Город потерянных

Просыпаться не хотелось просто категорически. Но что-то внутри, вышколенное годами тренировок, настойчиво будило ровно в семь утра. Женя поморщился, крепче зажмурился и потянул вверх одеяло, пряча в нем лицо. Юра его возню почувствовал. Рука, до этого спокойно лежавшая у Жени на поясе, пришла в движение, поглаживая бок. Над ухом сонно проговорили: −Тебе пора? −Еще минуточку. – сон все-таки ускользнул, но вставать и собираться все еще не хотелось. – Разбудил? Юра не ответил. Зарылся лицом в Женины разметавшиеся волосы, выдохнул шумно и, кажется, снова задремал. Женя подложил под щеку ладонь и закрыл глаза. Нет, спать уже не хотелось, и уснуть снова точно не получится, но просто полежать…Это было прекрасно. В большой, выдержанной в синих тонах, спальне, как всегда по утрам, было прохладно. Зато под одеялом и в Юриных объятьях очень тепло и уютно. Юра дышал тихо и размеренно, видимо, и правда уснул. Ранние подъемы Верховный Маг ненавидел смертной ненавистью. Немудрено, если ложиться спать на рассвете. Женя улыбнулся, потягиваясь всем телом и чувствуя, как сладко ноют мышцы. Торвальд когда-то помнится, шутил, что полноценная тренировка с успехом заменяет секс. Правда, смеялся над своей же шуткой Андрей Владимирович как-то уж слишком ехидно. А когда юные нефилимы подросли, с усмешкой заметил, что правило это действует только для безнадежных зануд. Женя тогда почему-то сразу подумал о главе Института и тут же загнал эту мысль подальше. Зато отлично запомнил, с каким выражением покосился на Сашу Рычкова Пармонов. Ромка как-то исхитрялся мимикой выдавать больше неприличностей, чем словами. Талант, что тут скажешь. −Уходишь? Юра, как всегда, даже сквозь сон почувствовал момент, когда Женя титаническим усилием воли заставлял себя выползти из тепла одеяла и рук Верховного Мага в холодный неприветливый мир. −Ужасно не хочу. – честно отозвался Женя, притираясь ближе к вечно горячему, как печка, Юре. – Но надо. Скрытой волосами шеи ласково коснулись губами. Весело фыркнули в непослушные кудри. Обнимавшая за пояс рука вновь огладила ребра, прошлась по бедру. Пальцы безошибочно нашли безобразный рваный рубец шрама. Старательно проследили его. Женя зажмурился до вспышек перед глазами. −Так я точно не встану и не уйду. – сдавленно засмеялся он. −Встанешь. – спокойно пообещали на ухо. – Но пока не уйдешь. Женя рассмеялся, но тут же подавился собственным стоном, когда ладонь Верховного мага без всякого зазрения совести соскользнула с бедра вперед, обхватывая заинтересовавшийся происходящим член и двигаясь так сводяще с ума медленно, что хотелось не застонать даже, а взвыть. Свободной рукой Юра откинул мешающиеся волосы и прижался губами за ухом. Спустился к шее, оставляя сладко пульсирующий засос. −Из-верг. – сквозь зубы процедил Женя, подаваясь бедрами вперед, к так и не желавшей ускоряться руке. −Стратег. – спокойно поправил его Юра, и в голосе мага Женя отчетливо расслышал довольную улыбку. – Скажи еще, что тебе плохо. Спорить с твердой очевидностью происходящего Женя не стал. Юра как-то хитро провернул ладонь, и от этого движения сам собой вырвался даже не стон, а вскрик. Женя хотел по привычке приглушить себя ладонью, но спохватиться успел. Это в Институте они с Петей старались лишний раз не шуметь. Ибо каждый раз это оборачивалось крайне сомнительными последствиями. То мелочь под дверью подслушивает, то стекла не выдерживают. Здесь и сейчас больше не было нужды сдерживаться. По уху тепло скользнули губы, раковину сперва просто прихватили, а потом ощутимо прикусили. Одновременно рука на члене двинулась как-то так ловко и правильно, что Женя не выдержал, забившись в крепких горячих объятьях и захлебываясь долгим облегченным стоном. Когда в ушах перестало шуметь, он кое-как поднялся на локте, откидывая одеяло. Сперма неприятно остывала, пачкая постельное белье, а Юра благополучно поудобнее устроился на подушке и, не открывая глаз, повел испачканной рукой, убирая все следы произошедшего. −Удобно, однако. – фыркнул Женя, сдувая со взмокшего лба волосы. – Ты спишь, что ли? −Сплю. – невозмутимо отозвался Юра, все еще не открывая глаз, но подозрительно довольно улыбаясь. – Ты иди, куда хотел. Женя тихонько рассмеялся, наклонился, целуя улыбающиеся губы. Потерся щекой о щеку, заставив Юру недовольно фыркнуть, отмахиваясь от упавших ему на лицо Жениных волос, и, наконец, сполз с кровати. Надо было умываться и собираться. Юрина стратегия, однако, имела волшебный эффект. Мир уже не казался холодным и неприветливым. Напевая себе под нос, Женя вылез из ванной, встрепал руками влажные, но, как обычно, пышные волосы. Критически оглядел себя в зеркало и решил оставить этот кучерявый вжух в покое. Вот Агата порадуется, когда увидит. В спальню он перед уходом все-таки вернулся. Юра благополучно спал, уложив голову на Женину подушку. Женя накинул сползшее до пояса одеяло Юре на плечи и погладил кончиками пальцев по щеке. Юра улыбнулся ему сквозь сон. Верховного Мага безумно красила улыбка. Он даже становился чуть больше похожим на человека. Женя невольно улыбнулся сам и все-таки заставил себя выйти из спальни и прикрыть аккуратно дверь. Иначе придется раздеваться и залезать обратно под одеяло. Слаб человек, чего уж там. И нефилим в этом смысле не особенно сильнее. Утро субботы было пасмурным, но каким-то свежим и чистым. Женя, насвистывая, почти вприпрыжку шел по улице к метро, махнув рукой на порталы, и разглядывал цветные фасады жавшихся друг к другу домов. Почему-то именно сейчас эти невысокие причудливо изукрашенные домики напоминали ему то ли цветную ленту, то ли выставку тортов. Метро встретило знакомым ядовитым запахом. Женя, прекрасно знавший, какие твари обитают в темных туннелях и даже иногда выбираются к станциям – свету и людям – все равно метро обожал. Обожал эти сложные механизмы, светлый отполированный камень, поток воздуха, ерошивший волосы, когда поезд только подъезжал к станции, разрывая темноту огоньком. Поезд подошел почти пустым. Женя устроился на новеньком красном сидении с самого края и оперся плечом о поручень. Ехать предстояло с одной пересадкой. На сиденье напротив сидела сонная молодая женщина в джинсовой куртке. На коленях у нее любопытно крутила головой девчушка лет трех. Заметила Женю и широко распахнула на него светлые глазки. Женя улыбнулся девочке и весело подмигнул. Ходить не под руной невидимости было слегка непривычно, но забавно. А к тому, что на него постоянно залипают дети, он привык уже давно, хотя совершенно не представлял, почему. Обращаться с ними, как Саша, он не умел. Волосы, наверно, нравились. Девочка широко улыбнулась в ответ и залопотала что-то, неслышное за грохотом метро. Женя скорчил ей рожицу. Девчушка засмеялась. Ее мама вздрогнула, словно только что из транса вышла. Взглянула сперва на дочь, потом на Женю. Улыбнулась. От улыбки ее усталое, какое-то слегка помятое лицо разом сделалось красивым и совсем юным. Женя только сейчас доглядел, что волосы у женщины, явно такие же буйные, как и у него, были стянуты в хвост и укрощены еще и красной повязкой. Взять, что ли, прием на вооружение? Женя потряс головой, чтобы кудри совсем занавесили лицо, и засмеялся сам. Девчушка, кажется, и вовсе была в полном восторге. Ее мама улыбалась, щуря светлые, обведенные темными кругами, глаза. К Институту Женя подходил все в том же приподнятом настроении, легкий, словно воздушный шарик. Прохладное петербургское лето ерошило ему волосы слабым ветерком и ласково гладило по щекам. Собственная комната показалась вдруг какой-то безликой и пустоватой. Женя мимоходом сообразил, что за все годы жизни в Институте как-то не оброс тем, что Юра называл вещами для себя. Книги – трактаты о демонах, сборники рун разных традиций, обязательная для каждого нефилима Серая книга. Оружие – меч, несколько кинжалов, метательные ножи. Одежда – сотня вариаций стандартной экипировки сумеречных охотников. И ничего сверх того, что необходимо. В доме Верхового мага было столько разных диковинок, что у Жени разбегались глаза. Чудеса встречались в самых неожиданных местах, тщательно защищались от пыли специальными заклинаниями, и про каждую вещицу у Юры была какая-нибудь забавная история. Особенно Жене нравилась байка о четырехмачтовом галеоне в бутылке. Юра совершенно серьезно заверял, что это тот самый флагман сэра Фрэнсиса Дрейка, не потопленный испанцами, а сохраненный его другом-чародеем. Женя закономерно не верил, Юра шутливо обижался и все грозился их с этим чародеем – Ларсом, кажется – познакомить. Женя потряс головой, возвращаясь в собственную комнату. Аккуратно повесил на вешалку куртку, потянул через голову кофту, одновременно потягиваясь и с довольным стоном прогибаясь в спине. Бросил кофту на кровать, повернулся к окну и чуть не подскочил. На стуле у стола, закинув ногу на ногу, сидел Гордеев. Холода во внимательном прищуре потемневших глаз главы Института было столько, что хватило бы проморозить Неву до самого дна. −Будем считать, что ты уже трижды убит. – невозмутимо проговорил Кирилл Борисович, подбрасывая в ладони Женину расческу. – Не разглядеть сквозь простенькую руну… Вопиющая несобранность и беспечность. −Полагаете, демон однажды обнаружится прямо в Институте, на моем стуле? – Женя скрестил на груди руки и нахмурился. Стоять перед Гордеевым в одних штанах было как-то неуютно. Но и бросаться натягивать кофту попросту смешно. Тем более, цепкие глаза Кирилла Борисовича уже явно успели углядеть отметины на шее и на груди. Женя ненавидел сводить их иратце. Вот еще глупость несусветная. −Демон может обнаружиться где угодно. Даже у тебя в постели. – все так же ровно и спокойно парировал Гордеев. – Не желаешь объясниться, где тебя носит? −Не желаю, Кирилл Борисович. – выдерживать такой же ровный тон под этим ледяным взглядом было чертовски трудно, но Женя пытался. – Это мое личное дело. −У Пармонова тоже любые вопросы упирались в «личное дело». – Кирилл Борисович коротко скривился. – И ты сам видишь, чем это кончилось. −Вижу. – согласился Женя. – Ему прекрасно живется и вне стен Института. Одет, обут, сыт, жив-здоров. Не знаю, счастлив ли, но это дело наживное. Мысленно Женя обмирал от собственной наглости. Скажи ему кто-нибудь еще год назад, что он будет говорить в таком тоне с Кириллом Борисовичем… А впрочем, ведь уже приходилось. Тогда, в приснопамятную ночь поднятого близнецами переполоха. И смотрел Гордеев тогда так же странно. −Зато ты, как я погляжу, вполне себе счастлив. – негромко проговорил Гордеев, и Женя практически почувствовал его взгляд на своей шее, причем далеко не на шрамах. −Да, Кирилл Борисович. – твердо проговорил он, расплетая сложенные в защитном жесте руки и опуская их на собственный ремень. – Я тоже жив-здоров и вполне счастлив. Никакого зла для Института не замыслил. От рейдов не отмазываюсь. Какие у вас ко мне претензии? Гордеев медленно поднялся на ноги. Воздвигся посреди явно маловатой ему комнаты, как титан, державший небо. −Я беспокоюсь за тебя, Женя. – негромко выговорил он. – Как и за всех нефилимов вверенного мне Института. −Так беспокоитесь, что ко мне в комнату вламываетесь? – съехидничал Женя. – Уже не в первый раз. Лицо Кирилла Борисовича стало страшным. Особенно глаза. Женя стиснул кулаки, сдерживая инстинктивное желание попятиться и схватиться за меч. Но Гордеев ничего не сказал. Прошел мимо, умудрившись даже не зацепить Женю в узком проходе. Аккуратно прикрыл за собой дверь. Женя дернул щекой в излюбленной Сашиной манере. Тряхнул головой, насильно прогоняя шевельнувшееся где-то внутри неприятное ощущение. Потер пальцами шею и принялся одеваться. Агата просила позаниматься сегодня с тремя ребятами из самых перспективных. А вечером можно снова сбежать к Юре. Послушать еще какую-нибудь причудливую историю. Поваляться на широком удобном диване, разглядывая светящиеся на потолке созвездия древнего неба. И не только за этим поваляться… Вернувшиеся легкость и радость напоминали круги на воде. Хотелось, чтобы его счастье зацепило как можно больше народу. Чтобы на каждого свалилось свое собственное счастье. Чтобы даже вечно хмурый Гордеев хоть раз улыбнулся.

***

Только у себя в кабинете Кирилл сумел разжать судорожно стиснутый кулак и осторожно опустить на стол несколько снятых с расчески кучерявых волос. Что же, не хочет говорить, где его носит, придется узнавать самостоятельно. Кирилл потряс головой, с усилием прогоняя это чертово наваждение. Женя, обрезавший волосы по плечи, казался теперь старше и серьезнее, хотя всегда, всегда, демон побери, выглядел младше своих лет. Вечная худоба сменилась тугими крепкими мышцами, раздались и окрепли плечи, налились силой руки. Из глаз без следа ушло выражение, с которым Женя прежде смотрел на Кирилла. Бившая куда-то под сердце смесь испуга, удивления и восхищения. Лицо за последний год как-то обточилось, утратив полудетскую мягкость линий. Розоватыми росчерками выделялись шрамы на горле. Гордеев зажмурился, стиснув зубы. Тот, с кем Женя провел ночь, тоже много внимания уделил этим шрамам. И не только им. Кто-то, заставивший Женю улыбаться… Так. Глава Института открыл глаза и опустил ладонь поверх чужих волос. Вот сейчас и выясним, куда отлучается Женя из Института. С Пармоновым в свое время сработало. Не приведи Разиэль, опять какой-нибудь чародей.