Вес гравитации

      У Тома был план.       Во-первых, Гарри Эванса отправят в Слизерин. Эванс продолжал это отрицать, но Том мог распознать слизеринца за милю. Гарри был амбициозным и, хотя и не самым умным, он был достаточно хитер, чтобы выжить.       Во-вторых, как староста, Том назначит себя личным гидом и наставником Гарри. Слизнорт, конечно, согласится, и у Гарри не будет другого выбора, кроме как положиться на Тома, чтобы пережить год с СОВ. В идеале Эванс должен будет полностью зависеть и подсознательно равняться на него.       В-третьих, Том позаботится о том, чтобы Гарри окружали нужные люди. Его Вальпургиевы рыцари были достаточно преданы Тому, что, как он надеялся, передастся и Гарри.       И, наконец, Том хотел остаться с другим парнем наедине и выяснить, откуда Эванс так много о нем знает.       Остальная часть плана зависела от того, что знал Гарри и откуда он это узнал. Том начал симпатизировать другому парню. У Эванса был большой неиспользованный потенциал, и было бы неплохо иметь на его стороне кого-то с чуть большим пылом. Это держало бы в напряжении. И было хорошо иметь иллюзию несогласных в своем кругу.       Все эти мысли проносились у него в голове, когда он знакомил Гарри с Абраксасом Малфоем, Тибериусом Розье, Тероном Лестрейнджем и Конрадом Эйвери в Хогвартс-экспрессе. Лестрейндж и Розье были не самыми вежливыми людьми, но Малфой и Эйвери были готовы работать с планом Тома. Их усилий было недостаточно, поскольку Гарри всю поездку либо игнорировал происходящее, либо пристально смотрел на всех в купе.       Его безразличие не испортило настроение Тома. Особенно когда Гарри распределили в Слизерин. Остальная часть факультета очень быстро поняла, что Гарри находится под защитой Тома, поэтому он был спасен от обращения с «грязнокровка в ​​Слизерине», которому Том подвергся в первые два учебных года.       Не то чтобы Гарри был особенно благодарен. Несмотря на то, что он утверждал, что не ненавидит его, Эванс, казалось, не желал проводить много времени рядом с ним. Единственными слизеринцами, с которыми он, казалось, был готов завязать разговор, были Блэки, но с Вальбургой было неприятно находиться рядом, а Орион был крайне незрелым. Оставался Альфард, который был значительно более харизматичен, чем его кузены, но менее укоренен в политике чистокровных. Том был в хороших отношениях с Альфардом, но никогда не планировал завербовать парня из-за его склонности к предательству крови.       Вторая неделя занятий принесла непредвиденный набор проблем: кошмары Гарри становились все хуже.       В первый раз, когда общежитие проснулось от его криков, все были готовы не обращать на это внимания. Но когда две ночи спустя это произошло снова, гнев усилился. В третий раз, Розье послал в Гарри Жалящее заклятие, чтобы разбудить его.       Том не вмешивался. Ему нужно было увидеть, как Гарри справится с ситуацией. Судя по их общению летом, он знал, что Гарри сможет противостоять издевательствам. Но стыд от того, что он позволил другим увидеть свою слабость, похоже, удерживал Гарри от ответных мер.       Вторая среда занятий ознаменовала начало того, что Том любил называть замедленным «крушением поезда» Гарри Эванса. Гарри начал задерживаться в гостиной все позже и позже и просыпаться раньше остальных. Более того, Гарри перестал есть.       Пропущенный завтрак в то утро был отмечен лишь вскользь. Для старшекурсников было нормальным пропускать завтрак в пользу нескольких дополнительных часов сна. Но затем Гарри пропустил ужин. А также обед и ужин в четверг.       — На этой неделе он пропустил больше половины приемов пищи, — пробормотал Том. В субботу он сидел за ужином рядом с Абраксасом, которого считал своей правой рукой.       — Кто?       — Эванс. Я почти не вижу его в Большом зале.       — Возможно, он начал есть на кухне.       Том невозмутимо поднял бровь.       — Это его вторая неделя в Хогвартсе, и у него нет друзей. Сомневаюсь, что он знает, где находится кухня.       — Я не знаю, милорд. Кажется, он прекрасно разбирается в планировке замка. Он никогда не опаздывает на занятия, и я ни разу не видел, чтобы он спрашивал дорогу.       — Это потому, что я направлял его, — заметил Том. Но в словах Абраксаса все равно была доля правды. Гарри часто убегал от Тома только для того, чтобы снова появиться в нужном классе до начала урока.       Том не стал продолжать разговор. Он не беспокоился о здоровье Эванса. Его беспокоило пугающее проникновение Гарри в мысли Тома. И Реддл хотел знать, не делит ли он комнату с психопатом, жаждущим его крови. Каким бы необычным не было поведение Гарри в приюте, в Хогвартсе он, казалось, приближался к полному психическому срыву.       Третью неделю он провел в тихом наблюдении за тем, как Гарри отказывался спать, есть и общаться с соседями по факультету. Слизнорт вызвал Тома в свой кабинет, чтобы обсудить эту тему, и Реддл сочинил впечатляющую историю о том, как Гарри оплакивает своих родителей и плохо приспосабливается к переменам, прежде чем порекомендовать дать бедному парню время, пока он приспосабливается.       Поскольку Гарри был так близок к грани, Том смог еще больше уловить его странное поведение. Во-первых, наблюдение Абраксаса оказалось точным. Гарри Эванс знал, как ориентироваться в замке лучше, чем большинство семикурсников. Но в своем изнеможении он, казалось, возвращался к старым привычкам, которых у него не должно было быть. Не раз Том ловил его, проходящего мимо стола Слизерина в Большом зале. Гарри также не имел ни малейшего представления о текущих событиях. Он ничего не знал о войне с Гриндевальдом, несмотря на то, что утверждал, что его родители погибли в результате нападения темного волшебника.       Последняя неделя сентября также совпала с последним пределом терпения Тома. Его план провалился после первого шага, и остальная часть Слизерина, казалось, была довольна, наблюдая, как Гарри движется по спирали вниз. В обычной ситуации Том нашел бы такой срыв забавным, но у него были планы на Гарри Эванса. Планы, которые основывались на том, что у него будет здравомыслящий, читаемый ум и преданность Тому.       В воскресенье вечером Том сидел в своей постели и читал. Он позволил минутам течь, не обращая внимания на то, как каждый из его соседей по комнате медленно отправлялся в постель. К часу ночи единственной пустой кроватью была кровать Гарри. Том молча закрыл книгу, выбрался из постели, накинул на себя халат, и направился в гостиную.       Даже самые переутомленные семикурсники отправились спать. Гарри остался единственным человеком в гостиной, он сидел свернувшись калачиком в кресле у камина. Он не отреагировал на то, что Том занял место напротив него. Том откинулся назад, изучая лицо Гарри. Хотя темные круги и очки портили эффект, в его зеленых глазах танцевал огонь, делая их похожими на цвет заклятия.       — Чего ты хочешь, Реддл? — наконец спросил Гарри.       — Я хочу многого. Поместье под Лондоном, новые парадные мантии, домашнюю змею.       Гарри закатил глаза.       — Ты понял, что я имел в виду.       — Очень хорошо. Я хочу, чтобы ты прекратил свое саморазрушительное поведение и начал заботиться о себе.       — Что?       — У меня есть зелье Сна без сновидений, которым ты можешь воспользоваться сегодня вечером. Сварено самим Слизнортом с неповрежденной печатью. Завтра, если ты будешь присутствовать на всех приемах пищи, я научу тебя накладывать заглушающие чары на твою кровать.       Он протянул флакон с зельем и стал ждать реакции.       Лицо Гарри оставалось бесстрастным.       — Что ты от этого получишь?       — Разве мы не можем притвориться, что я делаю это по доброте душевной?       — Могли бы, но мы оба знаем, что это ложь.        Том на мгновение задумался о том, чтобы сочинить еще одну историю, еще одну ложь, но, возможно, правда заставит Гарри быть более сговорчивым.       — Отлично. Я хочу от тебя правды. Надеюсь, что, проявив к тебе немного доброты, ты ослабишь свою бдительность рядом со мной на достаточное время, чтобы я смог получить ответы. Я также презираю людей, которые растрачивают свой потенциал, и это именно то, что ты делаешь.       Впервые с момента прибытия в Хогвартс Гарри выглядел удивлённым. Было приятно наконец-то выбить Эванса из равновесия.       — Ты зря теряешь время. Я никогда не ослаблю бдительность рядом с тобой, каким бы милым ты ни притворялся.       — Я и не подозревал, что веду себя мило, — ответил Том.       — Ты всегда хорошо притворяешься! Ты обвел вокруг пальца всю школу: «Том такой милый, Том такой добрый! Почему тебе не нравится Том, Гарри? Он просто хочет помочь тебе!» Но мне не нужна твоя помощь и я не хочу ее, так что перестань пытаться влезть в мою жизнь!       Том позволил Гарри огрызнуться, наслаждаясь тем, как покраснело его лицо, и нахмурились брови. Несмотря на все его жалобы, Гарри тоже был хорошим притворщиком. Том все время замечал, что он проглатывает слова в присутствии других слизеринцев. Острота, которая присутствовала летом, только обострилась, несмотря на все попытки Гарри притупить ее. Том задавался вопросом, сколько времени потребуется, чтобы заставить Эванса наконец огрызнуться на других студентов.       Когда молчание затянулось, Том наклонился вперед и поставил флакон с зельем на кофейный столик перед ними.       — У меня мало интереса «влезть в твою жизнь», как ты выразился. Я просто пытаюсь облегчить этот год для нас обоих.       Гарри сверкнул глазами, свет от камина отражался на его очках. Но Том был экспертом по притворной беспечности и вернулся в спальню, не оглядываясь на реакцию другого парня. Том выполнил свой вечерний ритуал, а затем лежал без сна в своей постели с задернутыми шторами, прислушиваясь. Через несколько минут он услышал, как медленно отворилась дверь, а затем послышался шорох одеял.       Только на следующее утро Том смог убедиться, что Гарри действительно выпил зелье.       Другой парень удивил всех, появившись на завтраке. Он плюхнулся на место рядом с Томом и положил себе на тарелку большую порцию яиц. Даже Том был застигнут врасплох и пропустил появление Терона Лестрейнджа.       — Прости, Эванс, — усмехнулся Лестрейндж, — но ты, кажется, случайно занял мое место.       — Я не знал, что на нем написано твое имя, — сказал Гарри, прежде чем откусить большой кусок тоста.       Лестрейндж посмотрел на Тома, но тот был поглощен осознанием того, что Гарри ему действительно нравится без мешков под глазами. Ему нравилось, как Гарри огрызался на последователей Тома, как он скользнул на сиденье рядом с Томом, как будто ему там самое место.       — Я всегда сижу рядом с Томом, — настаивал Лестрейндж.       — Если ты хочешь выбрать себе место, тебе следует просыпаться раньше, — беспечно сказал Том.       Эйвери и Малфой переглянулись, потрясенные его словами. Лестрейндж несколько раз открыл и закрыл рот, прежде чем сесть на другое место. Гарри проигнорировал весь этот обмен репликами и вместо этого перевел взгляд на Тома.       — Передай кофе.       — Передай кофе… — Том сделал паузу, наградив Гарри снисходительным взглядом.       — Прежде чем я прокляну твой нос? — сладко закончил Гарри. Малфой поперхнулся собственным напитком.       — Я ждал «пожалуйста».       — Что ж, продолжай ждать.       — Осторожнее, маленькая грязнокровка, — сказал Розье. — Мы бы не хотели преподать тебе урок манер.       Гарри фыркнул.       — Верно. Потому что лучшие люди, способные обучать хорошим манерам — это кучка эгоцентричных фанатиков.       Гарри игнорировал остальных во время завтрака, и вокруг него завязался разговор. Они погрузились в рутину последних нескольких недель: Гарри игнорировал слизеринцев на всех уроках и убегал от их компании в свободное время. Но за обедом он снова садился на место рядом с Томом и смотрел на него сверху вниз.       Его последователи были в ярости и практически шипели, как змеи, от наглости Гарри. Но Том находил все это забавным. Он так привык к присутствию Гарри за это лето. Они мало разговаривали друг с другом, но именно Эванс был связующим звеном с волшебным миром, когда этот мир казался таким далеким. Было странно находиться в Хогвартсе и постоянно не знать, где находится Гарри.       Не то чтобы Эванс ему действительно нравился. Конечно, он был очаровательным и служил источником важной информации о жизни Тома. Правда он не был особенно умен, привлекателен или даже вежлив. Но он был змееустом и знал о Томе больше, чем любой другой человек в мире. И по этим причинам было важно, чтобы он оставался под контролем Тома.       Лестрейндж опередил Гарри за ужином, но Эвансу, казалось, было все равно. Он просто сел рядом с Альфардом Блэком, который был одним из немногих слизеринцев, которые были с ним дружелюбны.       После ужина, верный своему слову, Том научил Гарри заглушающим чарам, чтобы никто не услышал, когда ему снятся кошмары. Они стояли в пустой комнате общежития, держа в руках палочки, пока Гарри имитировал движения, демонстрируемые Томом.       — У тебя есть еще это зелье? — спросил Гарри, когда они закончили. Он не сводил взгляда с пола, спрашивая со стыдом в голосе.       — Сон без сновидений может вызвать сильную зависимость. Было бы плохой идеей принимать его чаще, чем раз в несколько дней.       — Ой…       — Это те же самые сны, которые снились тебе летом, верно?       Гарри кивнул.       — Они стали еще хуже?       Еще один кивок. Том глубоко вздохнул.       — Мне говорили, что разговоры о кошмарах могут помочь.       — Я не собираюсь рассказывать тебе о них, — сказал Гарри.       — Почему? Из-за того, что кошмары связаны с Волдемортом? — спросил Том. Он внимательно наблюдал за Гарри, уловив, как тот слегка вздрогнул. Молча он наложил заклинание на дверь, запирая ее и заглушая любой звук, который мог бы исходить от их взаимодействия.       — Это не твое дело.       — А я думаю, что да. Это мое имя.       — Тебя зовут Том.       — Не притворяйся идиотом, Эванс. Тебе не идет.       — Ты научил меня заглушающим чарам. Я больше никому не буду мешать.       Том решил сменить тактику. Застать Гарри врасплох было бы более продуктивно. Он наклонился так, что его рот оказался возле уха Гарри.       — Возможно, я был неправ, — сказал он тихо. — Может быть, твои сны вовсе не кошмары. Может быть, я делаю разные вещи, чтобы заставить тебя кричать.       Лицо Гарри приобрело ярко-красный оттенок, и он грубо толкнул Тома.       — Конечно, нет!       — Ты уверен? Похоже, ты из тех, кто любит немного грубости. Говорят, существует тонкая грань между удовольствием и болью.       — У меня нет сексуальных снов с тобой, придурок!       — Я бы не стал винить тебя, если бы были. Мы не можем контролировать наши влечения, наше стремление к близости. Поэтому ты используешь имя Волдеморт? Только ты его используешь. Это довольно интимный жест.       — В этом имени нет ничего особенного или интимного, — усмехнулся Гарри. — Это жалкий способ скрыть тот факт, что страшный Темный лорд на самом деле всего лишь напуганный маленький сирота. Ты знаешь, что никто никогда не будет бояться Тома Реддла, поэтому пришлось изобрести Волдеморта. Страшное имя и страшное лицо, чтобы скрыть тот факт, что ты единственный, кто боится. Боишься смерти, боишься быть забытым. Боишься оказаться никем.       К концу тирады и Гарри, и Том тяжело дышали, глядя друг на друга широко открытыми глазами. Если раньше страсть Гарри очаровывала Тома, то теперь она вызвала у него желание убить другого парня. Он мог бы представить это как несчастный случай. Гарри был новым студентом, которому было трудно адаптироваться. Никто не будет сомневаться в его смерти. Кого волнует, что Гарри знал о Томе? О его потенциальном будущем? Вся эта неразбериха могла закончиться всего одним заклинанием.       Гарри, казалось, почувствовал опасность, подняв палочку одновременно с Томом. Прежде чем он успел произнести какое-либо заклинание, раздался громкий стук в дверь.       — Том? Эванс? Вы там? — позвал Альфард Блэк. — Я думаю, дверь заперли, но мне нужно взять книгу.       Напряжение в комнате медленно спало, и Том взмахнул палочкой, чтобы открыть дверь. Блэк вошел, перевел взгляд с одного парня на другого, прежде чем натянуто улыбнуться и схватить книгу, которая лежала на его тумбочке.       — Придется начать писать эссе по зельям, иначе Слагги не пригласит меня на свои вечеринки в этом году, — пошутил он.       Никто не засмеялся.       — Я ужасно разбираюсь в зельях, — внезапно сказал Гарри. — Не возражаешь, если мы поработаем над эссе вместе?       Альфард моргнул, а затем улыбнулся.       — Я совсем не против! Потом ты можешь помочь мне с заданием по ЗОТИ.       — Договорились.       Гарри бросил еще один косой взгляд на Тома, прежде чем покинуть комнату с Блэком.       План Тома по большей части остался неизменным. Пока он воздерживался от каких-либо более очевидных угроз жизни Гарри, он был уверен, что сможет снова загнать парня в угол. Но теперь он знал, что Гарри не выдаст информацию добровольно. Что бы Гарри ни знал, это было достаточно важно, и он изо всех сил старался сохранить это в секрете от Тома.       Это открытие не было проблемой. Их следующая встреча будет для Тома намного легче. Быстрый Легиллименс ответил бы на все его вопросы, а затем, основываясь на том, что он узнал, Том позаботился бы о Гарри Эвансе.       У Тома Реддла всегда были идеальные планы.