Том выгнал Гарри из постели в шесть утра. Он бы долго жаловался на это, если бы не тот факт, что Том тоже вставал в шесть.
Они оделись и незаметно выскользнули из гостиной Слизерина. В субботу в замке было пусто в таком раннем часу, и было приятно иметь возможность пройтись по коридорам без каких-либо неприятных взглядов, брошенных в его сторону. Рука Гарри несколько раз касалась руки Тома, пока они направлялись к кухне.
— Гарри Поттер, сэр, пришел навестить Добби! — воскликнул Добби, когда они вошли на кухню. Его тонкие руки обхватили ноги Гарри, прежде чем он отпустил их и начал тянуть к столу.
— Добби, я хочу, чтобы ты познакомился с моим другом. Это Том Реддл.
Том одарил его очаровательно мягкой улыбкой.
— Приятно познакомиться, Добби. Гарри так много рассказывал мне о тебе.
Добби взвизгнул от восторга и практически прыгал по комнате, готовя им завтрак.
— Так это и есть тот эльф, который помогает Макнейр в ее планах мести, — пробормотал Том.
— По иронии судьбы, именно его планы по спасению людей вызывают больше беспокойства.
Когда перед ними был подан завтрак, Гарри налил себе большую чашку кофе. Он чувствовал, что ему это понадобится.
— Итак, — начал Том, — ты планируешь присоединиться к гриффиндорской команде по квиддичу?
— Ради этого я и проходил отбор.
— Даже после того, как плохо они с тобой обошлись?
— Ты плохо обращался со мной в течение нескольких месяцев, и в итоге я все равно оказался с тобой в одной постели.
— Это другое. Я объективно привлекательнее любого из Гриффиндора.
— Ах. Не знал, что единственная причина, по которой я общаюсь с тобой — это твоя внешность, — сказал Гарри. Он не смотрел на Тома, предпочитая наблюдать за домашними эльфами, которые были заняты приготовлением завтрака для остальных жителей замка.
— Кроме того, я начал относиться к тебе намного лучше после того, как насильно прочел твои мысли и узнал все секреты. Думаешь, твои львята останутся рядом, если узнают все, что ты скрываешь?
Гарри перевел взгляд на Тома, который вертел в руках чашку чая.
— Если ты продолжишь пытаться изолировать меня от гриффиндорцев, я выдам все твои секреты Дамблдору.
— Я ничего не делал с тех пор, как появился здесь.
— Ты внушаешь мне сомнения, и я этого не ценю.
— Ты ненавидишь меня за то, что я посеял сомнения или за то, что я показал, что они уже есть? — Том бросил вызов. Гарри глубоко вздохнул.
—
Я не ненавижу тебя, — прошипел Гарри.
—
Хорошо. Нам нужно многое сделать сегодня, прежде чем ты встретишься со своим собачьим отцом, и ссора только замедлила бы нас.
— Ты такой придурок, — сказал Гарри, но ухмыльнулся, когда Том схватил его за руку и потащил из кухни наверх по лестнице. Он был лишь слегка удивлен, когда они оказались у туалета Плаксы Миртл. Том видел его воспоминания о Тайной комнате и с тех пор жаждал изучить ее.
В прошлом они вместе уже посещали Тайную комнату, но Гарри, который нисколько не доверял Тому, использовал руны, чтобы запечатать последние помещения комнаты, где жил василиск. Это послужило искрой неприятного разногласия, которое привело в ужас весь факультет Слизерин.
Миртл не было в туалете, поэтому Том не стал утруждать себя наложением каких-либо чар, просто подошел к раковине и прошипел:
— Открой.
Гарри последовал за ним вниз. Пол комнаты все еще был усеян старыми костями животных, которые хрустели у них под ногами, когда они выпрямились и стряхнули пыль с одежды.
— Нам нужно будет прибраться здесь, — сказал Том, с отвращением оглядываясь по сторонам.
— Мы должны оставить их. По-настоящему задает настроение этому месту.
— Только потому, что я темный волшебник, не значит, что я должен подчиняться стереотипам.
— Твое альтернативное «я» в это не верит.
Гарри инстинктивно пригнулся, избегая проклятия, посланного Томом в его сторону. Он знал, что Том ненавидит Волдеморта, исходя из того, что Гарри рассказал ему в прошлом, но с тех пор, как он прибыл в настоящее, его отвращение только усилилось. Как Гарри и предсказывал еще на площади Гриммо, Том находил свое альтернативное «я» слабым, лицемерным и лишенным дальновидности.
Они начали расчищать пол Тайной комнаты, зеркально продвигаясь глубже. Каждые несколько ярдов Том превращал череп в настенный светильник, который освещал все вокруг теплым желтым светом, контрастировавшим с влажной и темной атмосферой повсюду.
Они остановились, когда достигли той части туннелей, которая обрушилась из-за заклинания Локонса. Гарри позволил Тому трансфигурировать пространство во что-то похожее на кабинет, а сам чертил на земле руны, которые не позволили бы никому, кроме них, приблизиться. Это была успокаивающая работа: использовать массив, который он разработал в прошлом году для дополнительного проекта. Он повторял узоры мелом, затем углем и чернилами, каждый раз позволяя своей магии проникнуть в них.
Закончив, он обернулся, чтобы полюбоваться тем, что сделал Том. Два деревянных письменных стола были расположены друг напротив друга, по одному у каждой стены. Плюшевый ковер занимал место посередине, а дальняя стена была увешана полками и большой меловой доской. Том ухмылялся ему.
— Все в порядке, Гарри. Можешь похвалить мою работу с заклинаниями.
— Не хочу кормить твое эго.
— Мы обедаем с Макнейр. Ей не составит труда поставить меня на место.
— Когда мы успели составить эти планы? — спросил Гарри, усаживаясь в кресло, которое он мысленно объявил своим.
— Вчера вечером, когда ты забрел в гостиную Слизерина весь в крови.
— Я не был весь в крови.
— И я уверен, что Абраксас и Альфард учтут эту деталь, когда расскажут Макнейр обо всем, что произошло. «Да, на Гарри была кровь, но он не был
весь в крови, поэтому, хотя мы и испугались, это было лишь легкое беспокойство», — сказал Том, повышая тон голоса, подражая Абраксасу.
— Никто не испугался, но ты прав, — признал Гарри.
У Абраксаса была плохая привычка приукрашивать истории, а Альфард имел тенденцию волноваться за людей, с которыми он был близок. Было важно принять меры по предотвращению ущерба, чтобы Ева не попыталась снова свершить свое правосудие.
Том взял кусок мела, которым Гарри чертил руны, и подошел к доске.
— Ты оградил это место? — спросил он.
Гарри закатил глаза, но ответил утвердительно.
— Хорошо.
Размашистыми буквами Том написал на доске «
Крестражи». Затем он начертил две колонки под ними, озаглавив их
«Известно» и
«Теория». В первой он перечислил дневник, затем указал место, где он хранился: Поместье Малфоев.
— Как думаешь, ты использовал Миртл Уоррен в качестве жертвы для крестража? — спросил Гарри. Том сморщил нос.
— Я не создавал никаких крестражей, но я думаю, что это сделал Волдеморт. Вероятно, он первым узнал о ее смерти и смог воспользоваться телом до того, как об этом узнали остальные.
— Я искал в газетах пятидесятых и шестидесятых годов загадочные смерти, которые могли быть связаны с Волдемортом. Если мы сможем сузить круг лиц и определить временные рамки, возможно, будет легче выяснить, какой предмет был использован. То есть при условии, что он не просто использовал случайных людей.
Том покачал головой. Его глаза остекленели, как будто он видел что-то, чего не было.
— Он бы не использовал случайных людей. Не для крестража.
— Миртл была случайной.
— Но Миртл была первой. Первое убийство — особенное.
— Если ты так говоришь, — пробормотал Гарри, но Том уже перешел к разделу теории и начал перечислять имена. Гарри молча наблюдал, как формируется список. Он узнал несколько имен: дети из приюта, отличавшиеся исключительной жестокостью, отец Тома, его бабушка и дедушка. В список также попала пара профессоров Хогвартса.
— А что насчет событий? — спросил Гарри. Том сделал паузу, давая понять, что ему следует продолжить. — Может, это не обязательно должны быть люди, которые сделали крестраж особенным, а событие того времени, например, битва или политическая победа.
— Вполне возможно. Нам нужно посмотреть, есть ли что-нибудь подходящее для этого.
— Нам придется просмотреть так много газет, — жаловался Гарри. — Сколько крестражей он создал?
— Сложно сказать. Но учитывая, что он вернулся даже после того, как дневник был уничтожен, можно предположить, что их было больше, чем один.
— Если бы тебе пришлось сделать более одного крестража, сколько бы ты создал?
Том бросил на него злобный взгляд, прежде чем ответил.
— Я бы не стал создавать больше одного крестража. Душа не предназначена для такого разделения. Я признаю, что создание одного крестража заманчиво, ведь нестабильность — это справедливый обмен на бессмертие.
— Ты думаешь, что создание первого крестража заставило его сойти с ума настолько, чтобы пойти на большее, — понял Гарри.
В каком-то странном смысле это имело смысл. Та часть души, что была в дневнике, была не в себе, но обладала методичностью и терпением. По манере поведения она больше походила на Тома Реддла, чем на лорда Волдеморта. Но Том заметно отличался от дневника. Он носил похожую маску, но у Тома был более глубокий уровень уязвимости, которого Гарри никогда не видел ни в дневнике, ни в Волдеморте. Именно это заставило Гарри так рано осознать, что он никогда не сможет ненавидеть этого Тома Реддла, потому что Том больше похож на Гарри, чем на любую версию Волдеморта.
— Это могло бы объяснить растущий уровень иррационального поведения, — размышлял Том. — Мы нашли еще одну тенденцию, на которую стоит обращать внимание. Когда Волдеморт начнет вести себя еще более невменяемо, это может сигнализировать о новом расколе души.
— Итак, все, что нам нужно сделать, — это прочитать все выпуски газет за последние пятьдесят лет, погрузиться в записи о прошлом Волдеморта, решить проблему Темной метки Малфоя и сдать экзамены по ТРИТОН. Следующие несколько месяцев будут проще простого, — пошутил Гарри.
— Для меня, возможно. Но ты забыл еще одну вещь.
— Да?
— Тебе нужно придумать, что делать со своими львятами.
— Я думал, ты позаботишься об этом за меня.
— О, я позабочусь. Но ты должен сказать мне, кого можно калечить, а кого мне следует просто напугать.
Том отошел от доски и навис над Гарри. Гарри лишь откинул голову назад, чтобы продолжать смотреть ему в глаза. Было так легко сделать вид, что вчера вечером ничего не произошло. Было легко просто сосредоточиться на том, что он проснулся, свернувшись калачиком рядом с Томом, и с тех пор они проводили вместе каждую минуту. Это было похоже на старые добрые времена.
— Никаких увечий.
— А что, если я скажу «пожалуйста»? — спросил Том. Он хлопнул ресницами, заставив Гарри фыркнуть.
— Разве ты не должен калечить Паркинсон или какого-нибудь другого бедного слизеринца, который встал у тебя на пути?
— А ты бы мне позволил?
— Наверное нет. Но мне не нравится Паркинсон, так что у тебя есть шанс.
— Я буду иметь это в виду, — пробормотал Том, после чего наклонился и притянул Гарри к себе для поцелуя. Гарри с готовностью ответил на поцелуй, обхватив Тома руками и притянув к себе, пока Реддл не оказался практически у него на коленях.
— Рон и Гермиона придут в себя. Им просто нужно время, — сказал Гарри, как только Том оторвался от его губ, чтобы проследить за артерией на горле. Его аргументы звучали слабо, хотя он искренне в них верил. Было трудно верить в Рона после такого ужасного испытания, но когда Рон подводил его в прошлом, он всегда возвращался, когда это было важно. И преданность Гермионы своим друзьям была непоколебимой. Но эти факты не заставили его чувствовать себя лучше.
Том вонзил зубы в шею Гарри, чуть выше воротника его рубашки. У Гарри перехватило дыхание, и рука, лежавшая на плече Тома, подскочила и вцепилась ему в волосы. Все мысли о Гриффиндоре покинули его голову.
— Ты что, вампир? — пошутил Гарри.
Том отстранился, чтобы посмотреть на Гарри. Даже сидя у него на коленях, как девчонка, Том умудрялся держать властный вид. И он выглядел весьма довольным тем, что на горле Гарри теперь проступали его отметины.
— Так ты выглядишь лучше, — сказал Том. Его бледные пальцы прослеживали путь по шее Гарри, который проделал его рот. — И мне интересно посмотреть, как ты будешь скрывать их от своего крестного.
— Ублюдок.
Гарри оттолкнул Тома от себя. Другой парень недостойным образом упал на пол, но все равно ухмыльнулся Гарри. В его глазах была нежность, и от этого у Гарри свело желудок. Если бы только был способ показать Рону и Гермионе этого Тома. Том, который залечивал его раны, дразнил его и помог создать безопасное убежище. Этот Том сам по себе не был милым, но он был намного больше, чем Волдеморт.
— Перестань так много думать. Я могу слышать твои мысли и без легиллименции.
— Простите, милорд. Я забыл, что вы любите держать своих приспешников безмозглыми.
— У меня нет приспешников, у меня есть последователи. И ты не один из них.
— Нет? Мне больно, Томми.
Том нанес сильный удар ногой по основанию кресла, на котором сидел Гарри, отправив его на пол.
— Ты никогда не выполняешь мои приказы. Я бы сказал тебе беречь себя, а ты бы взорвал котел, просто чтобы мне насолить. А теперь перестань быть таким ребенком. Уже почти время обеда.
Вход в Большой зал был худшими пятью минутами дня. Казалось, каждый студент пришел к своему собственному выводу относительно того, что произошло на отборочных. Они уставились на вошедшую пару, и Гарри попытался сделать вид, что не заметил, как Том встал между Гарри и столом Гриффиндора. Ему не хотелось смотреть, ждут ли его Рон и Гермиона. Альфард уже сидел за столом Слизерина, болтая с Евой и Драко Малфоем.
Гарри испустил тихий вздох облегчения, занимая место между Евой и Томом. Альфард сидел напротив них, изучая их лица в поисках хоть каких-либо признаков того, как прошла ночь. Ева, верная себе, не теряя времени, обняла Гарри и высказала все, что у нее на уме.
— В следующий раз, когда в Слизерине будет оргия, пожалуйста, пригласи и меня, — объявила она. Половина стола замолчала и обернулась, чтобы посмотреть на нее. Лица Альфарда и Драко стали ярко-красными.
— Я и не знал, что такие мероприятия проводятся. Это что, фишка девяностых? — спросил Том.
— Я слышала от некоторых пуффендуйцев, которые слышали от некоторых гриффиндорцев, что Гарри в подземельях занимался извращенным сексом с определенными кинками.
— Кинки? — спросил Альфард.
Ева просияла.
— Это новое слово, которое я узнала! Оно обозначает сексуально отклоняющееся поведение! Я подумала, что оно особенно полезно в данном контексте, но сегодня мне пришлось поискать определение. Я оказалась в очень странной части библиотеки.
Драко поперхнулся тыквенным соком, а Альфард бил его по спине, бросая на Еву разочарованные взгляды. Гарри вдруг вспомнил, почему он всю прошлую неделю избегал обедов в Большом зале.
— Трудно поверить, что ты выросла в респектабельной, чистокровной семье, — фыркнул Том.
— Да ладно, Том, — сказал Абраксас, появляясь вместе с Лестрейнджем. — Я единственный респектабельный чистокровный в этой группе.
— Извините, я из Древнейшего и Благороднейшего Дома Блэков, — фыркнул Альфард.
— Древнейший и почти вымерший.
— Поспорим позже, — сказала Ева. — Я хочу знать, что произошло прошлой ночью.
— Гарри избили на отборах по квиддичу, и он, хромая, пришел в гостиную, — рассказал Альфард. — Насколько мне известно, никаких оргий или сексуальных актов не было.
— Прошу прощения?! — спросил Абраксас. Его проигнорировали все, кроме Драко, который наклонился, чтобы прошептать объяснение.
— С тобой все в порядке, Гарри? — спросила Ева. Она отстранилась от него, чтобы осмотреть его. Руки ее порхали по его лицу и тянули за подбородок, чтобы она могла осмотреть все его лицо. Он увидел, как взгляд Евы упал на воротник, слегка расширился, а затем она быстро оправилась и поправила рубашку Гарри так, чтобы скрыть следы укусов Тома.
— Со мной все в порядке, хватит суетиться.
— Ты не был в порядке прошлой ночью, — парировал Лестрейндж. — Казалось, что ты начнешь плакать прямо в гостиной.
Гарри потянулся к нему, но Том успел схватить его за запястье.
— Кто-то в Гриффиндоре был настолько любезен, что натравил на Гарри бладжер, — сообщил Том Еве, делая вид, что он не удерживает Гарри от нападения на Лестрейнджа.
— И лучший ловец за столетие приземлился на трибуны, — с ликованием сказал Лестрейндж.
Альфард нахмурился. — Ты несправедлив, Терон. Большинство людей не смогли бы вообще подняться после такого падения.
— Пожалуйста, на поле почти ничего не происходило. Поттеру следовало быть настороже. Или, по крайней мере, ему следовало принять твое предложение присматривать за ним.
— Мы не можем винить Гарри за действия других.
Альфард не был членом ближнего круга Тома до Гарри. Том привлек его к работе только потому, что он был единственным Слизеринцем, которого Гарри мог терпеть. Хотя Альфард был предан делу, он также был особенно верен Гарри.
— А я могу, — сказал Лестрейндж. — Я виню Гарри в его плохих летных способностях.
Гарри почувствовал, как его гнев нарастает. Было такое ощущение, что Лестрейндж пытался компенсировать проявление заботы накануне вечером, ведя себя как можно грубее. К счастью, Ева всегда могла определить, когда он выходит из себя. И ей было совсем неинтересно наблюдать за тем, как ее друзья разрывают друг друга на части. У нее были более высокие ожидания, чем у остальных.
Проще говоря, Тому было все равно, ударит ли Гарри Лестрейнджа. На самом деле, ему, вероятно, показалось бы это забавным. Но Ева будет разочарована, потому что она хотела, чтобы Гарри был лучше Лестрейнджа, лучше, чем Том.
— Ты смешон, — сказала она Лестрейнджу. — Прекрати.
Она снова взглянула на Гарри. — И отпусти свой бокал, пока он не разбился.
Ева провела пальцами между его рукой и стеклом, пока у Гарри не осталось другого выбора, кроме как ослабить хватку и прижаться к ней.
— Мы должны потренироваться сегодня, — сказал Гарри Тому.
— Если ты этого хочешь.
— Знаете, — сказал Абраксас, — если вы двое когда-нибудь захотите помериться силами, я с удовольствием приму участие в дуэли.
— И я тоже, — добавил Альфард.
Лестрейндж решительно пожал плечами.
— Было бы неплохо, если бы вы все начали более формальные тренировки, — сказал Том. Он выглядел задумчивым, что отметили и остальные. Все подхватили эту идею, желая угодить Тому. Даже Драко и Дафна вскользь отметили, насколько веселым может быть неформальный дуэльный клуб.
Обед закончился, и Том с Гарри направились в Выручай-комнату. Том снова загородил Гарри вид на гриффиндорский стол, и они ушли достаточно быстро, чтобы никто не успел завязать разговор. Однако через несколько секунд после того, как они покинули большой зал, Ева поспешила за ними.
— У нас есть список? — спросила она, вставая между ними.
— Список? — спросил Гарри.
— Пока нет, — сказал Том. Он не стал бросать на нее взгляд, который обычно использовал, когда их с Гарри прерывали. На самом деле, если бы Гарри не знал ничего лучше, он бы сказал, что Том был доволен ее присутствием.
— Как бы мне ни было больно это говорить, месть, возможно, здесь не самый лучший вариант действий.
— Я мог бы сказать тебе это, — прервал его Гарри.
— Как я понимаю, — продолжала Ева, делая вид, что не слышит его, — Гарри либо пересидит драму в Слизерине и будет ждать, кто останется, когда дым рассеется, либо мы устроим противостояние, которое гарантированно позволит Гарри выйти победителем.
Том покачал головой. — Мы выберем первое. Во втором случае будет слишком много переменных, а у нас и так хватает забот.
Гарри остановился. Еве и Тому потребовалось сделать еще один шаг, чтобы тоже остановиться.
— Я ценю вашу чрезмерную заботу, — сказал Гарри, стараясь сохранить ровный голос, — но если вы сейчас же не прекратите, я
сойду с ума.
Ева посмотрела на парней, прежде чем ответить. — Мы просто хотим, чтобы ты знал: то, как с тобой обращаются, — это не нормально, и если ты хочешь что-то с этим сделать, то на твоей стороне есть люди. Нет ничего плохого в том, чтобы постоять за своих друзей — или за себя.
Судя по молчанию Тома, он был согласен с Евой. Или, по крайней мере, считает, что она говорит что-то, что сработает в его пользу.
— Прошла всего одна неделя, — сказал Гарри, — всем нужно время, чтобы привыкнуть. Это отстой, но я справлюсь. Я не хочу больше говорить об этом. А это значит, что я не хочу, чтобы вы двое поднимали эту тему.
— Я соглашусь при одном условии, — ответила Ева, — ты должен рассказать профессору Блэку о том, что произошло вчера, и ты должен быть честен в этом.
Ее карие глаза ярко блестели, когда она смотрела на него.
— Ладно, — проворчал Гарри. Они оба повернулись к Тому.
— Я не заключаю сделок, которые ограничивают мою способность реагировать на ситуации так, как я считаю нужным.
И, пожав плечами, он повернулся, чтобы продолжить путь по коридору. Ева покачала головой вслед его удаляющейся спине, а затем поцеловала Гарри в щеку.
— Не прячься от меня, хорошо? Увидимся завтра.
Том и Гарри провели вторую половину дня не выбираясь из Выручай-комнаты. Некоторое время они сражались друг с другом, потом с манекенами, после чего развалились в мягких креслах и принялись за уроки. Это было удивительно по-домашнему — лежать, положив ноги на колени Тома, пока тот читал главу по чарам.
— Тебе пора идти, — наконец сказал Том.
Одна из его рук лежала на ноге Гарри. Он только один раз проворчал, когда Гарри снял ботинки и растянулся на диване. Том не прикасался к другим людям. Гарри так и не смог понять, было ли это связано с доверием или желанием доказать, что он выше подобных вещей. Но когда они были вдвоем, все было иначе. Том постоянно прикасался к Гарри. Нежно касался костяшек пальцев или ног, крепко обхватывал руки или подбородок. В постели их конечности переплетались друг с другом до такой степени, что невозможно было определить, где заканчивается один и начинается другой.
— Мне это нравится, — сказал Гарри, наблюдая, как пальцы Тома рисуют узоры на его ногах. — Нам стоит перестать общаться с другими людьми. Все равно они все отстойные.
— Не думаю, что ты действительно этого хочешь. Один из нас в конце концов окажется в Больничном крыле.
— Мы уже отправляли друг друга в Больничное крыло.
— Ты всю прошлую ночь настаивал на том, что твои гриффиндорские друзья — хорошие люди, с которыми ты должен продолжать общаться. Ты не можешь так быстро изменить свою точку зрения.
— В конце концов, Сириус начнет угрожать тебе.
— Угрожать?
— Ну, знаешь, «сделай ему больно, и я убью тебя»?
Том поднял брови.
— Я думал, что у меня уже был такой разговор. По-моему, это первый разговор, который я завел с Блэком.
— Сириус — гей и мой крестный. Учитывая все слухи, которые ходят вокруг, он рано или поздно выяснит наши отношения. И тогда ты получишь еще более унизительный и угрожающий разговор.
— Ты же знаешь, что твоему крестному будет все равно?
— Что? — Гарри напрягся, перейдя на парселтанг.
— Твои отношения со мной не повлияют на твои отношения с Блэком. Я читал некоторые из его интервью, когда он боролся за твою опеку в прошлом году. Этот человек практически боготворит тебя. Мало что можно сделать, чтобы изменить это.
Словно кто-то снял груз, который Гарри неосознанно носил в себе. На фоне всего остального, что произошло на той неделе, ему было трудно даже осознать, что он переживал из-за встречи с Сириусом.
— Ты всегда прав, — поддразнил Гарри.
— Конечно я прав. А теперь иди и поешь с этой дворнягой, — сказал Том, спихивая с себя ноги Гарри.
Гарри собрал свои вещи, взъерошил волосы Тома и ушёл. Когда все шли на ужин, в замке было гораздо шумнее, чем утром. Выручай-комната находилась недалеко от кабинета Сириуса, и Гарри удалось ни с кем не столкнуться, прежде чем он постучал в дверь.
— Войдите! — Сириус позвал изнутри.
Гарри вошел в комнату и не спеша осмотрелся. Во времена, когда Локонс был профессором защиты, кабинет был увешан его фотографиями. Пока Люпин был в Хогвартсе, в комнате обитали различные темные существа, а фальшивый Грюм хранил здесь множество таинственных предметов. Пятьдесят лет назад профессор Вилкост обставила кабинет удобными креслами и большими книжными полками, на которых хранились сотни томов, относящихся к первым столетиям существования Хогвартса.
Сириус решил привнести в оформление кабинета свою индивидуальность. У стены с магловскими плакатами, изображающими магических существ и ведьм, стоял яркий диван, вышедший из моды на несколько десятилетий.
Сбоку стоял проигрыватель, окруженный как магловскими, так и волшебными пластинками. В другом конце комнаты стояли два мягких кресла перед двумя большими книжными шкафами, а в центре, у задней стены, находился письменный стол с красным пластиковым вращающимся стулом.
— Нравится, что я сделал с этим местом? — спросил Сириус. Он вышел из своих личных покоев, неся большой поднос с едой.
— Это определенно твой кабинет, — поддразнил Гарри. Сириус поставил поднос на стол, прежде чем подойти и обнять Гарри.
— Я собираюсь сделать вид, что это комплимент. Иди, накладывай себе тарелку! Садись где угодно, я включу музыку из 80-х, о которой постоянно твердит Муни.
Гарри взял тарелку и положил себе картошку, тушеные овощи и свинину, пока Сириус включал магловскую музыку, которую, как Гарри смутно помнил, Дурсли слушали однажды в машине.
— Люпин слушает магловскую музыку?
— Мать Римуса была маглом. Она и твоя мать послужили для меня формальным знакомством с магловской культурой, — он усмехнулся, глядя на Гарри, — твоя мама заставила всех нас пойти в кино сразу после окончания школы. Я не очень помню сюжет, но мы с твоим папой были помешаны на моде. Джеймс купил Лили розовую кожаную куртку на Рождество только из-за этого.
— Не представляю, как можно пытаться объяснить магловские фильмы чистокровным.
Они оба решили сесть в кресла, которые оказались такими же удобными, как и выглядели на первый взгляд.
— Мне до сих пор странно, что люди на экране не реагируют на зрителей, — сказал Сириус, — ты видел какие-нибудь хорошие магловские фильмы? Мне сказали, что мои знания о таких вещах официально устарели. Нельзя, чтобы маглорожденные студенты думали, что я не крут.
— Дурсли никогда не водили меня в кино. Но мы с Томом пробрались на несколько сеансов, когда летом шел дождь. Правда, спецэффекты 1940-х годов были не слишком впечатляющими
— Вы много времени проводили вместе, — осторожно заметил Сириус.
Гарри пожал плечами. — Мы провели два лета в магловском Лондоне, и единственный контакт с волшебным миром был друг с другом.
— Ранее на этой неделе я просил тебя избегать его как можно больше.
— Я знаю. Но Том не представляет для меня опасности.
— Это моя работа — беспокоиться о тебе. И судя по тому, что я знаю о вас с ним, он кажется человеком, о котором стоит беспокоиться. Тем более что, похоже, ты сильно отдалился от других своих друзей, когда он рядом.
Гарри свернулся калачиком, перекатывая еду по своей тарелке.
— Я просто не могу сделать так, чтобы все подходили друг другу. Я не могу притвориться, что прошлого года не было, но и не хочу игнорировать всех своих прежних друзей. Просто мне кажется, что все ждут от меня чего-то другого.
Сириус некоторое время изучал его, обдумывая что-то в уме, прежде чем наконец решился заговорить.
— Рон, Гермиона, Уизли и другие твои друзья целый год оплакивали тебя. Горе может изменить людей так же, как и время. Никто из вас не остался таким же, каким был год назад. Но я видел Рона и Гермиону в прошлом году и точно знаю, что они приняли бы любую версию тебя, лишь бы ты был рядом.
Гарри заставил себя улыбнуться.
— Это иронично, — ответил он, — Том, вообще-то, сказал то же самое.
— Да?
— Он сказал, что мне придется сделать что-то гораздо хуже, чем подружиться с мини-Темным лордом, прежде чем ты откажешься от меня.
— Буду честен, Гарри. Я не могу придумать ни одного поступка, который заставил бы меня разлюбить тебя.
Лицо Гарри покраснело, и он опустил взгляд на свои туфли.
— Так расскажи мне, — сказал Сириус, — чем еще ты занимался на этой неделе?
Гарри был рад смене темы и быстро разразился тирадой о том, насколько трудными были занятия в этом году. Он похвалил преподавательские способности Сириуса, поворчал на Снейпа и начал читать лекцию о том, почему древние руны кажутся ему такими увлекательными. Сириус был превосходным слушателем, задавал вопросы в нужных местах и кивал, когда ничего больше не нужно было говорить.
— Макгонагалл сказала, что ты вернулся в команду по квиддичу, — заговорил Сириус во время затишья в разговоре. — Она сказала мне об этом сегодня, но я думаю, что ей просто нужен был повод похвастаться гриффиндорской командой перед Снейпом.
— Да. У меня получилось.
— Ты не так взволнован, как я думал, — сказал Сириус, нахмурившись.
— Отборочные были немного тяжелыми. В Гриффиндоре есть несколько человек, которые считают, что я должен перейти в Слизерин, раз уж у меня там есть друзья.
— Это смешно. У большинства людей есть друзья в разных факультетах.
— Ну, у семей Лестрейнджей, Малфоев и Макнейр не самая лучшая репутация. И зачем судить о человеке по его поступкам, если можно просто строить предположения.
— Гарри, дети глупы. Да и взрослые не намного лучше. Я не собираюсь притворяться, что они меня не волнуют, но это потому, что я твой крестный отец и мне позволено судить о людях, которыми ты себя окружаешь.
— Они действительно не плохие люди. Ну, Лестрейндж, возможно, да. А Том временами просто ублюдок. Но они не такие плохие, как о них думают.
— Я уверен, что мы с Альфардом поладили бы, — размышляет Сириус. — Но я все еще не свыкся с мыслью, что мой дядя — твой ровесник. Макнейр тоже кажется очень доброй. Я вижу, что она общается с самыми разными людьми. Но ты — единственный, за кого она держится. Ничего не хочешь мне рассказать?
Гарри отставил пустую тарелку в сторону и закрыл лицо.
— Мы не пара!
— Она знает об этом?
— Да. Она просто… тактильная.
— Тактильная, но только когда дело касается тебя.
Сириус ухмылялся, но Гарри все равно чувствовал себя неловко. Он просто не мог представить, что у них с Евой такие отношения, хотя они часто притворялись, что они у них есть.
— У нас такие отношения, как с Гермионой. Она мне как сестра. В прошлом Ева была моим первым другом, и когда мне было трудно, она первой протягивала мне руку помощи.
— Я рад, что у тебя есть такой человек, — искренне сказал Сириус, — пригласи ее на ужин в следующий раз, когда мы встретимся. Я бы с удовольствием узнал ее получше. И Альфарда тоже.
— Том тоже захочет, чтобы его пригласили.
— Ревнивый парень, не так ли?
Гарри усмехнулся. — Ты даже не представляешь.
Наступила минута молчания, в течение которой Гарри размышлял, стоит ли говорить что-то еще, но потом решил поступить по-гриффиндорски.
— Вообще-то, у нас кое-что происходит.
Гарри уставился в пол, не желая видеть реакцию Сириуса. — Это не совсем обычные отношения или свидания, но это и не
отношения. Мы просто… вместе. Уже некоторое время.
— Понятно. Это многое объясняет.
Гарри поднял голову. — Что ты имеешь в виду?
— Я не понимал, почему ты был так уверен, что с Реддлом проблем не будет. А потом я не мог понять, почему он так стремится быть рядом с тобой, зная, что думает о тебе его альтернативная версия. Он одержим, когда дело касается тебя. Я подумал, что это признак того, что он хочет причинить тебе боль.
— Он вообще навязчив во всем.
— Очевидно.
— Ты не сердишься?
— О, Гарри. С чего бы мне злиться?
Сириус встал с кресла и опустился на колени перед Гарри, наклонив его подбородок так, что их глаза встретились. — Я сказал тебе, что ты не сможешь сделать ничего, что заставило бы меня любить тебя меньше. В том числе и то, что ты встречаешься с людьми, которые мне лично не нравятся. Я просто рад, что ты чувствовал себя достаточно комфортно, чтобы рассказать мне об этом.
— Ева также сказала, что я должен рассказать тебе о том, что отборочные прошли неудачно, потому что некоторые студенты специально выпустили в меня бладжер с целью сбить меня.
Сириус испустил долгий вздох. — Да, я бы сказал, что это то, о чем ты должен мне рассказать. Ты точно знаешь, как меня ошарашить.
— Прости.
Сириус встал и взъерошил его волосы.
— Не извиняйся, Сохатик. Я рад, что ты честен. Но если кто-то обидит тебя в будущем, я хочу, чтобы ты сразу пришел ко мне. Если только тебе не нужно сначала отправиться в Больничное крыло. Тогда иди туда и пошли кого-нибудь за мной.
— Хорошо.
— И я хочу поужинать с Реддлом. Надо внушить ему страх Божий.
— Не думаю, что тебе удастся его напугать.
— Не сомневайся. Мы с Джеймсом планировали все способы напугать твоих будущих романтических партнеров с самого твоего рождения.
***
Остаток выходных Гарри провел со слизеринцами и Евой. К утру понедельника Гарри был хорошо отдохнувшим, полностью выздоровевшим и с большим опережением выполнившим свои домашние задания. Он был морально готов снова общаться с Роном и Гермионой, которые, казалось, были очень обеспокоены его исчезновением.
Просто он не хотел делать это за завтраком. Именно поэтому он сидел рядом с Томом, когда прилетел ворон. Том поднял бровь, смотря на Гарри, не обращая внимания на вопросы остальных членов группы. Том осторожно взял письмо и вскрыл его, не испортив сургучную печать. Наклонив бумагу так, чтобы Гарри мог видеть текст, он бесстрастно прочитал его.
В письме размашистым курсивом, гораздо более витиеватым, чем почерк Тома, было написано:
Том Реддл,
Я хочу поприветствовать тебя на этой временной шкале. Ты совершил то, что не удавалось никому другому, и только за это ты оказался достоин моего внимания.
Я не знаю, каковы твои мотивы, но меня беспокоит, что ты, возможно, встал на ложный путь. История запомнит Гарри Поттера и Альбуса Дамблдора как неудачников, которые были слишком слабы, чтобы выжить. Твои таланты растрачиваются на светлой стороне.
Это предупреждение дано в качестве вежливости. Любой, кто не встанет на мою сторону, выступит против меня. Приведи ко мне Гарри Поттера, и я сделаю тебя самым могущественным волшебником, которого когда-либо видел мир, не считая себя.
Лорд Волдеморт
