~~~~~~ * * * ~~~~~~
Вечером за ужином в Большом зале было довольно тихо. Северус знал, что этого и следовало ожидать. Студенты обычно были подавлены после каникул, привыкнув к свободе дома, вне учебных аудиторий, и испытывали нарастающую боль от того, что на них снова ляжет ответственность за время этих коротких зимних дней. Тишина в Большом зале лишь усугубилась с прибытием подарка от Фэзервуда, принесёного той же угольно-серой совой, что доставила письмо Северусу несколькими неделями ранее. Свёрток был достаточно крупным, и птице явно было неудобно его нести, хотя он заметил облегчающие чары, определённо предназначенные для того, чтобы удерживать бедное создание в воздухе. Он почувствовал на себе взгляды, и в зале, казалось, стало ещё тише, и хотя Северус знал, что большинству студентов было всё равно, какую почту он получает за столом, его коллеги-профессора были в курсе, что он ценил личное пространство и редко принимал посылки при ком-либо. К его ужасу, когда он развязал свёрток, маленькое приложенное к нему письмо незамедлиельно развернулось само и начало громко озвучиваться. «Дорогой Северус, — декламировало письмо во всеуслышание, — мне было очень приятно ухаживать за тобой в течение последних нескольких месяцев. Пожалуйста, позволь этому подарку отразить мой горячий и неизменный интерес к нашему браку. С любовью, Дориан Фэзервуд». Письмо само по себе свернулось, тогда как подарок, напротив, начал высвобождаться из своей пергаментной упаковки. Северус вытянул руки в попытке остановить это, но было слишком поздно. Он ощутил на себе ещё больше взглядов и начал заливаться краской стыда. Коробка распалась на части, открывая взору красивый (и довольно дорогой) золотой котёл с прилагающимися семью хрустальными флаконами, подходящими к ним пробками и штативом в комплекте. Это было безвкусно и непрактично — количество изменений, которые пришлось бы внести в рецепты только лишь из-за золотого котла вместо обычного оловянного, было просто немыслимым. Он слышал шепотки, когда взял ещё одну записку, лежавшую в самом котле и, к счастью, не зачарованную на самовоспроизведение. «Надеюсь, ты не против, что я устроил хорошее шоу. Я подумал, что тебе нужно будет с чем-то играться, когда выйдешь на пенсию, раз ты не собираешься погрязать в легкомысленных романтических увлечениях. Д.» Северус почувствовал, что его щёки краснеют так, как не краснели с тех пор, как он был студентом. Ему искренне не нравилось всеобщее внимание, и, что ещё хуже, он видел, как Гарри наблюдает за ним краем глаза. Тот выглядел обеспокоенным, хмурил брови и теребил салфетку возле тарелки. Взмахнув палочкой, Северус перенёс посылку со всем содержимым в свои покои и оглядел море студентов, его внушительный взгляд предостерёг их от попыток высказаться слишком уж громко. Они все старательно избегали его взгляда, и в конце концов Большой зал вновь наполнился студенческими разговорами, хотя Северус с сожалением заметил, что теперь было по меньшей мере вдвое больше разговоров, чем до этого. Минерва тактично покашляла, и главный стол последовал примеру студентов, избегая взгляда Северуса и продолжая поддерживать беседу. Северусу захотелось раствориться в мантии и растечься по полу, но он стиснул зубы и заставил себя оставаться на месте до конца трапезы. Намеренно избегая смотреть на Гарри, он вернулся в свои покои сразу, как только смог, пока молодой профессор не набрался смелости первым встать из-за стола. В целом, Северус проклинал невозможность поговорить с Гарри лично на данном этапе ухаживаний, но в этот день обнаружил, что рад этому. Он не знал даже, каким образом начать разговор после столь чудовищного зрелища, однако ему не понравилось, что Гарри выглядел таким обеспокоенным, тем более он не знал, откуда взялось это беспокойство, как возможно это выяснить и развеять его.~~~~~~ * * * ~~~~~~
Гарри вернулся в свои покои, едва справляясь с тревогой. Ещё из переписки с Северусом он знал, что тот не переносил такой публичной демонстрации подарков, но всё равно был охвачен беспокойством. Теперь его подарок казался жалким: может быть, ему нужно было взять что-то более дорогостоящее, а не купленное за несколько фунтов в маггловском магазине. Он тоже подумывал подарить Северусу оборудование для зельеварения, но в конечном итоге отказался от этой идеи, когда понял, что ничего не смыслит в качественных материалах, так что решил, что Северус лучше кого-либо другого осведомлён, чем ему было бы удобнее пользоваться. Теперь он и сам сомневался — выбрать наиболее рейтинговые товары на рынке не отняло бы много времени, и он был уверен, что так Фэзервуд и поступил. Даже зная, что Северусу не нравится такое внимание, было больно видеть, как он получает этот подарок. Гарри не решался назвать это ревностью, но… о, да к чёрту, это и есть ревность, разве нет? Гарри хотел бы, чтобы никогда не было этого Дориана Фэзервуда, который только осложняет ситуацию, и впервые честно признался себе в этом. Этот человек угрожал ему и требовал прекратить ухаживания, он шумный и раздражающий, а ещё слишком много говорит о перьях, но в конце концов он предложил то, чего Северус изначально хотел, с его слов, — формальный брак. В то время как Гарри знал, что сам он зашёл слишком далеко, чтобы предлагать только это. Он предпочёл бы вообще никогда не выходить замуж за Северуса, чем это. Он не придумал ничего другого, кроме как связаться с Гермионой через камин, но также знал, что она вряд ли будет на ногах в такое время. Он расхаживал возле стола, разглядывая подарок и сопроводительную записку к нему, которую сам же и составил. Он положил её поверх подарка, прежде чем завернуть всё в пергамент и перевязать бечёвкой. Немного подумав, он достал новый лист пергамента и обмакнул перо в чернила. Он ведь может рассказать, что чувствует на самом деле, правда? Он нацарапал ещё несколько слов и прикрепил вторую записку к внешней стороне свёртка. Он долго смотрел на него, прежде чем отнести к камину.~~~~~~ * * * ~~~~~~
Северус с силой захлопнул дверь в свои покои и увидел там Драко, развалившегося в кресле и пьющего чай. — Когда ты успел прийти? — прорычал Северус, расстёгивая мантию и вешая её на вешалку. — У меня был довольно нелепый ужин, я не уверен, что у меня есть настроение для компании. Драко, казалось, ничуть не смутил его гнев, он просто приподнял бровь, прежде чем заговорить: — Боюсь, это не терпит ожидания, дорогой дядя Сев. У меня есть несколько вопросов, ответы на которые тебе, возможно, будут интересны до того, как начнется следующий этап ухаживаний и вы начнёте вести переговоры о контрактах. Северус ущипнул себя за переносицу и крепко зажмурил глаза. — Это обязательно делать прямо сейчас? — Боюсь, что да, — ответил Драко не таким извиняющимся тоном, как хотелось бы Северусу. — Мне было интересно, уверен, что и тебе тоже, кто откопал завещание твоей матери и зачем. — Да, — устало вздохнул Северус, усаживаясь напротив Драко. — Но я поискал по всем источникам и ничего не обнаружил. Мне только удалось подтвердить, что завещание подлинное и не зачарованное. — Да, ну… может быть, ты исчерпал свои источники, Северус, но тебе и в голову не пришло попросить меня проверить мои. И сегодня я понял, что мог бы кое-что прошерстить сам. — Пожалуйста, Драко, расскажи мне, что тебе удалось узнать всего за один день, а я упустил в своём всестороннем расследовании, и что не может подождать до завтра, — колко бросил Северус. — Хочу заметить, что если это не поможет мне выпутаться из всей этой нелепой истории, я не уверен, что заинтересуюсь. — Тише-тише, — успокаивал Драко. — Давай не будем забывать, что без всех этих ухаживаний у тебя не было бы повода выходить замуж за Поттера, и тебе пришлось бы признаться себе и ему, что ты ужасно заинтересован в полноценном браке даже без этих надоедливых юридических вопросов. Северус нахмурился. — Не мог бы ты, пожалуйста, просто сказать уже? — Поделись-ка, где ты нашёл своего брачного посредника? — спросил Драко, и его глаза горели от знания того, что у него есть ответы, а у Северуса — нет. — Её очень рекомендовали во всех соответствующих кругах, — насмешливо сказал Северус, гадая, к чему всё идёт. — И она выглядела так, будто очень хочет поработать с тобой? Северусу стало жарко. Это правда, что несколько других посредников и свах отказали ему, сказав, что он слишком сложный человек, но он не заметил ничего необычного, когда кто-то всё-таки согласился с ним работать. В конце концов, он предлагал неплохие деньги. — Она отнеслась к этому достаточно хорошо. — И ты изучил её биографию, чтобы убедиться, что всё в порядке? — Как я уже сказал, у неё были отличные рекомендации. Я не просил министерство проводить углублённое расследование. — Ну, это было ошибкой. Твой брачный посредник, Августа, состоит в родстве с Дорианом Фэзервудом. Северус наклонился вперёд с серьёзным выражением лица. — Хорошо, не знаю, из каких источников ты берёшь информацию, но у меня пока работают извилины, и весьма неплохо, я изучил её генеалогическое древо. Августа — Гринсвин… — Да, да, она из линии лондонских Гринсвинов, но эта ветвь состоит в дальнем родстве через несколько кузенов с Фэзервудами. А Августа и Дориан были достаточно близкими друзьями детства. Вообще-то, они оставались близки в течение многих лет. И ещё кое-что, что, по-моему, тебе следует знать, хотя мне неприятно говорить тебе об этом, — Драко сунул руку в портфель и вытащил стопку конвертов. Он осторожно положил их на кофейный столик. — Что здесь? — выдохнул Северус и потянулся к самому верхнему. — Взгляни сам. Он открыл конверт, и первое, что он увидел — фотография довольно привлекательного волшебника, стоящего перед чем-то, похожим на квиддичное поле. Документы под фотографией идентифицировали его как Лестера Уикнесса, сорокавосьмилетнего преподавателя математики в маггловском Кембридже, который, судя по всему, любил хорошее вино и в свободное время состоял в квиддичной лиге. Он поспешно вскрыл следующий конверт. Колтон Арренсби, тридцатидевятилетний налоговый инспектор из министерства магии, который любит отдыхать на острове Мэн и читать классическую литературу. Затем следующий. Оскар Джонс, пятидесятитрёхлетний американец, проживающий в Филадельфии, но готовый переехать ради подходящего мужчины или принять его в Америке. — Все конверты такие? — он спросил. — Все потенциальные женихи, которые предоставили свою информацию Августе. Все, кого она без промедления отвергла. — Может, они были не согласны на условия, которые я велел ей указать, — возразил Снейп. — Никто из этих людей не выглядит так, будто ищет фиктивный брак. — Все эти запросы были отправлены после того, как она опубликовала твои условия, Северус. Там было ещё много тех, что я не принёс, потому что был не уверен, когда были отправлены заявления. Все эти мужчины знали об условиях, и всё равно подали ей свои заявления. Но она рассказала тебе только о Фэзервуде. Не думаю, что тебе нужны мои пояснения, но я подозреваю, она что-то получит, если он выйдет за тебя. Может быть солидную долю причитающегося ему состояния. — Так ты думаешь, что Фэзервуд отыскал завещание моей матери и обнародовал его, чтобы они с Августой могли разделить прибыль, которую получат от брака со мной? Кроме того, они договорились создать видимость, что он был моим единственным вариантом? — Мне кажется, да, — признался Драко. Он положил руку поверх руки Северуса. — Знаешь, ты всегда можешь попробовать ещё раз. Ни один суд не опровергнет, что это был незаконный шаг с их стороны, и тебе позволят принять участие в ухаживаниях снова, с другим посредником, не нарушив условия завещания. Сомневаюсь, что они стали бы колебаться в этом, когда выяснится, какое количество поклонников Августа скрывала от тебя. — Так и сколько запросов ты нашёл, если точнее? — спросил Снейп, не уверенный, хочет ли знать ответ. — Сорок семь. — Сорок семь?! — Сорок семь. И никто не станет тебя винить, если ты решишь… рассмотреть свои возможности, — Драко взглянул на него, и Северусу не понравилась жалость, которую он увидел на его лице. — Что ж, спасибо, что обратил на это моё внимание, — сказал Северус, поджав губы. — Я сделал это, потому что забочусь о тебе. Я не имел в виду… — Правда, Драко, у меня был очень долгий день. Я был бы признателен, если бы меня оставили отдохнуть. Драко встал и шагнул к камину. — Я рядом, если тебе что-нибудь понадобится, — просто сказал он, и Северус понял, что тот говорит серьёзно. А потом Драко шагнул в камин и ушёл. Следующий час Северус провёл, разбирая конверты за столом. Здесь были не все из сорока семи, Северус предположил, что Драко просто забрал, что смог, и Мерлин знал, как ему вообще удалось заполучить хоть один, но и этого было достаточно, чтобы у Северуса перехватило дыхание от гнева. Даже одного было бы достаточно. В конце концов он прекратил перебирать упущенные возможности и рухнул на кровать. Он не знал, что с этим всем делать. Драко был прав, он мог бы начать всё заново. Это потребовало бы достаточно много бумажной волокиты, но он был уверен, что такое серьёзное дело не отклонили бы. Августа Гринсвин, несомненно, лишилась бы лицензии брачного посредника, а Фэзервуд был бы публично опозорен. И то, и другое звучало хорошо. Но… с другой стороны, это были не совсем те ухаживания, которые он планировал. Северус поймал себя на том, что всерьёз рассматривает кандидатуру Гарри, как бы далеко это ни было от его первоначального плана. Он всё ещё обдумывал это, перекатывая в уме, как стеклянный шарик между пальцами. И чем больше он размышлял об этом, тем менее предосудительным это ему казалось. И он был не уверен, что если бы он начал новое ухаживание, то этот вариант всё ещё был доступен. Решение начать всё с нуля, скорее всего, означало бы решение отпустить Гарри и всё то, что он принёс с собой. Он почти забыл, что должен получить подарок от Гарри, но точно понял, что это он, когда послышался отчётливый звук от камина в гостиной. К тому времени, когда он встал и вошёл туда, несколько поспешно, в надежде, что Гарри доставит подарок лично, в его камине был лишь свёрток с небольшой запиской, аккуратно лежащей сверху. Он поднял её дрожащими руками. «Дорогой Северус, Я надеюсь, этот подарок расскажет о том, каким мужчиной я стал, и о надеждах, которые возлагаю на то, каким мужчиной стану. С благодарностью за всё, с чем тебе пришлось мириться, Гарри» Северус вздохнул, опустив руку, сжимавшую письмо, и уставился на свёрток в камине. Он был небольшим, примерно в четверть от размера подарка Фэзервуда, но когда он поднял его, чтобы перенести на кухонный стол, тот оказался на удивление тяжёлым. У него перехватило горло, и, хотя он бы никогда никому не признался, на глаза навернулись слёзы, когда он развязал бечёвку и убрал бумагу, чтобы увидеть один галлон оливково-зелёной краски. В маленькой записке сверху просто говорилось: «Для Спиннерс-Энд. Я подумал, что мы могли бы покрасить вместе. — Г.П.»