и против воли улыбнулся ступающему по хрупкому насту, не оставляя следов.       - Ай, иди ты!       - И тебе здравствуй.       - Как жизнь?       - Как будто что-то меняется! Всего полгода прошло.       - Не всего, а целых.       - Ещё скажи, что соскучился.       - По тебе-то? Ни разу.       - Врёшь.       - Вру, - ответная улыбка вышла такой же широкой. – Чэн, у меня к тебе просьба.       - М? – напрягся тот, даже перестав отряхиваться.       - Я хочу кое-куда с тобой сходить. Но это далеко, за день точно не успеем. Сможешь?       Хозяин ветров задумался. Он знал, что по пустякам Хуа Би его просить бы не стал. Значит, важно. А раз важно ему – значит и Чэну.       - Идём.       - Пешком туда не добраться. Если полетишь – в снегах быстро устанешь. Есть два пути: или моей тропой пойти вместе, или…       - А выйдет?       - Не попробуем – не узнаем. Подойди поближе. - он протянул руку.       Поколебавшись, Хозяин ветров всё же сжал холодную ладонь. Руку тут же пробрало дрожью, но он не разжал пальцев. Повернувшись, Хозяин снегов шагнул вперед… и растаял, а Чэн остался стоять, где стоял. Рука ещё хранила отпечаток ледяной хватки.       - Мда-а-а, - протянул Би, возникая рядом. – одним вариантом меньше.       - Ещё какие? – осведомился Чэн. – Я подозревал, что или-или.       Цю неловко потер затылок.       - Если ты не можешь идти, может быть я смогу отнести тебя?       - Ты головой ударился? Я тебе что, вешу как снежинка?       - Вообще-то, я сильный.       - Не сомневаюсь, но чёрта-с-два я позволю, чтобы меня кто-то носил. Даже ты.       - Давай хоть попробуем. Часть пути. А потом, помнишь, как мы с тобой напополам снежную бурю вызвали?       - Помню, Отец тогда хорошо нам наподдал.       - Верно. Здесь не выйдет – а вот поближе к цели – это уже проще будет, там сейчас и так метёт, я попробую отдать её тебе, и ты сможешь добраться с ней до места.       - Знаешь, это должно быть что-то и правда стоящее, – Чэн помолчал, собираясь с мыслями. – Ладно, что с тобой делать. Поворачивайся – будешь моей лошадью.       - Кхм, я на руках думал, люди так других носят.       - Это баб и детей так носят. Я похож на бабу?       - Нет.       - Вот и не придумывай, подставляй спину, пока я не передумал.       И это тоже было очень непривычно - держать действительно нелёгкое, прижимающееся к спине тело, придерживать под бедра ладонями, чувствовать, как обнимают за шею сильные руки. Всё это оседало сейчас в теле немым восторгом. Даже если ничего не получится - это уже...       - Ну, чего застыл? Мы идти собирались или тут торчать?       Глубоко вдохнув, Цю сделал шаг на привычно формирующуюся перед ним и убегающую вперед за пределы видимости плотную белую, чуть скользкую тропу. Вокруг постепенно сомкнулся посверкивающий тоннель, за пределами которого ничего не было видно - всё заволакивало белое безмолвное нечто. Из-за плеча приплыло облачко пара, оседая на щеке.       - Какого черта тут так холодно?       - ... о, получилось?!       - Получилось - не получилось, двигай, пока я тут в сосульку не превратился! А то уже почти. - вопреки сказанному, дыхание, касающееся уха, было теплым, как и тело под руками, даже через одежду.       Но, как бы не хотелось продлить эти мгновения - Хозяину Ветров и вправду не стоило задерживаться на снежной тропе - кто знает, чем это обернется? Не заберет ли ледяная мельчайшая пыль, что летала сейчас вокруг, вместе с теплом и силы. Поэтому Би сосредоточился на том месте, куда хотел попасть и зашагал вперед.       К тому моменту, когда они вынырнули, оставив позади примерно две трети пути, посреди снежной равнины, где гулял ветер, то и дело бросая в лицо пригоршни острой крупы, Чэн уже порядком окоченел, и совершенно несерьезно подпрыгивал, проваливаясь в глубокий снег едва не по колено, пытаясь согреться, а вот Би в свою очередь, старался отдышаться – видимо, тропа всё же ощущала его ношу как нечто постороннее и «противилась» - они потратили за дорогу гораздо больше времени, чем должны были. Наконец оба достаточно пришли в себя, чтобы перейти к следующей фазе их непростого путешествия.       - Помнишь, что делать?       - Хах, надеюсь, на этот раз Отец по наши души не явится. Помню, это было очень весело, хотя и недолго.       - Само собой, мы с тобой не птенцы давно – аккуратно сделаем.       И над равниной взметнулся, набирая обороты, шквал, поднимая снег, пока уже практически ничего не было видно. Следом за ним Чэн поднялся, увлекаемый порывами – больше ему не было холодно. Лёгкие наполнял ледяной воздух, в крови бурлила своя и чужая сила, переплетаясь, и он повернул в указанном Хозяином Снегов направлении, надеясь только, что не пропустит ориентиры в этом белом колышущемся мареве, что сравняло землю и небо.       Проследив за ним ещё немного и убедившись, что курс взят верно, Би потянулся, разминая затекшие плечи, и вновь скользнул на тропу – теперь идти по ней казалось как-то слишком легко. И одиноко. Ничего, это совсем ненадолго – уже скоро они будут на месте.       Чем дальше Чэн двигался, тем более странно себя ощущал – то, что первоначально казалось привычным чувством легкости, сопровождавшим обычно полет, теперь заставляло неконтролируемо улыбаться, увеличивая скорость, ныряя к земле и взмывая к облакам, позволяя ветру играть своим телом, как вертлявым флюгером. Так, рывками, он и приближался к указанной, видимой издалека горе, пытаясь в снежном мареве отыскать ту самую долину, окруженную темно-зеленой стеной елей. Он оказался там первым, и вместо того, чтобы опуститься где-то и подождать, Чэн неожиданно решил, что будет хорошей идеей попробовать – а насколько он может раскрутить ту бурю, что привела его сюда. В голове приятно шумело, мысли казались невесомыми, и каждая вторая – гениальной.       Каждое обращение к снегу, который отвечал ему, пусть и неуверенно, повинуясь разрешению своего Хозяина, отзывалось в теле волной какого-то детского восторга, и он сам не заметил, как начал смеяться во весь голос, заставляя снежинки складываться в затейливые узоры в небе и на земле. Взгляд плыл, возникшее головокружение, вместо того, чтобы заставить остановиться, только повеселило. Ерунда! Зато как интересно. Вот придёт Би, и будет ещё веселее! Только что-то жарковато.       Сначала Би нашел темнеющий на снегу плащ, а затем подобрал и рубашку. Он задрал голову, пытаясь понять, какого лешего тут творится, выискивая на фоне не на шутку разошедшейся снежной бури знакомый силуэт, когда его едва не сбил с ног врезавшийся на полной скорости сумасшедший порыв ветра, и сразу следом – полуголое тело.       Не успел он распахнуть в изумлении глаза, как обнаружил, что его плотно сжимают в объятьях, а напротив – наверное, самое прекрасное и неожиданное зрелище – совершено пьяный, раскрасневшийся Хозяин Ветров, шалая улыбка кривит его красивые губы, и сквозь смех едва можно разобрать слова:       - Это… пхах, так весело! Би, я тебе говорю, ахаха, ты должен попробовать. Ты, уфф, меня катал – теперь я тебя покатаю. Будет тяжело, но не важно! Я тоже не слабак! Мы ж поняли, как это делается, ага? Цепляйся и подпрыгни! Три, ахаха, два… раз!       И, не удосужившись убедиться, что его указание выполнят, стартовал с места строго вверх, увлекая за собой обалдевшего Хозяина Снегов, который всё же вцепился в плечи и по команде оттолкнулся от земли, потому что ничего другого придумать в ту секунду просто не успел.       Их окутала непроглядная белая полночь, снег носился вокруг, играя с ветром в догонялки, кувыркаясь, как два озорных щенка, покусывая морозом щеки и голые плечи. Но Чэн не чувствовал холода, а чувствовал столько всего и сразу, что никак не удавалось сосредоточиться на чем-то одном. Вот непривычно напрягаются мышцы, удерживая вес, вот вокруг поёт, шуршит, бьется водоворот, раздвигая пелену и оставляя их болтаться в «нигде» - это самый центр бури, в котором – кристально прозрачный воздух, и вдыхать его так сладко. А может быть это потому, что прямо напротив его выдыхают губы Хозяина Снегов. Как близко… а если ещё ближе – это же не страшно? Это же можно сейчас – попробовать. У него холодные руки, а губы – тоже окажутся на вкус как замороженная вишня? Он пробовал такую однажды, после внезапного заморозка – она была одновременно кислой и сладкой, и таяла, оставляя во рту свой аромат и свежесть.       И всё оказалось почти так – вот только он был живым, и его губы были мягкими, и, в первый момент он замер и изумленно выдохнул, прежде чем закрыть глаза и дать себе раствориться в этом застывшем между небом и землей моменте.       Когда они открыли глаза, прерывая свой первый поцелуй – вокруг стоял абсолютный штиль, сквозь прорехи в тяжелых облаках пробивались солнечные лучи, один из которых облил их ярким светом, заставляя зажмуриться. Они медленно опускались вниз, а на последних метрах - внезапно рухнули в сугроб, с громким хрустом проламывая наст под толстым пуховым покрывалом насыпавшегося поверх снега.       Только сейчас, когда осели потревоженные снежинки, Цю понял, что Чэн покрыт инеем, его кожа побелела, и на ощупь напоминает прохладный мрамор. Его дыхание едва чувствовалось.       - Чэн, эй, Чэн. Ты чего… Чэн!!!

***

      Он пришел в себя, лежа на чем-то мягком. Вокруг не было привычного движения атмосферы, и тишину нарушало только потрескивание пламени. Чэну показалось, что он промерз до костей, и сейчас потихоньку оттаивал, но по телу то и дело пробегала дрожь.       - Слава Равновесию, очнулся! - над ним склонилось знакомое обеспокоенное лицо. Би помог привстать, подкладывая под спину подушку, пахнувшую сухими травами. В руки впихнули тяжелую кружку, над которой поднимался ароматный пар. - Вот, здесь горячее вино. Хотя у меня было ощущение, что ты и так был не совсем трезв, когда... кхм.       Только теперь Чэн начал вспоминать, что произошло: он летел по направлению к указанной долине, спонтанное ощущение, весьма схожее с сильным опьянением. Он сделал осторожный глоток и горячее вино прокатилось волной по телу, согревая. А потом, потом он затащил Би наверх, кто знает на какую высоту и поцеловал его. Почему-то если дорога помнилась смутно, то поцелуй наоборот - остался в памяти со всеми подробностями, отчего, вероятно, его лицо сейчас сравнялось цветом с вином, которым он чуть не подавился, неловко закашлявшись.       Би забрал кружку, отставляя её на стол. Только теперь Чэн понял, что находится в доме. Но чей он? Больше никого не было видно.       На невысказанный вопрос Хозяин Снегов смущенно огляделся прежде, чем ответить:       - Вообще-то, я сюда тебя и вёл. Это - мой дом. И я хотел, чтобы ты побывал здесь.       - Как это - твой? - не понял Чэн.       - Ну вот так. Я его построил, значит он мой.       - Сам построил?       - Ну сам, а как бы иначе я в него попадал?       - Логично. Нет, в самом деле, это... - он повторно оглядел крепкие стены, сложенные из толстых бревен, грубую каменную кладку камина, массивную мебель, остывающую в углу жаровню с углями, на которой, очевидно, и согрели вино. - Здесь очень хорошо.       Руки опустились на шерстяное одеяло, которым сейчас Чэн был укрыт.       - Я никогда не думал, что у Другого может быть дом. Как ты это придумал?       - Сам не знаю. Просто захотелось какое-то место, которое будет только моим.       - И ты показал его мне. Спасибо.       Би не смог скрыть довольной улыбки. Было видно - Чэн оценил его задумку, и сейчас с интересом оглядывается.       - Я был бы рад, если бы ты смог приходить сюда снова, но похоже, идея всё же оказалась неудачной.       - Отчего же. Не знаю, как ты, а я был... счастлив.       - Правда? Так понравилось со снегом играться?       - Это было пьянящее чувство, - неожиданно Чэн откинул одеяло и встал со шкуры, подцепляя ладонью ледяные пальцы и прикладывая к своей всё ещё обнаженной груди. - А тебе понравилось летать?       - Это тоже было... опьяняющее чувство, - медленно проговорил Би. - Но ты в порядке? Всё же, буря забрала у тебя слишком много сил.       - Я в порядке. И не против ещё немного захмелеть.       - Налить ещё вина?       - Не шути со мной. Лучше дай поиграть ещё. Со снегом. Или против? - лукавый прищур и чуть порозовевшие скулы не оставил сомнений в том, что он имел ввиду.       Хозяин Снегов покачал головой, опускаясь следом перед камином на импровизированную постель. - Что ты. Только "за".