Вес гравитации

      Тома почти позабавило, как мало изменился Хогвартс за пятьдесят лет. Все портреты были одинаковыми, большинство классных комнат использовались для одних и тех же целей, а гостиная Слизерина не претерпела никаких изменений. Даже студенты выглядели одинаково. Крэбб и Гойл были похожи на своих предков, а Драко Малфой мог сойти за близнеца Абраксаса.       Это было отвратительно - завоевывать расположение всех слизеринцев этого времени. Он потратил четыре года на тщательное создание своей империи, и теперь ему приходилось начинать все сначала, но все вокруг были настороже. Тем не менее в первый день он добился впечатляющего прогресса. Большинство слизеринцев не были уверены в том, как отнестись к их прибытию, поскольку они слышали о них раньше, но не ожидали, что темные волшебники будут связаны с Гарри Поттером.       Что было еще более невыносимым, так это расстояние между ним и Гарри. Том привык к тому, что Гарри постоянно был рядом с ним. Они спали в одной комнате (иногда в постели), вместе ели, вместе ходили на занятия и вращались в одном кругу общения. Но теперь Гарри был со своими гриффиндорцами.       Это было что-то, чего он не мог понять. Гриффиндорцы были громкими, агрессивными как в своей доброте, так и в своей ненависти. Их не слишком заботила школа или оценки, и они набросились на Гарри за считанные минуты. Они требовали от Гарри преданности, на которую никогда не отвечали взаимностью. Том не считал себя особенно преданным человеком, но если бы он был им, то только для Гарри, потому что Поттер знал все ужасные вещи, которые были в голове Тома и все еще оставался с ним.       Он подошел к слизеринцам, сидевшим у камина. Студенты его времени смешались с младшим Малфоем, Гринграсс, Паркинсон и Забини. Основываясь на своем общем понимании динамики власти в этот период времени, он ожидал, что Гринграсс и Забини будут держаться за его группу. Малфой был неожиданностью, но это не сильно удивило. Но вот Паркинсон была явным исключением.       Младший Малфой сидел в любимом кресле Тома, но, к его чести, он немедленно вскочил с него, едва Том приподнял бровь. Паркинсон фыркнула от этого резкого движения.       — Тебе не обязательно двигаться, Драко, — промурлыкала она. — Я уверена, что Реддл может сесть в другом месте.       — Все в порядке, Пэнси. Я не против, — быстро сказал Драко. Он взглянул на Абраксаса в поисках одобрения - привычка, которую он, казалось, вырабатывал. Абраксас едва заметно кивнул головой, и Драко занял место рядом со своим будущим дедом.       Том скользнул в свое кресло и открыл сумку с книгами, решив начать работать над заданием по зельеварению. Он чувствовал на себе взгляды, но никак не реагировал. Он знал, что они ждали зрелища, но настоящий слизеринец никогда первым не начнет конфликт.       Паркинсон не была настоящей слизеринкой.       — Реддл не пробыл здесь и дня, а ты уже бегаешь повсюду по его указке. Это отвратительно. Притворяться темным волшебником, проводя время с Поттером, еще более жалко.       Том оторвался от книги, откинулся на спинку кресла и посмотрел на Паркинсон. Она повернула к нему свой курносый нос. Паркинсон намеренно говорила достаточно громко, чтобы привлечь внимание остальных присутствующих, и теперь в гостиной стояла гробовая тишина.       — Скажи мне, Паркинсон, какие качества необходимы для того, чтобы быть слизеринцем? — спросил он беззаботным тоном.       — Ты что, шутишь?       — Ты кажешься такой уверенной в себе, так что, пожалуйста, подыграй мне.       — Честолюбие и хитрость. Все это знают.       — Верно. Честолюбие и хитрость. Сейчас мои амбиции довольно просты. Не хочешь ли угадать?       Паркинсон закатила глаза и скрестила руки на груди. Это было чересчур драматичное проявление ее отвращения.       — Дай угадаю, ты хочешь работать в Министерстве?       Том улыбнулся.       — Я буду Министерством, — его уверенность сбила ее с толку. — Ты знаешь, что я из другой вселенной; той, которая разошлась из-за путешествия во времени, отправившее Гарри Поттера в 1942 год. Ты знаешь, кто мой двойник в этом мире?       — Вероятно, кто-то из неважных персон, — парировала Паркинсон. Ее уверенности больше не было, но она сама начала конфронтацию и не собиралась отступать. За это он отдавал ей должное.       — Скажите мне, — обратился он к остальным, окинув взглядом аудиторию, — сколько змееустов существует в настоящее время в Британии?       Какой бы глупой она ни была, Паркинсон быстро поняла его намек. Ее лицо побледнело, а губы задрожали. Он поднял брови, ожидая ответа. Терон и Альфард были в поле его зрения, выглядя чрезвычайно довольными.       — Кто-нибудь? — он спросил снова, громче.       — Два, — ответил семикурсник.       — И кто они?       На этот раз ответил Нотт: — Гарри Поттер и Темный лорд.       — Теперь, возвращаясь к моему первому вопросу, слизеринец проявляет честолюбие и хитрость. Моя цель - стать самым могущественным волшебником, которого когда-либо видел мир. Я, безусловно, способен достичь этой цели, если буду действовать хитро. Лорд Волдеморт - угроза моим амбициям. Объединиться с тем, кто уже настроен против него, было бы хитростью, не так ли?       Тишина, воцарившаяся в гостиной, была гораздо приятнее, чем любой бунт, который мог бы разразиться. Несмотря на то, что он прямо не признался в том, что является Волдемортом, к такому выводу было легко прийти. Том не расстроился, рассказав, кем был его дубликат. Он не видел себя в темном волшебнике, который преследовал Гарри во снах. И как только дети Пожирателей Смерти напишут домой о своих новых однокурсниках, Волдеморт тоже узнает, кто он такой.       — Я… — начала Паркинсон. Тому надоел ее голос, и он быстро оборвал ее.       — Конечно, я прощаю тебя. Я знаю, как проявить милосердие. Но будь уверена, я больше не потерплю никакого инакомыслия.       — Ты веришь, что сможешь уничтожить Темного лорда и занять его место? — спросил Нотт, прищурившись на Тома.       — Я не займу его место. Я буду больше, чем он.       — Ты сумасшедший, — сказала ему Паркинсон. Она покачала головой, широко раскрыв глаза. — Ты же на самом деле не думаешь, что получишь от нас поддержку таким образом, не так ли? С этой очевидной ложью и…       Паркинсон прервалась, с визгом вскакивая со стула и проводя руками по своей мантии. Она лихорадочно огляделась вокруг себя. Смех разразился вместе с ее прыжком и продолжался, пока она отряхивала мантию и смотрела на свое место. Она попеременно то отряхивала кожу, то царапала ее.       — Проблемы, Паркинсон? — мягко спросил Том. Девушка обернулась, и на ее лице отразилось понимание.       — Ты сделал это!       — О чем ты говоришь?       — Там жуки - я чувствую, как по мне ползут жуки, и я знаю, что это твоя вина!       — Паркинсон, мы окружены большей частью нашего дома. Конечно, если бы я что-то сделал, кто-нибудь заметил.       Услышав его слова, Паркинсон оглядела гостиную в поисках кого-нибудь, кто мог бы ее поддержать, но никто этого не сделал. Том действовал слишком тонко, используя невербальное проклятие, которое при наложении едва излучало свет.       — Я знаю, что ты… — она снова прервалась с криком, руками стряхивая невидимых насекомых со своих волос.       — Возможно, ты можешь рассмотреть это как карму. В конце концов, я предупреждал тебя, что потерплю лишь краткий миг твоей нелояльности. Может быть, после пары дней надлежащего поведения это странное недомогание исчезнет.       Паркинсон снова осмотрела гостиную, безмолвно умоляя кого-нибудь выйти вперед и вмешаться от ее имени. Том не потрудился оглянуться. Признанная сила Слизерина; Паркинсон проиграла в тот момент, когда Драко Малфой согласился освободить свое место. У нее не было сил для этой борьбы за власть без поддержки младшего Малфоя и Гринграсс.       — Думаю, тебе пора ложиться спать, — ухмыльнулся Терон. — С нас хватит твоего шума.       Паркинсон свирепо посмотрела на них, и на мгновение Том подумал, что ему придется пойти еще дальше. Но она перевела дыхание, сдерживая озноб от ощущения, что по ее коже ползают насекомые, и направилась в женское общежитие. Несколько девушек последовали за ней, желая утешить там, где они смогли бы оказать поддержку.       Младший Малфой, казалось, разрывался между удивлением, облегчением и беспокойством по поводу происходящего, но не предпринял никаких попыток высказаться иначе. Терон всегда отличался жестокостью, которая впечатляла даже Тома, и Лестрейндж, казалось, был счастлив наконец-то поставить кого-то на место. Все они прекрасно понимали, что их методы не могут быть откровенно насильственными (Дамблдор посадил бы их всех в Азкабан, если они причинят вред другим студентам), но для достижения своих целей им нужно было быстро консолидировать власть в Слизерине.       Эта задача занимала все мысли Тома весь остаток вечера и следующее утро. Каждое взаимодействие с его сокурсниками было тщательно просчитано. Он очаровал первокурсников перед завтраком, объяснив им, как пройти в Большой зал. Он задал несколько вопросов семикурсникам об учебной программе и заставил их почувствовать свою важность. Он позволил четверокурсникам расспросить его о своих дуэльных способностях и пообещал помочь пятикурсникам с арифмантикой, если им это понадобится.       К тому времени, когда он сел завтракать, он был измотан тем, что пытался вести себя прилично. Его единственным утешением было то, что вскоре появился Гарри, выглядевший так, словно он почти не спал.       — Ты пережил ночь в логове львов? — спросил он, наблюдая, как Гарри насыпает в чашку кофе приличное количество сахара.       — Вроде того. Невиллу пришлось накричать на некоторых людей, чтобы они заткнулись. Я не ожидал, что он может быть таким страшным, когда злится.       — Невилл из семьи Лонгботтомов, верно?       — Да. Он хороший друг.       Том только хмыкнул. Он не мог понять отношение Гарри к друзьям. Он не был уверен, что делает друга хорошим, а что нет. Он предполагал, что заступаться за другого было важно, но Лонгботтом не казался особенно умным или одаренным, так что его поддержка не была бы особенно обнадеживающей.       — Уизли и Грейнджер все еще разговаривают с тобой?       — Они разговаривают со мной, но не с тобой.       Гарри сделал большой глоток своего напитка, поморщившись, когда обжег язык. Том пододвинул к нему стакан холодной воды.       — И это должно меня беспокоить? — спросил Том с неподдельным любопытством.       — Я так не думаю. Это больше касается их чувств, чем твоих. Они думают, что ты оказываешь плохое влияние и используешь меня для продвижения своих собственных планов.       — Разве это не так?       — Что? Дурное влияние или использование меня в своих целях?       — И то, и другое. У меня нулевое представление о морали, и я признался, что много раз использовал тебя.       — Доброе утро, — Терон прервал их, рухнув на свое место вместе с гораздо более бодрым на вид Альфардом.       — Без Абраксаса? — Гарри спросил.       — Он еще не нанес свои пятьсот мазков кистью, — сказал Альфард, ухмыляясь.       — Не нужно ревновать, Блэк, — сказала Ева сзади. Гарри подпрыгнул, не услышав ее приближения. Она улыбнулась ему сверху вниз и поцеловала в макушку, не обращая внимания на пронзительный взгляд Тома.       — С чего бы мне ревновать?       — Потому что Абраксас, конечно же, привлекательнее тебя.       Гарри фыркнул. — А я-то думал, что я единственный мужчина, на которого ты положила глаз.       — О, Гарри. Женщина может ценить красивые вещи, оставаясь при этом верной. Кроме того, ты всегда будешь моим любимцем, — она подмигнула ему и помахала на прощание, направляясь к столу Когтеврана.       — Итак… — начал Терон, — мы все согласны никогда не рассказывать об этом Абраксасу?       Остальные за столом немедленно согласились. Только слепой и глухой мог не понять, что Абраксас был влюблен в Еву. Единственная причина, по которой он не предпринял более очевидного шага, заключалась в Томе, который ясно дал понять, что не будет мириться с этим. Когда она повисла на руках Гарри и поцеловала его в лоб, люди перестали подвергать сомнению их с Томом отношения.       В сиротском приюте Том усвоил, что люди всегда ищут наиболее удобный ответ на свои вопросы. Именно так ему сошло с рук занятие магией в детстве. Люди скорее сделают вид, что в центре Лондона неожиданно возник торнадо, чем поверят, что маленький мальчик способен повалить дерево. Люди предпочли бы поверить, что двое мужчин были близкими друзьями, чем имели романтические отношения. И Ева подтолкнула их в этом направлении.       Честно говоря, Том не знал, можно ли вообще считать его отношения с Гарри романтическими. Они не дарили друг другу цветы или шоколадные конфеты, и Том мог по пальцам рук пересчитать, сколько раз они делали друг другу комплименты. Гарри, казалось, было все равно, а Тома уж точно это не волновало. Но Реддл также знал, что происходит с парнями, которым нравится целоваться с другими парнями, и было бы крайне неудобно, если бы это случилось с ним.       Когда Грейнджер и Уизли появились в зале, Гарри встал и направился к ним, чтобы сесть рядом, проходя мимо Абраксаса. Том не ревновал. И он не оценил взгляд Альфарда, когда Гарри ушел.       — Угадай, кто не переставал ворчать на меня, когда я собирался сегодня утром? — спросил Абраксас.       — Уж точно не Паркинсон, — сказал Терон.       — Нет. Сегодня утром она вообще не разговаривала. Это были милые полутролли, Крэбб и Гойл. Они недовольны нашим прибытием.       — Неудивительно, — задумчиво произнес Том. — Их отцы - Пожиратели Смерти, и им не хватает умения играть в политику.       Эти парни могли только пакостничать. Том мог справиться с хулиганами даже во сне. Его гораздо больше заинтересовало прибытие Малфоя-младшего и Гринграсс. Их головы были склонены друг к другу во время разговора, и когда они взглянули на стол, то приняли решение присоединиться к группе Тома.       — Доброе утро, — поздоровался Драко.       — Хорошо спалось? — спросил Альфард.       — Прекрасно, спасибо.       — Общежития чем-то отличаются от того, что было в ваше время? — спросила Гринграсс.       Терон отрицательно покачал головой, но Альфард уже болтал о незначительных изменениях постельного белья. К ее чести, наследница Гринграсс очень хорошо изображала интерес.       — Сегодня утром без Поттера? — тихо спросил Драко у Абраксаса. Старший Малфой взглянул на Тома, удостоверяясь, что тот слушает.       — Он был здесь раньше. Ушел посидеть с Грейнджер и Уизли.       — Я не имею ни малейшего представления, как он может есть с гриффиндорцами, — сказал Том. — За последние пять десятилетий отсутствие хороших манер за столом только усугубилось.       Он также не мог понять, почему Гарри искал общения с ними, когда рядом был Том. Он списал это на еще одну причуду дружбы.       — Тебе лучше надеяться, что в этом году он не станет ловцом, — сказала Гринграсс Драко. Ее тонкие губы были слегка приподняты в усмешке. — Если он будет в команде, у Слизерина не будет ни единого шанса.       — Из одного хорошего игрока не получится хорошей команды, Дафна, — ответил Драко.       — Ты тоже ловец? — спросил Том Драко, заставляя себя быть вежливым и общаться.       — Да. Я в команде со второго курса.       — Гарри получил место в команде на первом курсе, — заметил Том. Лицо Драко слегка покраснело.       — Только потому, что Макгонагалл ценит квиддич выше соблюдения школьных правил.       Гринграсс рассмеялась, перекидывая свои светлые волосы через плечо.       — Поттеру место на метле. Любой скажет, что он рожден быть ловцом, — она взглянула на Тома. — Я удивлена, что он упомянул об этом. У меня всегда складывалось впечатление, что Поттеру не нравилось демонстрировать свои сильные стороны.       Это было справедливое мнение о Гарри. У него была ужасная самооценка. — Я поставил перед собой задачу изучить его сильные и слабые стороны.       Он положил столовые приборы на тарелку и встал, планируя отправиться на трансфигурацию в одиночестве. Карма, казалось, была против него, поскольку Терон и Альфард оба поспешили присоединиться. Он увидел смеющегося Гарри на другом конце зала, ярко-зеленые глаза которого с восхищением смотрели на Грейнджер. Он чувствовал зуд, наблюдая, как Гарри ладит с другими.       Это всегда было его слабостью. Несмотря на все, через что Поттеру пришлось пройти, Гарри был хорошим. Он хотел помогать людям, заставлять их чувствовать себя особенными и любимыми. Он не мог уйти, когда кто-то нуждался, и у него не было проблем с общением с самыми разными людьми. Его сердце было настолько чертовски добрым, что он боролся с темной магией. Но этот факт только доказал Тому, что им с Гарри суждено править вместе.       День тянулся медленно. Он позволил Терону сидеть с ним на трансфигурации, а Альфард занял место на гербологии. К обеду у Тома под кожей бушевала магия в поисках выхода. Даже Гарри, скользнувший на соседнее сиденье за обедом, не помог. Он ненавидел, что Гарри делил свое время между Слизерином и Гриффиндором. Его бесило, что первокурсники и второкурсники не шарахались в сторону, когда он проходил по коридорам, и он ненавидел подозрительные взгляды, которые бросали в его сторону преподаватели. Его раздражало, что все постоянно наблюдали за ним, думая, что он потеряет контроль и убьет всех, или ожидая, что кто-нибудь поставит его на место.       Когда появилась Ева, обнимая Гарри за плечи, Том огрызнулся на нее, заставив ее ощетиниться и пересесть к нескольким пуффендуйцам, с которыми она пыталась подружиться. Гарри пристально уставился на него, и Том переключил свое внимание на Драко, который уговорил Забини и Нотта сесть с ними во время обеда. Забини казался открытым для Тома, но у Нотта явно были сомнения. Неудивительно, учитывая его семью, но, тем не менее, неудобно.       Драко был самым очарованным из всей группы. Из-за его семьи и воспоминаний Гарри о парне, он должен быть осторожен с Томом и с большей готовностью встать на сторону Волдеморта. Но он продолжал вращаться вокруг группы из прошлого, никогда не вмешиваясь, но всегда присутствуя. Очевидно, ему что-то было нужно. Или, может быть, он играл в шпиона для своего отца. В любом случае, Тому понравится разбирать его на части.       — У тебя есть свободное время после обеда? — спросил Гарри, отрывая Тома от размышлений.       — Ты видел мое расписание.       — Мир не вращается вокруг тебя. Я не помню всех деталей твоего расписания.       — Да, у меня есть свободное время. Потом мы вместе занимаемся чарами, далее у меня арифмантика, а у тебя еще одно свободное окно. Видишь? Я знаю твое расписание.       — Потому что ты, по сути, сталкер, — пробормотал Гарри. — В любом случае, пошли.       Он встал и обхватил рукой бицепс Тома, потянув его за собой. Если бы кто-нибудь другой прикоснулся к нему подобным образом, Том в ответ ампутировал бы ему руку. Гарри был другим. И было забавно наблюдать, как дернулась челюсть Сириуса Блэка, когда он увидел, как его драгоценный крестник грубо обращается с темным волшебником.       — И куда именно мы направляемся?       — Выручай-комната, — прощебетал в ответ Гарри, изображая жизнерадостность, поднимаясь на седьмой этаж.       — Я вернулся всего два дня назад, а ты не можешь оторвать от меня своих рук, — поддразнил Том. Гарри ослабил хватку на бицепсе Тома, но остался рядом с ним.       — Это все равно что гладить гремучую змею.       — Зачем ты тащишь эту змею в Выручай-комнату?       — Тебе нужно немного выпустить пар. У тебя в глазах появляется этот опасный блеск.       Вот почему Тому был нужен Гарри в Слизерине. Без него было так легко заскучать. Особенно с учетом того, что он должен был залечь на дно и заручиться незаметной поддержкой. Но в эти социальные игры Том не играл со второго курса. Он привык к тому, что люди подчиняются его воле. Но теперь он чувствовал себя грязнокровкой в Слизерине, а не наследником Слизерина.       Комната была обнаружена обоими парнями по отдельности. Том нашел Выручай-комнату во время своих поисков Тайной комнаты, но сначала не осознал ее истинного потенциала. Гарри, в свою очередь, попросил у домашних эльфов место, куда он мог бы сбежать от Тома. В конце концов, Том однажды поймал Гарри, когда тот тайком выходил оттуда, и это превратилось в место их встреч для тренировок или для Тома, который проводил встречи со своим внутренним кругом.       Они вошли в комнату и оказались на своей обычной тренировочной арене. В углу стояло несколько манекенов для дуэлей, а также магические мишени. Там также было значительное количество бьющихся предметов; идеально подходило для тех случаев, когда Том выходил из себя и ему нужно было что-нибудь сломать.       — Никаких дуэлей друг с другом, — предупредил Гарри. — У нас нет времени подлечиться перед занятиями.       Тома снова охватило странное желание наклониться и поцеловать другого парня. Казалось, теперь это происходило гораздо чаще, когда они воссоединились, и Том не был уверен, что с этим делать. Ему нравилось полностью контролировать свои эмоции, но Гарри всегда находил способ вывести его из равновесия.       Они заняли свою обычную позицию, бок о бок, лицом к манекенам. Сами манекены могли имитировать только определенные заклинания на заранее определенных уровнях мощности. Легкие заклинания можно было отбросить в сторону, средние требовали прочного щита, а сильные заклинания представляли собой проклятия, которые нельзя было заблокировать средним Протего. Если заклинание пробивало их защиту, они отбрасывались назад на расстояние, которое соответствовало общей силе заклинания. Это был не самый аутентичный метод ведения дуэли, но он позволял Тому выпустить пар, пока Гарри экспериментировал с новыми приемами защиты.       Оба парня почти сразу же перешли к своим привычным методам борьбы. Гарри применил заклинание щита, чтобы защитить Тома от удара, в то время как Том выстрелил в манекен, который направил свою поддельную палочку на Гарри. Неудивительно, что Том преуспел в атакующей магии, но Гарри становился все более изобретательным и эффективным, когда дело доходило до защиты. Их дуэльные привычки уже изменились настолько, что сражаться друг без друга стало почти помехой. Гарри никогда не был бы достаточно агрессивен, чтобы стать хорошим дуэлянтом. А агрессивная версия Тома была запрещена в большинстве стран.       Но Том не думал об этом. Он позволил магии течь сквозь себя, двигаясь беззаботно, доверяя Гарри прикрыть любое появившееся слепое пятно. Он обезглавил манекен особо темным проклятием. Гарри нырнул под приближающееся заклинание, одновременно создавая щит из досок пола, чтобы прикрыть ноги Тома от другого.       Гарри снова двинулся, танцуя, уходя с пути новых атак. Он врезался в Тома, подтолкнув другого парня к атакующему заклинанию, от которого Том отлетел назад на несколько футов. Манекены прекратили атаку, и Том отряхнулся.       — Я думал, мы не устраиваем дуэли друг с другом, — ледяным тоном проговорил он.       — Это так. Но это не значит, что ты застрахован от моей глупости, — на лице Гарри снова появилась эта глупая ухмылка.       — Кто-нибудь действительно застрахован от гриффиндорского идиотизма?       — Надеюсь, что нет, — Гарри взмахнул палочкой, отправляя манекены обратно к стене. — Но мы должны готовиться к подобным ситуациям.       — Ситуации, в которых будут гриффиндорцы?       — Нет. Ситуации, когда нам нужно больше двигаться. Как будто за нами гонятся.       — Или если мы занимаемся преследованием.       — А что ты хочешь преследовать, Том? — спросил Гарри. Он подошел ближе, достаточно близко, чтобы Том мог рассмотреть его ресницы за стеклами очков.       — Единственное, за чем я стремлюсь - это власть, — выдохнул он.       — Но ты последовал за мной, — прошипел Гарри.       Том протянул руку, обхватив ладонью горло Гарри. Он почувствовал, как тот сглотнул под его рукой. Том не сжимал; просто удивлялся тому факту, что Гарри не отталкивал его, не сопротивлялся. Это было приятно.       — У меня есть власть над тобой. Разве ты не видишь змеиное гнездо, в которое ты попал, маленький лев? — Том наклонился, ожидая, что Гарри сократит дистанцию, но Гарри отстранился с хитрой ухмылкой на лице.       — Ты должен сказать мне, что скучал по мне.       — Я Темный лорд. Я не скучаю по людям.       Гарри сделал еще один шаг назад, и Том издал разочарованный звук, когда потерял с ним физический контакт. Это только заставило ухмылку Гарри стать еще шире.       — У нас есть десять минут до урока. Давай же, Том. Скажи это.       Том действовал быстро, оттолкнув Гарри на несколько футов назад к стене. Он снова обхватил рукой его горло, надавив ровно настолько, чтобы удержать гриффиндорца на месте. Другой рукой Том схватил Гарри за оба запястья и дернул их через голову. Он наклонился к уху Гарри.       — Ты мой. Я скучал по тебе, и ты мой.       Он ослабил хватку на шее Гарри, и их губы, наконец, соприкоснулись, и Гарри застонал ему в рот.       — Я твой, — прошипел Гарри в ответ, когда Том придвинулся, чтобы прижаться лицом к изгибу шеи Гарри, касаясь губами артерии, которая, как он знал, была под кожей. — Я твой, Том. Я скучал по тебе.       В отличие от их встречи в коридоре днем ранее, именно Гарри первым разорвал их объятия. Как и все их физические взаимодействия, это выводило Тома из равновесия и вызывало неуверенность. Ему потребовалось мгновение, чтобы поправить мантию и привести волосы в порядок. Еще больше времени ушло на то, чтобы подавить все странные и бесполезные эмоции, которые бурлили в нем, когда он таким образом контактировал с Гарри.       Остаток дня он провел, обдумывая свои эмоции. Заклинания всегда были легким предметом, а арифмантика была посвящена повторению предыдущего материала. Он позволил своим мыслям вернуться к Гарри, парню, ради которого он путешествовал сквозь время и пространство.       Том знал, что люди думают о нем. Большинство взрослых в этом мире считали, что он не способен ни на любовь, ни на другие положительные эмоции. Они легко поверили, что он прошел через все эти неприятности из-за соблазна потенциальной власти. Правда заключалась в том, что будущее, которое показал ему Гарри, было ужасающим. Жизнь, прожитая подобно призраку, наполовину безумная, полная страха смерти, ненавидимая большинством, с очень небольшим результатом, полученным от всех усилий. Жизнь, совершенно лишенная кого-либо, кто мог бы быть ему равным, кто мог бы понять его.       Вот почему он продолжал пытаться отдалить Гарри от гриффиндорцев. Он лениво наблюдал, как Грейнджер подпрыгивала на своем месте весь урок арифмантики, пытаясь ответить на вопросы, заданные профессором. Она никогда не была бы равной Гарри, не говоря уже о Томе. Конечно, она умна, а Уизли предан, но они не знали, каково это - быть никем. Знать, что никто не придет, когда тебе плохо или когда ты плачешь. Они не знали, каково это, когда нечего терять, и воспринимать магию не просто как дар, а как спасательный круг.       Даже ближайшее окружение Тома ничего не понимало. Возможно, Ева была ближе всех, но отсутствие у нее подлинных амбиций означало, что она всегда будет служить и никогда не будет руководить.       Конечно, Грейнджер не понимала своего положения. После пары арифмантики она подошла к нему, явно собираясь пойти с ним на ужин. Он решил, что игнорировать ее было бы лучшим вариантом, и повернулся к Абраксасу, чтобы обсудить то, о чем едва упоминалось в лекции.       — Ты сегодня почти не участвовал, Реддл, — сказала Грейнджер, встревая в разговор.       — Прошу прощения. Есть ли какая-то квота, которую я должен соблюдать?       Грейнджер фыркнула и закатила глаза. — Не будь смешным. Мне просто интересно, есть ли причина, по которой ты ведешь себя более сдержанно.       — Я ответил на три вопроса профессора Вектор. Разве тебе этого недостаточно?       — Ты сражался с Гарри? — спросила она, резко меняя тему. — Я видела, как вы двое уходили посреди обеда, и хочу убедиться, что с ним все в порядке.       Она свирепо смотрела на Тома, все еще не отставая от него и Абраксаса. Очевидно, Уизли рассказал ей об инциденте в коридоре.       — Уверяю тебя, Гарри более чем способен защитить себя.       — Он не должен защищаться от людей.       Том одарил ее своей самой очаровательной улыбкой. — Иронично. Буквально вчера Гарри сказал что-то очень похожее.       — Ты отправил его в Больничное крыло, — обвинила она.       — Грейнджер, я изо всех сил пытаюсь понять твою цель. Если я буду отрицать, что намеренно пытался причинить вред Гарри, ты назовешь меня лжецом. Если я намеренно причинил Гарри боль, то спор со мной по этому поводу ничего не даст. Так что же именно ты хочешь?       — Я ничего от тебя не хочу, — ответила она. — Я угрожаю тебе. Гарри здесь любят многие люди. Если ты причинишь ему боль, эмоциональную или физическую, мне придется отбиваться от людей, чтобы добраться до тебя первой.       — Это была отличная угроза, — похвалил Абраксас. — Очень по-слизерински.       Грейнджер проигнорировала его, сосредоточившись на Томе. — Вам не нужно, чтобы я объясняла, насколько мало у вас здесь поддержки. Ты не можешь позволить себе добавить союзников Гарри в свой список врагов.       — Я буду иметь это в виду.       Они прибыли в Большой зал, и Том с Абраксасом направились к слизеринскому столу, за которым уже сидели Терон и Альфард. Бросив взгляд в другой конец зала, он увидел Гарри и Еву за гриффиндорским столом.       Его это не беспокоило.       Он оценил ситуацию за столом. Нынешние слизеринцы наконец-то приняли сторону, и было ясно, что Том победит. Паркинсон сидела в конце стола с Крэббом, Гойлом и несколькими другими девушками. Младший Малфой прилагал усилия, чтобы больше заинтересовать Тома, а Гринграсс открыто флиртовала с Альфардом и Тероном. Последний явно не знал, как реагировать на такое внимание.       Когда с его тарелки было убрано, Том объявил, что будет в библиотеке до комендантского часа. Как он и ожидал, Драко Малфой быстро вскочил, объявив, что он тоже пойдет с ним. Альфард и Абраксас перехватили взгляд Тома и поняли его желание поговорить с Драко наедине. Они сообщили ему, что закончат через несколько минут. Терон не взглянул на Тома, спрашивая разрешения. Он просто собрал свои вещи и последовал за ним и Драко из зала.       Уходя, Том даже не взглянул на гриффиндорский стол.       — У тебя много работы, Терон? — лениво спросил Том. Его раздражало, каким прилипчивым был другой парень. Ему не нужна была поддержка, чтобы справиться с тем, что было у Драко на уме.       — Совсем немного, милорд.       — А ты, Драко?       — Примерно так же, как и у тебя, Реддл.       Тон был достаточно дружелюбным, но использование его фамилии резко контрастировало с обращением Терона.       — Пожалуйста, зови меня Том. В конце концов, мы делим общежитие.       — Ты хотел бы, чтобы я еще как-нибудь тебя называл? — спросил Драко. Они находились в пустынном коридоре, который не был прямым путем к библиотеке. Вероятность того, что их подслушают, была невелика, но Том все равно наложил защиту конфиденциальности быстрым взмахом палочки.       — Я неравнодушен к «милорд», но у меня есть подозрение, что ты спрашиваешь о другом имени. Почему бы тебе не продолжить и не высказать то, что ты думаешь, младший Малфой?       Драко сглотнул, адамово яблоко резко сдвинулось у него в горле, но, к его чести, он не отступил. — После прошлой ночи мало кто из слизеринцев сомневается, что твой коллега использует имя лорд Волдеморт.       — Я уверен, что твой отец сообщил об этой связи еще раньше.       Драко коротко кивнул. Краем глаза Том увидел, как Терон незаметно занял позицию, которая позволяла ему наблюдать за залом и не спускать глаз с Драко. Может быть, он и не был таким уж бесполезным. Его присутствие добавляло устрашения происходящему.       — У меня сложилось впечатление, что твой отец был верным последователем лорда Волдеморта, — сказал Том.       — Так и есть. Но ты же не хочешь стать Темным лордом нашего времени, — это было заявление, полное неуверенности.       — Я думал, что ясно выразился прошлой ночью. Лорд Волдеморт слаб; сумасшедший, стремящийся к власти без оглядки на общество в целом. Не буду лгать и говорить, что наши цели не имеют ничего общего, но я выполню их гораздо лучше, чем он когда-либо мог.       Заявление было встречено молчанием со стороны Драко, прежде чем он начал закатывать рукав на левой руке. Там, на коже, был вытатуирован символ, который Том видел только в воспоминаниях Гарри.       — Темная метка, — выдохнул он, хватая другого парня за руку, чтобы рассмотреть ее повнимательнее. Он мог чувствовать магию, пульсирующую под кожей.       — Что это? — спросил Терон.       — Я был вынужден получить ее, чтобы доказать свою преданность Темному лорду, — ответил Драко.       — Метка связывает тебя с ним, — пробормотал Том. Он чувствовал, как магия движется под кожей. Она взывала к нему, знакомая и странная одновременно.       — Нет никакого способа избавиться от нее, но если ты тот же самый человек, то…       — Я мог бы изменить узы, чтобы они узнали меня вместо Волдеморта, — закончил за него Том. Это была умная идея, но для этого потребовалось бы время и эксперименты. К счастью для Драко, это был тот проект, за который Том взялся бы только по своим собственным интересам.       Малфой, должно быть, действительно был в отчаянии, если он был готов связать себя с новым хозяином только в надежде избавиться от нынешнего. Том лениво задался вопросом, не была ли связь Гарри с ним именно тем, что в конечном счете убедило Драко в том, что Том был меньшим из двух зол.       — Я не могу открыто выступить против лорда Волдеморта, — продолжил Драко, — но если ты готов разобраться в этом, я предлагаю тебе свою преданность и службу.       — Это не то, что ты должен легкомысленно обещать.       — Я не имел права голоса в получении метки. Но у меня есть право голоса в том, за кем я следую.       — Хорошо.       Том отпустил руку Драко, в голове у него уже роились идеи. У него было предчувствие, что рунический ритуал был бы наиболее эффективным методом перенаправления силы метки, но ему нужно провести дополнительные исследования. — Я помогу тебе. А взамен ты сделаешь то, что обещал.       — Да, милорд, — сказал Драко. Том не смог сдержать прилив удовлетворения от того, что к нему обратился таким образом новый человек.       — Раз уж мы здесь, есть ли у тебя какие-нибудь мысли, чего добивается мисс Гринграсс в обмен на свою лояльность?       Драко даже глазом не моргнул от такой резкой перемены. — Она хочет быть старостой. Дафна считает, что Пэнси получила эту должность из-за фаворитизма и не заслуживает ее.       — Паркинсон получила должность из-за фаворитизма? — спросил Терон.       — Возможно, — пожал плечами Драко, — ее оценки довольно средние. Дафна неизменно лучше нее сдает экзамены и, как правило, менее враждебна к младшим слизеринцам. Она была бы подходящим кандидатом на должность старосты, но Дамблдору, похоже, нравится приводить людей к власти, если он думает, что это может помочь им вырасти.       — Я буду иметь это в виду.       Том отменил защиту от посторонних глаз и пошел по коридору, оставив других парней догонять его. Он не рассматривал возможность отстранения Паркинсон от должности старосты просто потому, что это казалось не стоящим хлопот. Но Гринграсс была привлекательным вариантом. Раскопать что-то достаточно плохое, чтобы отстранить Паркинсон от власти, было бы нетрудно, но Дамблдор заподозрил бы в этом руку Тома. В конечном счете все сводилось к тому, стоил ли риск вознаграждения.       Библиотека все еще была довольно пуста, поскольку шла только первая неделя занятий. Том занял свой любимый столик в одном из дальних углов, откуда у него был хороший вид на Запретную секцию, а также окно. Драко не последовал за Томом вглубь библиотеки, но Терон пошел. Меньше чем через минуту после того, как они сели, появились Ева и Гарри.       — Ева хотела, чтобы я передал тебе, что она все еще недовольна твоим обращением с ней за обедом, — сообщил Гарри Тому. Он подтащил стул рядом с Томом еще ближе, чем он был раньше, достаточно близко, чтобы их ноги соприкасались.       — Как же я выживу?       — Гарри, — сказала Ева, — пожалуйста, скажи Тому, что ему нужно быть повежливее со своими друзьями.       — Том, Ева говорит…       — Я слышал ее!       — Тссс! — их прервала библиотекарь. Она помогала младшей ученице найти книгу в нескольких проходах от них, но улучила минутку, чтобы оглядеть стопки и впиться в них взглядом.       Как только ее голова снова скрылась за книгами, Ева и Гарри прыснули со смеху, и даже Том обнаружил, что его губы дернулись вверх.       — Лучше бы нас не выгнали, — проворчал Терон. Он вытащил учебник по трансфигурации, впиваясь в него взглядом так же пристально, как библиотекарь смотрела на их группу.       — Я бы с удовольствием посмотрела, как Реддла выгоняют из библиотеки, — сказала Ева тише, чем раньше.       — Он просто очаровал бы Пинс, чтобы та снова впустила его.       Гарри посмотрел на Тома почти с нежностью. От этого взгляда Тому всегда хотелось поерзать.       Вместо этого Том спросил: — Ты уже выполнил задание по рунам?       — Я начал.       — Закончи с этим. У меня есть несколько проектов, на которых тебе нужно сосредоточиться помимо школьных занятий.       — Ух ты. Для меня большая честь, что ты путешествовал во времени и пространстве только для того, чтобы дать мне еще больше домашнего задания.       — Это одно из многих преимуществ быть частью моего внутреннего круга.       — Значит, что мы с Тероном не входим в твой внутренний круг? Ведь у нас нет никаких особых заданий? — спросила Ева. Терон оторвал взгляд от своих заметок, чтобы прислушаться к разговору. Он уже был близок к тому, чтобы расплакаться над учебником.       — Вам обоим необходимо позаботиться о занятиях и обзавестись как можно большим количеством союзников. Поощрение моей базы поддержки - это ваша особая задача.       — У меня не было бы проблем с занятиями, если бы ты позволил мне сделать мою работу, — проворчал Терон.       Ева подперла рукой подбородок и улыбнулась Тому. Заметив его вопросительный взгляд, она ответила: — Я просто ценю этот момент, когда ты признал, что мы твои самые близкие друзья.       — Мы не друзья.       — Верно. Потому что самый близкий круг общения человека всегда состоит из врагов и незнакомцев.       — Во всяком случае, мы коллеги.       — Конечно, Том.       Она вернулась к своей работе, оставив Тома на мгновение в нерешительности, прежде чем он решил оставить эту тему. Ева была одной из немногих людей, которых он никогда не смог бы полностью понять. В какой-то момент казалось, что она прекратит их общение и никогда больше с ним не заговорит. В следующую минуту она бы дразнила его так же, как дразнила Абраксаса или Альфарда.       Его отношения с остальными из внутреннего круга были простыми. Он предлагал им власть и возможности, а они отплачивали ему преданностью и поддержкой. Но Гарри был не таким. И Ева тоже такой не была.       И если бы Том был честен с самим собой (что случалось гораздо реже, чем следовало бы), он бы признал, что даже Абраксас, Альфард и Терон изменились за последний год. Все их отношения строились вокруг связующего звена, которым являлся Гарри Поттер. Гарри, который настаивал на том, чтобы включать Еву во все их планы и мероприятия.       Гарри, который в это время жевал перо, просматривая различные руны, необходимые для выполнения домашнего задания.       — Прекрати, — сказал Том.       — Прекратить что?       — Прекрати грызть свое перо. Это неприлично.       Гарри высунул язык, но все равно послушался и перестал пытаться съесть свои письменные принадлежности. Они работали в относительной тишине, пока Ева не объявила, что ей нужен отдых для красоты. Том предложил Терону вернуться в гостиную и обратиться за помощью к Альфарду, если он все еще испытывает трудности с трансфигурацией. Лестрейндж понял намек и ушел с Евой.       — Пытаешься застать меня наедине дважды за один день? — беспечно спросил Гарри. Его глаза все еще были прикованы к домашнему заданию, но все его внимание было сосредоточено на Томе.       — Ты должен быть польщен. Я уверен, что Терон убил бы за такую возможность.       — Он всегда был таким хорошим приспешником.       — У меня нет приспешников. У меня есть последователи.       — Конечно. Глупый я, — его зеленые глаза, наконец, встретились с карими глазами Тома, весело блеснув.       Потребовалось время, чтобы приспособиться к этим небольшим дозам Гарри. Разница, достигнутая за несколько недель, никогда еще не была такой разительной. Они провели вместе весь июль, погруженные в свой собственный мир, спрятавшись в незаметных уголках магловского Лондона. Как бы Том ни отрицал, он скучал по тем ленивым дням, когда они лежали на полу в своей крошечной комнате и рисовали рунические схемы. Он скучал по безраздельному вниманию Гарри и по тому, как свободно они могли обмениваться прикосновениями.       — Так ты собираешься сообщить мне об этом специальном проекте? — спросил Гарри, отвлекая Тома от его мыслей.       — У Малфоя-младшего есть Темная метка. Он готов подтвердить свою преданность, если я смогу изменить узы между ним и лордом Волдемортом и заменить их узами со мной.       — Он готов превратить это в твою метку?       — Он верит, что нет другого способа избавиться от связи метки с Волдемортом, кроме смерти. Малфой видит во мне меньшее из двух зол.       Гарри откинулся на спинку сиденья. Пока он размышлял, перо вернулось обратно к нему в рот.       — Думаешь, руны - это лучший способ перенести связь с Волдеморта на тебя?       — Сама метка, по-видимому, указывает на руническую магию. Это символ, с которым связана сила. Определенный ритуал или изменение знака с использованием специальных чернил должны изменить магию, стоящую за ним.       — Что ж, хорошая новость в том, что если ты ошибаешься, то мы облажаемся только с Малфоем, — заявил Гарри. Том пнул его ногой под столом, но Гарри увернулся. — Я уверен, что мы с этим разберемся. А пока, я думаю, нам следует создать базу для охоты на крестражи в Тайной комнате. Поскольку мы, вероятно, будем использовать Выручай-комнату для обучения, это приведет к тому, что слишком много людей узнают о ней. Зато в Тайную комнату можем попасть только мы, и в это время там внизу нет никакой страшной змеи.       — Я все еще не простил тебя за это, — сказал Том. Он был очень расстроен, узнав, что чудовище, которое он искал много лет, было убито двенадцатилетним подростком. Он хотел бы иметь ручного василиска, даже если бы ему не разрешалось убивать с его помощью людей.       — Я подарю тебе на Рождество домашнюю змею.       — Это не одно и то же, и ты это знаешь.