Вес гравитации

      — Ты, должно быть, шутишь надо мной, — невозмутимо произнес Гарри.       После недели, проведенной в прошлом, он ожидал, что кто-нибудь выскочит из кустов и объявит, что все это было какой-то дурацкой шуткой, чтобы посмотреть, как Гарри справится с давлением. Он не только участвовал в третьем задании Турнира, но и видел, как убивают Седрика и воскрешают Волдеморта. Затем, после пыток, он проснулся в магловском городке совершенно один.       И, по-видимому, в 1942 году.       Он довольно хорошо со всем справлялся, учитывая все обстоятельства. Приют был даже не самым худшим местом, где Гарри когда-либо жил. По крайней мере, так он думал до того, как его новый сосед по комнате не вернулся из школы-интерната.       Том Марволо Реддл.       Другой юноша бросил на него надменный взгляд, прежде чем подтащить свой сундук к кровати. На нем была магловская одежда: рубашка на пуговицах с аккуратно зашитыми дырками и пара коричневых брюк, которые были на дюйм короче.       Оглядываясь назад, Гарри понимал, что в этом был смысл. Он знал, что его соседа по комнате звали Том, и, судя по тому, как другие сироты говорили о нем, он явно приводил их в ужас. Но Гарри был так зациклен на том, чтобы спрятаться от Министерства и смешаться с большим количеством детей-волшебников, которые внезапно потеряли родителей. Путешествие во времени предупредило Министерство о его появлении, но Гарри смог притвориться, что его родители были убиты в недавнем сражении, в результате чего бедного, обучающегося на дому Гарри отправили в магловский приют.       Он не ожидал, что чиновники примут эту историю всерьез. Но у себя в голове он слышал голос Гермионы, который читал ему лекцию об ужасных вещах, произошедших с волшебниками, нарушивших временную линию, поэтому Гарри решил попытаться слиться с толпой как можно лучше.       — Если я увижу тебя рядом с моими вещами, то сломаю тебе пальцы, — сказал Реддл.       Он даже не смотрел на Гарри, когда вешал свою одежду в шкаф. Гарри взглянул на сундук, заметив слизеринские мантии, аккуратно сложенные рядом с несколькими учебниками. Реддл проигнорировал мантии, но убрал книги, положив их на дно шкафа. Он обернулся и поймал пристальный взгляд Гарри.       — Я уезжаю первого сентября, чтобы вернуться в школу. До тех пор держись от меня подальше.       И поскольку Гарри был идиотом и отчаянно хотел сбить с Реддла спесь, он ответил:       — Хогвартс, верно? Я тоже поеду.       Том застыл как вкопанный, прищурившись на Гарри, который все еще сидел на своей койке. — Прошу прощения?       — Не волнуйся, я обязательно продолжу избегать тебя и там. Я слышал, что замок достаточно большой.       И с этими словами Гарри вышел из комнаты и отвлекся чтением вслух некоторым из младших детей. Они больше не разговаривали до конца ужина, пока Гарри готовился ко сну.       На этот раз Реддл вошел в комнату с очаровательной улыбкой на лице. Он придавал большое значение наблюдению за Гарри, даже когда тот просто сидел на своей кровати.       — Я хочу извиниться за свое поведение ранее, — сказал Реддл. — У меня сложилось впечатление, что ты магл. Будет лучше, если я создам дистанцию между собой и магловскими детьми, чтобы защитить наш мир.       Его карие глаза сверлили Гарри насквозь. Он никогда конкретно не упоминал магию или волшебников, но, казалось, был готов поверить в то, что сказал Гарри.       — Меня совершенно устраивает, что между нами существует дистанция. Меня, вероятно, все равно распределят в Гриффиндор.       — Значит, ты уже довольно много знаешь о Хогвартсе? Я был бы рад рассказать тебе больше. Ты посещал другую волшебную школу?       — Мои родители учились в Хогвартсе, но они обучали меня на дому из-за войны.       — Конечно, — пробормотал Реддл. — Я сожалею о твоей потере.       Было что-то особенно странное в том, как младшая версия убийцы твоих родителей извиняется за их смерть. Может быть, если бы он совсем недавно не видел, как умирает его друг, а затем не пережил какое-то странное путешествие во времени, Гарри бы рассмеялся. Но это перестало быть смешным в тот момент, когда его руки коснулись Кубка.       — Мне не нужны твои пустые извинения. Ты хотел, чтобы мы игнорировали друг друга, помнишь? И я не мог себе представить лучшего способа для нас провести лето: притвориться, что другого не существует!       Реддл снова затих. Выражение его лица стало мрачнее, уродливее. Но он скрыл это достаточно быстро.       — Кажется, я что-то упускаю. Чем я тебя обидел, если не считать нашей первой встречи?       — Разве это не достаточная причина, чтобы обидеться? — спросил Гарри.       К его ужасу, Реддл встал и подошел к нему. Он возвышался над Гарри, никоим образом не прикасаясь к нему, но явно намереваясь угрожать. Пальцы Гарри сомкнулись на волшебной палочке в кармане.       — Было ли моего поведения достаточно, чтобы оскорбить? Да, я бы так сказал. Но ты не просто обижен. Ты ненавидишь меня. Я думаю, что заслуживаю знать почему.       — Ты ничего не заслуживаешь, — прошипел Гарри. Он вытащил свою палочку, направив ее в грудь Реддла. Другой парень с весельем во взгляде посмотрел на волшебную палочку. И внезапно Гарри понял, что совершил ужасную ошибку.       И он, и Реддл знали, что летом он не сможет использовать магию. Более того, от Реддла невозможно было бы сбежать до самого Хогвартса. Они застряли в одной комнате до сентября, и Гарри только что устроил ему два месяца развлечений в попытке понять, почему бедный сирота Гарри ненавидит Тома Реддла.       Раздраженно вздохнув, он убрал свою палочку, забрался в постель и натянул на себя простыни. Он закрыл глаза и прислушался к дыханию Реддла, прежде чем, наконец, тот вернулся в свою постель.       Гарри так и не смог заснуть. Он провел всю ночь, ожидая нападения миниатюрного Темного лорда. Следующие дни он прилагал усилия, чтобы избегать Реддла. Он играл с младшими детьми, помогал Марте по хозяйству и совершал долгие прогулки по магловскому Лондону. Гарри задерживался в общественных местах так долго, как только мог, пока миссис Коул не кричала ему, чтобы он шел спать.       Он оставался в таком состоянии в течение следующих четырех дней, и все, чего он добился, это действительно отвратительные мешки под глазами. Реддл выглядел хорошо отдохнувшим и довольным каждый раз, когда видел его. Это приводило в бешенство.       Реддл, казалось, был готов дать ему время. Он здоровался с Гарри по утрам, за каждым приемом пищи, и спрашивал о его проведенном дне перед сном. Он мог сказать, что Гарри был не в себе, и, казалось, был рад переждать это.       Наконец настал момент, когда Гарри провалился в глубокий сон. Он проснулся несколько часов спустя, зовя Седрика. Его простыни промокли от пота, и он чувствовал отголоски проклятия Круциатус в своих костях. Гарри тяжело дышал, пытаясь отдышаться, когда заметил фигуру, примостившуюся на краю его матраса. Реддл наблюдал за ним с непроницаемым выражением лица.       — Тебе приснился кошмар, — сказал он. — Я принесу тебе стакан воды.       К тому времени, как сердцебиение Гарри пришло в норму, Реддл вернулся и сунул ему в руки прохладный стакан. Гарри сделал несколько больших глотков воды, оглядывая их крошечную комнату. Он не мог выбросить из головы образ кладбища; не мог перестать видеть, как Седрик рухнул во вспышке зеленого света.       — Ты хочешь поговорить об этом? — спросил Реддл.       — Я хочу, чтобы ты перестал притворяться, что тебе не все равно.       Слова вышли более сбивчивыми, чем Гарри рассчитывал. Все, чего он хотел, Рон или Гермиона рядом с ним. Или Сириус.       — В моих интересах помочь тебе решить любые проблемы со сном, которые возникнут, чтобы я тоже мог отдохнуть.       Когда Гарри бросил на него равнодушный взгляд, Реддл пожал плечами. — Я не притворяюсь.       Гарри ничего не мог с собой поделать. Он начал смеяться. Он согнулся на кровати, держась за бока, и смеялся до слез. Потом он уже не мог перестать плакать. Он закрыл лицо руками, но все еще чувствовал, что Реддл наблюдает за ним. К счастью, другой парень больше не предпринимал никаких попыток утешить его. Он просто взял стакан из рук Гарри и держал его до тех пор, пока тот не справился со слезами. После этого Том вернул его обратно и лег спать, не сказав ни слова.       Гарри допил стакан воды, а затем уставился на спящего Реддла. Как бы сильно он ненавидел Тома, он жаждал общения с ним. Реддл был единственным волшебником, с которым Гарри общался; единственным человеком, который имел представление о мире, к которому принадлежал Гарри. И какой бы ужасной ни была вся эта ситуация, Гарри был одинок и отчаянно нуждался в позитивном социальном взаимодействии.       На следующий день Гарри решил перестать откровенно игнорировать Реддла. Утром он поздоровался с другим парнем и коротко ответил на заданные вопросы. Другие сироты были более чем счастливы постоянно игнорировать Реддла, но для этого Гарри пришлось бы весь день не входить в свою комнату, так как именно там его сосед проводил большую часть времени. Проведя утро и вторую половину дня в скуке, Гарри побрел обратно в комнату.       Реддл развалился на кровати, читая книгу заклинаний, которую Гарри не узнал. Он игнорировал присутствие Гарри, пока не прошло несколько минут.       — Я думал, ты хочешь дистанции.       Ублюдок по-прежнему не утруждал себя тем, чтобы оторвать взгляд от книги.       — Я хотел спросить, могу ли одолжить книгу? У меня нет ни одной.       Это привлекло внимание Тома. Он опустил книгу на колени и посмотрел на Гарри. — У тебя ведь нет никаких вещей, не так ли?       — Только моя палочка.       Реддл встал и открыл шкаф, потянувшись вниз, чтобы вытащить одну из своих многочисленных книг. — Ты изучал древние руны?       — Нет.       — Тогда вот. Это полезный предмет.       Он вручил Гарри учебник для начинающих и вернулся в постель, снова открыв свою книгу.       В течение следующих двух недель Гарри и Реддл занимались новой формой борьбы: агрессивным чтением. Реддл явно был готов провести все лето взаперти в комнате со своими книгами, и Гарри больше нечем было заняться. Что было еще забавнее, так это наблюдать, как Реддл сходит с ума из-за продолжающегося отсутствия интереса Гарри к нему. Пока Гарри читал книги, он не предпринимал никаких попыток привлечь внимание Реддла каким-либо образом, кроме «привет» и «прекрасно, спасибо».       Несколько раз Гарри отрывался от страниц и видел, что Реддл задумчиво смотрит на него. Было ясно, что Том отчаянно хотел, чтобы Гарри оценил доброту, которую он проявил, одолжив книги. Он также искал подтверждения своему интеллекту, часто предлагая теоретические концепции, которые Гарри не понимал, или подразумевая, что даже самые продвинутые книги легко читаются. Было странно сравнивать этого юношу с монстром, которым ему предстояло стать. Со временем Гарри начал замечать бреши в броне Реддла. У другого парня была жажда признания, которая подавляла все остальные желания, когда они не удовлетворялись.       Гарри по-прежнему помогал по хозяйству в приюте и время от времени играл с детьми, но в основном он с головой уходил в книги. Обводя пальцами руны, Гарри мог притвориться, что сидит рядом с Гермионой в библиотеке, а читая учебник по зельеварению, он мог сделать вид, что позже у него тренировка по квиддичу. Чем больше он погружался в книги, тем меньше ему приходилось думать об окружающем.       Кошмары по-прежнему регулярно приходили. Реддл пытался затронуть эту тему в случайные моменты в течение дня, но Гарри держал язык за зубами. Как бы то ни было, другой парень будил его и протягивал стакан воды, прежде чем вернуться в постель. Это было сделано из эгоизма, как ранее утверждал Реддл, но Гарри мог на несколько мгновений притвориться, что кто-то заботится о нем.       Конец июля принес с собой невыносимую жару, которая не спадала даже ночью. После трех дней постоянного потоотделения на горизонте собрались темные тучи и поднялся ветер. К восьми часам вечера начался дождь, а к девяти грянул гром.       Гарри был наверху, в их комнате, когда ударила первая молния. Он стоял на коленях на полу у окна, наблюдая, как крупные капли дождя стекают по стеклу. Последовал громкий раскат грома. Позади него Реддл вздрогнул, матрас под ним заскрипел. Гарри обернулся, чтобы посмотреть, что происходит, но остановился, увидев это зрелище.       Реддл подтянул ноги к груди и зажал уши руками, зажмурив глаза, как ребенок, который боится грозы. Гарри потребовался еще один раскат грома, чтобы понять, что Реддл действительно напуган. Какая-то часть его хотела рассмеяться. Злой Темный лорд Волдеморт боялся грома и молнии! Но Том не смеялся над ним из-за его ночных кошмаров.       Не говоря ни слова, Гарри спустился на кухню и налил стакан воды. Он вернулся и осторожно присел на край кровати, давая Тому понять, что он здесь, прежде чем предложить стакан. Том принял его и сделал глоток, но новый грохот напугал его, заставив воду выплеснуться из стакана.       — Черт, — прошипел Том. Гарри протянул руку и выхватил у него стакан.       — Все в порядке. Это просто вода. Все высохнет.       Потребовалось мгновение, чтобы Том уставился на него с открытым ртом, прежде чем Гарри понял, что Том выругался на языке змей. И Гарри откликнулся. Также на парселтанге.       — Ты Говорящий.       Раздался еще один раскат грома, еще громче, чем прежде. Том вздрогнул, зажав уши руками, но новое открытие подстегнуло его, и он быстро взял себя в руки. — Как ты можешь говорить на парселтанге? Мы родственники? Ты наследник Слизерина?       — Мы определенно не родственники, — сказал Гарри. — И я также не наследник Слизерина.       — Тогда как?       — Я не знаю. Я мог разговаривать со змеями с тех пор, как был ребенком. Не думаю, что мои родители могли.       — Это невозможно, парселтанг заложен в нас генетически.       — Ну, это не невозможно, потому что я здесь, не так ли?       Он поежился под тяжестью пристального взгляда Тома. В его глазах появился странный блеск, и он посмотрел на Гарри не как на головоломку, которую нужно разгадать, а как на достойного противника.       — Кто ты такой, Гарри Эванс?       Треск!       Гарри был спасен самым громким раскатом грома за всю грозу. Том свернувшись калачиком, заткнул уши и закрыл глаза. Казалось, что из-за Гарри, он на мгновение забыл о грозе, но это также стало причиной, по которой внезапный шум стал намного хуже.       — Я могу тебе чем-нибудь помочь? — неловко спросил Гарри. Его единственной идеей было обнять другого парня и обеспечить физический комфорт, но он не думал, что это будет оценено по достоинству.       — Уходи, — прохрипел Том. — Я в порядке.       Его пальцы крепко сжимали волосы. Было ясно, что это проявление слабости беспокоит его. Все, что Гарри мог сделать, это выполнить просьбу Тома. Он поставил воду на обшарпанный прикроватный столик и спустился вниз, где в гостиной прижались друг к другу несколько маленьких детей, тоже напуганных.       Было уже поздно, когда гроза закончилась, и Гарри почувствовал себя достаточно храбрым, чтобы вернуться в свою комнату. Том лежал под одеялом лицом к стене. Несмотря на то, что он не мог видеть его лица, Гарри подозревал, что другой парень не спал, а просто притворялся, чтобы избежать конфронтации.       Гарри проспал всю ночь. Когда он проснулся, солнце уже светило в окно, а кровать Тома была пуста и заправлена. Он не появился за завтраком, что обрадовало других детей.       Только когда Билли Стаббс назвал Тома «изворотливым педиком» и вызвал смех за столом, Гарри понял, что больше не сердится на Тома Реддла. Конечно, он ненавидел лорда Волдеморта. Но Том не был Волдемортом. Том был пятнадцатилетним мальчишкой, за которым никто в целом мире не присматривал. Он был ребенком, который пугался грома и боялся, что кто-нибудь узнает об этом. Он держался настороже рядом с каждым человеком, которого встречал, и никогда не просил и не получал никакого утешения.       И это разозлило Гарри. Он злился на весь мир, злился на Тома, который вырастет, чтобы увековечить цикл страданий, и злился на себя за то, что испытывает жалость к парню, который меньше чем за год станет убийцей. Он был зол из-за того, что Седрик прикоснуля к Кубку, что Петтигрю был трусом, что Сириус так и не предстал перед судом, что никто никогда не защищал его от Дурслей.       — Надеюсь, его не будет весь день, — сказала тринадцатилетняя девочка с растрепанными каштановыми волосами.       — Не могли бы вы все заткнуть свои рты?! — воскликнул Гарри, швыряя вилку на стол и вставая. В комнате воцарилась тишина, и все, кто видел только доброго, тихого Гарри, в шоке уставились на него.       — С тобой все в порядке, Гарри? — спросил другой мальчик.       — Нет, — затем Гарри вышел из приюта.       Как только детям исполнялось десять, им разрешали бродить по Лондону в одиночку, при условии, что они вернутся к обеду. Гарри не был знаком с магловским Лондоном своего времени, но этот казался еще более чужим. Разбомбленные здания все еще занимали многие улицы, и повсюду также были расклеены военные плакаты. Мода была другой, и на смену потребительству, доминировавшем в 1990-х годах, пришло нормирование.       Ему некуда было идти, но нужно было двигаться. Он проходил мимо женщин, совершающих покупки, играющих детей, солдат, болтающих на углах, и стариков, читающих газеты. Гарри читал об обеих мировых войнах, когда учился в начальной школе, но волшебный мир в основном игнорировал магловские конфликты. Он сомневался, что Рон вообще знал, что такое ядерная бомба.       Хотя в это время большинство маглов тоже не знали бы. Во всяком случае, пока.       Пройдя пару кварталов, Гарри начал чувствовать, что за ним следят. Он оглянулся через плечо, но не заметил ничего необычного. Это чувство продолжало нарастать, пока Гарри не остановился и не развернулся, уткнувшись лицом в грудь Тома Реддла. Он отскочил назад, лицо его вспыхнуло, когда он впился взглядом в другого парня.       — Почему ты следишь за мной?       — Ты покинул приют в большой спешке. Мне было любопытно.       — Ты наблюдал за мной все утро?       — Не льсти себе. Я сидел снаружи, когда ты промчался мимо. Я не удивлен, что ты этого не заметил, тебе, кажется, не хватает внимательности, когда ты расстроен.       — Я не расстроен, — возразил Гарри.       Том приподнял бровь и подошел к нему. Прежде чем Гарри осознал, что происходит, они уже шли по тротуару бок о бок.       — Я бы пригрозил тебе молчать о вчерашнем вечере, — начал Том непринужденно, — но по какой-то причине у меня такое чувство, что ты уже знаешь, на что я способен. На самом деле, я бы сказал, что ты довольно многое знаешь обо мне.       — Я познакомился с тобой всего месяц назад.       — Знаю. Я бы помнил, если бы мы встречались раньше. Это все еще не объясняет, почему ты ненавидишь меня, или как ты можешь говорить на парселтанге, или почему, когда тебе снятся кошмары, ты кричишь о Волдеморте.       Том остановился, повернувшись лицом к Гарри. Они находились на узкой улочке, которая была почти пустынна, и Гарри смутно чувствовал, что ему следовало бы испугаться.       — Я не понимаю, о чем ты говоришь.       — Ну же, Гарри. Я думал, мы были честны друг с другом.       Том улыбался, но его глаза сузились, темно-карий цвет стал красноватым на летнем солнце. Он прижал Гарри к кирпичной стене, удерживая его в клетке.       — Я говорю правду. Я не знаю, почему тебя волнует та тарабарщина, которую я выкрикиваю во сне.       — Потому что это не тарабарщина. Это имя. Имя, которое я только недавно придумал для себя, имя, известное только мне. И все же это преследует тебя во сне. Почему?       — Ты меня не напугаешь, Том, — выдохнул Гарри, свирепо глядя на старшего парня.       — Может быть, мне следует.       — Ты этого не сделаешь, потому что я знаю о тебе все. Я знаю, что тебя назвали в честь твоего отца-магла и ты ненавидишь его за то, что он бросил тебя и твою мать. Я знаю, что твоя мать была ведьмой, потомком Слизерина, и она умерла, когда ты был ребенком. Я знаю, что ты ненавидишь маглорожденных, и Дамблдор тебе не доверяет, и я знаю, что ты боишься смерти больше всего на свете.       Когда Гарри закончил, он тяжело дышал, а Том застыл, широко раскрыв глаза от ужаса и такого количества эмоций, какого Гарри никогда в них не видел. Том двигался как одержимый, вытаскивая из кармана волшебную палочку и медленно поднимая ее, чтобы направить на Гарри. Гарри, не колеблясь, набросился на Тома и со всей силы ударил его кулаком в лицо.       Другой парень, спотыкаясь, попятился назад, позволив Гарри промчаться по улице и оказаться в поле зрения нескольких людей. Том опустился на колени, ругаясь и держась за окровавленный нос. Он пристально посмотрел на Гарри.       — Ты меня не напугаешь! — крикнул Гарри. — И я не ненавижу тебя!       Он побежал обратно в приют, но Том не потрудился последовать за ним. Кулак Гарри был в ссадинах, но он чувствовал себя лучше, чем когда-либо за последние несколько недель. Он почувствовал себя легче, несмотря на то, что сообщил Тому достаточно информации, чтобы определенно спутать хронологию событий. Он больше не чувствовал себя так, словно делил комнату с Волдемортом, а просто с еще одним потерянным мальчиком.       Том не оставит его в покое. Он понятия не имел, как вернуться в свое время. Временные рамки будут продолжать расходиться. И, возможно, Гарри смог бы остановить Волдеморта еще до того, как он наберет силу.