Здравствуй, Виктор

Пространство разорвалось не с привычным хлопком, а с треском. Резкий звук спугнул чайку, удобно усевшуюся на каменной плите, и она с диким криком взмыла в воздух. Линда вывалилась из водоворота, споткнулась о скамейку, но быстро встала. — Прости, Виктор, времени нет, — буркнула Уорен и сорвалась с места, несясь на всех порах в сторону деревни. *** Клагамар накрыли серые однотонные тучи. Осень только приближалась, но ее холодное дыхание чувствовалось слишком отчетливо. Сырая трава и грязь прилипали к полам мантии и забрызгивали сапоги. Трансгресировать прямо к крыльцу дома отчего-то не удалось и от могилы Виктора Уорен бежала на своих двоих по широкому большаку. При маглах использовать даже невидимую Древнюю магию она не решилась, да и летящая на метле девушка выглядела бы слишком подозрительно. Несколько телег проехало мимо. Возницы озадаченно провожали ее взглядом. В ушах свистел ветер и билось сердце, пульсация в голове отбивала только одну установку: «Успеть! Надо успеть!» Домики от скорости сливались воедино. Этан обещал прислать помощь, как только Линда разберется с причиной, по которой не смогла аппарировать к дому профессора. И с зажатой в одной руке палочкой, а в другой — серой монетой, она, подобно вихрю, неслась через деревенскую улицу к маленькой вилле на отшибе. В поворот вписаться не получилось. Уорен проскользила по размокшей дороге и улетела в кювет, пачкая и без того многострадальную мантию. Разозлившись, она сдернула ее с плеч и бросила в канаву, из которой вылезла. С рыком толкнула себя бежать дальше. От Кристофера пришла записка. Маленькая и емкая. «Написал некий Эзоп Шарп. Был обратный адрес. К нему отправили отряд». С учетом всей их системы передачи сообщений, время наступало на пятки, если вообще не бежало впереди. Догнать его было сложно. Дыхание контролировать не получалось, и ноги налились свинцом. Скорости казалось недостаточно, хотя все проходящие мимо маглы только и успевали отшатываться от летящей навстречу девушки. Кристофер вообще оказался очень способным. Ему удивительно легко удалось раздобыть копии документов на паб, чтобы их наверняка никто не нашел. Так же, как и все документы о маковых полях в Ирландии. Теперь, их не нашли бы без О’Хейли при всем желании, потому что даже Уорен понятия не имела, где они находятся. Постоянные отчеты гласили, что человек на арене все время пребывает в облике Линды, значит, под оборотным зельем или какими-то чарами. Если первое, долго он не протянет из-за токсичности средства. Если второе, нужна встряска, дабы концентрация спала, а вместе с ней и колдовство. Однако другие сообщения все больше и больше вгоняли в уныние и накидывали работы на будущее. Даже Этан, всегда собранный, заметно напрягался все сильнее, нервничал и часто спускался в подвал китайского дворца, чтобы выплеснуть накопившиеся эмоции на холодные стены. Нисколько не легче не делали записки из паба. Министерство магии из спокойного попивания пива перешло к действиям, и теперь открыто спрашивало сотрудников о местонахождении Уорен. Те, в свою очередь, ломали комедию: — Ничего не знаем. Вообще-то, заведение принадлежит мистеру О’Хейли. Благодаря Рулин получилось оформить паб на Этана задним числом, и это вгоняло аврорат в такой ступор, что даже управляющий с каким-то задорным наслаждением во всех подробностях описывал обескураженные лица. Общим мнением было решено оставить пока Уорен за кулисами. В целом, она была не против. Способность отслеживать перемещения собственных клонов тоже давала преимущества. Все шло гладко. Тактика молчания и наблюдения работала хорошо, но не приносила особого результата. Стоуна пригласили в один из вечеров в чайный дом. Он сильно удивился, когда вместо Рулин его встретила Линда и Этан. Они обстоятельно поговорили, обсудили условия сделки и новых договоров, на удивление выгодных для обеих сторон, и разошлись. Глава браконьеров пообещал, что больше не полезет к Пепламбам в ближайшее время и, для вида, со скандалом разорвет все отношения с ними. Рулин отмалчивалась касательно своего личного дела за счет отсутствия достаточного количества информации, но доверила управление ее сбором Линде. Уорен обрадовалась этой работе, освободив Мадам от лишней головной боли. Антиаппарационный купол едва заметно мерцал над крышей. Такой сильный, что не только сообщал о незапланированном перемещении, но и полностью изолировал от постороннего вмешательства. Линда пронеслась сквозь него. Дверь дома приоткрыта и покачивалась от сквозняка. Уорен перехватила палочку поудобнее и ворвалась в просторный темный зал. Посреди комнаты, за диваном стоял Эзоп Шарп и озадаченно осматривал с десяток человек в черных одинаковых одеждах в раздробленных масках, осколками рассыпавшихся по полу. Вероятно, он только недавно проснулся и успел только накинуть на себя легкую рубашку, неожиданно расстегнутую почти на половину. Домашние брюки свободного кроя там и тут испачкались в пыли, а на щеке поперек шрама алела царапина. По всей комнате на стенах следы копоти обозначали весьма активную и агрессивную битву. — Мисс Уорен? — он удивленно обернулся на задыхающуюся Линду в дверном проеме. Стоять сил больше не было. Ноги подкосились и, жадно глотая воздух, она опустилась на пол. Облегчение толчками вытесняло злость и страх, подпитывающие дикий бег на протяжении всей дороги к дому Шарпа. Уорен даже особо не обращала внимания на суету профессора и просто улыбалась от такого приятного осознания, что и спешить-то не стоило и легкого укола стыда, потому что Эзоп, хоть и бывший, но все же мракоборец. Защитить себя от каких-то идиотов, играющих в темных магов, он точно способен. — Судя по вашей реакции, это не ваши люди, — Шарп протянул руку и помог подняться. — Как вы вообще могли о таком подумать, — обиженно процедила Линда, прикоснулась палочкой к монете в кулаке и поменяла ее цвет на серебристый, что означало благополучное решение проблемы и ненадобность подкрепления. Металл мигнул в согласии и снова стал серым. — Вам понадобится помощь? Эзоп задумчиво осмотрел валяющиеся по комнате тела без сознания и коротко кивнул, отметив на всякий случай, что им просто нужно изменить воспоминания. В своей манере начал объяснять, как использовать Обливейт, но, наткнувшись на скептическое лицо Уорен, смущенно отвернулся. На всех десятерых истратилось почти половина восстанавливающих зелий из личных запасов зельевара. Он настоял, что отсутствие каких-либо повреждений у этих людей сыграет только на руку. Так же ушло много времени на изменение памяти, в течение которого Линда рассказывала, что происходит с ее организацией и какую позицию они выбрали с Орланом для решения проблем. Эзоп только заметил, что наблюдения очень часто работает намного лучше, чем грубая сила, и Уорен с ним согласилась. Вот только полный развал уже было не остановить и это очень сильно подкашивало моральный дух. Она также не могла отделаться от навязчивой мысли, что тот, кто занял ее место, упорно хочет стереть ее существование и память о ней в целом. После переселения Анны и Оминиса к Рулин, в тот же день, когда Кристофер согласился быть шпионом, Этану пришел флакон с воспоминаниями. Его люди в течении суток наблюдали за домом в Ведьмином лесу и видели нескольких колдунов, которые без зазрений совести убили пленного мага с вычищенной памятью, занесли его внутрь и сожгли. Теперь еще и Эзоп. Но с ним, конечно, они просчитались. Возможно, новоиспеченное семейство Мраксов и не смогло бы сопротивляться в связи с не очень хорошим состоянием Анны и отсутствием весомого боевого опыта. Но вот тягаться с опытным мракоборцем, прошедшим и огонь, и воду, имеющим много наград за заслуги перед магическим миром, очень глупо. Пошатывающуюся компанию отпустили только через несколько часов. Даже думать не хотелось, сколько бы Эзоп один потратил ресурсов на такое хлопотное дело. Линда, явно довольная, уже бродила по саду, выискивая хоть что-то, что могло послужить причиной такого плотного защитного купола. Она несколько раз метнула в него заклинаниями в попытках разрушить, но тот рикошетом отправлял всю магию обратно. Уорен ругалась так, что Эзопа иной раз передергивало, и терпеливо исследовала каждый камушек в попытке найти хоть какую-то подсказку. Из открытого окна на кухне отчетливо слышались все ее бормотания и каверзные словечки. Такая маленькая деталь, к облегчению Шарпа, не изменилась. Он улыбнулся, вспоминая, как она так же бормотала на дополнительных занятиях, полностью погружаясь в выданное задание. Грустно было от того, как в итоге все обернулось. Совестно, что не получилось помочь и оградить от настолько корыстной семьи. Линда редко рассказывала о родственниках, а если и приоткрывала эту дверку, то без подробностей и исключительно яркими широкими мазками. Только после такого необходимого разговора с ней уже взрослой, Эзопу пришла идея узнать Уоренов получше. И знания эти вогнали в пучину отчаяния и собственной вины. Алчность, нетерпимость, принижение собственных детей — не редкость в аристократичных семьях, но эти люди могли бы в своих предрассудках встать на одну ступень с Мраксами. Каким образом у них появился такой свободолюбивый цветок, Шарп так и не смог понять. Да еще с характером львиного факультета. Открытая и добрая, Линда полностью расцвела, когда познакомилась с неразлучной парочкой со Слизерина. Особенно с Себастьяном, что вызывало мелкие уколы ревности. Сложно было признать и смириться с собственными чувствами, но пылкий живой ум, обширные знания практически во всех отраслях, умение составлять собственное мнение и выходить из затруднительных ситуаций с огромной долей креатива очаровали Эзопа. Настолько сильно, что высматривать черноголовую гриффиндорку в Большом зале он начал незаметно даже для самого себя. Дополнительные занятия только сильнее углубили корни привязанности. Когда Уорен пропадала из поля зрения преподавателя, день априори считался паршивым. — Нашла! — воскликнула она из-за деревьев и, как маленький ребенок подбежала к окну, демонстрируя маленький стеклянный идеально круглый шарик с едва заметными желтоватыми искрами внутри. В ней все было прекрасно. Даже дикость и ярость в пылу сражения привели Эзопа в восторг, когда он думал об этом уже дома. Бешеная улыбка, похожая на оскал, глаза с отблесками огня в глубине и жаждой убийства, плавные движения, словно танец, будоражили. Гибкая, быстрая, точная и сообразительная, лишенная стереотипов и имеющая в арсенале не только огромное количество заклинаний, но и умение обращаться с ножом. За три года Линда Уорен выросла настолько, что теперь с новой силой встряхивала мир Шарпа и переворачивала его с ног на голову. — Такие артефакты использовали авроры лет тридцать назад, если не больше, — Эзоп перегнулся через подоконник и забрал шарик. — Не без недостатков, но вещь полезная. Хоть и одноразовая. Сейчас такое только на черном рынке достать можно. Линда подтянулась и почти повисла на оконной раме высоко над землей. Она внимательно наблюдала, как Шарп крутит полупрозрачную сферу, внимательно ее рассматривает со всех сторон. Легкий нажим, хруст и мерцающая пыль посыпалась по подоконнику. Купол над головой дернулся и исчез к общему облегчению. Пока Уорен полностью поглотили поиски этой маленькой стекляшки, Эзоп успел навести порядок в гостиной. Копоть от заклинаний на стенах сошла и напоминала о себе только запахом горелой бумаги. Сломанный спиной одного из бандитов стол уверенно стоял на всех четырех ножках. Даже порезанная обивка на диване и креслах срослась волокно за волокном. — Сомневаюсь, что вас теперь оставят в покое, Эзоп, — Линда аккуратно присела и приняла из рук профессора бутылек с восстанавливающим зельем. Сил она потратила не мало, как и Шарп. Они переглянулись, стукнулись своими склянками и залпом одновременно выпили все до последней капли. — Зачем вы вообще писали в арену? Тем более с обратным адресом! — Хотел поговорить, — честно признался он и сцепил руки в замок. — А адрес написал по привычке. Даже не подумал, что это может повлечь проблемы, — Эзоп усмехнулся. — Наверное, возраст сказывается. — Какие ваши годы! — Линда глянула на него хмуро и всплеснула руками, словно это она была тут старше. От серьезного взрослого и немного осуждающего взгляда, Эзоп не смог сдержать смех, а Уорен замерла. Раскатистый, низкий, похожий на мягкий бархат. Шарп никогда не смеялся, только кривил губы в полуулыбке, от неаккуратных и неловких попыток сумничать. А сейчас смех разливался по комнате, скользил по ногам и бедрам, обхватывал талию и с наслаждением заигрывал с разбуженными в животе бабочками. Кто-то однажды сказал, что ощущение чешуекрылых — признак не влюбленности, а тревоги. Так вот, тревога слабо описывала ощущения, не дающие спокойно дышать. Линда постаралась незаметно тряхнуть головой и скрипнула перчатками, сжимая руки в кулаки. Паника не унималась, погоняемая бешеным ритмом сердца. — Так о чем вы хотели поговорить? — ком встал поперек горла, взять себя в руки не получалось. Шарп, продолжая улыбаться, внимательно наблюдал, как Линда упорно отворачивается, а сдавленный голос поддел острым крючком что-то тяжелое и томное, отчего тему разговора хотелось выбрать совсем другую, а не ту, что он запланировала изначально. — Линда, все хорошо? — Эзоп чуть подался в ее сторону. Руки затряслись от собственного имени, слетевшего с его губ. Обеспокоенный тон неумело скрывал дразнящие нотки в голосе профессора. Он догадался. Уорен вдохнула и выдохнула через рот. Хотела надеть свое привычное лицо для переговоров, но азарт быстро цапнул, заставляя ответить в той же манере. — Отвечать вопросом на вопрос невежливо, Эзоп, — она произнесла его имя с придыханием, настолько нежно и тихо, насколько позволяло состояние. Линда закинула ногу на ногу и наклонилась вперед, положив голову на раскрытую ладонь. Прикрыла глаза и разглядывала лицо из-под ресниц. Палец в черной кожаной перчатке будто бы невзначай коснулся пухлых губ, чуть смазав помаду. Помутневший на мгновение взгляд скользнул по красному следу. Шарп забыл, как дышать. Этот образ выбил все мысли из головы, оставив только перекати-поле на выжженной пустыне. Не просто переиграла, но уничтожила. Эзоп кашлянул, поерзал на месте и отвел взгляд, а Уорен приняла гордый победный вид, довольная собой и своей маленькой выходкой. — Я был тогда в порту, — хрипло начал он, избегая зрительного контакта. — Видел, как вы сражались и видел, как потеряли кинжал. — Гоблинская сталь с вплетенной в нее магией. Хорошая вещь была, — фантомное ощущение появилось в руке от воспоминаний о удобной рукоятки. Это был первый и единственный подарок от Этана в честь вступления в должность. Линда им очень дорожила, и кинжал действительно был верным товарищем в любом бою. — У меня осталось много связей в Министерстве, и я мог бы попробовать… — Нет, — резко оборвала его Уорен, моментально собравшись. Несерьезность и шлейф флирта развеялись. Стоило только представить, как Эзоп Шарп будет пытаться забрать кинжал, по телу бежал холодок. Да, этот нож, безумно красивый и невероятно действенный в умелых руках, безусловно очень пригодился бы со своими возможностями развеивать минимальную магию, но все же являлся лишь холодным оружием и никоим образом не стоил таких рисков. — Зачем вам это? Так подставляться ради безделушки? — Вы произнесли это так небрежно, — Эзоп горько усмехнулся и вздохнул. — Мне показалось, что вам с ним сподручнее будет справляться с… делами, — он видел, как Линда поджала губы, подтверждая его слова. — Мне хочется извиниться таким образом. Она дернулась и посмотрела на него. Внимательно и долго изучала лицо, искала не то подвох, не то ответ на какой-то свой вопрос. И не находила ничего, кроме горечи и самобичевания. — За что? — Уорен искренне не понимала по какой причине этот почти святой человек мог бы извиняться перед ней. Это Линде впору умолять о прощении за неоправданные надежды. Эзоп с каким-то полустоном-полурыком закрыл лицо руками и отвернулся. Уперся взглядом в полку с безделушками и не видел ее, глубоко погрузившись в чувство вины. — Признаться честно, даже не знаю, — он снова выпрямился. — После нашего с вами разговора, меня не отпускает это ощущение, будто я что-то забыл, не сделал для вас. — Если вы о ситуации с моей семьей, то… — Нет, нет, — Шарп махнул рукой и попытался собраться с мыслями. — Ваш отец не самая приятная личность и тот факт, что я никак не смог бы вам помочь, даже принял. Хоть и с трудом, — формулировать слова было сложнее, чем казалось на первый взгляд. — Выслушайте меня пожалуйста, Линда. И заранее простите, если что-то покажется вам обидным, неловким или смущающим. Повисло молчанием прерываемое только щебетанием птиц, которое влетало в открытое окно на кухне. Уорен терпеливо ждала, когда Эзоп начнет говорить и наблюдала, как он нервно отбивает дробь каблуком по деревянному полу. Она не имела ни малейшего понятия о причине таких переживаний, но, кажется, догадывалась, что они долгое время налипали друг на друга и тянули профессора вниз. Это была попытка облегчить душу и что-то отпустить. — Сложно назвать то, что я испытывал к вам в школе влюбленностью, но интерес, как девушка, вы определенно у меня вызывали, — на Линду словно вылили ведро ледяной воды. Она застыла и ошарашенно пялилась на Шарпа с чуть приоткрытым ртом. — Я ненавидел себя за подобную увлеченность, но успокаивался тем, что вы старше остальных на курсе, образованней и серьезней, поэтому на контрасте неосознанно выделял вас из толпы, — он подавил смешок от выражения лица Уорен. — Вряд ли вы не догадывались с учетом того, как я вас успокоил тогда. — Простите, Эзоп. Вы меня… ошарашили. Я… я не знаю, что сказать… — она пребывала в полной растерянности от такого признания. — Ничего не говорите. Просто слушайте, — после короткого кивка, он продолжил, откинувшись на спинку кресла. — Это первое, за что я хотел бы попросить у вас прощения, — из груди вырвался тяжелый вздох, наполненный страхом. — Второе — письма. — Линда открыла было рот, чтобы возразить, но тут же прикусила щеку изнутри от просьбы, что прозвучала раньше. — Вы правы, что я не смог бы переубедить вашего отца, но я даже не успел попробовать. Думал, что у меня есть время и разговоры о свадьбе, в итоге, не так серьезны. — он поднял на Уорен загнанный взгляд. — Вся серьезность той ситуации дошла до меня только сейчас, когда удалось навести справки о вашей семье, — Шарп сглотнул, а у Линда сжалось сердце. — Простите меня. Не могу даже представить, что вам пришлось пережить. Птицы и ветер на улице смолкли, будто специально накаляли и без того напряженную атмосферу. Для чего Эзопу нужен был такой длинный монолог с настолько откровенными признаниями Уорен понимала не до конца. Ее собственная недавняя истерика все еще вызывала некоторые вопросы, но отрицать, что ей стало легче — невозможно. Наверняка, и тут похожая ситуация. Она сидела, пытаясь отколупать чешуйку от перчатки, в полной растерянности. Мысли в голове, которые обычно собирались и структурировались самостоятельно, сейчас просто разбежались в страхе от чужой откровенности. Шарп пересел к ней на диван и взял ее правую руку в свою. Линда не смела посмотреть на него, уперевшись в одну точку. Она только начала учиться доверять. С Этаном это получалось даже неплохо, но можно ли было так просто положиться на этого человека? Перчатка соскользнула с руки. Уорен вздрогнула и попыталась спрятать обожженное запястье. Эзоп удержал его и задумчиво рассматривал кожу, испещренную сеткой шрамов, так похожих на плотную паутину. — За это тоже стоит вымаливать прощение, — он поднес ее руку к своему лицу и оставил невесомый поцелуй на обезображенной коже. Там бешено скакал пульс. Эзоп только улыбнулся этому и позволил Линде натянуть перчатку обратно. Она сглотнула, отвернулась, чувствуя, как задыхается, и встала. Кажется, он откровенным образом ее очаровывал. Соблазнением такое назвать сложно, но место, где коснулись его губы, горело сильнее Адского пламени. Стоило бы извиняться за подобное поведение, а не за ошибки прошлого. Каблуки отбивали по полу четкий ритм, когда Уорен мерила просторную комнату шагами. Скрывать нервозность и панику уже глупо — Эзоп очень удачно раскрыл ее с потрохами, и теперь расслабленно наблюдал за дерганными попытками успокоиться. Он сам облегчил душу, стоило только проговорить все те невысказанные мысли, что преследовали его последнее время, но, кажется, часть этого груза легла на плечи Линды. В кармане неприятно задрожала зачарованная монетка. Чуть не выронив, Уорен вытащила ее, наблюдая, как серая голая поверхность приобрела насыщенный фиолетовый цвет и на нем проступило изображение лотоса. Она тяжело вздохнула и обернулась к Шарпу. — Эзоп, мне надо идти, — самой себе было страшно признаться, но уходить она не хотела. Несмотря на то, что тема разговора не вдохновляла, она все же важным пунктом давно прожигала голову. — Насколько крепкие у вас связи с Министерством? — Достаточные, — после короткой паузы раздумий ответил Шарп и подошел к Линде. — Мой давний друг работает в мракоборческом отделе не на последней должности. Волосы на затылке дернулись от воспоминаний битвы на пристани. Тот огромный мракоборец вызывал уважение и страх одновременно. Как бы Уорен не убеждала себя, что просто была не в лучшей форме, отрицать его превосходство не получалось. Каким бы ни было состояние, в реальном бою она проиграла. И проиграла заслуженно, потому что потеряла концентрацию и недооценила силы противника под воздействием эмоций. — Меня не будет некоторое время, — Линда отбросила ненужные чувства и серьезно посмотрела на Шарпа. — Но не могли бы вы организовать нам встречу? — Зачем? — Эзоп немало удивился такой просьбе, не предвкушая ничего хорошего в этом знакомстве. — Этот… индивид на моем месте начал проводить бои между маглами на арене, — в голосе звучала искренняя злоба и презрение, когда Уорен проговорила: — Я не хочу, чтобы подобное приписывали мне и моей организации, — в карих глазах мелькнула неведомая решимость, которой раньше Шарп не замечал. — Мне есть, что ему предложить. От такого хитрого и уверенного взгляда Эзоп вздрогнул. Уже знакомое тягучее томление растеклось по груди и животу, заставляя трепетать и рождая непреодолимое желание прикоснуться к шелковой коже на шее и груди. Она скрывалась под плотной тканью черного жилета и высоким белоснежным воротом мужской блузы, но Шарп очень явственно представлял каждый изгиб и чувствовал себя от этого ужасно и грязно. — Коллин — человек очень принципиальный и верный своему делу, — сглотнув ком в горле, сказал он. — Если он вбил себе какую-то идею, то вряд ли отступится. — Эзоп внимательно посмотрел на Уорен. — И переубедить его очень сложно. Линда усмехнулась с вызовом, почти истерично, развернулась и открыла дверь. Сквозняк ворвался в дом, распушил ее короткие черные волосы. — Эзоп, вам это никого не напоминает? — на мгновение его глаза расшились от явного сходства этих двоих, и он кивнул. — До свидания, профессор. — До свидания, мисс Уорен. Эзоп закрыл дверь еще до характерного хлопка аппарации и прикоснулся лбом к двери. Трепет, сдерживаемый все это время вырвался облегченным стоном, но только сильнее всколыхнул нервные окончания. Стоило только пересечь порог чайного дома, Линда тут же скрылась в своей комнате от посторонних глаз и дала волю эмоциям. Сердце почти болезненно билось о ребра, ноги подвели, и она проскользила по закрытой двери на пол. Запястье не переставало гореть от поцелуя Шарпа. Уорен стащила перчатку и уставилась на бугристую кожу в твердой уверенности, что там осталось какое-то явное клеймо. Но нет. Быстро дергалась венка, переваливались сухожилия, когда сжимались и разжимались пальцы, но ни единого пятнышка или признака чужих губ на этом месте не было. Она вскочила и подбежала к глубокой миске с водой, чтобы попытаться смыть эту фантомное ощущение, чтобы избавиться от соблазна прильнуть своими губами к этому месту и хотя бы так запечатлеть поцелуй с Эзопом Шарпом. Влюбленность — чувство сильное и яркое, но проходящее. Если его не подпитывать, совсем скоро оно увядает. Уверенная в том, что это не любовь, Линда не понимала, какого дементора, за столько времени оно не только не ссохлось в пыль, но еще и расцвело во всю силу, словно его удобряли каждую весну и осень с особым рвением. Это злило, вгоняло в ступор и бесило до невозможности. Противоречивость состояния вырывала ошметки магии наружу, и по комнате теперь искрили голубые огоньки, сбрасывали с полок безделушки и оставляли черные пятна на пергаментах. И ладно бы ее действия. Она привыкла к такому хождению по грани. На переговорах с Непалом о поставках уксуса Горегубки, Уорен флиртовала еще более открыто, лишь бы выбить этот договор. Но что творил Эзоп?! Расстегнутые пуговицы на рубашке, небрежный вид, этот дразнящий томный тон. Линда тряхнула головой, выкидывая из головы такой простой соблазнительный образ, а вместе с ним принимая успокоение и тщетную попытку взять себя в руки. В дверь постучала служанка и тихо сообщила, что Мадам ждет с разговором. Линда шумно выдохнула, посмотрела на отражение в зеркале и готова была ударить себя по щекам, чтобы собраться и настроиться на проблемы куда более серьезные. Она прокручивала в голове все события, одно за другим, произошедшие за последний месяц, цеплялась за ненависть и злость, и постепенно смогла вернуть невозмутимую маску решимости. Этан стоял и ждал у двери. Напряженный, хмурый и молчаливый, читал толстую стопку пергаментов, перевязанных красной шелковой нитью. Закатное солнце, которое в Лондоне в это время года было редкостью, подсвечивало его высокую широкую фигуру. Волосы превратились в яркий пожар, а голубые глаза словно побелели от такого освещения и больше походили на взгляд Оминиса. О’Хейли оторвался от чтения письма и улыбнулся Линде, как обычно это делал, искренне и нежно. Выдержка и хрупкая маска разбились. Уорен резко развернулась и пошла по коридору к кабинету Рулин. — Все в порядке? — Этан нагнал ее на середине пути. — Ты красная. — Это просто свет так падает, — соврала Линда и одернула руку, чтобы не влепить себе пощечину. О’Хейли быстро рассказал почти весь отчет, пока они неторопливо шли по длинному коридору. Монотонно и тихо, на случай если кто-то подслушивает. Но Уорен это больше напоминало пересказ сочной сплетни. Уповая хоть на какие-то хорошие новости и виня излишнюю расслабленность в последние дни, она остановилась в ожидании, пока слуга откроет дверь в уже знакомую комнату. Трубка Рулин лежала в стороне, пока она сама широкими росчерками заполняла какие-то документы. Уорен даже мельком не взглянула, что в них написано, только с удивлением отметила, что все они на английском. Одетая достаточно закрыто, Мадам с серьезным видом ставила печати и иногда вздыхала, сокрушенно и недовольно. Она оторвалась от бумаг и сразу переменилась в лице. На Линду и Этана посмотрела легко и добро. О’Хейли заметно напрягся, когда она подхватила трубку, выдохнула под потолок сизый дым и, обратив внимание на такую реакцию, звонко рассмеялась. — Милый Этан, не переживайте, там просто табак, — коварно улыбнувшись, Рулин приобняла Уорен за талию и, как лисица, снова посмотрела в его сторону. — Но, если эта прекрасная дева доведет вас до исступления своей неприступностью снова, обращайтесь. Линда зацепилась за одно единственное слово и скосила взгляд на Мадам. Конечно, она подозревала, что у этой женщины глаза и уши повсюду, но, неужели, они настолько вездесущи, что проникли даже в личный кабинет главы Пепламб. — Обойдусь, спасибо, — кашлянул О’Хейли в кулак. Рулин только пожала плечами и, продолжая улыбаться, сделала еще одну затяжку. Она плавно ходила по кабинету, изящно огибая разбросанные подушки и глядя в окно. — Мы нашли Ванг Лу, — Линда забрала у Этана документы, которые он читал пока ждал ее, и передала хозяйке чайного дома. — Это оказалось несколько сложнее, чем ожидалось, но ваши люди работают изумительно, — она улыбнулась с небольшим уколом зависти. — Мне кажется, на сбор дополнительной информации у них ушло больше времени, чем на выяснение его местоположения. От того так и затянулось. Уорен именно от просмотра этих отчетов отвлекла записка Кристофера. Она успела только узнать о регионе, где Ванг Лу осел, и немного зацепила его нынешний род деятельности. Но даже эта скудная информация быстро вылетела из головы при первой неудачной попытке аппарации на Клагамар. Жил он в Пекине. Начал работать в англо-китайском банке — за него поручился шеф полиции, понятно за какие заслуги. Женился на дочери управляющего и занял его должность, после ухода того на покой. Имел трех детей, двое из которых — мальчики пяти и восьми лет. — Вы на удивление прозорливы, Госпожа, — Рулин мельком просмотрела все бумаги, остановившись только на одном листе. С долей разочарования она зло оскалилась и моментально взяла себя в руки. — Ему есть, что терять. Это прекрасно. Кроме того, Ванг Лу неплохо устроился, обеспечив беззаботное будущее не только своей семье, но еще и многочисленным любовницам во всех китайских провинциях. Он был завсегдатаем квартала Красных фонарей. Приходил туда всегда инкогнито и чаще всего останавливался в одном заведении. Фешенебельный дорогой клуб открыли на месте того самого борделя, откуда начала свой путь Рулин. Более того, Ванг Лу являлся одним из инвесторов Пристани Лотоса, хоть и тайно. Мадам от злости рыкнула, смяла тонкие листы в кулаке и швырнула в угол. Комки бумаги, как магнит, притягивали взгляд. Она сквозь зубы цедила проклятья, поливала его всеми возможными ругательствами на китайском, и этот более чем искренний гнев передавался Линде. Он клокотал внутри, снова соблазнял и гнал в бой. Заставлял окунаться в непреодолимое желание омыть собственные руки чужой кровью, увидеть боль и страдание в глазах напротив. Так сладко напевал о власти и вседозволенности, что вытеснял собой все остальные мысли и эмоции. Непроизвольно Этан отступил на полшага, осознал, что сделал и вернулся обратно. За занавесью китайской речи, которую не понимал, только ощущал вяжущее чувство затишья перед бурей. Он сглотнул и посмотрел на Уорен. На непроницаемом лице только глаза светились ненавистью. Она вся напряглась, как сжатая пружина, готовая лопнуть в любую секунду. Сам воздух искрил от ее накала, а О’Хейли утопал в желании прикоснуться к этому божественному воплощению такой невозможной опасной страсти. — Мы можем отправиться туда завтра утром, — Линда улыбнулась. От сладости скорой охоты в груди все свело, сдавило тисками. Терпеть сил практически не осталось, все ее нутро рвалось вперед, в погоню, сжигая путь позади себя. Рулин ответила тем же, прочитав в глазах Уорен такие родные и знакомые чувства. Она только мельком посмотрела на Этана. Он совершенно не контролировал себя, и со всепоглощающим обожанием и вожделением смотрел на Линду. После сдержанного обсуждения мелких деталей, уже в коридоре О’Хейли не смог сдержаться и едва ощутимо прикоснулся к оголенному участку кожи на шее. Уорен прошиб электрический разряд, она шумно выдохнула, позволяя всему накопившемуся возбуждению завладеть телом. Чувствовать тепло Этана спиной, тонуть в прилипшем к нему запаху сандала и плавиться от его прикосновений. Она выгнулась дугой, уперевшись поясницей в его пах и тихо простонала, не смущаясь места у кабинета главы китайского опиумного конгломерата. — Я хочу тебя, — прошептал он, наклонившись к самому уху и пересохшими губами поцеловал в скулу. Мимо всех дверей, наплевав на зарождающиеся сплетни, Линда тащила его за руку через весь чайный дом в личную купальню Рулин. Служанки только закончили менять воду после Мадам и теперь прибирались. Спрятав Этана за углом, Уорен на смеси английского и китайского выгнала всех оттуда и только потом затянула его внутрь, накинув кривое Силенцио на стены. Голодным зверем он впился в ее губы. Отчаянно и жадно исследовал все тело руками, вырывая из горла сдавленные стоны. Пуговицы его рубашки звонко разлетелись по полу, когда Линда разорвала ее в нетерпении. Расцвели красные полосы от ногтей на груди и плечах. Ремень заскрипел, когда его вытянули из брюк, а застежку на них постигла та же участь, что и рубашку. Ненужной тряпкой они улетели в сторону. Закончив с этим Уорен, попыталась раздеться сама, но дрожащие вспотевшие ладони постоянно соскальзывали и не подчинялись. О’Хейли зарычал, раздраженный таким промедлением, и стянул с Линды всю мешающую одежду. В душном помещении дыхание сбивалось от новых попыток уцепиться друг за друга. Этан, как и в прошлый раз, подхватил ее на руки и, не разрывая поцелуй, быстро вошел в горячую воду купальни. Страстная и до безумия прекрасная, Линда снова в его руках. Снова он полностью погружен в нее и с горячими несдерживаемыми стонами позволяет делать с собой что угодно. Вновь он стал ее игрушкой и был счастлив такой роли. Пока эта невыносимая женщина будет позволять быть рядом с собой, Этан готов быть ее игрушкой. Высокий и мощный, несравненно страстный и жадный. Уорен просто не могла больше смотреть на него по-другому. Жар изнутри нестерпимым зудом заставлял впиваться в широкие плечи ногтями и смеяться от тихого бормотания. Она скользнула из его рук и толкнула к борту бассейна, усадив на ступеньку. Под водой Линда провела по его возбужденному члену рукой так, как он не позволил сделать раньше, полностью отдавшись ее наслаждению. Теперь же она перехватила инициативу и мягко двинула запястьем. Гортанный стон впитался в кожу, вызвал мурашки и подпалил фитиль собственного желания, норовя вот-вот взорваться. Между ног все сводило, требовало хоть мимолетного прикосновения, но очаровательный помутневший взгляд точно стоил ее терпения. Этан до побелевших костяшек впился в скользкий бортик, даже сидя он боялся упасть, хотя ощущение головокружительного падения преследовало его уже давно. Томная пытка только усиливалась, Линда то наращивала темп, то сбавляла, дразнила. Кажется, сквозь плеск воды он слышал ее тихий смех. Она прижималась к нему всем телом. О’Хели чувствовал, как трется о плечо грудь, как быстро пульсирует артерия под шелковой кожей на шее и горячее дыхание, шипящее какие-то сладкие непотребства. У него кружилась голова, истома сковала все мышцы, но тело требовало большего. Не дожидаясь продолжения, Этан сгреб ее одной рукой и опустил на себя, вонзаясь сразу на всю длину. Линда громко простонала. Звук отразился от стен и мягкой вибрацией вернулся обратно, разливаясь горячими волнами по бедрам. Потоки воды только усиливали напряжение, когда О’Хейли двигался. Мягкие волоски дорожки на его животе щекотали клитор, от чего каждый толчок яркой вспышкой взрывался перед глазами. Уорен вцепилась в его шею и практически заставила себя поцеловать, когда возбуждение почти достигло наивысшей точки. Но Этан выскользнул из нее, развернул и голой грудью уложил на ледяную плитку бортика. От контраста она пискнула, но тут же забыла о недовольстве, когда сильные руки настойчиво развели ноги и дразняще скользнули внутрь. О’Хейли тихо усмехнулся от ее попытки сдержать стон и тут же снова вошел, до исступленной боли сжав бедра. От неприличной картины дракон на фреске давно отвернулся, но от звуков отгородиться не мог. Линда почти кричала, пытаясь уцепиться хоть за что-то на скользком полу. За спиной Этан гортанно рычал, так же не в силах контролировать себя. Влажные шлепки сливались с эхом и адской какофонией звуков глушили даже собственные мысли. Уорен вытянула руки вперед, упираясь ими, чтобы была хоть малейшая возможность еще глубже вобрать в себя О’Хейли. Взгляд непроизвольно упал на правое запястье. Тут, поверх сетки шрамов оставил поцелуй Эзоп. Именно это место беспощадно мучило ее и теперь с еще большей силой разливало жар по венам. Рука Этана накрыла ее клитор, когда Линда прикоснулась к маленькому участку поврежденной кожи своими губами, повторяя положение губ Шарпа в момент поцелуя. Всего пара движений, и возбуждение яркой вспышкой свело все тело судорогой. Уорен закричала и выгнулась дугой. Левой рукой она хваталась за рыжие волосы на затылке О’Хейли, а правую прикусила почти до крови, представляя, как впивается зубами в шею Эзопа Шарпа. Заключительные толчки Этана слились с бесконечным наслаждением. Оно, казалось, длится целую вечность, иссушая тело и душу. Линда бессильно хваталась за сильные руки, пока они так крепко прижимали ее к себе. Жар его тела мимолетным трепетом отдавал в лопатки, пока Уорен почти на яву видела темные глаза на лице со шрамом. Ледяной взгляд Этана обжег, когда он повернул ее к себе и не разрывая зрительного контакта, кончил с утробным глухим стоном. Она целовала его мягкие губы, скользила по коже, успокаивая после такого яркого акта страсти. По выражению морды дракона на стене могло показаться, что он сейчас спрыгнет с фрески и разразится тирадой о вопиющем поведении в личной купальне Рулин. Но от отсутствия такой возможности, только скалил пасть и недовольно фыркал, когда Линда и Этан приводили в порядок себя и свою одежду. За дверью стояла Анна с несколькими служанками, не сумевшими попасть внутрь. Она удивленно вскинула брови, но тут же хитро прищурилась и улыбнулась такому чудесному «совпадению». Уорен ее проигнорировала и ушла в свои покои, пока О’Хейли придумывал какие-то отговорки. Попытка скрыть нечто столь очевидное неприятно кольнула самолюбие, хотя не должна была. В комнате уже лежала стопка документов, по которым имя «Линда Уорен» менялась на «Эвелин Смитт». Со всеми печатями и подписями, чтобы пройти проверку. Министерство Магии в Китае чуть более досконально изучало дела каждого прибывшего волшебника и их палочки, потому, завернутая в плотную бумагу на столе, лежала гладкая и изящная подделка с наработанными базовыми и бытовыми заклинаниями. Прочитав, что по легенде, Линда — молодая певица из Америки, она расхохоталась и чуть не опрокинула стул от истерики, сложившей пополам. Уорен прекрасно знала, каковы ее способности в пении, и оставалось только молить Мерлина, чтобы на границе ее не попросили продемонстрировать навыки. Стук в дверь уже начинал раздражать. Вошел Себастьян, но как-то неуверенно и зажато. Незнакомый человек наверняка бы так не подумал, но Линда видела едва заметные признаки его скованности. Сэллоу поздоровался и плюхнулся на кровать, развалившись на ней нарочито нагло. — Слышал вы завтра утром уже уезжаете, — он скинул ботинки и забрался с ногами на матрас, подперев кучерявую голову рукой. Себастьян оставался в Лондоне следить за ситуацией и, по возможности, за пабом. На китайской границе его слишком легко отследили бы и снова закрыли в Азкабане. И на более долгий срок чем до этого, если вообще не на пожизненное заключение. Линда кивнула, продолжая изучать свою новую личность. Вся биография, расписанная в мельчайших подробностях, никак не хотела оседать в голове. Аккуратные строчки текста расплывались перед глазами от явной усталости и ярких переживаний в течение всего дня. — Не забудь захватить побольше противозачаточных зелий, — с ухмылкой проговорил Сэллоу и тут же получил колкий убийственный взгляд в ответ. Он рассмеялся и откинулся на подушки и уставился в потолок. — Ты просто попрощаться пришел? — Уорен уселась на стул и потерла глаза. Неразборчивое бормотание со стороны кровати еще сильнее накаляло. Себастьян будто пытался набраться смелости что-то сказать. Эта его привычка проговаривать все себе под нос не изменилась со времен Хогвартса, и, казалось, Линда по ней даже соскучилась, но бок о бок на протяжении долгого времени убедили ее в обратном. — Может, вы Шарпа с собой возьмете? — Себастьян резко сел и серьезно взглянул на подругу. Уорен подумала, что ей послышалось, но Сэллоу продолжил: — Эти ублюдки на твоем месте вряд ли успокоится. Сначала Анна с Оминисом, теперь профессор… до сентября еще есть время, я не думаю, что вы не успеете вернуться к началу семестра, — он перевел дух, подмяв под себя ноги. — Он меня, конечно, пугает своим мрачным видом, но мужик он хороший и явно не достоин участи быть убитым бандитом. Это как-то…. — Несправедливо? — закончила за него Уорен и нахмурилась. Себастьян определенно был прав, но она боялась, что в Китае опасность грозит в первую очередь репутации профессора, но никак не его здоровью. Подспорье в виде сильного мага пригодилось бы, но, если с Этаном уже выстроили правдоподобную легенду их с Линдой знакомства и взаимодействия, то вот с Шарпом все намного сложнее. Ему придется придумывать на ходу и пребывать в чужой стране под своим именем из-за отсутствия времени на оформление новых документов. Уорен взглянула на часы, стрелки которых неумолимо приближались к полуночи, и быстро пошла к Мадам. Рулин согласилась с условием, что все расходы Линда возьмет на себя, как и предоставление легенды Шарпу. Письмо Эзопу улетело с совой почти сразу, как только она вернулась в свою комнату. В тупой надежде, что он не спит, что успеет прочитать, принять решение и ответить, прошло почти три часа. Три часа неуемной пытки, сборов и разговоров с Этаном, недовольно хмурящим брови. Стоило только услышать сочетание букв и звуков «Эзоп Шарп» глухая жгучая ревность задушила с такой силой, что удержать ее в узде было сложно. О’Хейли прекрасно понимал, что она совершенно не беспочвенна, и оставалось только в молчаливой злобе до скрежета зубов стискивать челюсть и сжимать кулаки до хруста. Ощущение шелковой кожи под ладонями еще не стерлось. Сладкий вкус поцелуев нежным тюлем лежал на губах. В ушах еще звенели стоны в убийственном экстазе и оглушающем возбуждении выкрикивающие его имя. И источник этих чувств так настойчиво вонзала в сердце раскаленные иглы фамилии другого мужчины. — Ты уже все решила, зачем мое мнение? — хрипло спросил Этан, исподлобья глядя на Уорен. Она нервничала, старалась незаметно заламывать руки в таком искреннем переживании. И какую же лютую обиду вызывал такой ее вид. — Я не спрашиваю совет, а предупреждаю, — Линда попыталась придать голосу грозный оттенок, но волнение сквозило между слов слишком сильно. О’Хейли громко фыркнул и, не прощаясь, вышел. Дверь громко хлопнула, чуть не слетев с петель, и Уорен осталась в одиночестве. В звенящей тишине и с необъяснимым чувством вины в запасе, которое не испытывала уже очень долгое время. Сова прилетела с коротким и емким ответом: «Я очень давно не бывал в Поднебесной. Буду безмерно счастлив составить Вам компанию. — Эзоп Шарп.» Аккуратный калиграфический почерк радовал глаз. Нехорошее предчувствие, не такое яркое и сильное, как раньше, хватало за горло и отпускало почти сразу. Нервы, натянутые на него, никак не связаны с предстоящим путешествием и, скорее относились к более приземленным отношениями Этана и Эзопа. Забавная схожесть их имен заставила усмехнуться. Еще до рассвета слуги принесли несколько саквояжей и выглаженный абсолютно новый костюм по последней моде в Америке. Тяжелые ткани струились, ниспадая с плеч, когда Уорен помогли одеться. В блузе и костюме, сшитыми на мужской манер, на первый взгляд не было ничего особенного, но дорогой материал очень обогатил непритязательный вид. Линда покрутилась перед зеркалом, когда на волосы наложили удлиняющее заклинание и собрали их в высокую аккуратную прическу. Она отодвинула высокий воротник и развязала черную ленту, чтобы обмотать голую шею подобием бинтов и после вернуть все как было. С уложенными волосами и бородой Этан выглядел одновременно забавно и собранно. Аккуратный бежевый костюм сложно было назвать деловым, скорее будничным, максимально удобным для путешествий. Но даже так, он ходил по тонкой грани и слишком плотно обтягивал широкие плечи. В руках О’Хейли нервно перебирал котелок, но, стоило увидеть Уорен, застыл. Он бы не узнал ее, если бы не знал, что никто другой в такой ранний час выйти из чайного дома не может. Прямая спина, вздернутый носик и плавность шагов с головой выдавали в ней аристократку. Она плыла, придерживая подол темно-зеленой юбки, чтобы не испачкать в пыли, и немного равнодушная улыбка не сходила с красивого лица с едва ли заметным макияжем. — Мисс Смитт, — скинув с себя оцепенение, Этан в два шага преодолел расстояние между ними и протянул руку, чтобы Линда смогла опереться на нее при спуске со ступенек. Вся обида, не дающая ему спать этой ночью, в миг улетучилась. Какое ему дело до других мужчин, если от начала и до конца эта женщина будет держать именно его руку? — Мистер Саммерс, — Уорен облегченно выдохнула и положила свою ладонь на сгиб его локтя. Сложно было признавать, но она даже немного скучала по проявлению манер и возможности — вот так выйти в свет. Даже если это высшее общество не Лондона. В ее детстве приемов было не так много, но между пятым и шестым курсом мать очень активно таскала ее за собой, пытаясь познакомить с завидными холостяками Англии. Звоночки слышались уже тогда, но в силу возраста и ослепленная собственными достижениями, Линда наотрез отказывалась их замечать. Лето в Йоркшире в тот год прошло достаточно спокойно, ввиду постоянного отсутствия в поместье отца и Джеймса. — Ты изумительно выглядишь, — шепнул Этан, когда они проходили через ворота под равнодушных взгляд стражей-драконов. — Спасибо, — тихо ответила Уорен и улыбнулась, благодаря служанок, что нанесли ей достаточно плотный слой пудры, чтобы скрыть румяные от смущения щеки. — Ты тоже прекрасно выглядишь. Не думаешь постоянно носить подобный стиль? — Нет, спасибо, — буркнул в ответ О’Хейли и повел от неудобства плечами. — Я и в рванье красавчик, но оно хотя бы удобное. Они тихо рассмеялись, пока шли к маленькой калитке выхода из Китайского квартала. Оттуда — в паб, дальше — к магической гостинице в Косом переулке, где уже настроили порталы для перемещения в другую страну.